Впрочем, проблемы министра Куруруги не волновали. Тот был виноват исключительно сам, а у премьер-министра хватало и других дел... Например, вновь заняться проектом "Арес", который приближался к своей кульминации и требовал максимального внимания.
— Доктор Фудзита? — Куруруги выхватил зазвонивший телефон. — Завтра? Прекрасно. Я немедленно доложу Тэнно.
Сбросив разговор, он немедленно позвонил секретарю и приказал отправить доклад, а затем отправился в NHK.
Политические шоу наподобие того, в студии которого он сейчас сидел, Куруруги воспринимал как неизбежное зло. В партии такими вещами обычно занималась Эмири, как глава парламентской фракции... Но на сей раз публика желала видеть премьера — и пришлось потратить час, отвечая на идиотские вопросы. Впрочем, это было неотъемлемой частью его работы, да и случалось редко, так что можно было и потерпеть...
Но сегодня градус неадеквата был выше обычного — некоторые люди никак не могли успокоиться после конституционной реформы и продолжали кидаться на правительство. По какому-то "странному" совпадению большинство этих людей в разное время лишилось незаконных доходов, попав под парламентское расследование... Но ведь это не мешает им быть верными сынами Ямато, искренне пекущимися о народном благе, правда же?
Режиссёры нашли как раз такого персонажа, выпустили его в студию — и наслаждались вместе со зрителями...
— ...И уж тем более эта операция противоречит конституции! Силы Самообороны не могут использоваться за рубежом, вот вы и переписали законы!
— Ода-сан, а почему вы отрицаете основополагающие международные законы? — лениво спросил Куруруги. — Или же таковые вам неизвестны?
— Вы обвиняете меня?!
— Ни коем случае, Ода-сан — просто удивляюсь, почему вы не заметили, что Силы Самообороны использовались в соответствии со старой конституцией.
— Вот как? Стало быть, акт агрессии против суверенного...
— Миротворческая операция в рамках Протокола коллективной безопасности БРИКС, проведённая по просьбе законного правительства, вдруг стала "актом агрессии"? — Куруруги посмотрел на Оду, как на помешанного. — Кстати, Ода-сан, вы в курсе, что в студии люди из команды "Фукусима-мару"?
Ода, разумеется, этого не знал — и как-то очень быстро скис и попытался сменить тему:
— Хорошо, а как тогда вы объясните вот этот пункт: "Фигура императора является символом государства и национальной святыней"?!
— Поскольку большинство населения нашей страны — синтоисты, и поскольку синто рассматривает Тэнно как одного? из ками — это совершенно естественно, тем более, что речь идёт не о личности, а о Тэнно как таковом.
— И как прикажете быть японским христианам?
— Так, как требуют их вера и совесть, — Куруруги пожал плечами. — Разве им кто-то в этом препятствует? Конституция гарантирует свободу вероисповедания...
— Кстати говоря, — вклинился ведущий, — а какого мнения в этом вопросе придерживаетесь вы?
— Я полагаю, что божественное начало проявляет себя в законах природы и не нуждается в поклонении. Почитание — да, но поклонение... Зачем?
— То есть Тэнно...
— Ками, да. Как, в некотором роде, и вы, и я, и любое живое существо, — ответил Куруруги. — Наши тела были когда-то звёздным пламенем — что может быть большим чудом?
На это Ода ответить уже не смог. Последние минуты шоу превратились в избиение — к огромному удовольствию публики...
— Великолепное выступление, — Эмири толкнулась от стола и потянулась. — И почему ты их не любишь?.. Впрочем, ладно, я тебя не за этим звала. Выборы на носу, в среду съезд, так что спрашиваю заранее: ты в игре?
— Разумеется, — ответил Куруруги. — Не думаешь же ты, что я слишком стар?
— Кто тебя знает... Кстати, сердце не беспокоит??
— Врачи говорят, что даже лучше стало, — Куруруги постучал пальцем по груди. — И КОРА молчит, что совсем здорово.
