В начале пути

Докурив, Бенджамин спустился в кубрик, разложил на столе карту, выписку из журнала и ленту — предстояло превратить зубцы кривых в цифры высоты слоёв ионосферы. Работа, которая ему не надоедала никогда — слишком интересно и важно было происходящее в высших слоях атмосферы... Карта небес всё ещё не была закончена, но в столе радиста уже лежала брошюра "Рекомендации по сверхдальней радиосвязи", созданная на основе в том числе и его исследований. Приятно, чёрт возьми... И полезно.

Закончив, Бенджамин сменил Перкинса и начал прочёсывать эфир в поисках добычи или врага...

Сигнал был настолько коротким, что Бенджамин вообще не был уверен, что что-то слышал. Но тем не менее доложил:

— Пеленг триста пятьдесят, предположительно сигнал!

— Лево руля, приготовиться к погружению! — отреагировал Аткинсон. — Мистер Франк, что вы услышали?

— Не уверен, что это не помехи, сэр, — отозвался Бенджамин, — но похоже на телеграфную посылку, не больше двух секунд.

— Возможно. Возможно, что это помехи, — согласился коммандер. — Возможно всё, что сотворено Господом. В том числе и помехи. Но что касается меня — я предпочитаю знать точно.

— Дым на горизонте! — раздалось час спустя.

— Погружение, полный ход! — немедленно отреагировал Аткинсон. — Первый, третий — товьсь!

Бенджамин поспешно надел наушники — и сразу же услышал мерный шелест винтов и ровный гул турбин.

— Слышу турбины, дистанция шесть-семь миль, приближается!

— Вероятность обнаружения?

— Слишком медленно, — покачал головой Бенджамин. — Сейчас он о нас не знает...

— Малый вперёд, — приказал Аткинсон. — Перископ поднять. Начать подготовку атаки.

Это было разумно — вряд ли в этих водах окажутся чужие корабли, но как знать...

— Мистер Джонс, взгляните-ка, — Аткинсон отодвинулся от перископа. — Это по вашей части...

Помощник уткнулся в перископ и несколько минут молчал, после чего изрёк:

— Однозначно "Светлана" — их ни с чем не спутать. Мистер Франк, попробуйте с ними связаться.

Бенджамин застучал ключом, передавая запрос, повторил, внимательно выслушал ответ и доложил:

— Это "Адмирал Грейг", сэр. Идёт в Бомбей. Сообщает, что столкнулся с вражеской субмариной.

Докладывая, Бенджамин поспешно записывал координаты, выдал квитанцию и протянул записку командиру.

— Где-то здесь, сэр... Ага!

— Что случилось?

— Та самая посылка, сэр. Не зная, что искать, даже в упор не заметишь. Похоже, они так сообщают в штаб, что всё нормально...

— Изложите ваши соображения об этом в докладе, — распорядился Аткинсон. — К всплытию!

Главный враг моряка — скука... но только не на субмарине. Подводник о скуке мечтает — и обычно совершенно безнадёжно. Людей мало, места ещё меньше, зато множество механизмов — и дело найдётся всем.

Конкретно Бенджамин был занят ремонтом усилителя, в котором в очередной раз перегорело несколько ламп. Вроде бы и ничего сложного — да только Бенджамин в своё время поленился составить схему своего прибора, так что теперь приходилось работать по памяти. И только самому, потому что Перкинс банально не знал, что там к чему.

Проверяя одну за другой лампы и меняя сгоревшие на новые, Бенджамин задумался. Пожалуй, стоило сделать новый усилитель — проще и надёжнее, а главное — с нормальной схемой. Или достать заводской, хотя они и идут в первую очередь на крейсера... Но подлодкам они нужны ничуть не меньше, если не больше. Нет, ну его, проще собрать свой — все детали в Маниле найти можно, да и у боцмана что-то осталось...

