Женился эльф на троллихе. Родился у них сын. И вот как-то он спрашивает отца: "Папа, тебя твоя мама била?"
"Нет, сынок, — отвечает эльф. — Только твоя".
Лейка лежала на руках Карлссона. Голова ее покоилась на его плече. Плечо было твердое и теплое. Как раньше. Карлссон нес ее, но шаг у него был такой ровный, что у Лейки возникло ощущение, будто она плывет. Вокруг прыгали тени, переплетения труб над головой стремительно убегали назад — Карлссон нес ее очень быстро. Лейка немного повернула голову и увидела сзади того, существо, которое притащило ее сюда. Существо передвигалось на трех конечностях. В четвертой оно несло лампу.
— Кто это? — спросила Лейка шепотом.
— Огр. Хищник.
— Огр... — И, еще тише: — А ты?
— И я — огр. Огр-Охотник.
Лейка покрепче обняла его шею, потерлась носом о могучее плечо, вдохнула запах нагретой гальки:
— А знаешь... мне всё равно, — прошептала она. — Мне всё равно, кто ты...
Позади раздалось ворчание.
— Что он сказал? — спросила Лейка.
— Сказал: надо тебя съесть. Что от близости огра и человеческой женщины рождается сид.
— Сид?
— Эльф, по-вашему.
— Это правда?
— Нет, он шутит. Не бойся.
— Я не боюсь...
"...С тобой я ничего не боюсь", — добавила она мысленно.
Хищник снова заворчал.
— Что он говорит?
— Что ты веселая.
— Я?!
Карлссон что-то произнес. Не по-шведски: на другом языке. Хищник ответил.
— Он говорит: когда он попросил тебя позвать из Долины Тумана мою суть, ты сказала, что не ешь людей.
— А что тут смешного?
— Это наша старая шутка. Один огр говорит другому: "Знаешь, с каждым прожитым столетием я всё меньше люблю людей. Боюсь, когда придет мое время уйти в Долину Тумана, я совсем перестану их есть", — Карлссон негромко засмеялся. — Еще он сказал, что самая забавная шутка: позвать меня из Тумана охотничьей песней сида. Он сказал: ты первая додумалась до такого. Даже он не сразу понял эту шутку — и едва не откусил тебе голову. Но он увидел, что я возвращаюсь, — и понял. Кто научил тебя этой песне?
— Подруга, — сказала Лейка. — Она... колдунья.
— И ты.
— Да. Она тоже так сказала. Твой... огр поэтому принес меня к тебе?
— Нет. Он ждал не тебя, а Малышку. Он слишком поздно понял, что ты — это не она. Он много времени провел там, где очень сильно пахнет химией, — и плохо различал запахи, а по внешности он вас, людей, не всегда хорошо различает.
— Я очень испугалась, — призналась Лейка. — А зачем ему нужна Катя?
— Уже не нужна, — ответил Карлссон. — Ты уже всё сделала.
Он остановился перед бетонной стеной и посторонился, пропуская Хищника.
Тот погасил лампу, всё погрузилось во тьму, а потом раздался натужный скрип, и в подвал проник синеватый лунный свет.
— Куда теперь? — спросила Лейка, когда они оказались снаружи, в незнакомом ей дворе. — Это ничего, что ты голый? Может, стоит тебе надеть что-нибудь?
— Ничего. Нам недалеко.
Лейка думала: он поставит ее на ноги, но он этого не сделал. Двинулся к арке, по-прежнему держа ее на руках. Лейка была не против. Ей было очень уютно у него на руках.
...А в арке их поджидали.
— Эй, мужик! Погоди! Закурить есть?
— Э-э-э! Да он — голый!
— А девка — одетая! Непорядок, пацаны! Слышь, ты! Стой! Стоять, кому сказано!
Прямо перед ними возник широкий силуэт... Но Карлссон продолжал двигаться с той же скоростью. И силуэт пропал. Впрочем, исчезновение это сопровождалось сочным ударом шмякнувшегося о стенку тела. И — топот нескольких пар ног. Удаляющийся. Зато Лейка увидела, как вспыхнули позади два зеленых огонька. Хищник следовал за ними.
"Интересно, что будет, когда мы окажемся на улице?" — подумала она.
Но до улицы они не добрались.
Еще один двор. Карлссон остановился, вновь пропуская вперед Хищника, — тот с разбега прыгнул на стену и вскарабкался, вернее сказать, побежал вверх. Легко, как по горизонтали. Но Карлссон его окликнул. И Хищник, оттолкнувшись от стены, приземлился рядом с ними.
— Я немного... устал, — сказал Карлссон Лейке. — Он поднимет тебя наверх.
