— Да, сами, — подтвердил Никита Сергеевич. — А я им ещё лицензию на челомеевский ТКС впарил, под это дело.
— Гениально! — Сергей Павлович даже засмеялся. — То есть, мы просто переложили большую часть затрат по созданию большой орбитальной станции, на наших партнёров по ВЭС и Варшавскому договору? А сами сможем сосредоточить силы на лунной программе и ТМК.
— Орбитальной станцией тоже заниматься будем, не стоит всё только на союзников перекладывать, — остановил его академик Келдыш. — Кстати, опыт мне подсказывает, что, когда о проекте международной космической станции станет известно на Западе, будет большой переполох.
Челомей, собственно, и консультировавший Хрущёва по ТКС и прочим своим разработкам, был доволен:
— Пусть приезжают, смотрят, отдельную несекретную экспозицию на заводе 23 я подготовлю. В самые интересные цеха их, понятное дело, пускать не будем. ТКС освоить поможем, а нам сотрудничество с той же ГДР будет очень даже полезно.
С мнением Келдыша согласился, как ни странно, Иван Александрович Серов. Узнав о планах Первого секретаря и лидеров союзных стран построить на орбите международную станцию-лабораторию, он немедленно предложил написать и опубликовать об этом научно-популярную статью.
— Вот увидишь, какая знатная буза поднимется, — пообещал председатель КГБ. — Весь научный мир на уши встанет, от этаких перспектив. И кстати. Ты, Никита Сергеич, к этому словаку, Биляку, присмотрись повнимательнее. Мы его давно уже отслеживаем. Мужик он правильный, последовательный сторонник сотрудничества с СССР, примерно как Гао Ган в Китае. Сейчас он поддерживает Дубчека, но потом разойдётся с ним во мнениях, именно по вопросу отношений с Советским Союзом. За Дубчеком мы давно уже приглядываем, чтобы в нужный момент заменить его кем-то более покладистым. И вот как раз Биляк — неплохой вариант на замену Дубчеку. Может быть, даже лучший.
— Понял, Иван Александрович, спасибо, — ответил Первый секретарь. — За Дубчеком продолжай приглядывать, а я по партийной линии попробую продвинуть Биляка, и Громыко по линии МИД поручение дам.
Когда в газете 'Известия' вышла статья на весь 'подвал' первой страницы — 'Следующий этап сотрудничества в космосе: международная орбитальная станция', научный мир действительно был изрядно взбудоражен. В статье, собственно, ещё не было сказано ничего конкретного, поскольку проект ещё находился в стадии обсуждения.
Первыми среагировали французы. Вскоре после публикации в 'Известиях' посол Франции в СССР Морис Дежан передал министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко послание президента де Голля. В письме французский лидер выразил заинтересованность в участии Франции в проекте международной орбитальной станции.
'Даже если Франция в данный момент не сможет построить целиком космический модуль собственной конструкции', — писал де Голль, — 'ничто не мешает нам построить его совместно с советскими учёными и инженерами, оснастив французским и советским научным оборудованием, и проводить на нём совместные эксперименты в космосе. Такую программу, вероятно, следует рассматривать как долгосрочную, с расчётом на тесную совместную работу наших и ваших специалистов в течение нескольких десятков лет, с возможностью расширения совместной деятельности далеко за пределы первоначальных намерений.'
Прочитав перевод письма французского президента, Никита Сергеевич передал его руководству Главкосмоса, поручив составить предварительный план возможного сотрудничества. Де Голлю он, вместе с Громыко, направил ответное послание, высказав в нём принципиальное согласие с предложениями французской стороны:
'Я всецело поддерживаю Ваше стремление к расширению взаимовыгодного сотрудничества в сфере науки и техники. В ближайшее время наши специалисты изучат ваши предложения, после чего можно будет перейти к согласованию конкретных шагов и действий', — писал в ответ Первый секретарь.