— Тогда до встречи на старте, — улыбнулась Эмири.
Вернувшись к себе, Куруруги убедился, что не произошло ничего, требующего его внимания, и запросил сводку по "Аресу". Экспедиция стартует уже завтра, и если остались какие-то проблемы, решать их придётся прямо сейчас. И наверняка — со скандалом, потому проблемы будут чисто политическими... А с ними Фудзите не справиться.
Проблем, однако, не намечалось — внимание Лиги было приковано к Магрибу, так что выступать по столь незначительному поводу она не станет. Возможно даже, просто не поймёт, что случилось — во всяком случае, сразу. А когда поймут... Когда поймут, будет уже поздно.
В этом и состояла вся суть проекта "Арес" — создав постоянно обитаемую базу, использовать химический процессор для извлечения кислорода и воды из грунта и объявить эту базу промышленным объектом. После этого можно будет провозгласить контролируемую базой территорию принадлежащей БРИКС — в точности, как это сделала Лига на Луне по Эдинбургскому договору тридцатого. А поскольку договор не уточнял, что имелось в виду под "контролем"...
Что же, на этот раз проблем не предвидится, и стоит ещё раз проверить меры безопасности, спросить Фудзиту, всё ли в порядке — и до завтра об "Аресе" можно будет забыть.
Рёв двигателей был слышен даже сквозь стены командного пункта. "Енисей" сошёл с направляющей и исчез в небе. Проводив его взглядом, император отвернулся к экрану, следя за полётом.
Разделение ступеней — норма. Набор скорости. Отделение второй ступени — норма.
Расслабляться рано — через два витка стыковка, ещё через виток — старт... И месяц спустя на Марсе появится земная колония. Полноценная колония, подобная лунным, но не принадлежащая Лиге.
— Прекрасная работа, господа, — произнёс тэнно, отворачиваясь от экрана. — Благодарю вас.
Поклонившись, Фудзита вернулась к пульту. Куруруги, подмигнув ученице, последовал за тэнно...
— Куруруги-сан, вы участвуете в выборах? — неожиданно спросил тэнно, выходя из командного пункта.
— Да, Тэнно-сама, — ответил Куруруги. — Иду.
— Рад это слышать, Куруруги-сан. Ваша помощь неоценима, и мне не хотелось бы выстраивать с нуля взаимоотношения с новым премьер-министром.
— Рад, что вы столь высоко цените мои скромные способности, Тэнно-сама, — поклонился Куруруги поклонился. — Я оправдаю ваше доверие, чего бы это не стоило.
И это было правдой — когда речь шла о Японии, для Куруруги Генбу не существовало невозможного...
XL
Как один из советников халифа и глава разведки, Хаким ибн Ахмад Уаси получал обычно получал информацию первым... Но Умм Хаким Газаль? бин Фатима Кахири появилась абсолютно? неожиданно. Просто явилась в его офис, полюбовалась на ошеломленное лицо Хакима и сообщила:
— Сын, нам надоело ждать?, пока ты найдёшь себе жену, и мы взяли дело в свои руки. Ждём тебя сегодня вечером в "Хиджазе".
— Я ценю твою заботу, матушка, но не кажется ли тебе такое её проявление? чрезмерным?
— Не кажется, — Газаль мгновенно превратилась в депутата египетского парламента. — Директор Ахмад, в мои руки попала весьма ценная информация, которую я сочла необходимым передать вам лично.
На стол легла поцарапанная флэшка, которую Хаким немедленно подключил к ноутбуку. И чем дольше он просматривал её содержимое, тем меньше оно ему нравилось...
— Информация достоверна? — спросил он.
— Более чем, — ответила Газаль. — Радикальное крыло "Братьев-мусульман" неожиданно прекратило активную деятельность... И теперь понятно, почему.
— Гораздо важнее, что мы, наконец, можем получить доказательства? их связи с американцами... Благодарю, умм Хаким.
— Не стоит, Уаси. И не забывайте, вас ждут...
Хорошо зная свою семью, Хаким не стал задерживаться на службе, и к семи часам явился в отель.
