— Когда вы впервые встретили Сириуса Блэка? — задал очередной вопрос обвинитель.
— В мае прошлого года, — едва удерживаясь от того, чтобы не наговорить лишнего, в чем помогла оклюменция.
— Вы согласны, находясь под Веритасерумом, предоставить суду, свои воспоминания об этой встрече? — спросил представитель стороны обвинения.
— Да, — согласился юноша, понимая, что уже сейчас оправдание Сириуса в любом случае состоится, нейтральные и не поддержавшие Волан-де-Морта магические рода точно не позволят осудить Блэка.
За этим последовало краткое объяснение того, как правильно извлечь воспоминание, в котором Поттер в принципе не нуждался, но он не желал показывать свои излишние знания. За это время в зал доставили специальный омут памяти, чтобы все присутствующие могли увидеть происходящее в воспоминании о первой встрече с Сириусом. Выудив из своей памяти нужное воспоминание, Поттер передал его подоспевшему помощнику, после чего начался просмотр. Это заняло несколько часов, ибо часто пришлось останавливать на том или ином моменте, где молодой человек давал подробные пояснения.
Допрос самого Сириуса затянулся на четыре часа. Многие были удивлены даже самим фактом отсутствия суда над Блэком, за что на предшественников Фаджа вылилось множество помоев и обвинений. Всё стало ещё хуже, когда выяснилось, что мать Бродяги дважды пыталась заставить министерство устроить повторный суд, но каждый раз получала отказ за личной подписью министра и главы Визенгамота. Такие же попытки предпринимала после смерти Вальбурги Андромеда, так же не принесшие положительных результатов, но обошедшиеся миссис Тонкс в круглую сумму.
Приговор был вынесен быстро. Сириуса полностью оправдали, присудив ему компенсацию из расчета сто галеонов за сутки, проведенные тем в Азкабане. Так же Корнелиус пообещал наказать всех виновных в срыве попыток начать суд над мужчиной от имени рода Блэк, а заодно возместить все убытки, понесенные им.
Лондон. Кафе рядом с Министерством Магии.
Поттер, удобно устроившись за столиком в компании Сириуса, Ремуса и девушек, сопровождавших их, с удовольствием налегал на еду, так как позавтракать в замке он не успел, а заседание затянулось на десять часов. Блэк, Люпин и их дамы, откупорив бутылку дорогого вина, праздновали полное оправдание Бродяги. Гарольд внимательно рассматривал девушек. Ариадна Ариас, сидевшая рядом с Сириусом, была миловидной блондинкой с хорошей фигурой, обладала веселым характером, своим позитивом заряжая всех вокруг, при этом девушка обладала немалым умом. Пассия Ремуса Силиция Вебер была высокой кареглазой брюнеткой, внешней красотой нисколько не уступавшая блондинке, она предпочитала сохранять молчание, вежливо улыбаясь собравшимся.
— Так какого черта ты, Бродяга, полез в министерство? — задал вопрос Гарольд, когда немного насытился. — И куда смотрел ты, а, Ремус?
— Успокойся Гарри, все было схвачено, — легкомысленно отмахнулся смеющийся Сириус. — Фадж вчера связался с нами и прислал министерское помилование. Из зала я бы в любом случае вышел свободным человеком.
— Министерское помилование? С чего вдруг? — недоумевал молодой человек, ситуация складывались слишком странная.
— Тут всё очень просто, — улыбнулась Поттеру девушка, сидевшая рядом с Сириусом. — Мой дедушка, и по совместительству Министр Магии Испании, попросил об этой услуге.
— О, ну в таком случае я благодарю Вас, мисс Ариас, за то, что Вы приглядываете за моим бестолковым крестным отцом, — улыбнулся молодой человек этой жизнерадостной и веселой девушке, по всей видимости, решившей захомутать Блэка. Это было только на руку юноше, так как снимало вопрос о том, чем занять Бродягу, и заставить того убраться из Англии, чтобы он не сунулся в события, которые начнутся в скором времени.
— Не стоит меня благодарить, Гарольд. Зови меня просто по имени, когда мы находимся вне официальных мероприятий, — отмахнулась Ариас, улыбнувшись парню. — Но ты прав, за Сириусом нужен глаз да глаз. За месяц жизни у нас они с Ремусом успели столько дел наворотить, что дедушка обещал их обоих выкинуть в море связанными.
— Ну, подумаешь, немного побунтовали и повеселились, расшевелили тамошнее аристократическое болото, — легкомысленно ответил Блэк. — Мой статус просто обязывал выкинуть что-нибудь в этом духе.
Дальше беседа перешла в рассказ о похождении парочки друзей, перевернувших с ног на голову жизнь одного из поселений магов в Испании. Поттер от души смеялся над рассказом, понимая, что оборотень и анимаг от души оторвались на испанском курорте, а заодно обзавелись и подругами. Взглянув на обеих в магическом зрении Гарри понял еще одну причину того, что Вебер отправилась с Люпином в Англию.