В итоге с французами договорились о постройке совместного модуля. СССР предоставлял его корпус со всеми необходимыми системами — двигателями, жизнеобеспечением, навигацией, связью, и т.д, а Франция обязалась поставить научное оборудование для экспериментов. Часть научных приборов на модуле предполагалась советской, ещё одна часть — совместной разработки, а эксперименты предполагалось проводить в составе международных экипажей.
Затем пришло письмо из ЦЕРН, с предложением установить на одном из будущих модулей аппаратуру европейского производства для регистрации частиц космических излучений. Это предложение тоже было принято. Результаты измерений с самого начала договорились обрабатывать совместно.
Во всех случаях большая часть суммы договора оплачивалась предлагающей стороной, как заинтересованной в размещении своего оборудования на станции. Программы сотрудничества предполагались долгосрочные. С учётом вероятности непродолжительного времени работы базовых блоков ранних орбитальных станций модули планировалось строить с повышенной автономностью, способными к длительному полёту в автоматическом режиме, если понадобится ожидание на орбите, пока будет запущен новый базовый блок на смену исчерпавшего свой ресурс.
В NASA известие о планах постройки международной орбитальной станции сразу вызвало немалый интерес. Учёные и специалисты тут же принялись обсуждать разные варианты, вплоть до возможности организации частной компании где-нибудь в Европе. Такая компания могла бы попытаться построить собственный модуль, в том случае, если решение о сотрудничестве на государственном уровне окажется невозможным по причинам сиюминутной политической конъюнктуры.
Впрочем, президент Кеннеди тоже вполне серьёзно рассматривал возможность участия Соединенных Штатов в проекте международной орбитальной станции. Он пригласил для обсуждения перспектив директора NASA Джеймса Уэбба, его заместителя по науке доктора Хью Драйдена и Вернера фон Брауна. На встрече присутствовали Роберт Кеннеди, вице-президент Линдон Джонсон и другие высокопоставленные лица из администрации.
— Русские объявили о начале реализации проекта международной орбитальной станции. Я намерен предложить им совместное участие в проекте, — объявил президент. — Поясните нам, какие варианты мы можем предложить русским уже сейчас? Что у нас есть? Чего нам не хватает?
— ВВС с 1959 года ведут теоретическую проработку проекта Manned Orbital Laboratory (MOL), для ведения фоторазведки с орбиты, — ответил Джеймс Уэбб. — Предполагается использовать оболочку баков второй ступени ракеты 'Титан-2', диаметром 120 дюймов (3,05 м) и двигательную установку, вероятно, от разгонного блока 'Agena'. На станции предполагается работа экипажа из двух человек, во время взлёта экипаж будет находиться в пристыкованном к станции модифицированном корабле 'Джемини'. На нём же предполагается эвакуация со станции. Станция рассчитывается на продолжительность полёта 40 суток, но если её пристыковать к станции большего размера, полёт может быть более долгим.
— Для этой станции что-нибудь практически уже сделано? — спросил Роберт Кеннеди.
— Пока нет, проводятся лишь предварительные расчёты.
(Работа над проектом началась по-настоящему только с декабря 1963 г, после решения Роберта Маканамары закрыть программу 'Dyna Soar' и передать отведённые на неё средства на проект MOL)
— MOL в том виде, который предлагают ВВС, будет примитивной, тесной и с ограниченными возможностями. У меня есть лучшее предложение, — заявил Вернер фон Браун.
— Слушаем вас, мистер Браун, — президент повернулся к нему.
— Проект, который я назвал 'Orbital WorkShop' (http://www.astronautix.com/o/orbitalworkshop.html). Мы можем взять за основу корпус второй ступени носителя 'Saturn-1B', S-IVB (https://ru.wikipedia.org/wiki/S-IVB), и сделать из неё станцию диаметром 6,5 метров и 17 метров в длину. Это намного больше, чем у красных.
— Это порядка 20 и 55 футов соответственно, — подсказал Уэбб.
— Это мне нравится, мистер Браун, продолжайте, — JFK слушал немца с явным интересом. — Но сможем ли мы запустить такую большую станцию, пока 'Сатурн-5' ещё не готов?