Наконец, заменив все лампы и печально отметив, что осталось их маловато — на один хороший ремонт, Бенджамин в последний раз проверил все цепи, вернул на место кожух и включил прибор. Усилитель работал исправно, чувствительность приёмника вернулась на прежний уровень — но слушать было нечего. Бенджамин от скуки попытался поймать какую-нибудь местную радиостанцию — но не нашёл ничего. Не было в Индии и Индокитае достаточно мощных передатчиков...

Скука... Нет, у Перкинса что-то случилось.

— Что такое, Перкинс?

— Неопознанный акустический сигнал, сэр!

А вот это было уже интересно. Перкинс не паникёр и не дурак, боящийся собственной тени, и если уж он не смог оплатить контакт...

— Дай сюда, — отобрав у Перкинса наушники, Бенджамин прижал динамик к уху и фыркнул. Неопознанный контакт, как же... Несколько секунд послушав мелодичный мурлыкающий свист, он вернул наушники и сообщил:

— Всего-то навсего киты распелись, а ты уже неопознанные контакты ищешь...

— А что, киты правда поют? — удивился заглянувший в отсек О'Коннели.

— Поют и очень громко, — подтвердил Бенджамин. — Вообще, конкретно это дельфины орали, но киты тут тоже не молчат. И иногда сильно мешают, сволочи... Они там заткнулись?

— Так точно.

— Прекрасно, — Бенджамин снова принялся крутить верньеры настройки радиостанции.

Весь день прошёл впустую, и только вечером Бенджамин перехватил сигнал — на сей раз однозначно японский.

— Курс на перехват, — распорядился командир. — Приготовиться к погружению.

Сигнал шёл с юга, что упрощало атаку — можно было без труда зайти с востока и атаковать с тёмной половины горизонта — разумеется, если это будет вообще возможно. В последнее время одиночных судов в море почти не встречалось, а конвои становились всё больше и защищались всё лучше... И передача вполне могла отказаться ловушкой.

— Мать честная, да сколько же их там?! — выдохнул Перкинс. — Сэр, слышу шумы по крайней мере двадцати пяти — тридцати кораблей!

— Погружение! — приказал Аткинсон. — В торпедном — товьсь! Полный ход!

Бенджамин надел наушники и присвистнул — конвой действительно был немаленьким, как бы Перкинс ещё и не занизил его численность... И как прикажете его атаковать?

— Джентльмены, — словно в ответ на его мысли заговорил Аткинсон, — вы когда-нибудь видели, как лев нападает на стадо быков?

Команда, занятая подготовкой к бою, промолчала, и Аткинсон не стал развивать тему. Вместо этого он повернул перископ и приказал:

— Право десять, первый, третий — товьсь!

Шум становился всё сильнее, и Бенджамин уже с трудом ориентировался, не различая отдельные корабли, но командира это абсолютно не беспокоило. Он явно нашёл добычу и не собирался её отпускать... И оставалось только надеяться, что она того стоила.

— Лево руля, тихий ход! Первый, пли! Второй, пли! Третий, пли! Четвёртый, пли! Стоп машина, тишина в отсеках!

Пятнадцать секунд. Двадцать. Двадцать одна. Двадцать две.

Четыре взрыва, почти слившиеся в один. Жуткий хруст ломающегося металла. Странный гул.

— Полный ход, лево руля, погружение до максимальной!

Перископ опустился, забурлила вода в балластных цистернах, и "Старфиш" рванула прочь, проваливаясь на глубину.

— Право руля, малый назад! Стоп! Тишина в отсеках!

Подлодка замерла на месте, продолжая медленно погружаться. В уши туго ударил первый взрыв, второй... Слишком далеко.

— Интенсивная бомбардировка, азимут девяносто, дистанция около мили, не приближается, — доложил Бенджамин.

— Лево руля, малый вперёд две минуты, — приказал Аткинсон. — Поздравляю, джентльмены, мы потопили танкер.

Только в четыре часа, после многих десятков виражей, "Старфиш" всплыла и открыла люки. С наслаждением вдохнув свежий воздух, Бенджамин высунулся из люка, любуясь звездами. Привычно яркие, здесь, у экватора, звёзды казались близкими — только протяни руку... И тем отчетливее становилось понятно — никто этого не сделает. Политикам интереснее перекраивать карты, их не волнует, что скрывается за небесами...