— Хаким, — стоило ему войти в фойе, как навстречу ему шагнул брат. — Высоко же ты забрался...
— Да и ты не лучше, Джавад, — улыбнулся Хаким, обняв брата. — Рад тебя видеть... Но скажи, что всё это значит?
— Да то и значит, что родители твёрдо решили тебя женить, и я с ними согласен — не дело это, что младший брат женился прежде старшего...
— Моего мнения при этом, конечно, не спросили, — вздохнул Хаким. — Дай угадаю, они ещё и невесту привезли?
— Привезли, — согласился Джавад. — Да ты же её знаешь — это Аниса, которая напротив школы жила.
— Аниса бин Мариам?
— Ну да. Ты что, против?
— Ну, вообще-то моего мнения никто не спрашивал... Ладно, веди.
Аниса бин Мариам за пятнадцать лет превратилась из нескладного подростка, оставшегося в памяти Хакима, в потрясающую молодую женщину, сошедшую со страниц "Тысячи и одной ночи".
— Мир тебе, Хаким, — произнесла Аниса, поднимаясь навстречу и поправляя серебристо-голубой шарф.
— Мир тебе, Аниса, — отозвался Хаким. — Давно не виделись...
— Пятнадцать лет, — пожала плечами девушка. — Мы все изменились... Хотя некоторые больше других. Впрочем, мы ведь не для деловых разговоров собрались...
— Боюсь, деловые разговоры для нас неотделимы от светских, — заметил Хаким. — Впрочем, давайте попробуем. Например, ваша карьера антрополога производит потрясающее впечатление. Мои познания в этой области скудны, но ваши заслуги поражают.
Аниса рассмеялась.
— Хаким, ты ничуть не изменился, — сказала она, отсмеявшись. — Всё так же очаровательно неуклюж в разговоре с девушкой... И я отлично знаю, что в антропологии ты не разбираешься.
— А вот тут ты не права, кое-что я знаю, но этого мало. Мне нужно гораздо больше... Да ещё и не теорию, а её применения.
— Антропология в политике? Не кажется ли тебе, что это не слишком хорошо звучит?
— Отнюдь... Люди остаются людьми, так что вполне разумно обратиться к антропологии за помощью, — пожал плечами Хаким.
— Ну, я пожалуй, знаю насколько исследований, которые тебе пригодятся, но надо уточнить детали, так что завтра-послезавтра пришлю, — Аниса знакомым жестом потёрла переносицу. — А вообще, тема хоть и рискованная, но благодатная...
— Если я предложу тебе стать советником халифа — согласишься? — задал только что пришедший в голову вопрос Хаким.
— Только это? — в голосе девушки мелькнула тень разочарования.
— Ну не вот так сразу же... — Хаким развёл руками. — Так что?
— Я подумаю об этом, — загадочно улыбнулась Аниса. — Возможно, ты услышишь мой ответ завтра... Кстати говоря, слышал ли ты, что сделал наш учитель истории?
Хаким, разумеется, не знал, и разговор переключился на старых знакомых, родственников и всех прочих, кто так или иначе попал в сплетни. За пятнадцать лет случилось много интересного, и разговор изрядно затянулся, но в конце концов Хаким всё же ушёл, хотя и с сожалением...
На привезённой матерью флэшке оказался не только компромат на "Братьев-мусульман", но и весьма любопытный обзор высказываний в кулуарах парламента, давший понять, что Халифат в Египте гораздо популярнее, чем кажется. Несомненно, рано или поздно всё это появилось бы в блогах, но сейчас ведомство Хакима выиграло несколько дней — а в разведке мелочей не бывает...
И каждую свободную минуту его мысли возвращались к вчерашнему разговору.
Ещё в детстве Аниса была ему симпатична, и симпатия эта, как оказалась, никуда не делась. Но... Она всегда была для Хакима младшей сестрой, а ей этого было мало. Да и ему самому, как стало очевидно пятнадцать лет спустя — тоже... И сейчас он с нетерпением ждал вечера и новой встречи. В конце концов, пятнадцать лет не втиснешь в один разговор...
