Попробуйте думать о боге, когда у вас обострение... к примеру, геморроя? Или в спину так вступило, что ходить не хочется. Хочется ползать на четвереньках.

Да, и такое бывает. И бо-ольно...

Прихожане этого не осознают. Им кажется, что если ты священник, то ты — он самый без перерыва на сон, еду и естественные потребности. Врагу бы их подарить, но и врага жалко.

А уж как себя жалко, когда кто-то начинает выливать тебе на голову свои душевные помои, а ты даже треснуть дурака не можешь! Да что там! Даже лопату вручить и отправить на перекопку канав — и то нельзя!

И зря, между прочим. Лучше всего от душевных терзаний и сомнений помогает простой физический труд. Берешь ты лопату — и вперед. Деревья окапывать, или там, выгребную яму сооружать. И к вечеру у тебя душа терзаться не будет.

Она будет хотеть спать. Кушать, отдохнуть, полечить трудовые мозоли... да что угодно! Но терзаний ждать точно не придется.

К сожалению, глубокоуважаемому епископу это было недоступно. Он бы взял сейчас топор и пошел колоть дрова. Но...

Разве ж дадут?

Не дадут. Вот и приходится... молитвой.

Господь Бог если и слышал, то привычно не отвечал, но хотя бы мысли становились на место. Грустно было епископу, тошно... опростоволосились они, конечно, пятнадцать лет назад. И сейчас его ничего не оправдывает.

Если бы он тогда подумал, проверил, приказал еще раз разобраться...

Если бы...

И не надо сваливать на некромантов. Они во всем виноваты, они чего-то не доделали... кто — они? Антония Лассара, которая только из пеленок вылезла? Она еще маленькая.

Эрнесто Риалон? Так он лично с демоном и не общался.

Богине претензии предъявлять? Ла Муэрте? Ага, поди, поори в кустиках у храма, повесели народ. Богиня поступила, как ей и положено, демонессу выгнала взашей. А с производными от демонессы должны были разбираться люди. Церковь, вот кто главный в борьбе со всякой нечистью! Церковь!

А они это дело завалили. За что сейчас и отвечать придется.

Епископ понимал, что выхода нет. Если в ближайшие два дня ничего не прояснится, он лично все расскажет его величеству. И примет всю тяжесть наказания.

Да, именно он.

Не тан Кампос — тот всего лишь чиновник. Не полиция, нечисть — не их епархия.

Именно Храм.

Именно церковь должна бороться с нечистью и нежитью. Некроманты... ну, будем честны. Сколько тех некромантов? Правильно, очень и очень мало. И они как раз боролись. А что не со всеми совладали...

Это как раз должна была доделать церковь. И проверить, и подумать...

Не сделали?

Нет.

Горели светлыми огоньками свечи, укоризненно глядели с икон святые. Ну, или епископу так казалось. Виноват же...

И ответит за свою вину. Впрочем, чуточку епископ все же кривил душой. Ему уже давно пора на покой, отдыхать, цветы выращивать... ладно, садоводство — не его стезя. А вот рыбку ловить он бы не против. Но...

Есть такое выражение в психиатрии — синдром штурвала. Вот, именно оно у епископа и было. Этакая сверх-ответственность. Без него все обязано было рассыпаться, пойти прахом, подчиненные обязательно опростоволосятся, проглядят нечто важное...

Это просто судьба!

Он хоть как-то сглаживает их ляпы, но всем известно, хочешь сделать хорошо — сделай сам.

Ладно-ладно. Брату Анхелю еще можно доверять. Он неглупый, но.... Наверное, еще не готов к столь важному посту? Или готов?

Кто ж его знает...

Раньше бы епископ точно сказал, что брату Анхелю надо еще годик-другой подучиться, подождать, прежде, чем на такой важный пост становиться. А сейчас...

Сейчас у епископа шла переоценка ценностей. Все же наедине с собой и Богом он мог быть честным. Вульгарно выражаясь, это он пролопоушил мединцев.

