Вот, собственно, на пути туда он и встретил ту, о ком, честно говоря, давно уже не вспоминал. Они одновременно вошли под свет фонаря: он с одной стороны, а боярыня Селифонтова — с другой. Увидели друг друга и встали, как вкопанные. Так и стояли, наверное, с минуту, рассматривая он ее, а она — его, и не зная, что сказать. Наконец, Виктор опомнился, — все-таки авиатор, — и сказал то, что думал:
— Ужасно рад тебя встретить, Настя.
— Серьезно? — неожиданно спросила она своим по-прежнему волнующим чуть хрипловатым голосом. — Я думала, ты меня никогда не простишь.
— Дело давнее, — дернул он губой, обсуждать их прошлое никак не входило в его планы. — Ты как здесь?
— Я здесь живу, а ты?
— Я здесь неподалеку служу, — объяснил Виктор.
— А сейчас куда? Домой?
— Домой? — переспросил он и улыбнулся. — Да, нет, Настя. Я живу прямо над своей конторой. Квартира у меня там служебная. А сейчас вот вышел, чтобы поужинать, пообедать и заодно позавтракать.
— Сурово, — покачала головой женщина. — Что же это за служба такая, Витя, что ты даже поесть по-человечески не можешь?
— Управление делами Адмиралтейства. — Таково было их официальное прикрытие.
— Давно? Впрочем, не важно! — остановила свои расспросы Настя бывшая Берг. — Потом расскажешь. Пойдем ко мне, накормлю домашним. Или будешь стесняться?
— Не буду, — пожал плечами Виктор. — Показывай дорогу.
Оказалось, Настя жила совсем рядом с тем местом, где они встретились, занимая большую квартиру на седьмом этаже солидного, облицованного гранитом здания. Просторная, хорошо устроенная и со вкусом обставленная квартира. Это Виктор успел увидеть и оценить даже по тем нескольким помещениям в которые попал. Между тем, сняв в прихожей кожаную летную куртку и оставшись в черной форменной тужурке, Виктор прошел за хозяйкой в гостиную, где она предложила ему обождать, пока кухарка сообразит ему "на скорую руку" обед.
— Выпьешь? — Казалось, за прошедшие шесть лет Настя ничуть не изменилась. Так же молода, красива и полна жизни.
— Только если составишь мне компанию.
— Составлю.
— Что тебе налить? — Виктор встал из кресла и на правах мужчины пошел к буфету.
— Немного коньяка.
Среди многочисленных бутылок, выставленных в буфете, — сейчас Виктор вспомнил, что где-то там, в его прошлом-будущем, это называлось баром, — виднелась и пузатая темного стекла бутылка франкского коньяка. Ее-то он и достал.
— Как поживаешь? — спросил, разливая коньяк по бокалам. — Как детки? Как Викентий Борисович?
— Тебе подробно или ну его? — поинтересовалась Настя.
— Тебе решать. — Виктор вернулся к креслам, передал Насте бокал и сел напротив нее.
— Живу неплохо, — ответила женщина, едва пригубив свой бокал. — Это лучшее определение, какое могу дать.
"Неплохо, — отметил Виктор. — Не хорошо или замечательно, а именно неплохо. Н-да..."
— Детка у меня один. Володя. Полагаю, он должен бы выйти, чтобы пожелать мне спокойной ночи, так что увидишь еще. А Викентий Борисович находится сейчас в Порт-Артуре. Назначен в декабре начальником Медсанупра 3-ей армии.
Третья армия защищала город, порт и весь Ляодунский полуостров. Серьезная военная сила, и должность начальника Медикосанитарного управления такого воинского объединения — важная ступень в карьере военного медика.
— Чаю, получил еще одну звезду на погоны?
— Правильно мыслишь, — кивнула женщина. — Ну а ты как? Вижу уже старший лейтенант, орден на груди... Успел повоевать?
— Да был на фронте в Земле Хабарова. Сначала летал на штурмовике, потом служил третьим пилотом на крейсере, ну а еще потом снова пересел на штурмовик, пока сюда не отозвали.
— Полагаю, не женат?
— Правильно полагаешь. — Виктор не смутился. Вопрос, как вопрос. Да и стесняться ему нечего.
