— Если вы считаете, что наше свидетельство будет принято во внимание, то мы готовы подтвердить ваши слова. Идёмте, капитан, в вашу, в высшей мере справедливую, палату почтенных и кристально честных судовладельцев.

— Леди, слушания по моему заявлению будут завтра с утра. Ровно в десять.

— Хорошо, капитан, мы будем там, — кивнула бронзововолосая девушка, капитан Этуро поклонился и вышел. Когда дверь закрылась, Рамана, поставив блокировку от прослушивания, задумчиво сказала: — Значит, Граон... Что ж, Милисенте виднее, а у нас появляется ещё неделя.

В дверь снова постучали, Рамана поморщилась:

— Геронимо Чайата, собственной персоной. Заинтересовался, что нам капитан Этуро тут говорил. Бедные местные маги, они, наверное, дошли до полного истощения, пытаясь взломать мою защиту.

Вошедший третий нобиль, несмотря на безукоризненно выглядевший костюм, имел слегка помятый вид. Рамана усмехнулась. Чайата, заметив эту усмешку, стал оправдываться:

— Много работы, необходимо обеспечить режим секретности. Не спал вторую ночь, извините, леди.

— Да, очень тяжело обеспечивать сохранность сведений о подобных мероприятиях. Тем более о том, что готовится эскадра, знает весь город, — усмехнулась Рамана и, сжалившись над начальником разведки, предложила: — Кофе?

— Не откажусь, тем более, слышал, что ваша служанка готовит просто изумительный кофе, как это у неё получается? Может, она поделится секретом?

Рамана усмехнулась и негромко позвала:

— Луланна, будь добра, свари нам кофе. Да покажи уважаемому нобилю Геронимо, как ты это делаешь, ему интересно.

Чайата удивился, Рамана позвала свою служанку, позвала очень тихо. Так тихо, что не расслышать и в противоположной стороне комнаты, но здесь служанки не было! Тем не менее в комнату вошла девушка, одета она была совсем не как прислуга, а скорее как горожанка среднего достатка. Вошедшая держала поднос с тремя джезвами. Улыбнувшись, она подошла к нобилю и попросила его дотронуться до джезвы: та была совершенно холодная. Девушка, продолжая улыбаться, внимательно посмотрела на сосуды, в которых, как успел заметить Чайата, была налита вода и насыпан молотый кофе. Вода закипела, над краями обеих джезв появилась пена, по комнате поплыл божественный аромат.

— Главное, не перегреть, но если недогреть — тоже плохо получится, и обратите внимание на пенку, видите? — Черноволосая показала нобилю на пену над джезвами. — Это говорит о том, что кофе сварен как надо. Спасибо, Луланна!

Девушка слегка поклонилась и при этом выпустила из рук поднос. Нобиль отшатнулся, ожидая падения джезв и брызг горячего напитка во все стороны, но поднос не упал, он остался висеть в воздухе. Девушка стала аккуратно переливать кофе в маленькие чашечки, которые стояли на том же подносе.

— Сахар? — предложила девушка Чайате, то кивнул, хотел потянуться к подносу, но там сахарницы не было. Девушка улыбнулась, и в её руке появился недостающий предмет сервиза. Она подождала, пока желающие возьмут себе сахар, после чего пошла к выходу, поднос с посудой поплыл за ней следом. Геронимо Чайата завороженно наблюдал за этим представлением, потом, повернувшись к оставшимся девушкам, спросил:

— Леди, ваша служанка ведьма? Но как она это сделала с сахарницей? Создавать такие сложные предметы...

— Нет, уважаемый нобиль, она не ведьма, она маг-универсал. Довольно сильный, но ещё недостаточно обученный. А сахарницу она не создавала, просто переместила из соседней комнаты. И Луланна не служанка, она моя ученица, — ответила бронзововолосая.