Не при его, Бена Франка, жизни.

Устало закурив, он выдохнул дым, в несколько затяжек выкурил сигарету и отправился вниз. Четыре часа сна — безобразно мало, но это всё, что у него есть...

В Сингапур "Старфиш" пришла с двумя торпедами — никого поймать не удалось. Командир объявил аврал и отбыл за продовольствием, прихватив двух дюжих матросов, Бенджамин, размахивая предписанием, помчался за лампами, припоем и новым паяльником, а все остальные поспешно заставляли лодку и грузили торпеды.

Аткинсон готовился к неприятностям.

Команда его подход полностью одобряла. Уж лучше потратить время на аврал в порту на погрузке, чем в море на борьбу с затоплением... И потому приказ вернувшегося Аткинсона аврал прекратить был воспринят с немалым удивлением.

— Разрешите обратиться, сэр, — Бенджамин поставил коробку с лампами на причал. — Что произошло?

— По инициативе нового правительства России принято прекращение огня сроком на двадцать четыре часа, — сообщил Аткинсон. — В связи с этим я откладываю выход из Сингапура на сутки, если не поступит иных приказов.

В этот момент Бенджамин порадовался, что не держал коробку в руках — не факт, что не уронил бы. Прекращение огня? Неужели война подходит к концу?.. Что ж, завтра станет ясно — перейдёт ли это перемирие в настоящий мир или закончится ничем. Мир... Если мир настанет, он, как и решил, останется в Маниле. А если нет... Ну, тогда он всё равно останется в Маниле — пока "Старфиш" не получит или новое назначение, или глубинную бомбу. Нет смысла строить планы, если не знаешь, не ждёт ли тебя уже завтра Фиддлерс Грин. Во всяком случае, дальше, чем на сегодня — а сегодня команде приказано отдыхать. Разумеется, тем, кто не занят на погрузке...

Сингапур... Город Льва почти не изменился — или он просто не помнил города, где провёл всего несколько часов когда-то — целую жизнь назад. Только теперь, имея возможность сравнивать, Бенджамин не мог не заметить, насколько похожи Сингапур и Гибралтар. Не внешне, нет, но... Пожалуй, своей сутью. Две лапы британского льва, держащего в когтях океаны, ворота на морских путях, две колонны, на которых стоит фундамент империи — рухни хоть одна из них, и не бывать уже Британии владычицей морей...

Но сейчас пришёл мир, пусть и ненадолго — и город праздновал, словно война окончена, не задумываясь, что завтра всё вернётся на круги своя. А впрочем, если думать не так, то не останется никакой надежды. Да и кто знает, может, политики всё-таки договорятся...

И Бенджамин, выбросив из головы подобные мысли, улыбнулся идущей навстречу китаянке. В конце концов, даже если у них всего один день мира, его нужно использовать на всю катушку! Особенно, если он один...

День плавно перешёл в вечер, а затем и в ночь, но город не утихал. Всем казалось, что победа не за горами, что ещё немного — и ненавистный враг сложит оружие, и не будет больше войн... Конечно, все понимали, что это не более, чем мечты, но о чём ещё мечтать, если не о мире, на шестом году войны? И Бенджамин мечтал. Мечтал о мирных плаваниях, о спокойной работе учёных. О полётах в стратосферу и выше — в межпланетное пространство и к другим небесным телам, где, быть может, их ждут собратья по разуму... А ещё — о вещах куда более близких и приземлённых, вроде ночи с китаянкой Минмэй...

Ему опять повезло — как и почти все его девушки, Минмэй оказалась радиолюбителем. Случайность? Или какое-то чутьё? Да не всё ли равно, если результат — вот он? Она идёт рядом, рассказывает байку по бестолкового радиста и заливисто смеётся... Вот только почему-то кажется, что на её месте должна быть другая. Смуглая блондинка в круглых очках, Семьсот тридцать-эль со Скалы... Всего одна ночь, но она запала ему в сердце раз и навсегда. И после войны он обязательно найдёт её, а пока... Пока — срывай день, кто знает, что ждёт завтра?