— Есть невеста? — продолжала допытываться Настя.
— Нет, — покачал он головой. — Пока не встретил "ту самую".
— Даже так...
— Тебя что-то смущает? — Виктор был совершенно спокоен, хотя, положа руку на сердце, встреча оживила все те воспоминания, возвращать которые он никак не хотел.
— Да, нет, пожалуй. Ты кстати можешь курить.
— Спасибо.
Виктор достал папиросы и зажигалку, придвинул к себе пепельницу, закурил.
— А что не так было с той девушкой, с которой я встретила тебя в театре?
"Почти три года прошло, а она помнит? — Удивился Виктор, пыхнув папиросой. — Однако!"
— Варя Бекетова, — сказал он вслух. — Хорошая девушка и пилот от бога. Уже мичман, и орденов у нее поболее моего. А еще золотая нашивка на левом рукаве. Знаешь, поди, что это означает?
— Тяжелое ранение... Она?..
— Недавно выписалась из госпиталя, — успокоил он разволновавшуюся было Настю. — Еле ходит, но, даст бог, оклемается. Она крепкая. И она не моя, если ты об этом. Замуж вышла еще летом. На фронте. За своего комполка.
— А так разве можно? — нахмурилась женщина.
— На фронте все можно, — усмехнулся Виктор. — Знаешь же, как говорят, война все спишет.
Они еще поболтали о том, о сем. О войне, об адмирале Браге, которая им обоим, хоть и по-разному, не чужая. Вспомнили детство и общих знакомых, и еще что-то, что не имело особой ценности ни для него, ни для нее. А затем бонна привела в гостиную мальчика лет шести. Это был Володя Селифонтов, и он пришел "пожелать маменьке, покойной ночи". Настя представила мальчика Виктору, объяснила сыну, что Виктор друг ее детства, поцеловала и отослала спать. И как раз в этот момент их пригласили за стол.
— Не обсуждается, — сказала Настя, вставая из кресла, и твердо посмотрела в глаза Виктору.
— Могла бы раньше сказать, — покрутил головой он.
— Тема закрыта, — чуть более резко, чем следовало, ответила она.
— Принято, — кивнул Виктор и проследовал за хозяйкой дома в столовую.
Ну, что сказать? Мальчик был копия Виктора. Таким, только чуть постарше, он увидел себя, впервые в этом мире заглянув в зеркало. Сходство неслучайное, тем более, что и возраст соответствует.
"Да, дела, — подумал Виктор, садясь за стол. — Неожиданный поворот".
Почему она скрыла это от него тогда, он мог предположить, хотя гипотез, увы, было больше одной. Оставалось, однако, совершенно непонятно, зачем показала ему мальчика теперь. Что-то изменилось? Но что? Виктор думал об этом весь вечер, но вопросов больше не задавал и не отпускал никаких комментариев. Сидел за великолепно сервированным столом, вкушал поданные кухаркой "вкусности и разности", пил вино и неторопливо беседовал с Настей о самых разных вещах. Говорили о войне, о политике и финансах, и много еще, о чем, но того, что занимало его по-настоящему, не коснулись ни разу. Ни словом, ни намеком, никак.
* * *
Уходя тем вечером от Насти, Виктор мимолетно подумал, что судьба, верно, и дальше будет сводить их по случаю раз в сколько-то лет. Мысль эта его не расстроила, но и не вдохновила. Правду сказать, не даром говорят, с глаз долой — из сердца вон. Так чаще всего в жизни и случается. Впрочем, верно и обратное. Встретил, увидел, вспомнил. Бесследно такое не проходит. Однако, как вскоре выяснилось, на этот раз относительно Виктора у судьбы имелись совсем другие планы.
В субботу, как раз через три дня после той памятной встречи, его вызвала к себе адмирал Браге. Часа полтора они обсуждали накопившиеся за неделю рабочие вопросы, — из тех, о которых говорят лишь с глазу на глаз, — а в конце беседы Елизавета Аркадиевна обратилась к нему с "личной просьбой":
— Не в службу, а в дружбу, Виктор, не мог бы ты слетать на своей "стрекозе" в Кобонский Бор? Надо передать Варваре учебники и конспекты. Если не трудно и есть время.
