Виктора.
Обезглавленное тело, что выбросил смерч, смело с ног двух эльфов, которые, стоя под шквальными порывами града и ветра, из последних сил держали вокруг бушевавшего вихря "Круг тройной звезды", маги покатились, их вбило в стену трактира, впечатало, я будто наяву услыхала хруст костей.
Круг эльфов побледнел, исчез.
Коркоран остался один.
Смерч замер, вытянулся, затанцевал, в его завываниях отчётливо послышался торжествующий крик.
Эльф, бледный, прямой, как струна, шагнул вперёд, выбросив руку вверх, к небу, что-то заговорил, его магия мягким лунным светом озарила площадь, смерч взревел, поплыл к магу. Я решилась, пошла вперёд, прикрывая лицо рукой от прерывистого града, "молния" не может причинить вреда твари, но, может, задержит хоть на миг, нам бы продержаться чуть-чуть! Миг ценою в жизнь, так бывает...
Лорны нет.
Ковена нет.
Нам конец, и вокруг нас — город. Дети. Старики. Матери, беременные, лекарни, Дома Призрения. Где-то там Овод, Мэллан. Марта, Кент, Порфирий, такие вредные, любимые драчуны Йонни и Ройни, где-то там даже Мист.
Мы встретимся, моя пушистая подруга, мы скоро встретимся.
Браслет вибрировал, сводя меня с ума, я уже не хотела ничего понимать, не хотела ни о чём думать, я просто хотела уничтожить тварь, пусть и с собой вместе.
Рывок за шкирку остановил мой решительный шаг, я едва не упала, вой, свист стихли, град осколков льда застучал по невидимой стене. Лорна встряхнула рукой, подняв бровь, оглядела слабо мерцающий щит, взгляд чародейки замер на голове вампира.
— Держи, — Лорна сунула кожаные поводья мне в руки, присела, коснулась пальцами волос Виктора, заляпанных грязью, усыпанных крошевом льда, отвела прядь, что закрыла лицо мертвенного серого цвета.
Виктор открыл глаза, слабо улыбнулся. Я бы даже сказала, осклабился.
Мне в спину фыркнули, обдав шею теплом, я обернулась, увидев прямо перед собой лошадиную чёрную атласную морду с раскосыми голубыми глазами, с белой звездой и белой же пушистой чёлкой. Сильфида глянула на меня и вновь уставилась на смерч-вихрь, зрачки расширились, она облизнулась, тоненько заржала, копнула копытом камни. Я сняла чехол с рога, вспомнив Икабода про себя, отстегнула вожжи, сказала тихо: "Сильф, выручай". Кобылка, радостно взвизгнув, подпрыгнула, забила копытами в воздухе и понеслась к морфолку, выставив вперёд рог. Кончик рога мерцал синим.
— Думаешь, справится? — спросила я Лорну, наблюдая, как единорог врезался в смерч, тот издал такой истошный вой, что заложило уши, но Сильфа встала на дыбы, будто позируя для герба, глаза кобылы светились красным, рог сиял бело-голубым. Смерч взвизгнул, стал уже привычным кальмаром-пауком и бросился прочь, преследуемый резвой и явно счастливой кобылой, которая получила в подарок живую игрушку, её охота на морфолка походила на прыжки-отскоки охотничьей собаки вокруг медведя, уже готового сдаться, умереть.
— Да, — отрезала чародейка. — Единороги — хтонические чудовища, эпоха великих сидхе, что ни говори, они родом оттуда же, что и морфолк. Надеюсь, хоть что-то от "De antiquis monstra" осталось в твоей... голове. А ты, Виктор? Что за мальчишество? Опять годами будешь мучиться от головных болей, и, предупреждаю, и не проси меня приготовить зелье, нравится геройствовать — терпи, будь героем. Позвать меня или мага моего уровня на помощь — вовсе не "уронить мужское достоинство", это поступить разумно, мудро, как и подобает тому, кто в ответе за чужие жизни, — она говорила ровно, без эмоций, но я поняла, что она в ярости, гневе, уж слишком медленно, тщательно подбирала слова. На узком платье из серебряной парчи перекрутился задний шов, туфельки из кожи редкого серого василиска в грязи. Лорна явно сама не своя. — И что? Посмотри, чего ты добился. Твоё "достоинство", которое "не уронить", мокнет в холодной воде.