— Итак, Хаким, каков твой ответ? — спросила Аниса, не тратя времени на предисловия.
— Поскольку моя мать всё равно добьётся своего, нам остаётся только смириться и плыть по течению, — вздохнул Хаким, — тем более, что вы с ней наверняка уже давно обо всём договорились.
— Любопытный способ сказать "да", — развеселилась Аниса. — Но ты абсолютно прав — всё уже решено, и тебе остаётся только смириться. И, раз это мы решили, расскажи подробнее о своём предложении.
— Я предлагаю тебе место в Совете мудрецов — общественной организации, к которой правительство обращается за консультациями. Вопросы могут быть самыми неожиданными, да ещё и сами советники могут выдвигать предложения... В общем, как кто-то сказал, их дело — сводить к минимуму вред, причиняемый законами.
— Звучит заманчиво... — протянула Аниса. — Что-то подсказывает, что ты уже предложил мою кандидатуру...
— Предложил, — не стал отрицать Хаким. — И он желает тебя видеть. Завтра в полдень.
— Так рано? Что же, можешь передать халифу, что у меня есть подарок для него.
— Только учти, что подарок должен быть подобающим. Золотые винтовки тут не годятся...
— Хаким, иди отдохни — не можешь же ты всерьёз ждать от меня такой безвкусицы? И я тебя уверяю, подарок более чем подобающий.
Зная Анису, Хаким не сомневался, что та замыслила нечто впечатляющее, и теперь только оставалось надеяться, что она знает, что делает. Обычно так и было, но иногда идеи Анисы проходили по самой грани. Хотя... Хаким изрядно напряг память, но так и не вспомнил случая, чтобы она эту грань пересекла.
И в любом случае, завтра будет видно.
— Мой халиф, — держащая в руках резной ларец Аниса поклонилась. — Приветствую вас от имени научного сообщества Египта и желаю вам успеха в вашем благородном труде.
— Мир вам, Аниса бин Мариам, и да пребудет с вами милосердие Аллаха, — отозвался халиф.
— Я хочу вручить вам дар, мой халиф, дар, который — я уверена — позволит вам более полно познать самого себя и сделать шаг к новым знаниям.
Аниса открыла ларец и извлекла книгу — на первый взгляд старинную, но внимательный глаз легко видел, что это не так.
— Эта книга вышла из рук Искандара эль-Барадеи, человека, который мог бы стать блестящим учёным, но предпочёл труд школьного учителя и искусство каллиграфии. Он был гениальным педагогом, и я не стесняюсь признать, что почти всеми своими успехами я обязана ему... Как и многие другие, вам известные люди, — бросив мгновенный взгляд на Хакима, Аниса отдала служителю ларец и приблизилась к трону, держа книгу на вытянутых руках.
— Эта книга — "Калила и Димна", поучение царям, сложенное мудрым индусом Вишнушарманом — мир ему — что жил в дни Пророка, да пребудет с ним милосердие Аллаха, записанная Искандаром эль-Барадеи письмом сини и украшенная миниатюрами. Это последний его труд, который он оставил мне, чтобы я вручила его тому, кто сможет оценить его по достоинству.
— И что же заставило вас счесть этим человеком меня?
— Ваши деяния, мой халиф. Ваше стремление вернуть мир на земли арабов. Ваш разум, что острее меча Али. Ваши слова, произнесённые на ступенях Аль-Аксы.
Халиф Али молчал не меньше минуты. А затем неторопливо поднялся и, подойдя Анисе, принял из её рук книгу.
— "Калила и Димна"... — задумчиво произнес он. — Наставление царям... Я знаком с этой книгой и знаю, как глубоко уходят её корни. Этот дар говорит больше, чем тысячи слов — и поэтому я прошу вас примкнуть к Совету Мудрецов. Мне известны ваши труды, и даже их было бы достаточно — но ваш дар устранил даже тень сомнения.