— Не трудно, — пожал он плечами. — А что случилось? Отчего Варя не в Академии?
— Плохо с ней, — коротко ответила адмирал. — В подробности вдаваться не будем, но, если ей сейчас не помочь, организм может не справиться. Поэтому я забрала ее к себе, а тут на удачу ко мне "приехала" одна моя давняя подруга. Опять-таки без подробностей, поскольку это не моя тайна, но есть люди, Витя, способные ходить между мирами. Вот моя Маша как раз из таких. Она из мира, похожего на твой, может быть, даже из твоего, но главное — она кто-то вроде колдуньи. Может лечить наложением рук. Вчера обследовала Варю, нашла массу серьезных проблем и, не откладывая, провела сеанс терапии. Сегодня с утра продолжила. А ночью сходила к себе и приволокла для Вари какие-то их особые лекарства. У них там сейчас есть такие лекарства, Витя, какие у нас появятся, дай бог, через семьдесят-восемьдесят лет. Что и для чего, не знаю, да и знать не хочу. Лишнее. Но обещает, что, если наша подруга будет вести правильный образ жизни и регулярно принимать таблетки, за месяц-другой придет в норму и снова сможет летать. И это замечательно. В Кобонском Бору и воздух здоровый, и накормят ее там правильно и вовремя. Есть тренажеры, опять же лыжи, то да се. Но мне надо, чтобы Варвара как можно быстрее закончила Академию и получила диплом. Летную практику ей зачтут автоматом: у Вари налет уже, как минимум, на 3-й класс плюс участие в реальных боевых действиях. Но всю теорию придется сдавать экстерном. Вот я и хочу, чтобы она сочетала приятное с полезным. Пусть поживет у меня, подлечится, наберет мышечную массу, а заодно уж и книжки умные почитает. Мне тут для нее собрали в Академии посылочку: книги, конспекты, экзаменационные вопросы. Отвези, будь другом! Тем более, что ты Варе не чужой. Заодно навестишь, поболтаешь, поднимешь настроение.
— Давайте посылку! — только и ответил Виктор и уже через два часа подлетал к замку адмирала Браге.
При свете дня — морозного и ясного, как если бы дело происходило не в Приладожье, а где-нибудь на западе Валдайского плато, — мыза Кобонский бор выглядела особенно хорошо. Старое здание, построенное на рубеже XVII-XVIII веков — темный камень и бурый кирпич, — и пристройки из светлого камня и нового кирпича цвета терракоты, поднявшиеся за последние двадцать лет на берегу Кобоны. А вокруг лес, кое-где облагороженный, расчищенный, с проложенными в нем аккуратными просеками и тропинками, и совершенно дикий, первозданный, если двигаться на запад и юго-запад.
Сейчас река была скованна льдом, а между деревьями лежал глубокий снег. Расчищены были лишь немногочисленные дорожки вокруг мызы, да кусок асфальтированного шоссе, связывающего имение с большим трактом, проложенным вдоль берега озера и Староладожского канала. Смотрелось это красиво, во всяком случае, Виктору понравилось. Однако долго любоваться красотами пейзажа было некогда, геликоптер стремительно приблизился к вотчине адмирала Браге, завис на мгновение над площадкой перед домом и, наконец, сел. Виктор, время которого было сильно ограничено, подхватил приготовленный для Вари рюкзак и, выскочив из "стрекозы", поспешил к парадному подъезду.
Не успел добраться до лестницы, как дверь наверху растворилась и навстречу ему вышла мичман Бекетова. Шинель в рукава не надела, набросила на плечи, а вместо фуражки на голове чей-то, — возможно, что и ее собственный, — лисий треух.
— Привет! — крикнул Виктор, он шел быстро, под толстыми подошвами ботинок скрипел снег, изо рта вместе со словами вырывались клубы пара. — Я к тебе.
— Привет! — откликнулась Варя, но Виктору решительно не понравился ее голос. Он был слабым, надтреснутым и глухим.
Взлетел по ступеням, обнял девушку, — разумеется, без эротического подтекста, а как старого товарища, — коротко поцеловал в щеку и, неожиданно смутившись, отступил назад. Варя тоже смутилась, почувствовав неловкость момента. Отвернулась, толкнула дверь:
— Я тебя ждала. За мной!
Прошли в дом.
— Это тебе, — показал он ей тяжелый рюкзак.
— Поставь где-нибудь здесь, — обвела Варя плавным жестом просторное фойе. — Я потом заберу. Кофе со мной выпьешь?
— Выпью, — кивнул Виктор, устраивая рюкзак рядом с лестницей наверх.
Сейчас он рассмотрел мичмана во всех подробностях. Выглядела она неважно, и это еще мягко сказано.
"Да, — констатировал он мысленно, — укатали сивку крутые горки..."
— Очень плохо? — спросил, когда сели в буфетной к стойке бара.
— Было очень, — честно призналась девушка, — сейчас несколько лучше. Вроде бы.
— Ну, даст бог, лечение поможет. Она тебе реально помогла?
— Откуда ты?.. — всполошилась Варя.
— Елизавета Аркадиевна просветила, — объяснил Виктор. — Действительно сильная лекарица?
— Похоже, что так и есть, — с облегчением призналась девушка. — Я знаешь ли, не устаю удивляться, сколько у Елизаветы Аркадиевны друзей и каких!
— Я уже обратил внимание, — улыбнулся Виктор. — Я здесь, в Кобоне раньше часто бывал. Когда еще в гимназии учился.
— Так ты, Витя, ее родственник? — спросила, тогда, она.
— Я — родня Рощиным, — объяснил Виктор, — но и то седьмая вода на киселе. Думаю, ты ей куда ближе, чем я.
— Возможно, но не суть! — отмахнулась мичман. — Ты, как вообще?
— Повоевал до ноября, потом отозвали в распоряжение управления делами Набольшего боярина. Там и служу. Занимаюсь новой техникой.
— Это, потому что ты испытатель?
— Это, потому что я не только пилот, но еще и флотский инженер.
— Как так? — удивилась Варя.
— Я учился на двух факультетах параллельно. На пилотажном и на инженерном.
— Ничего себе! — вскинула брови мичман. — И молчал!
— А что надо было хвастаться? — в свою очередь удивился Виктор.
— Нет, — пожала плечами Варя. — Но все-таки...
— Тяжело, небось, было? — спросила через мгновение.
— Непросто, — признал Виктор, вспомнив те сумасшедшие годы, — но дело прошлое.
— Что слышно от мужа? — спросил все-таки, сделав аккуратный глоток кофе.
— Воюет, — вздохнула Варя. — Пишет, сейчас затишье. Погода нелетная, то да се. Врет, небось. Но я его понимаю, сама то же самое написала бы, будь там хоть трижды Армагеддон.
— Да, — кивнул Виктор, соглашаясь. — Тут ты права. Писать близкому человеку в тыл та еще морока. И не написать нельзя, знаешь, что волнуются, и правды не скажешь. Зачем зря тревожить? А он у тебя мужчина правильный, ему не твоя жалость нужна, а твой душевный покой.
— Плохого не держим, — явно через силу пошутила мичман, и Виктор понял, что пора ему и честь знать.
Не выходит у них говорить так, как бывало говорили прежде. Ей отчего-то неловко, ему нехорошо. Наверное, должно пройти время, пока все как-нибудь да остынет, а пока не стоит им встречаться вот так с глазу на глаз. Поэтому Виктор "вспомнил по случаю", что у него сегодня еще полно дел. Пожелал скорейшего выздоровления и был таков. Запрыгнул в геликоптер, вернулся в Шлиссельбург и несколько часов кряду убивал дурные мысли ударным трудом. Сидел в своем прокуренном кабинете, пил крепкий до безумия чай и работал с бумагами. Трудился бы и дальше, но около девяти вечера неожиданно позвонила Настя Селифонтова бывшая Берг:
— Это ведь твой рабочий телефон? — даже не поздоровавшись, спросила она.
И от ее голоса у Виктора случился мгновенный сбой дыхания. Он о ней думал все эти дни. И хотел бы, да не мог забыть. Не уходила она ни из его сердца, ни из его головы, потому что нежданная-негаданная встреча внезапно воскресила все те чувства, которые он к ней когда-то испытывал. Память тела к тому же. Но не только. Потому что Володе Селифонтову шесть лет, и он похож на Виктора, а не на своего официального отца.