Голова поморгала, мне показалось, пошла пятнами от смущения, на серой коже, залитой дождём, заляпанной грязью, мало что можно было разглядеть. Из страшной рваной раны на шее понемногу сочилась густая чёрная кровь. Лорна бережно подняла голову, прижала к груди, ткнулась носом в макушку, помедлив, развернула Виктора лицом к площади, пригладила волосы, поправила ленту на мокром, грязном хвосте. Вампир разочарованно поджал губы, было бы чем, вздохнул бы. Ещё бы, вырез на груди Лорны был таков, что держаться на теле платье могло только с помощью магии. Парча окрасилась черным, грязь и кровь осквернили сияние серебра, но Лорна не повела и бровью. Надо же, что творит любовь с чародейками и вампирами... Я знаю, Виктор счастлив попасть в цепкие руки возлюбленной, пусть и по частям, что может быть слаще, когда тебя, больного, раненного героя, холят, лелеют, правда, из "героев" Лорна его безжалостно вычеркнула. Не сомневаюсь, восстанавливаться вампир будет в особняке на Дворцовой, Лорна важные дела никому не привыкла перепоручать, строго следуя своему же девизу: "Хочешь сделать хорошо — сделай сам". Не приведи Икабод, что-нибудь у Виктора не так срастётся, Лорне же потом целую вечность и выслушивать. Больной мужского роду, даже если он вампир, когда он больной, он хуже вампира. Жалобы, нытье, прощание с жизнью-нежизнью, подозрения, что он всем мешает, что все мечтают от него, такого теперь точно-точно смертельно больного и никому-никому не нужного, избавиться, и как можно скорей, эту ежедневную песнь плакальщицы Лорна вытерпит, не впервой, она всё-таки любит Виктора, как бы это ни скрывала, и весь сказ. А все мои байки — так, отвлечься от мыслей о том, кто победит — Сильфа или морфолк.
Пока мы вели светский разговор, единорожка гоняла по площади льдистого медузного паука, казалось, ей никогда не было так весело. В лавке менялы в стене появился свежий, идеально круглый проход, края ещё дымились. Иск к Ордену готов, впрочем, если Сильфида угомонит этого гада, городская казна оплатит ущерб. А, если... но об этом и думать не стоит. Не за что и некому будет платить. Пара магов-эльфов, которых вначале битвы смело с ног смерчем, пришли в себя, один помогал другому встать, обоих шатало, едва заметное глазу зеленоватое свечение вокруг тел показало, что в ход пошла магия исцеления, они, поддерживая друг друга, медленно направились к своему командиру, каждый шаг давался им всё увереннее и твёрже.
Корр присел около эльфов, что так и лежали у стены трактира, что-то колдуя, я видела слабое искрящееся сияние над телами. После всего, что я сейчас видела, бедолаги в надёжных руках. Эльф показал себя совсем с другой, незнакомой мне стороны. Маска ловеласа и интригана исчезла, я увидела бесстрашного, сильного воина, мага, готового жертвовать собой.
Я глянула на Лорну.
— Он справится, Кайра. Я не специалист по исцелению эльфов, и без меня умельцев хватает. Светлейшие... живучи, не беспокойся за них, — ответила чародейка на мой безмолвный вопрос. — Меня сейчас иное тревожит... откуда взялась эта тварь? Откуда смесь, что взорвалась в Хранилище, что испепелила дом Эллои, теперь этот прелестный паучок, Виктор, тебе ничего не кажется странным? — спросила Лорна, поглаживая волосы Виктора, мокрые, грязные, в крови. Голову она держала, как мать носит на руках дитя, Виктор жмурился от удовольствия, но сказать ничего не мог, голос не скоро появится. Шипеть, наверное, сможет, но на Лорну сильно не пошипишь.
Сильфа и морфолк играли в нечто вроде "засаль меня", кобылка поддевала рогом монстру то место, где у людей находится зад, тот верещал, разворачивался, плевался, молотил руками и щупальцами воздух, Сильфа игриво отскакивала, не поворачиваясь к врагу тылом, вставала на дыбы, в ржании кобылки мне послышалась насмешка.