Именно он. Не кто-то другой, не брат Анхель — он должен был все обдумать, он отдать приказ разобраться более тщательно, он...

Он этого не сделал.

Результат будем расхлебывать всем Риматом.

Иконы молчали. Молчал и Господь, и в этом молчании епископу чудился упрек. Молчаливый, невысказанный, но от того не менее увесистый.

Все погибшие от рук мединцев, все, и за эти пятнадцать лет, и возможные, в результате попытки вернуть демонессу — все будут на его совести. И только на его.

Что бы ни случилось, епископ Тадео оставит свой пост. Он честно проведет корабль Храма через этот шторм, примет на себя всю вину — и отойдет от дел. Отдаст свое место брату Анхелю.

Епископ отчетливо понимал, что виноват. И собирался за эту вину расплачиваться. По справедливости. Перед Богом и людьми.

Поздно?

Лучше поздно, чем никогда.

* * *

— Сестричка.

— Братик.

Лоренсо и Ленора смотрели друг на друга достаточно настороженно. Рита покачала головой.

— Дети, я понимаю, вы не станете по-настоящему родными. Но вы оба меня любите. Разве этого мало? Ради меня, Ленора тебя не предаст, Рен. Ради меня, Рен, ты всегда поможешь сестре. Мало этого или много?

— Думаю, нам хватит, — определился Лоренсо. — Ленора, мама сказала, что ты замуж выходишь?

— Да.

— За кого?

— За простолюдина. Но мага, почти архимага, — ехидно ответила Ленора. — Это важно?

Лоренсо потер лоб.

— Важно. Ты разрешение от дяди уже получила на брак?

— Получу.

— Отлично. Как получишь — приглашай мужа сюда.

— Зачем?

— Как — зачем!? А приданое?

— Приданое? — растерялась Ленора.

— Ты же не поденщица, а дочь герцога, — сдвинул брови Лоренсо. — Все будет прописано честь по чести.

— Да нам не нужно, — Ленора как-то об этом и не думала. — Заработаем сами.

Магам хорошо платят, а богато она никогда и не жила. Да и на что в Академии тратить? На занятия в золоте ходить? Глупо...

— Вот и хорошо. Значит, пропишем все так, чтобы доставалось тебе и детям. Согласится твой избранник?

— Конечно, — даже удивилась Ленора. — Почему нет?

— Вот и хорошо. После коронации и займемся.

Маргарита смотрела на своих детей и ощущала тихое счастье.

Ее дети.

Живы, здоровы, счастливы... будут. Выросли, вот, решают за себя и для себя, несут ответственность за свои решения. Разве плохо? И дед их не раздавил, она смогла их обезопасить.

Может, совсем родными они и не будут. Но стать друзьями, близкими — они могут. И их дети дружить будут, и родными себя ощущать. А это уже отлично.

Пока она жива, она этому поспособствует. И безразлично ей, что избранник дочери — безродный. Главное, чтобы Ленору любил!

И сын, вроде как, жениться собирается. Говорит, раньше бы дед разрешения не дал, а теперь, может, и сладится? А там и внуки пойдут? И жизнь будет прекрасна и удивительна...

Маргарита Мария смотрела на своих детей, смаргивала слезы и мечтала о счастье.

* * *

— Ваше...

— Без церемоний, брат Анхель.

— Хорошо, брат Тадео.

Епископ поглядел на своего возможного преемника с сомнением. Но слово дано — слово будет сдержано. Самые крепкие обещаний это те, которые между человеком, Богом и совестью. Конечно, если в душе человека есть Бог и совесть.

С другой стороны, авось брат Анхель и справится?

Но говорить об этом надо сейчас.

— Брат Анхель, что вы уже сделали, чтобы обнаружить мединцев?

Брат даже не задумался.

— Я попросил в полиции списки проживающих в Римате. По улицам.

— Так?

— Я решил так. Мединцы могут жить в столице, и наверняка живут. Но в храм они ходить не будут. Или редко будут заглядывать. А если и наведаются, то не будут откровенны...