— Сможем, — уверенно заявил фон Браун. — Если примем за основу вариант с двумя запусками, как сделали русские. У них станция взлетала без экипажа, а людей на неё завозили отдельно. Нам придётся завезти не только людей, но и приборы. Наша станция будет выводить на орбиту сама себя. Во время вывода она будет работать как обычная вторая ступень, а на орбите, когда водородный бак опустеет, прилетевший экипаж переоборудует его в научную лабораторию, закрепив привезённые с собой и последующими грузовыми кораблями приборы на заранее подготовленные в баке места.
(У фон Брауна реально была первоначально такая концепция, именовавшаяся 'wet workshop'. С появлением 'Сатурн-5' от неё отказались в пользу более удобного 'dry workshop', т. е. 'Skylab')
— Возможно, какую-то часть приборов можно будет установить сразу, а другую часть привезти позже, — подсказал доктор Драйден. — Зато это будет действительно большая и просторная станция, в которой можно разместить большой экипаж и проводить любые исследования. Проблема в том, что у нас пока нет корабля, чтобы доставлять экипажи на орбиту. 'Джемини' будет готов не раньше 1964 года, по самым оптимистичным прогнозам. Мы планировали провести его первый беспилотный запуск в июле этого (1963) года, но из-за сокращения финансирования и проблем с параглайдером, который разрабатывает для 'Джемини' компания 'North American', первый запуск, видимо, будет суборбитальным. Пилотируемые полёты начнутся не сразу, понадобится минимум год на испытания в беспилотном режиме и доводку корабля.
— А 'Аполло'?
— К сожалению, он будет готов ещё намного позже, — покачал головой Уэбб.
— А что с программой 'Dyna-Soar'?
— Сэр, из всех вариантов раньше всех может быть готов 'Джемини', поскольку в нём максимально используются технические решения, наработанные в программе 'Меркурий', — вмешался министр обороны Макнамара. — Крылатый корабль, вроде 'Dyna-Soar', скорее всего, потребует длительной отработки. В этой ситуации мне представляется более правильным сконцентрировать усилия на скорейшей доводке 'Джемини', что позволит нам продолжить программу пилотируемых полётов.
— Постройка нашей станции и переговоры с красными так или иначе займут год или два, — добавил фон Браун. -За это время, если поторопиться, можно вполне успеть довести 'Джемини', и отработать выход в открытый космос. Даже если не успеем отработать стыковку, наши астронавты смогут переходить в станцию через внешний шлюз.
— Можно даже заменить створки кокпита 'Джемини' другой конструкцией, со стыковочным узлом на манипуляторе и гибким переходным тоннелем, — подсказал Драйден. — Но нас лимитирует малая полезная нагрузка 'Титана-2', придётся использовать дополнительную ступень для довыведения корабля на орбиту.
Президент некоторое время молча размышлял.
— Мистер Макнамара, я согласен с тем, что основные усилия надо сосредоточить на подготовке 'Джемини'. Но я считаю пока преждевременным закрывать программу 'Dyna-Soar', тем более, что у русских тоже готовится нечто подобное. Более того, я полагаю, нам надо попытаться использовать строящийся XB-70 'Valkyrie' как первую ступень для ракетоплана 'Dyna-Soar'.
— Красные собираются запускать свои ракетопланы со своего нового сверхзвукового бомбера А-57, — подсказал директор ЦРУ Маккоун. — 'Валькирия' выглядит логичным ответом красным.
— Это всё замечательно, только у нас пока ещё не взлетела ни 'Dyna-Soar', ни 'Валькирия', — осадил 'вашингтонских мечтателей' Макнамара.
— Министр обороны, разумеется, прав, — заметил помощник по национальной безопасности Макджордж Банди. — Но нам необходимо ответить красным на запуск их орбитальной станции, и предложение мистера Брауна пока что представляется мне наиболее реалистичным. Осуществление лунной программы совместно с красными уже сэкономило нам немало средств, часть которых мы можем пустить на орбитальную станцию.