— Не так давно вашу ученицу, леди Романа, звали Лулу и она была... гм, девушкой в заведении мадам Зизи, больше известном как "Дворец наслаждений", — вкрадчиво сказал Чайата, — не в этом ли "дворце" вы проживали первые дни своего пребывания в Венисии? Кажется, там с вами были ещё две юные особы, которые отплыли на "Летящей по волнам", шхуне капитана Этуро? Который недавно был у вас с визитом, уж не весточку ли от этих юных леди он вам принёс?

— Он попросил нас оказать ему помощь в одном деле. Кстати, уважаемый нобиль, не можете ли вы походатайствовать перед вашей торговой палатой о признании корабля, на котором капитан Этуро вернулся в ваш прекрасный город, собственностью этого уважаемого капитана? — улыбаясь, проговорила черноволосая. Несколько секунд она, ехидно усмехаясь, смотрела на Чайату, а потом продолжила: — О юных леди вообще упоминать не стоит. Не стоит также упоминать о том, где и с кем были наши с леди Стэллой ученицы.

Начальник разведки Венисии некоторое время смотрел на улыбающуюся бронзововолосую леди, потом молча кивнул.

— Красиво, правда? — спросила Киламина, разглядывая скалы Граона. Освещенные восходящим солнцем, они выглядели очень необычайно. Другие девушки тоже зачарованно смотрели на скалы, меняющие свои цвета по мере того, как поднималось солнце.

— Листик, а куда ты дела детей? — спросила Миларимо задумавшуюся о чём-то девочку.

— Посадила на корабль, идущий в Венисию, написала письмо мадам Зизи с просьбой приютить малышей до нашего возвращения. Я их потом заберу, у меня есть место, где их можно будет пристроить, — продолжая думать о чём-то своём, ответила Листик.

— А их там не обидят? Это же ... — начала Миларимо.

— Не-а, — усмехнулась девочка. — Пока мы жили в этом "Дворце наслаждений", мадам заработала больше, чем во время самого удачного сезона. Я пообещала ей заплатить ещё больше, и пообещала, что если она обидит хоть одного ребёнка, то лично с ней разберусь.

— Ну, это уже лишнее, — засмеялась Киламина. — Мадам Зизи любит деньги и будет с детьми очень ласковая, это же ей принесёт хороший доход, при том что затрат и забот меньше, чем при обслуживании привычных клиентов. А девочки переквалифицируются в нянечек и воспитательниц. Хм, не "Дворец наслаждений", а детский дом имени леди Лионеллы!

— Ага! — Листик посмотрела на Киламину и засмеялась, к ним присоединилась и Миларимо.

Три орчанки смотрели на смеющихся девушек с недоумением, вернее, две, так как третья была не совсем настоящей, а только наполовину, хотя и выглядела как настоящая орчанка. Зилану, в новом обличье, её служанки сразу не узнали, а когда узнали, стали горячо благодарить за своё спасение, они решили, что именно Зилана командует прибывшими в Граон, чтоб их спасти. Каково же было их удивление, когда оказалось, что это не так — сама Зилана была спасена четырьмя девушками. Ещё большим шоком для Чаюмь и Гюлань оказалось то, что эти четыре девушки обращаются к заскийской принцессе как к равной, а она не возражает. Мало того, и к ним, служанкам, эти четыре девушки тоже обращаются как к равным.

Возросшая женская часть команды "Летящей" уже не помещалась в пассажирской каюте. Капитан Каратто уступил девушкам свою, но туда никто не захотел переходить. Ни Миларимо, ни Киламина не пожелали уходить от Милисенты и Листика, не захотела и принцесса Зилана, а Чаюмь и Гюлань тем более не решились бросить свою госпожу. Выход нашла Листик, она просто проломила большую дыру в стене, разделяющей каюты, благо они были рядом.

— Листик, твоё решение как всегда самое радикальное, если не сжечь, так сломать! — засмеялась Милисента. А Листик на это замечание заявила:

— Ага, самое радикальное и самое верное! А остатки переборки я сейчас сожгу!

— Не надо! — Все дружно замахали на девочку руками. — Нам же плыть будет не на чём, ты всё сожжёшь — и переборку, и корабль вместе с ней!