Епископ кивнул.

Что ж, это логично. Действительно, мединцы не будут рваться в храмы.

— Я приказал раздать эти списки по приходам. И пусть отметят тех, кого знают.

Тадео посмотрел на своего подчиненного с интересом.

С одной стороны, идея здравая. Скажем, числится семья, а в храме не бывает. Повод проверить? С одной стороны — нет. Мало ли кто в храм не ходит?

С другой стороны... а вдруг?

Утопающий за что угодно схватится, хоть за соломинку, хоть за гадюку. Может, кого и удастся найти?

— К сожалению, дома с заложенной взрывчаткой таким образом не выявишь. Это нереально, в столице их очень много. А вот отдельных мединцев... вдруг да и получится?

— Мы упустим нищие кварталы.

— Не думаю, что они будут селиться именно там, — отмахнулся брат Анхель. — напротив, я отсеял их в первую очередь.

— Почему же?

— Причин было несколько, — принялся загибать пальцы брат Анхель. — Первое, мединцы не бедствуют. В их распоряжении неисчерпаемый источник богатств — море.

— Допустим, — согласился епископ.

Действительно, любой из мединцев может или жемчуга добыть, или со дня моря что полезное поднять, или рыбалкой промышлять, добывая редкую рыбу.

Вариантов много. Но бедствовать они и правда не будут.

— Второе — мединцы не смогут сильно сближаться с обычными людьми.

— Они бывают вполне человекообразные.

— Это верно. И все же, они — другие.

— Вирджиния Веласкес...

— Она не пример, она полукровка. Ее дочь квартерон, от людей они ничем сильно не отличаются. Магия может помочь, но и только. А мы сейчас говорим о мединцах в первом поколении, о тех, кого не добили.

— Так... допустим.

— Что-то в них нечеловеческое будет. Как чешуйки у старшей Арандо. Да, и характер наверняка, тоже. Это мы не знаем, что они — другие. А они знают. И будут нервничать, и будут держаться подальше от людей. В бедных кварталах ничего не скроешь, там все на виду. Кстати, и семью создавать они будут далеко не с каждым.

— Вот, как раз чтобы вырваться из бедности, люди на все пойдут. Даже на брак с такими...

— Так ведь вырваться, — улыбнулся брат Анхель. — а не сменить одну хижину на другую. Опять же, не думаю, что мединцы такие идиоты. Глупо доверять человеку, который видит в тебе лишь... подъемник.

— Подъемник?

— Да. Нечто, могущее поднять их по социальной лестнице, или обогатить, повысить уровень жизни... понимаете, брат Тадео?

Епископ понимал.

Действительно, глупо на таких полагаться.

Человек пришел к тебе в расчете на выгоду? Ну так жди предательства, даже не сомневаясь. Сейчас ему выгодно с тобой, а через годик он возьмет все, что ты сможешь ему дать, и захочет большего.

Еще больше, еще вкуснее... и найдет нового перспективного покровителя. А тебе повезет, если прикормленная дрянь просто уйдет, не ударив в спину. Так, для верности.

Были прецеденты.

— Согласен.

— Слишком богатые кварталы я тоже отсеял. Я взял улицы, заселенные людьми среднего достатка, вроде той же синьоры Арандо. И чтобы дома обязательно были или с выходом к морю, или в шаговой досягаемости. Чтобы удобно было добраться до моря.

Епископ едва не зааплодировал.

Действительно, как это он сам не подумал о таком простом решении? И список сократился в несколько десятков раз, и...

— Вот три десятка домов. Населенных, здесь перечислены люди... да, вполне возможно, что они не мединцы. Но если хотя бы одну семью этих тварей мы накроем, уже будет очень неплохо.

— ты прав, брат. И когда их будут проверять?

— Братья уже начали, ваше...

— Брат...

— Прости, брат Тадео. Я провинился, отдав приказ в обход...

— Не говори так, брат. Ты не провинился, у нас каждая минута на счету, каждая секунда. И если братья уже начали обходить указанные дома... есть ли у нас способ определить нечисть?

— Да, брат Тадео. Я поговорил с некромантом, он кое-что мне посоветовал.

— Что именно?

— Самое простое, брат Тадео. А именно — ладан. У этих тварей должна быть на него негативная реакция, и это станет поводом для тщательной проверки.

Епископ пожал плечами.

— Такое случается с людьми. Я знал человека, который не мог войти в храм, начинал задыхаться, корчиться, едва не умирал. У него была жестокая аллергия на ладан.*

*— реальный случай из практики. У человека аллергия на коричную кислоту. В церковь он войти просто не может, рискует помереть. В составе ладана есть коричная кислота, вот и результат. Хотя сейчас ему проще, сейчас больше химию используют, а не стиракс, прим. авт.

— Мы будем разбираться. Тщательно.

Епископ мрачно кивнул.

Да, надо разбираться. И надо искать. И...

Приятно, что брат Анхель постепенно начинает принимать решения, не оглядываясь на патрона. А то... честно скажем, все же возраст сказывается. То спина ломит, то ноги отказывают, то голова болит при смене погоды. Пусть молодежь постепенно перехватывает вожжи. А он пока постоит ширмой. Пока кризис. А потом молодежь привыкнет, и все будет хорошо.

И ему можно будет на покой...

Хорошо, когда можно просто молиться Богу и ни о чем не думать.

Видит Бог, скромный епископ давно заслужил свой отдых.

* * *

Звонок телефона заставил Идану Мерседес поморщиться. Но трубку она сняла.

— Идана Мерседес Веласкес слушает.

— Синьора Идана, добрый день. Это тан Риалон, следователь. Скажите, как там мой стажер поживает?

Феола, сидящая на кушетке, кивнула. И сунула в рот еще одно пирожное.

После встречи с наставником, пусть и во сне, она восстанавливалась намного быстрее. Есть такое в шаманской магии.

Шаманы друг друга поддерживают и усиливают. Есть.

Так что девушка встала и отправилась съесть что-то еще. И кофе выпить. Хватит! Она выспалась, сила восстанавливается, а остальное... если постоянно в кровати валяться, так и руки-ноги отвалятся.

— Ваш стажер сейчас есть пятое... шестое пирожное, — синьора Идана чуточку ворчала. Так, немного. Внучка неизвестно где, ее чуть не убили, с мужем и внуками... да какая сволочь все это затеяла!?

Попалась бы оная сволочь синьоре Идане, там бы ни один некромант потом не помог. В клочья бы все порвала. И всех!

— Это хорошо. Спросите, пожалуйста, Феолу. Если я приеду за ней через полчаса, она сможет съездить со мной посмотреть на возможного мединца?

— Сможет, — отозвалась Феола.

Синьора Идана находилась недалеко, а голос Амадо был преотлично слышен.

— Сможет, — передала синьора Идана. И вздохнула.

— Тогда я приеду, — обрадовался Амадо. И распрощался.

Синьора Идана посмотрела на девушку.

— Фи, ты уверена?

— Более чем, — сунула в рот седьмое пирожное Феола. И сделала большой глоток такого крепкого кофе, что он мог бы прожечь стенки кофейника. — У нас совсем мало времени осталось. Очень мало...

Она должна успеть!

Наставник говорил про волю богов, но шаманы знают главное. Даже с Богом можно договориться. Надо только знать, что предложить взамен.

И она предложит!

Для нее один Адэхи ценнее тысячи мединцев, поэтому отсчет надо начать с пяти тысяч. Сразу. И побыстрее... Авось, боги на размен и согласятся?

* * *

Смиренный брат Дуардо коснулся дверного молоточка.

Мединцы.

В столице.

Да, не доделали тогда братья свою работу. Теперь приходится добивать. Хотя брат никого осуждать и не собирался. Работа у него такая — с нечистью бороться. Там ли, здесь ли...

Где нечисть подвернется, там ее и прикопаем, братья непривередливы.