Смотрите, джентльмены, если мы договоримся с русскими насчёт совместной постройки большой орбитальной станции, мы сможем запустить свою станцию на орбиту в качестве модуля международной станции. При этом она будет больше размером, чем станция красных. И когда она пристыкуется к их станции, именно она будет восприниматься налогоплательщиками как основной элемент международной космической лаборатории. Кроме того, мы можем предложить для всего комплекса своё собственное название, например, International Space Laboratory, ISL, и разрекламировать его в средствах массовой информации. В этом случае станция будет выглядеть для налогоплательщиков американской, а меньший по размеру русский модуль будет смотреться всего лишь как дополнительное оборудование.
— В этом есть смысл, — поддержал его Роберт Кеннеди. — Неважно, если что-то идёт не совсем правильно, если это хорошо выглядит.
— В большой станции можно будет размещать большие экипажи, скажем, по 5-6 человек, и даже больше, — подсказал Уэбб. — Эффективность работы 6-8, возможно, даже 10 человек на орбите будет больше, чем от экипажа из трёх астронавтов, потому что кому-то придётся постоянно отвлекаться на текущее обслуживание и ремонт станции.
— Хорошо! — согласился JFK. — Мистер Уэбб, составьте проект письма русским насчёт орбитальной станции и передайте его мистеру Соренсену. Теперь, как у нас идёт работа по лунной программе?
— В этом году мы планируем первый тестовый запуск макета командного модуля 'Аполло' на ракете 'Литл Джо' (https://ru.wikipedia.org/wiki/QTV-1 в реальной истории состоялся 28 августа 1963 г). Этот тест поможет определить места наибольшей тепловой и аэродинамической нагрузки на корабле и подтвердить пригодность ракеты 'Литл Джо' для дальнейших испытаний 'Аполло', — рассказал доктор Драйден. — Следует понимать, что это будет габаритно-весовой макет, сделанный из прочного картона, а не настоящий модуль. Работа над 'Аполло' идёт по плану, но мы пока на очень раннем этапе. После окончания разработки ещё предстоит большая работа для испытателей, доработка и доводка.
— Ясно, — кивнул Кеннеди. — Что с носителями?
— К сожалению, пока можно считать готовой только первую ступень 'Сатурна-1' с двигателями H-1, — ответил фон Браун. — Водородные двигатели RL-10 для второй ступени ещё не готовы.
(Разработка ракетного двигателя RL-10 фирмой 'Пратт Уитни' была начата в 1959 году. Первый неудачный суборбитальный испытательный запуск состоялся в 1962, первый удачный запуск был осуществлен 27 ноября 1963 https://ru.wikipedia.org/wiki/RL-10 Впоследствии на этой ступени двигатели RL-10 были заменены на более мощные J-2 от 'Рокетдайн')
С двигателем F-1 для первой ступени 'Сатурна-5' тоже есть трудности. Специалисты 'Рокетдайн' столкнулись с неустойчивым процессом горения в камере сгорания, двигатели взрываются. Сейчас они работают над устранением этого явления.
Фон Браун благоразумно не стал посвящать первых лиц в подробности. Неустойчивость горения оказалась 'крепким орешком' для учёных. Её причины смог теоретически обосновать Луиджи Крокко (Luigi Crocco), исследователь из Принстона. В 1963-64 гг он находился в 'творческом отпуске' в Европе. Инженеры 'Рокетдайн' сумели выловить его в Риме для консультаций. Для устранения проблемы исследователи применяли высокоскоростные приборы для диагностики горения в камере тяги и оценки модификаций оригинальных конструкций. Требовательное внимание к деталям диктовало незначительные изменения, которые на самом деле оказались важными. После тщательных расчетов эффекта, проведённых Крокко и Дэвидом Харрье, и продолженных Ричардом Прайэмом в Исследовательском центре Льюиса, были увеличены диаметры отверстий впрыска топлива. Впоследствии это было оценено как один из наиболее важных отдельных факторов улучшения стабильности горения. Другие тщательные изменения включали изменение углов встречи распыляемых факелов топлива и окислителя путём подбора.