— Ага! — согласилась Листик и с сожалением посмотрела на остатки переборки, их пришёл забирать корабельный плотник, ведь материал может пригодиться, в море-то его взять неоткуда.

На следующий день заскийки были ещё больше поражены, рыжие сёстры как всегда пошли купаться. После боя с пиратами и до прибытия в Граон девушки не купались. Поэтому Зилана была удивлена не меньше чем её служанки, когда сёстры разделись и прыгнули в море. Команда "Летящей" привычно высыпала на палубу, а наёмники с Граона — так и вовсе застыли с отвисшими челюстями.

Милисента и Листик, будто желая похвастаться своим драконами, далеко не заплывали. Вот из воды появились оба дракона, без всадниц, видно, сёстры до них ещё не доплыли. Потом из-под воды появился изумрудно-золотистый дракон с сидящей на нём Милисентой, потом появился золотисто-изумрудный с Листиком. Так повторилось несколько раз, а потом, видно, сёстрам наскучило и они уплыли куда-то далеко.

— Да, охрана у вас, как у короля, — покачал головой Тремаз. — Насколько я понимаю, это драконы? Правда, они какие-то маленькие. В рукопашной схватке при абордаже от них мало толку будет.

— Эти два маленьких дракона уничтожили трёх кракенов, — возразил Рен. — Два дракона с двумя всадницами — трёх морских чудовищ! Драконы-то огнём могут дохнуть, да и всадницы маги не из последних.

— Драконы — огнём! Да не может быть! — удивился наёмник из Граона. Остальные матросы из старой команды "Летящей по волнам" поддержали Рена, они же видели, как драконы били огнём, ну и команда считала драконов сестёр своими, ведь "Летящая" теперь принадлежала старшей сестре.

— Всё это так, но распространяться на берегу об этом я не советую. Неизвестно, с кем нам придётся столкнуться, не хотелось бы терять такой козырь, — с нажимом проговорил Рен, в упор глядя на наёмников. Тремаз усмехнулся в ответ:

— Принято, хотя мы не маленькие, сами понимаем, что к чему. В бою любая мелочь может склонить чашу весов в ту или иную сторону, а уж такая... — Наёмник кивнул в сторону моря, где скрылись драконы.

— Ага, — подтвердила Листик, она стояла уже закутанная в простыню. Когда они с Милисентой появились — никто не заметил, только Киламина и Миларимо как-то чувствовали сестёр и всегда угадывали момент, когда те выпрыгивали из моря на корабль.

Вечером, задумчиво глядя на море, Милисента сказала Листику:

— Знаешь, Ли, мне кажется, что идея притвориться незадачливой коммерсанткой себя исчерпала. Нас будут ждать на Гран-Приоре, именно нас, незадачливых продавцов ровуша.

— А что ты хочешь предложить? Выкинуть ровуш? Сделать вид, что он исчез?

— Нет, Ли, мы не будем делать вид, что ровуш исчез, он останется на месте. Исчезнем мы! — Улыбнулась Милисента.

— Как это? Мил, ты, что хочешь всё бросить?! — Удивилась Листик.

— Нет, Ли. У нас есть в запасе две недели, я передала Рамане весточку через гномий банк. Она выйдет в море, если уже не вышла, через пятнадцать дней будет у Гран-Приора. Мы, если будем идти прежним курсом, дойдём через неделю. Что-то мне подсказывает, что незадачливую коммерсантку будут ждать, и будут с усердием трясти, чтоб узнать, кто она такая и откуда. А мы придем позже, оттуда, откуда нас не ждут, — с юга. И это будем не мы.

— А кто? — спросила Листик, её глаза от любопытства стали большие и круглые.

— Это будут кровожадные пираты, которые захватили этот корабль. После жестокого боя, в котором погибли обе незадачливые коммерсантки.

— А команда? А девочки? — Глаза Листика стали ещё больше.

— Пассажирки тоже погибли или были убиты жестокими пиратами, а команда, вернее её остатки, перешла на сторону захватчиков.