— Когда ждать приглашения на свадьбу? — обратился молодой человек к Ремусу и его спутнице, молчавших большую часть вечера, разглядев в ауре Силиции образования, которые однозначно указывали на беременность девушки.
— Свадьбу? — не понял Сириус, с недоумением смотря на крестника.
— Мы решили, что лето будет более подходящим временем для этого, — ответил Ремус, бывший явно в курсе беременности своей девушки, но, по всей видимости, решивший до последнего никого не посвящать в эту тайну.
— И когда вы двое собирались нам об этом рассказать? — немного придя в себя, спросил Блэк, для которого подобная новость была неожиданна, ведь Люпин всегда говорил, что никогда не сможет обзавестись семьей, ибо он оборотень.
— Я хотела сделать это сегодня после суда, — извиняясь, проговорила Силиция, переглянувшись с Люпином и решив взвалить вину на себя. — Думала обрадовать тебя еще одной хорошей новостью.
Дальше на пару посыпались поздравления и пожелания от собравшихся за столом. После этого взрослые попытались утащить Поттера на Гриммо двенадцать, где планировали продолжить праздновать радостную новость, но Гарольд сумел отбиться от этого предложения, напомнив, что ему нужно вернуться в Хогвартс. На предложение проводить его ответил отказом, показав порт-ключ до Хогсмида.
Годрикова Впадина.
Суббота. Пятое ноября тысяча девятьсот девяносто четвертого года.
Поттер вместе с Гермионой и Дафной с хлопком появились на аппарационной площадке рядом с непримечательным баром Годриковой впадины. Часы показывали половину десятого утра. На улицах было пустынно, шел мелкий противный дождь, вкупе с холодным северным ветром делавший погоду совсем не подходящей для прогулок. Троица, посильнее закутавшись в теплые плащи, медленно двигалась к памятнику погибшей чете Поттеров. Вокруг памятника было много цветов, это показывало, что обычные волшебники в отличие от правительства не забыли о жертве родителей Гарольда.
Несколько минут парень молча рассматривал памятник, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Грейнджер и Гринграсс стояли рядом с ним, сохраняя молчание, понимая, что тот сейчас погрузился в свои воспоминания. Сбросив оцепенение, юноша сделал несколько замысловатых движений палочкой, сотворив какое-то не знакомое обеим девушкам заклинание, от которого вокруг скульптуры возник чуть заметный прозрачный купол, а сама она стала словно светиться изнутри.
— Идем, — позвал он впечатлённых спутниц.
Пройдя еще сотню метров, они смогли разглядеть видневшиеся чуть впереди развалины дома, где погибли Лили и Джеймс. Рядом с калиткой, ведшей в дом, была прикреплена табличка с сообщением о том, что именно в этом месте погибли Поттеры и Волан-де-Морт. Пройдя через покосившуюся калитку, троица могла более подробно рассмотреть, что стало с этим местом за тринадцать лет отсутствия людей. Некогда прекрасный сад одичал и зарос разными сорняками и был завален разным мусором, а разрушенный дом еще сильнее пришел в негодность под нещадным напором природы и времени.
Входная дверь валялась на ступеньках крыльца, ведшего в дом, стекла во многих окнах отсутствовали. На первом этаже было пусто, чьи-то загребущие ручонки полностью обнесли за это время дом, даже паркет с пола — и тот был украден. Голые стены, куски штукатурки, обломки перил лестницы, ведущей на второй этаж. Подобная картина была по всему дому, единственное место, куда не смогли пробраться неблагодарные жители магической Англии, был подвал. Он, насколько помнил юноша по другой жизни, был заперт чарами на распознавание кровного родства, ибо в подвале была оборудована одна из лабораторий матери, и там хранился запас редких ингредиентов для зелий.
Решив осмотреть второй этаж в одиночестве, юноша открыл Гермионе и Дафне подвал, попросив их осмотреть его, и, если возникнет необходимость, привести тот в порядок. Второй этаж мало чем отличался от первого. Неблагодарные маги позволили полностью разграбить дом тех, кто спас их жалкие душонки, что приводило юношу в состояние тихой ярости. Исключением стала комната, где погиб Волан-де-Морт, и причиной тому, судя по всему, были защитные руны на стенных и дверных косяках, которые подпитывала магия, запертая внутри детской.
Магия была далеко не безобидной, по ощущениям Поттера, некротической, и на удивление, до ужаса родной. Легко пройдя через защиту, молодой человек стал внимательно осматривать комнату, где провел первые месяцы жизни его предшественник. Тут явно чувствовалась рука любящих и заботливых родителей. В углу лежала маленькая метла и куча других игрушек, пол был усыпан обломками дверей и мебели, внешняя стена была уничтожена, а края обуглены, что заставило Гарольда сильно задуматься над тем, что произошло в ту ночь на самом деле, ибо подобные разрушения Авада Кедавра была не способна учинить.
Причина столь масштабных разрушений обнаружилась через две минуты внимательного изучения комнаты. Выругавшись вслух последними словами, юноша несколькими взмахами палочки полностью очистил комнату от всех предметов, отправив их в коридор, принявшись внимательно изучать нанесенные на потолок и пол рунические пентаграммы. Чем дольше он их изучал, тем больше понимал, что ему необходимо обзавестись отрядом сильных боевиков, найти Мастера-некроманта и прикупить недвижимость где-нибудь подальше от здешней магической Англии.
Пентаграммы оказались пентаграммами жертвенного увеличения магического резерва. Один из ритуалов, отнесенных к запрещенным даже в его мире, ибо для него требовались жертвы с магическим даром. Обе их нанес один и тот же маг, причем задолго до появления в доме Поттеров Волан-де-Морта. Они, по всей видимости, должны были стать ловушкой для сильнейшего мага этого поколения, а Гарри, Лили и Джеймс, были приманкой, заодно и дополнительными жертвами, ибо все трое обладали неслабым магическим потенциалом. Вот только Том Реддл своими крестражами и родовая защита Поттеров сломали ритуал, из-за чего произошел мощнейший выброс магии, разрушивший все защитные заклинания дома, испепеливший Темного Лорда, и передавший часть собранных сил Гарольду вместе с кусочком души незваного гостя.
Единственным, кто обладал в Англии подобными знаниями и имел все возможности начертить эти пентаграммы, был Дамблдор, что и заставило Поттера выругаться. Он слишком поверил в то, что старик отступился от своих бредовых идей, поверил в его фанатизм с его «Всеобщим благом». На деле же этот старпер занимался увеличением своей магической мощи самыми отвратительными и запрещенными методами. Вопрос со старым пауком стоило решать радикально, но над этим он решил подумать в Хогвартсе. Сегодня он собирался навестить могилы родителей, и думать о собственном легковерии и глупости ему совсем не хотелось. Спустившись вниз, в подвал к девушкам, он застал их за изучением какой-то тетрадки.
Тем временем подвал дома.
Грейнджер и Гринграсс молча согласились с просьбой юноши изучить подвал, видя его состояние. Внутри оказалось на удивление чисто, не было даже намека на пыль. Внимательно осматривая столы и шкафы, девушки с большим удивлением для себя обнаружили большой запас ингредиентов и уже готовых высших зелий. А в одном из них нашлась парочка стопок тетрадок, перевязанных бечевкой, и два магических ежедневника, принадлежавших Джеймсу и Лили Поттер.
— Гарри разозлился? — задала вопрос Дафна, когда они начали листать тетради.
— Разозлился? Да он в бешенстве, ты не хуже меня видела его глаза. Таким взглядом впору убивать, — проговорила Гермиона, поежившись от воспоминания.
— Да. У меня от его взгляда мурашки по коже. Я бы никогда не подумала, что его красивые глаза могут так пугать, — согласилась с ней слизеринка.
— Мне вот не понятно, как так получилось, что дом людей, спасших всю магическую Англию, забросили и позволили разворовать? — задала вопрос гриффиндорка, не понимая подобного отношения. — Хотя с учетом того, как поступили с Гарри, вопрос неактуален.
— Кому-то было выгодно, чтобы дом довели до такого состояния, а вот почему — мне искренне не понятно, — открывая очередную тетрадку проговорила Дафна. — Мио, взгляни на это!
Грейнджер на подобное сокращение своего имени уже не реагировала, ибо знала, что с слизеринкой спорить на эту тему было бесполезно. Та просто улыбалась и говорила, что ей так больше нравится, ведь никто, кроме неё больше к Гермионе так не обращается. Дальше мысли по этому поводу вылетели из головы девушки, ибо найденные в тетрадях записи были настоящим кладом, что они мгновенно поняли. С этими записями они не только смогут серьезно продвинуться в своих экспериментах с простыми зельями школьной программы, но и смогут изменить их в лучшую сторону.
— Нашли что-то интересное? — спросил Гарольд, прислонившись к дверному косяку.
— Ой! — подскочила Гермиона, полностью уйдя в изучение записей. — Гарри, твоя мама была гением! В этих тетрадках записи её исследований по созданию зелий, тут столько разных методов и различных решений для создания как простейших, так и Высших зелий! Не просто готовые рецепты, а полные выкладки всех процессов с подробными описаниями!
— Ну, это же мама, — усмехнулся Гарольд, понимая восторг невесты, ведь подобные подробные записи исследований никогда не становились достоянием общественности, только готовые рецепты. — Нашли что-нибудь еще интересное?
— Ну, кроме исследований твоей мамы, запаса ингредиентов и материалов для зелий, тут нашлись ежедневники твоих родителей. Сами мы их открыть не смогли, а значит, в них может быть что-то еще более важное, чем в этих тетрадках, — вступила в разговор Дафна. — А ты что-нибудь нашел?
— Тогда забираем все записи, и идем к могилам родителей, — проговорил Гарольд, проигнорировав последний вопрос.
Переглянувшись, девушки быстро собрали тетради, уложив в сумочку Гермионы, отправились на выход. Поттер же, запечатав подвал, последовал за ними, предпочитая хранить молчание, размышляя над тем, стоит ли посвящать будущих жен в сделанные им открытия. Все рассказать им стоило, но позднее и в более подходящем месте.