Минмэй ушла до того, как он проснулся, оставив записку со своим позывным и припиской "88 GL", и Бенджамин был ей за это благодарен.

Жизнь в городе вернулась в привычное русло, военное положение, забытое на один вечер, вновь вернулось — тем более, что все уже знали — мира не будет. Война продолжится сегодня в шестнадцать часов... Пора возвращаться.

Неторопливо шагая про улицам, Бенджамин курил, поглядывал по сторонам и обдумывал схему нового усилителя. Пожалуй, получится собрать его к приходу в Манилу — особенно, если закончить ремонт старого до отплытия... А он успеет — за шесть часов-то. Всё равно необходимо занять чем-то и руки, и голову, иначе он изведётся в ожидании...

Ровно в шестнадцать часов ожили дизели, матросы сбросили причальные концы, и "Старфиш" отошла от пирса. Проверив последний контакт, Бенджамин включил усилитель и надел наушники — пора ловить каждый шорох в эфире, ища добычу и уходя от врага.

Война продолжалась...

София. VI

Что-то готовились. София не знала, что именно, но предчувствие близкой грозы охватило всю страну и становилось всё сильнее...

И в какой-то момент весь привычный мир рухнул.

Телеграмма из Петрограда оборвалась на полуслове. Генерал-лейтенант Меньшиков дёрнул щекой, несколько секунд смотрел на замершую ленту и распорядился:

— Штабс-капитан, возвращайтесь к роте, приведите её в готовность и ожидайте приказов. И передайте, пожалуйста, полковнику Корсакову, чтобы он немедленно зашёл ко мне... Что там?

— Ваше превосходительство, — сообщил заглянувший в кабинет вестовой, — к вам его высокопревосходительство адмирал Колчак, говорят, дело срочное!

— Ваше высокоблагородие, что случилось-то?!

— Я, ребята, знаю не больше вашего, — София покачала головой. — Знаю только, что связь со Ставкой оборвалась на полуслове... А генерал, похоже, не слишком-то и удивился — только нашего полковника велел сразу к нему позвать. И Колчак пришёл...

— Опять где-нибудь забастовка, — вздохнул Борис. — Вот не стоило с социал-демократами ссорится... Не в обиду вам было сказано, ваше высокоблагородие, да только народ их здорово уважает. Слушал бы их государь — война, глядишь, уже бы и кончилась...

— Борис... Хотя в чём-то ты прав, последний год был скверным, и не по нашей вине.

София проглотила ругательство — ситуация была скверной и непонятной, обрыв связи со Ставкой пугал, и то, что командиры явно знали — или хотя бы догадывались, что случилось, беспокойства не уменьшал. Что-то случилось — случилось не в Ставке и не в Петрограде. Во всей стране...

Два часа спустя был объявлен сбор всего гарнизона Владивостока. Всего — даже зенитчики и береговые батареи должны были прислать всех, кого только смогут выделить. Ничего подобного София вспомнить не могла, а уж сбора гарнизона и моряков вместе...

А затем, когда строй на площади замер, вперёд вышел Колчак, поднял рупор и объявил:

— Внимание всем! Довожу до сведения войск и населения, что монархия низложена! Вся власть в России принадлежит Временному правительству Брусилова-Ульянова, каковое признано легитимным высшим командованием. Командованием гарнизона Владивостока принято решение признать новое правительство и выполнять его приказы. О подробностях вы узнаете чуть позже, пока же я обращаюсь ко всем: если кто-то из вас не считает правительство легитимным — это ваше право, но прошу вас подчиняться ему и оставаться в строю до окончания войны! В мирное время вы сможете высказать свои возражения, если таковые останутся, но сейчас нам необходимо единство! Помните — мы давали присягу защищать свою страну, и никто не освободит нас от неё!