— А зачем же пиратам убивать пассажирок, ведь красивых девушек можно в рабство продать?

— Убили, потому что позавидовали неземной красоте, потому что кровожадные, и не пираты, а пиратки! Понятно? — улыбаясь, спросила Милисента.

— Ага, — тоже заулыбалась девочка, — это мы кровожадные пиратки, сами себя поубивали, по злобе или из зависти! А ровуш?

— Пиратки обнаружили груз ровуша и теперь не знают, что с ним делать. Выкинуть жалко.

— Так его же никто не возьмет, кому он нужен-то на Гран-Приоре? Там своего ровуша полно, а тут ещё и наш, старый и лежалый! — Пожала плечами Листик.

— Вот мы его и выкинем, мы же злобные пиратки, нашу добычу никто не хочет купить, мы её и выкинем злобно! — сделала зверскую гримасу Милисента.

— Точно! Выкинем! Будем злобно кидать в разные стороны! — скопировала выражение сестры Листик.

— Ну, мы не такие злобные, чтоб разбрасывать захваченный нами груз в разные стороны, — засмеялась Милисента. — Мы будем бросать только в одну сторону, нужную нам.

— Ага, — согласилась Листик.

— И придёт наш пиратский корабль в Гран-Приор с юга, ждут-то нас с другого направления. А тут появляются пираты, пока разберутся, пока решат что-нибудь предпринять — время пройдёт, и даже если нас в чём-то заподозрят и соберутся проверить, то уже поздно будет. Мы сделаем своё черное дело!

— Мил, а почему чёрное? — удивилась Листик.

— А у пиратов все дела чёрные, — снисходительно пояснила Милисента. — Пойду скажу Каратто, чтоб менял курс.

— Ага, — согласно кивнула Листик. — А я пойду скажу девочкам, что мы становимся пиратами! Страшными, злобными и кровожадными! Вот девочки обрадуются!

Кильватерный строй боевых кораблей Венисийской торговой республики внушал уважение, несмотря на то что в нём не было тяжёлых трирем. Эскадра адмирала Мавиланни состояла из бирем и нескольких малых галер. Корабли, как всегда, покинули гавань на рассвете, жители Венисии уже привыкли к частым выходам малой эскадры в море. Адмирал проводил учения раз в три дня, при этом он использовал только биремы, все двадцать трирем стояли у стенки, на них проводились различные работы. Ещё десять трирем спешно достраивались. Поэтому выход эскадры не вызвал интереса ни у кого. Ну вышли, ну поплавают, утопят ещё пару старых кораблей, выбранных в качестве мишеней, и к вечеру вернутся, если не сегодняшнего дня, так завтра или послезавтра.

— Адмирал, думаю, пора, — произнесла бронзововолосая девушка, привычно расположившаяся на капитанском мостике первой биремы. Адмирал согласно кивнул, потом повернулся к капитану корабля, скомандовал:

— По эскадре, адмиральский сигнал — ноль-ноль!

— Сигнальный! Адмиральские — два ноля! — прокричал капитан, и матрос на специальной площадке на мачте засемафорил флажками. Заходящее солнце давало достаточно света, чтоб можно было пользоваться этим видом связи.

— Ха-а-арроший сигнал, адмиральские два ноля, или два ноля для адмирала, — усмехнулась бронзововолосая девушка, — такой содержательный.

— Главное, чтоб никто не понял, что имеет в виду адмирал, — хихикнула её черноволосая подруга.

— Этот сигнал означает, что надо вскрыть секретные пакеты, — пояснил адмирал. — Ноли означают высший приоритет исполнения.

— Да, когда приспичило, то тут ни о чём другом не думаешь, действительно высший приоритет исполнения, — тоже захихикала бронзововолосая девушка. Капитан адмиральской биремы тоже вскрыл пакет, хихиканье девушек отвлекло его от чтения, он с неодобрением на них посмотрел, а потом до него дошло, что написано в приказе. Капитан взволнованно спросил у адмирала: