Иными словами, Рама и Сита были двумя частями одного целого, подобно двум сторонам монеты, что никогда не могли встретиться друг с другом, служа лишь отражением друг друга.
И если и существовал призрачный шанс, не более чем фикция, на то, чтобы им встретиться вновь...
Сита, мягкая и покорная, кроткая и нежная жена — была готова на все.
Даже если для этого ей нужно было стереть всех своих противников в атомарную пыль.
* * *
Машу ощутила даже из-за стен своего неуничтожимого замка мощь ударившего Благородного Фантазма. Лорд Камелот нельзя было пробить так просто, даже самому могущественному Благородному Фантазму, но это не значило, что сама Машу никак не замечала направленных на нее атак.
Возникнувшие стены Камелота окружали ее, но... Сита определенно не собиралась останавливаться.
-Харадхану Джанака! — спустя мгновение та активировала свой Благородный Фантазм вновь, наплевав на все ограничения.
После чего в стены держащегося Камелота вновь ударила стрела Благородного Фантазма Ситы. И хотя стены Камелота были фантомны — они устояли вновь, простираясь на сотни метров вокруг.
Вряд ли Сита могла бесконечно использовать свой Благородный Фантазм, но в противостоянии могущественного Слуги, получившего часть сил самого Рамы, и неизвестной девушки, Слуги вряд ли бы могли ставить на последнюю.
В свою очередь Медея и Кухулин, что знали о том, что благодаря мане Аинза, Машу могла держать свой Благородный Фантазм практически бесконечно,поведать об этом своим союзникам не успели — и потому первым на замешательство, возникшее на поле боя, успел отреагировать Сейбер.
Огромная мускулистая фигура воина, со шрамом, словно бы оставленным диким зверем, на его грудной клетке, и короткими синими волосами, успел броситься вперед — после чего в его руке сверкнул клинок... Наверное, клинок — оружие, мгновенно появившееся в его руке, ненамного уступало в своей гротескности мечам Беовульфа. Казалось, будто бы это было сверлом бурильщика, насаженным на рукоять — но Нероне, что спустя мгновение приняла на свои клинок удар этого оружия, было на это все равно.
-Какой ужас, никакой эстетики ~ уму! — или не все равно, учитывая, что то была Нерона.
Однако развить свой успех Сейберу не удалось — спустя мгновение тот едва уклонился в сторону, уходя на чистом инстинкте от пули, тут же просвестевшей там, где еще мгновение назад находилась его голова.
Генри Антрим, мальчишка в ковбойской шляпе, державший револьвер в руках, лишь чуть улыбнулся своему выстрелу, прежде чем мгновение спустя увидеть, как к его шее движется копье.
Молодой парень, что выглядел так, будто бы сошел с плаката плейбой — разве что направленным на другую демографическую аудиторию, с родинкой чуть выше угла рта выглядел так...
-НЕ СПАТЬ!— оплеуха от Флоренс заставила его свалиться на землю и сбросить с себя наваждение, видя, как Берсеркер в красном камзоле удерживает копье молодого парня,— КРАСИВЫЙ ПАЦИЕНТ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ПАЦИЕНТ, А ВО-ВТОРУЮ — КРАСИВЫЙ!
Спустя еще мгновение, в руке Флоренс появился револьвер — куда более примитивной конструкции, нежели тот, что был у Генри — но все столь же убойный.
Лансеру с выдающейся внешностью пришлось отступить — но взгляд Генри тут же ухватился за иного Лансера, с длинными золотистыми волосами и внешностью вовсе не столь привлекательной, чем у Лансера прошлого, и чье копье уже неслось к спине Флоренс. Генри, впрочем, не сплоховал, мгновенно сделав выстрел из револьвера, заставив того Лансера уйти в сторону.
Спустя же еще мгновение Генри ощутил легкий холод — что спустя мгновение превратился в выжигающий внутренности лед, и спустя мгновение его взгляд зацепился за Медею, что с холодным взглядом, направленным на него, продолжала произносить заклятие за заклятием.
Спустя еще мгновение же, когда Генри казалось, что его жизнь была окончательно предрешена — словно бы обжигающее тепло коснулось его тела — и тот развернулся лишь для того, чтобы увидеть, как молчаливый Кастер, высокий индеец, лишь молчаливо улыбается тому — пока дым из его раскуренной посреди поля боя трубки окутывает тело Генри, прерывая действий магии Медеи.
Надолго, однако, быть безучастным Кастеру не удалось — и в его тело врезалась стрела Арчера с другой стороны — молодого парня в зеленом плаще, что определенно не хотел быть втянутым в бой — но здраво рассудил, что чем быстрее он сможет вывести сражающихся из боя — тем быстрее он мог вернуться к своему состоянию ничегонеделанья.
-Полковник Олькотт, ваш выход!— молодой голос девчонки на плечах огромной Слуги вновь заставил Генри перевести взгляд.
Молодая девчонка казалось смехотворно маленькой по сравнению с огромной Слугой, упирающейся головой в небо, на плечах которой она находилась, но... Мгновение спустя магия вырвавшаяся на волю заставила Генри забыть любые насмешки, что он мог отправить по ее адресу.
Хотя Генри был Слугой крайне близким к современности и потому не обладал большими познаниями в области магии — но словно бы возникшая из воздуха магическая печать заставила даже его мгновенно подобраться.
После чего тому удалось уловить голос Медеи,— Что... Кто додумался собрать такую печать?!
Отреагировать на это, впрочем, ему не удалось — поскольку спустя мгновение ему пришлось прикрыть глаза, которые резанул яркий свет лазера, врезавшийся в фигуру Медеи.
На другой же стороне поля боя Кухулин чертыхнулся, глядя на лицо огромной Слуги — Баньян — что нахмурилась, прежде чем занести ногу для удара, не пользуясь никакими особыми боевыми качествами, а пользуясь исключительно своим огромным размером.
Однако бросившись вперед из-под удара — все, что ему удалось заметить — это начавшие вспышку магии — после чего в тело Кухулина врезался снаряд.
Точнее, Кухулин расценил это как снаряд — быстрый взгляд подтвердил ему, что это было магической куклой, призванной Блаватской — небольшой автоматизированный дрон, размером в половину его руки, похожий словно бы на плюшевую куклу одетого в устаревшую полицейскую форму старика.
Спустя мгновение же кукла в руках Кухулина взорвалась — и если бы не его реакция, мгновенно защитившая того от взрыва магией — возможно, так Кухулин бы погиб уже в третий раз за время Сингулярностей.
Однако подобная кукла не была единственной — мгновенно взгляд Кухулина уцепился за десятки мелькающих в небе точек и выругался.
-Вперед, мои солдаты!— никогда в прошлом Кухулин не был так рад слышать голос Медб, с заливистым бахвальством призывающую солдат,— Вперед!
Кухулину не нужно было смотреть, чтобы понять, что именно происходило сейчас позади него.
Медб и ее колдовские трюки... Хотя сама Медб и не была магом — это не значило, что она не знает о паре трюков сама по себе. И потому прямо сейчас Кухулин знал, что та уколола палец — и из каждой капающей ее крови поднимались солдаты. Неразумные гомункулы, из плоти, но без крови, в чьих головах билась лишь одна мысль — "Сражаться за свою королеву". Даже без сражений они погибли бы спустя всего несколько дней, как порожденные магией куклы и должны были, но сейчас их помощь была неоценима.
-Медб!— Кухулин развернулся к Медб, что порождала новых и новых солдат, мгновенно бросавшихся в сражение с армией Блаватской,— Мне нужна помощь, чтобы добраться до огромной Слуги!
-Конечно, мой дорогой!— Медб тут же обернулась к Кухулину с самой чарующей из своих улыбок,— Я прокачу тебя на своей колеснице!
Кухулин едва удержался от того, чтобы бросить шутку, что в иных условиях именно он должен был "прокатить ее на своей колеснице".
Ну уж нет, Медб будет последней девушкой, к которой он обратится с таким предложением. Даже если он точно знал, что она его поддержит.
Однако конкретно в этот момент — отправляя куда-то в сторону наступающих армией големов заклятия — бросившись к Медб — сам Кухулин думал.
Когда Аинз планировал вмешаться в происходящий бардак?!
* * *
Аинз сделал еще три фотографии, удовлетворенно кивнув сам себе. Тадж-Махал был готов, следующим на очереди был, хм... Наверное, замок Нидзе?
* * *
Согласно некоторым теориям само слова Берсеркер было связано с именем Беовульф, возможно даже происходя из него.
Иными словами соответствие Беовульфа классу Берсеркера было, фактически, абсолютным.
Как и многие герои своего времени и своего народа Беовульф завоевал себе славу за свою силу в бою и за свой характер, никогда не чуравшийся битв, а наоборот, стремившийся к достойному сражению. Такова была его натура.
Если встретил сильного Героя — сразись с ним. Не столь важно, кто будет победителем, а кто проигравшим, как бы не закончилась драка с иным Слугой Беовульф достойно бы принял как победу, так и поражение — и если бы условия позволяли — пригласил бы своего недавнего противника на большое празднование в честь их состоявшегося боя.
С монстрами, однако, все было не так просто.
Нет, Беовульф был бы рад проверить свою силу против какого-нибудь чудовища — дракон, гигант или мантикора, без разницы — но принять достойно поражение он бы не сумел. И получив победу над чудовищем не предложил бы тому праздник — а прирезал бы чудовище на месте. Просто потому, что такова была его личность — как берсерк он потерял некоторые черты, присущие рациональным людям, но не потерял своего базового понимания, умения отличать "своих" от "чужих". Наоборот, подтачиваемая его боевой яростью и инстинктами личность умела определять эту разницу даже лучше, чем у иных "здравомыслящих" людей.
И потому Беовульф понимал, что противница перед ним не была человеком. В этом случае ее рост или рога были лишь малыми чертами — встретившись с легендарным минотавром те же черты не заставили бы его воспринять Астерия в качестве чудовища. Нет, внутри Беовульфа стояло четкое понимание — на уровне его инстинктов как Слуги, Берсеркера, Убийцы чудовищ — что стоящая перед ним была чудовищем.
Из той же когорты, что и Грендель, или его мать, или даже дракон, что он убил в конце своей жизни — но... Несоизмеримо могущественнее.
Беовульф мог почуять, что цель перед ним выбивалась из ряда всех знакомых ему целей и...
И именно это заставляло Беовульфа улыбаться несмотря на то, что лишь один удар его противницы пробил его тело и сломал как минимум десяток костей в его теле.
Его навык, Продолжение Битвы, позволял ему сражаться несмотря на любые увечья и любой полученный урон, до тех пор, пока его тело не будет стерто в порошок.
Гарантировало ли это ему выживание? Нет. Фактически, Беовульф уже был мертв, каким бы ни был исход этого сражения — он лишь мог оттянуть момент своей смерти, не отменить его.
Но важно было лишь то, что его навык давал ему самое главное в текущей ситуации — время.
-Хрунтинг, Нэглинг,— Беовульф не стал играть в игры, мгновенно использовав имена своих мечей, своих Благородных Фантазмов.
Хрунтинг, его витой клинок, всегда наносящий самый идеальный удар, что становится сильнее с каждой каплей крови, пролитой врагом и выпитой клинком. Нэглинг — его второй клинок, похожий на огромную дубину — клинок созданный исключительно для нанесения урона.
Спустя мгновение Беовульф бросился на свою противницу — после чего один его клинок мгновенно нашел самую идеальную позицию для своего удара, принимая во внимание любое возможное действие, любую возможную попытку защититься и контратаковать его противницы. Второй же клинк нанес размашистый удар со стороны, не столь изящно, но крайне сильно.
Ангрбода же не стала смещаться со своего места, лишь продолжая смотреть на приближающуюся фигуру Беовульфа.
Та не выставила рук для защиты своего тела и не стала уклоняться, просто позволяя Беовульфу бить со всей своей силы.
Спустя еще мгновение Хрунтинг врезался в тело Ангрбоды с одной стороны, и Нэглинг с другой. Удар Нэглинга был таковым, что казалось, будто бы взрывная волна ударила в направлении его движения — но промелькнувшее было на мгновение удовлетворение Беовульфа на следующее мгновение сменилось растерянностью.
Оба клинка Беовульфа врезались в тело Ангрбоды — но та, казалось, даже не сдвинулась со своего места. Оба клинка врезались в ее тело, неспособный даже сдвинуть с ее места и, казалось, вовсе не нанеся никакого урона.
Мгновение спустя Ангрбода медленно подняла руки, заставив Беовульфа отскочить обратно,— Ты и правда думал, что этого будет достаточно?
В глазах Ангрбоды плескалась только злая ухмылка.
* * *
Брахмастра в легенде Карны было оружием, дарованным ему брахманом Парашурамой, что в иных случаях, стоило бы Карне быть призванным в классе Арчера, стало бы его луком и стрелой.
Однако призванный в качестве Лансера, Карна обрел иную форму Брахмастры.
Словно бы обретшая форму солнечного луча, часть мантии его отца, Сурьи, его сила пробилась сквозь его взгляд, принося его врагу уничтожение, как то приносит для тьмы луч Солнца...
Иными словами, это был выстрел лазером из глаз. Да, Карна обладал и такой способностью.
Стрела из лука Арджуны, нацеленная в его сердце, покрытой золотой броней, оказалась мгновенно сбита — как и несколько иных стрел, отправленных вслед за ней, прежде чем лазерный луч ударил в то место, где Арджуна находился еще мгновение назад.
Арджуна же бросился в сторону еще в то мгновение, когда ему удалось увидеть золотое мерцание в глазах Карны — хотя тот и был равен своему брату в бою — чудесной броней, способной выдержать попадание любой атаки тот не обладал. В конце концов, Арджуна был Арчером — в отличии от Карны ему сближение со своим противником было совершенно невыгодно.
А потому, сделав еще один выстрел в Карну — казалось бы, даже не глядя на того, но благодаря своим навыкам способный ударить в любую точку тела Карны — прежде чем броситься прочь.
Карне же не оставалось ничего иного, кроме как броситься вслед за ним.
Скорость обеих братьев, как и многое в иных иных способностях, была равной — и потому спустя всего несколько секунд Карне стало понятно, что догнать просто так Арджуну у того не выйдет...
Единственным, что мог предпринять он сам — были только его способности.
Однако, как удачно, что его способности несколько совпадали со способностями Короля Англии.
Спустя еще мгновение мана, выброшенная телом Карны, мгновенно обратилась сперва во вспышку — после чего ударила потоком ревущего огня, выбрасывая того вперед.
И хотя рентгеновским зрением он не обладал, в дополнение к своей неуязвимости и лазерным лучам из глаз, летать ему манавзрыв все же позволял.
* * *
Ранить Нобунагу Скатах могла в теории — но не могла на практике. Хотя ее копье и могло игнорировать даже непреодолимую для многих иных Слуг нематериальность Нобунаги — это значило мало в том случае, если Нобунага могла буквально исчезнуть из-под удара Скатах в последнюю секунду, появляясь в месте всего в считанным сантиметрах от нее — и встречая Скатах огнем сотен созданных за мгновение из ниоткуда стволов.
Выбор скатах в таком случае был не велик. Она могла продолжать сражаться текущими методами, надеясь на удачу — но на удачу та полагалась меньше всего.