Но если один раз милосердно выдрать дурака, то этим ты можешь сберечь ему жизнь. Вспомнит он о поротой заднице, да и не полезет на рожон. И жив останется.

Милосердие?

Дураки с этим не согласятся, пока не поумнеют. То есть порку надо проводить до вразумления. А пока...

Терпение смиренного брата закончилось. А дверь внутрь открывается... сильный пинок унес горничную внутрь коридора. С грустным звяканьем лопнула цепочка.

Тоже еще... цепочка! Страшная преграда! Плечом посильнее нажми — и кррррак!

У брата Дуардо было и желание, и возможности. И в особняк он вступил, исполненный стремления нести свет, радость и милосердие. Кстати, не стоит ли начать прямо отсюда? Что тут с горничной?

А, нет, не из этих. Просто склочная дура, такое частенько бывает.

— Ик... — выдала тетка, под взглядом монаха отползая к стене.

Брат Дуардо приложил палец к губам.

— Тсссс...

И направился туда, где слушались человеческие голоса.

Человеческие ли?

Их было трое. Мужчина и две женщины, все вполне человекообразные. И все так удивленно воззрились на монаха... неужели раньше не видели?

— Добрый день, синьоры, — поздоровался брат Дуардо.

— Что... — начал, было, мужчина, но закончить не успел. Брат Дуардо попросту открыл кадильницу.

Запах ладана поднялся из нее, словно волна, поплыл по комнате. А спустя несколько секунд брат Дуардо увидел и его действие.

Людей (Людей ли?) буквально согнуло вдвое. Мужчина захрипел, хватаясь за горло, одна из женщин молча осела в обморок, вторая побледнела, словно полотно, ее начало рвать.

Брат Дуардо довольно кивнул. Да, брат Анхель не ошибся. Именно так и реагирует разная нечисть на святой ладан... ух!

Едва не пропустил бросок мужчины. Резкий, в горло... сбить священника с ног, убить, потушить мерзкую пакость, которая причиняет такие неудобства... ясно же — их обнаружили. Теперь чего скрываться?

Кадильница помогла и в этот раз. Брат Дуардо резко взмахнул ей, словно кистенем, и враг не выдержал столкновения. Рухнул к его ногам, поверженный святым предметом. Разве что ладан по всей комнате разлетелся.

— Ай-яй-яй, — укоризненно вздохнул брат Дуардо.

И принялся увязывать поверженных мединцев. Ясно же, что не люди.

Раздевать и проверять он их не станет, незачем. Это потом некромант сделает. А у брата задача невелика. Прийти, поговорить, проверить... если что — телефонировать начальству. Этим он и займется. Потом сюда придет полиция, потом они обыщут дом, потом будут допросы. А пока...

Пока и он справится.

И все же, брат Дуардо не удержался. Быстро провел руками по связанным телам... показалось ему? Или нет?

Ладно, проверить — дело минуты, да и подстраховаться не мешает. Из кармана рясы появился немаленький нож с острейшим лезвием, пара взмахов — и мужчина остался и без штанов, и без кальсон, а брат Дуардо еще раз убедился, что чутье его не подвело. Какая уж тут ошибка, если сзади у мужчины в штанах самый настоящий змеиный хвост? Толстенький такой, упитанный? И чешуя вверх по позвоночнику идет... ну да ладно, дальше брату смотреть было и неинтересно. Он свое дело сделал, гадину обнаружил, а что дальше будет — начальству виднее. И точка.

* * *

— Алисия Катарина Ксарес, — Эктор Патрисио посмотрел на брата.

— И Лоуренсио Хулио Ксарес, — Эмилио понимал брата практически без слов.

Думали они об одном и том же, и мысли их были печальны.

Хулио оказался самым счастливым. Он продолжил род. А вот они...

У Эктора сына просто не было. Три дочери.

Ладно-ладно, был еще внебрачный сын, но Паттрисио его не признавал. И об усыновлении даже слышать не хотел, а Эктор привык слушаться.

Патрисио разве что забрать его разрешил, когда мать мальчика второй раз вышла замуж и устроила свою жизнь. Но ввести в род?

Вот еще, ублюдками Ксаресов продолжать не хватало!

У Эмилио... лучше бы и не было. Дочь и сын. Причем, сын родился душевнобольным. Патрисио Ксарес, разумеется, этого не потерпел, и мальчик сейчас живет в лечебнице. Роскошной, оплачиваемой... закрытой наглухо. Вечная тюрьма.

С другой стороны, там о нем действительно хорошо заботятся. Можно много чего говорить про особенных детей, но стоит согласиться со здравым смыслом.

Им тяжело среди нормальных и обычных, среди здоровых психически и физически людей. А людям тяжело рядом с ними. Кому же приятно видеть... неудачный результат вечной лотереи жизни? И думать, что вот это может случиться и с тобой, с твоим ребенком, или внуком... да мало ли с кем?

А еще...

Любой физический недостаток можно компенсировать. Иногда и магией, можно сделать протезы, можно... да много чего можно. Но болезни разума — единственные, которые отказываются лечить маги. Наотрез. По принципу — никогда и ни за что.