Лорна продолжила, задумчиво наблюдая за суетой на площади:
— Это не истинный морфолк, это его плохонький симулякр, Сильфида, хоть и не чистокровный единорог, должна его уничтожить. Знание, как создать, как оживить морфолка... этих знаний нет и у Ковена. Ручаюсь, за стеной такого уровня магов нет, мы что-то упускаем. Все достойные маги давно или у нас, или в Брокенморе, единичные идиоты прислуживают королям, но они немного могут, так, на ярмарке выступать. Знания мы вывезли все, какие могли, какие не могли, уничтожили или выкупили. За Стеной не осталось ничего, что могло бы дать заклинание, как наколдовать то, с чем мы сейчас повстречались. Я не бог, могу ошибаться, так же, как и ты, как Корр. Я бы начала шерстить архивы, прилежно, без перерывов на отдых, ни слова, ни намёка нельзя пропустить. Где-то там, среди пыльных страниц, может быть история нашего антагониста и его раба, инкуба или же чего-то столь же похожего на инфернальное существо. Единственное, в чём я уверена — враг зол. Ненавидит. Сдержан, расчётлив, умён. И... он мстит. Причину мести, источник ненависти, и надо искать. Можно спросить Оракула, но, его методы, жертва... в последний раз Оракулу понадобилась кровь архивампира. Вся. Ты, насколько я помню, против?
Виктор заморгал, бровь поползла вверх. Наверное, в знак согласия. То есть несогласия. Ему виднее.
— Ты прав. С визитом к Оракулу спешить не будем, пока не закрыты иные пути. И морфолк, и "pollen ignis", это запретная древняя магия. Или же... с кем мы имеем дело, друг мой? Кто наш противник?
Площадь осветила вспышка, раздался "архиогромный архибабах", когда я смогла что-то видеть и слышать, я увидела разочарованную чёрную морду с белой звездой, голубые глаза тщетно искали игрушку, в глазах читалась такая обида, что мне захотелось пообещать ей раздобыть как-нибудь ещё одного морфолка.
Монстр исчез.
Икабоду слава, слава Икабоду! Хотя, при чём тут Икабод, если бы не Виктор, Лорна, хвала эльфам, они настоящие воины, если бы не Сильфида, если бы... нас убивают, ранят, нас всё меньше и меньше. Почти убит Виктор, Зулла чудом уцелела, морфолк запулил ею в небо, как каменюкой из пращи, как она выжила, какое чудо её спасло? Почему не я? Почему эта тварь не проткнула меня копьём прямо там, в нужнике? Почему мошенник в рясе, убийца Мисти, не метнул в меня нож? Значит, я нужна магу живой? Тогда как объяснить взрыв в лаборатории? Я же могла погибнуть! Значит, возможно, взрыв — дело рук-лап второго, того, с распрекрасной рожей инкуба, а магу я нужна пока целой, или же это была нелепая случайность, в магии нереально что-то точно рассчитать, это же не лавка мер и весов. Маячки тревоги в Ордене не сработали, значит, среди нас... предатель? Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Я же всех знаю, мы столько вместе... что там думать, размышлять, одно знаю точно — я — прокажённая, все, кто рядом со мной, или мертвы, или ранены, или скоро будут. Я... должна исчезнуть, иначе пострадают все. Откуда эта гадость, этот кошмарный морфолк, вообще взялась?
Я огляделась.
Дождь перестал. Табун черных, подсвеченных дальними молниями туч, что мчал по небу, поредел, разбежался, мертвенный свет лун освещал истерзанную, разбитую, усыпанную льдом, камнями и градом площадь. Ветер холодил лицо, пробирал до дрожи, или это дрожь, что приходит после битвы? Меня трясло, а я и не замечала. Тело фанатика морфолк растоптал, размазал по камням, останки засыпало крошевом льда и битого камня, впрочем, ни мне, но Ордену труп убийцы не нужен. Будто бы и не было ничего... Я помню тяжёлый свёрток в руках, я не забуду. Мисти убили, потому что она могла меня защитить, была первой линией обороны.
Если бы не я, из-за меня...
Я отомщу, Мист.
К нам тихо, беззвучно выходили тени, живая тёмная волна наплывала на площадь, я видела лица, глаза, такие разные, такие непохожие, я видела, как они смотрели на нас. Благодарность, страх. Надежда, зависть. Ненависть. Мы чужаки, аристократы. Мы притащили к ним в дом беду.
Смерть.
Гавань. Её кровь, её мышцы, жилы, зубы и когти. Сердце. Пришли все, кто мог. Нищие, калеки, убийцы, оборванцы, девочки из борделей, мошенницы-гадалки в таких же фальшивых монисто, цветастых ярких юбках и платках. Отдельной группкой, чуть позади людской массы, мялись гоблины, прижав уши, в глазах-плошках светились красные, зелёные, синие огоньки, позади подземного народца вырисовывался тролль с громадным молотом на плече, подошли охранники, великан и эльф-поэт, стали позади меня, скрестив на груди руки, их взгляды недвусмысленно говорили жителям Гавани держаться подальше. Орландо и Лесстаин вернулись с поисков и присоединились к своим, что до сих пор суетились около двух раненных, Коркоран поймал мой взгляд, кивнул, улыбнулся. У крыльца, засыпанного льдом, на фоне мягко-жёлтого света, что лился из распахнутых дверей, мялся мальчонка-трактирщик, в руках пацана я увидела меч. Самый простой, железный, но рука, что держала рукоять, держала её правильно, твёрдо. Лорна отдавала кому-то приказы, я слышала "бережно", "портал", "испепелю". Значит, Виктор точно будет выздоравливать у нас, и хорошо, так безопаснее, вампиру теперь месяца три валяться, не мальчик уже, но муж, хотя, лет пятьдесят назад на "склейку" у него бы ушло около года. Вампир архивампиреет, можно сказать, прямо на глазах. Мне было жаль Виктора, но лучше пусть так, в двух частях, но мертвецки-живых, чем красивый, чистенький, целый и окончательно, бесповоротно мёртвый. Если бы не он! Рядом со мной, как выяснилось, даже у архивампира мало шансов уцелеть. Я должна быть одна, и не потому что верю в предателя, просто потому, что хочу, чтобы они жили. Лорна, Виктор, Овод, Зулла, Курт, Морт, Марта, все. Враг силен, хитёр, и пока занят тем, что убирает моё окружение. Ему нужна я, беззащитная, одинокая, вся в слезах, соплях, покорная и сломленная. А с диареей, рвотой и обезвоживанием не желаете ли, чтоб совсем уж наверняка?! Хотя, и мигрени моей хватит, чтоб её Икабод! Зачем я врагу?! Для чего?! Браслет тихо треснул, словно хотел что-то сказать. Магу-убийце нужна моя чёрная сила? Может быть. Чего же эта сволочь так боится — он же, судя по всему, архимаг, ему мои друзья и защитники не угроза? Я должна остаться одна?
Хорошо, договорились.
Ты пожалеешь об этом, тварь. Ловля на живца... и второго заберём до кучи. Инкуб, убийца, отравитель, мучитель, моё наваждение, не исчезнет, пока его не уничтожим.
Толпа так и стояла, буравя нас взглядами. Напасть не нападут, присутствие Коркорана лучше любых оберегов, но всё равно приятного мало. Наверное, решили дождаться, убедиться лично, что наши сиятельные задницы убрались из Гавани прочь.
Я отряхнула одёжку, поискав глазами сумку, вспомнила, что она осталась в трактире, я же выходила ненадолго, "а вышло, как всегда". Вэлмор, Глава Ковена, так и не явился, мало того, и никого из Круга не прислал. Нам противостоит сильный маг, мы ищем того, кто ранен, на время ослеп, так, может быть, это он и есть? И, скажите на милость, где наш доблестный трактирщик, который пропустил представление и который даже не соизволил поинтересоваться, жив ли его сын?
Я услышала ржание Сильфы, звонкий голос Зуллы.
Воительница уже была на ногах, и, судя по тому, что я до сих пор цела и жива, зла на меня не держала. Скорее-всего, я пальнула в неё не "сном львицы", а "полудрёмой суриката", хотя, какая разница, я просто рада видеть подругу живой, целой и невредимой. Толпа держалась от парочки подальше, и правильно, единорожка до сих пор была без чехла и в игривом настроении. Уверена, Зулла её укоротит, если что. Я улыбнулась. Сразу видно, что у этой парочки полное взаимопонимание. Амазонка обнимала за шею Сильфу, дразнила кобылу аргановым чехлом на рог, та вставала на дыбы, поднимая Зуллу вверх, та дрыгала ногами, заливалась смехом. Картинка была чудесной, хоть сейчас на гобелен, им было так хорошо вдвоём, что мне стало немного завидно.