Впрочем, врачи говорят, что он может умереть достаточно скоро... что-то у него там с сердцем.

Здоровых психически людей лечат. Но душевнобольных?

Ни один маг за это не возьмется, такой вот жестокий отбор. А еще маги дают обоснование своему поступку. Несправедливое, практически бесчеловечное, но...

Безумие в роду — не приговор, но намек на него. Узнай, за что небеса тебя карают, искупи вину и приходи. И никак иначе.

Не узнаешь?

Твои проблемы.

Да, это мог быть твой прадед, мог быть прапрадед или прабабка. Но кто-то из твоих родных совершил серьезное преступление. За которое пресекается твой род.

Единственное, что могут подсказать маги, это кому именно искать. Мужчине — или женщине.

В данном случае... да, именно так. Магия пресекала род Ксаресов. Жестко и уверенно. А кто там и что там натворил...

— Почему у него получилось?

Старший брат даже плечами пожимать не стал.

— Есть несколько вариантов. Отец от него отрекся и выгнал из рода. Фамилии не лишил, равно как и титула, но тут уж... просто не смог. Прошение он его величеству подавал, — Эктор старательно припоминал прошлое, стараясь сложить мозаику. — Но король только посмеялся, мол, страшное преступление. Жениться на любимой женщине и жить своим умом. Еще и отцу, кажется, пригрозил... мол, еще раз такое случится, он отца самого титула лишит.

Эктор не знал, но расставание с Наталией Арандо серьезно царапнуло сердце короля.

Он король, он должен, он сделал свой выбор в пользу государства и престолонаследия. Но разве от этого ему стало легче? Разве было менее больно?

То-то и оно. Патрисио невольно растревожил сердечную рану его величества, за что и получил со всех сторон по шее.

— Скорее всего, так. Но у тебя есть еще версии?

— На островах тоже есть маги. То есть шаманы. Могли они посодействовать.

Эктор этим сильно интересовался во времена оны. Это ЕГО семья, его дети... если бы наказывали супругу, другой вопрос. Разведись, да и женись хоть еще четыре раза.

Да, неприятно. Репутация пострадает, скандал будет, крики, шум, но ради здорового наследника на такое можно пойти. А если ты сам, САМ виноват?

Тут разводись, не разводись...

Отец?

Отец твердо уверен, что это все глупости. И точка.

И подтверждением его теории служат дети Хулио. Что будет следующим шагом старика? Да и так понятно. Роза уже принялась собирать информацию о бабах, а Ксаресы-старшие....

Долго ли им ждать приглашения в дом конкурента?

Отец уже начал задумываться о приглашении в дом Лоуренсио, о письме Хулио... о, пока он еще ничего не сказал, но братья видели это совершенно отчетливо. Словно маячок в ночи.

За столько лет они папеньку замечательно изучили.

— Надо аккуратно расспросить Розу. А потом и самим... разобраться.

— Надо... да, надо разбираться.

Эктор и Эмилио не собирались церемониться ни с кем. Они тут, понимаешь, жилы рвут, из кожи вон лезут, зловредного старика ублажают, капризы его терпят — и зачем?!

Чтобы явился какой-то там племянник и пригреб все под себя?

Ну, знаете ли!

Это и святому стерпеть не под силу! Это уж как-то вовсе жестоко и безжалостно!

Ни один, ни второй не произнесли непоправимых слов. О, нет...

Не прозвучало пока еще: 'похитить', 'скомпрометировать', 'шантажировать', а то и попросту 'убить'. Нет, пока еще не прозвучало.

Но оно было.

Оно черным облаком заполняло комнату, висело, окутывало, проблескивало грозовыми разрядами между двумя мужчинами.

Отдавать наследство никто из них не собирался. И в борьбе за родные и любимые денежки все средства были хороши, даже самые жестокие. А совести там, что у старшего поколения не было, что у младшего.

* * *

Чиновники!

Воистину, они бывают разные.

Толстые и тонкие, взяточники и лжецы, мошенники и негодяи...

Есть только два вида, которые до сих пор не удалось обнаружить науке.

Это чиновник честный беспримесный — как показывает практика, несуществующий.

И второй вид — чиновник, склонный прощать подставы.

Оба этих вида до сих пор никому обнаружить не удалось. А значит...

Карлос Мануэль Кампос лютовал и зверствовал.

Его — травить!?

Его человека убивать?!

На его власть покушаться!?

Ладно еще убивать кого-то, ладно травить мэра! Всякое бывало в этой жизни, и сам грешен, да не пойман! Но покушаться на самое ценное?

На власть?

За такое надо разорвать, попрыгать на останках и еще полить их сверху. И поджечь!

Серхио Вальдес держал начальство в курсе расследования, так что про мединцев тан Кампос знал. Но! Не мединцы же поменяли чашки? Это сделал человек! Его человек...

А ради кого он это сделал? Вот положа руку на сердце... некоторым, чтобы пойти на пакость, и стимула не надо. Только предложи! Но чиновниками такие не становятся. Настоящий чиновник пакостит только по расчету. За деньги, к примеру.

В данном случае...

Кто станет исполняющим обязанности, если сляжет тан Кампос?

Теоретически — Кадмус Кер Ломбарди.

А практически? Кадмус — умный, хороший заместитель, идеальный 'второй'. И потому мэр его не подозревал. Когда работаешь рядом с человеком несколько десятилетий, узнаешь его как бы не лучше, чем супруг или супруга. А не умей тан Кампос разбираться в людях, и мэром бы не стал.

Итак, Кадмус сразу сольется. Или... или станет великолепным козлом отпущения.

А кто может его подставить?

Тан Кампос подумал немного — и вызвал к себе секретаря.

Сезар Вальверде явился с блокнотом и грифелем. Услышал вопрос, подумал...

— Хм. Пожалуй, из тех, кто действительно мог бы задумать такую операцию, я бы назвал Эву Марию Вильялобос.

— Вильялобос? Но... она ведь женщина!

Сезар усмехнулся.

— В том-то и дело, тан. Она женщина. Умная, яркая, сильная — и всегда на вторых ролях. Понравится ли ей это?

Мэр задумался.

Женщина...

Но у нее должен быть мотив. Только занять место мэра города? Нелогично...

— Что ты сможешь о ней рассказать — вот так? Навскидку?

Сезар задумался.

— не слишком много, тан. Замужем она никогда не была. Это первое и главное. Очень привлекательна, умеет пользоваться своей привлекательностью, но до близких отношений ни с кем не доводит. Руководствуется принципом: нельзя никому — никому нельзя. Можно одному — всем можно.

— Хммммм?

— В мэрии начала работать примерно... двадцать два года назад. С самых нижних должностей, была письмоводителем, потом, постепенно, подросла до вашего третьего заместителя.

Тан Кампос забарабанил пальцами по столу.

— При этом ни с кем не переспав?

— Да, тан.

Невероятно.

Будем честны, женщины успешно делают карьеру. Но частенько пользуются именно своим полом в качестве аргумента. А иногда у них и выбора нет. Шантаж — такое дело...

А тут Эва Мария ни разу ни с кем не... и третий помощник мэра? Всего за восемнадцать лет?!

Невероятно!

С тем же успехом она могла сколотить многомиллионное состояние... невероятный успех! И почему никто на него не обратил внимание?

— Потому что никто не задумывался. Эве Марии свойственно намекать на наличие высокого покровителя, которому она хранит верность, все это принимают и понимают.

— Минутку. А ты?

На лице Сезара расцвела улыбка.

— Плохим я был бы секретарем, принимая чужие слова на веру. Я просто отправился к ее дому и побеседовал со служанкой. Приходящей.

— Нет семьи. Нет детей. Нет любовника. Хммммм?

Тан Кампос долго не раздумывал.

— Сезар, вызови ко мне некроманта? Этого... Карраско.

— Слушаюсь, тан.

Если за столько лет Эву Марию не раскусили... может, она вроде той Арандо? Почему семью не завела? Просто мединцам люди не нравятся? Или не нужны?

Пока на эти вопросы нет ответов. Но тан Кампос собирался их— получить как можно скорее.

* * *

Рауль и Алисия прогуливались по набережной.

Алисия щебетала о чем-то ужасно важном, вроде новых романов.

Рауль то отмалчивался, то поддакивал. Он уже понял, что в голове у Алисии наблюдается большое количество розовых облаков. Неумеренное потребление романов, оно до добра не доводит. Вот младшая в семье Ксаресов практична и умна. А старшая...

Кажется, и у нее, и у Лоуренсио один и тот же недуг.

Неправильно-книжное восприятие действительности. И Рауль начинал понимать, почему так.

Алисия не дура.

Лоуренсио не дурак.

Просто.... Плантация же! План-та-ци-я! Остров! Понимать надо специфику!

Алисия рассказывала про жизнь на острове, и Рауль тихо завидовал. Тихо, спокойно, дни похожи друг на друга, соседи все известны до донышка. На острове-то не скроешь ничего! Даже на островах — не скроешь.

Если кто чихнул, через пять минут все соседи знают, что случилось.

Все друг другу известны. И... будем честны, чуточку поднадоели.

Родители Алисии занимались плантацией и друг другом. А вот дети...

Феола была в обучении, Алисия проговорилась. А сама Алисия не подошла. И Лоуренсио тоже. И в итоге... жизнь они знали только по книгам.

Такие книжные-книжные, романно-начитанные дети.

А в романах есть и герои, и злодеи, и приключения, и... и вы пытались когда-нибудь перенести свои книжные представления на окружающую действительность? Нет?

И не надо, дольше проживете.

Это в книгах злодей всегда только черный, герой только белый... а в жизни герой может бить морду соседу и спать со служанкой. А злодей трепетно ухаживать за любимой канарейкой. К примеру.

На островах все было проще. А тут Алисия попала в большой мир.

Конечно, сволочь Анхель кажется ей таким любезным и обходительным, на островах-то они с таким не встречались...

— ... мы обожали печь кексы...