Оп! Мохнатая лапа анакондой обвилась вокруг Катиного туловища, и через десять секунд она уже стояла на железном балкончике высоко над землей — напротив приоткрытой двери. Карлссон присоединился к ним еще через три секунды. Беззвучно перемахнул через перила... Приложил палец к губам. Затем сделал знак Хищнику — и тот просочился (совершенно удивительно, учитывая его габариты) в дверную щель. А еще через несколько секунд изнутри донесся короткий приглушенный вскрик.
Карлссон, обогнув Лейку, устремился в квартиру. Лейка шагнула за ним, дверь за ней сама собой закрылась. Что-то обрушилось на пол, а потом зажегся свет.
Посреди длинного коридора стоял Карлссон с фонариком, а у его ног на полу, держась двумя руками за горло, взъерошенный, с выпученными глазами сидел Димка.
* * *
— Вот дерьмо... — пробормотал Димка и закашлялся. — Так я и думал, что никакая это, на хрен, не собака!
Хищник оскалился:
— Нет, Охотник, я его всё-таки съем! — прорычал он по-шведски. Лейка уже навострилась въезжать в его "прононс". Конечно, словарный запас шведского у нее был довольно-таки ограниченный. Но у Хищника, судя по всему, тоже.
— Он что, понимает по-русски? — спросила она Карлссона.
Тот покачал головой.
— Угадывает по интонации, — сказал он. — Вставай, человечек. Да, это не собака. Думаю, тебе стоит помолиться.
— Почему это? — насупился Димка. — Что я такого сделал?
Лейка глядела на него не без восхищения. Она, когда увидела Хищника, едва не померла от страха, а Димка — ничего. Хорохорится...
— Я тебе поручил кое-что, — напомнил Карлссон.
— Что именно? — Дима хотел встать, но Хищник придвинулся к нему, облизнулся — и Дима остался на месте.
"Он и вправду на собаку похож", — подумала о Хищнике Лейка. У Стасика одно время жила кавказская овчарка. Вот она была точно такая же. Зверюга. Слушалась только Стасикова отца, и то с большой неохотой. Остальных домашних — терпела. В итоге овчарка кого-то покусала, ее увезли на дачу и посадили на цепь. Стасик рассказывал — отличный сторож получился.
— Я поручил тебе защищать Катю!
— И как бы, интересно, я ее защитил? — сердито заявил Дима. — Когда вас расстреливали, она, между прочим, с вами была! Да уберите вы его от меня! — Последний возглас относился к Хищнику, чьи слюни капали на Димины брюки. — У него из пасти воняет, как из помойки!
— Ничего, скоро у него оттуда будет вонять съеденным человечком! — "успокоил" Карлссон. — Если мне не понравится объяснение того, почему ты здесь оказался.
— Оказался и всё! — буркнул Дима. — Подумал: может, найду у вас здесь какие-нибудь зацепки... Как ее искать.
— Нашел? — Дима промолчал.
— В ларь мой лазал? — почти ласково осведомился Карлссон.
— Хотел, — признался Дима. — Но там — замок... Крепкий оказался.
— Это точно, — в голосе Карлссона чувствовалось удовлетворение.
— Слушайте, — не выдержала Лейка. — Может, хватит вам препираться? И вообще — пошли отсюда!
— Куда? — спросила Карлссон.
— Да хоть ко мне! Одежду тебе какую-нибудь подберем... из отцовской. Или так и будешь голый бегать?
— Почему — голый? — удивился Карлссон. — Сейчас оденусь.
Он поднял с пола тючок, который оказался смотанной в куколь одеждой.
Одежду, как выяснилось, добыл Хищник. Снял с одного из тех, в подворотне. Оставалось надеяться, что снял не с трупа.
Одевшись, Карлссон отправился на кухню. Слышно было, как он там чем-то гремит и лязгает. Где-то Лейка читала, что тролли и им подобные боятся железа. Всё вранье!
— Что у тебя за дела с Карлссоном? — недовольно спросила Лейка.
— А у тебя? — задал встречный вопрос Дима.
— Он — мой... друг.
— В каком смысле?
— В том самом! Так что за дела?
— Так... Разные. Попросил меня за Катькой приглядывать, помочь, если что... Защитить.
— Защитить! — Лейка фыркнула. — Тебя самого защищать надо! Прекрати! — прикрикнула она по-шведски на Хищника. Тот с плотоядным видом обнюхивал Димкину голову, что, естественно, никакого энтузиазма у хозяина головы не вызывало.
— Очень кушать хочется, — прорычал Хищник. — Очень!
— Твоя добыча — сид! — Это вернулся Карлссон. — На, возьми! — Он протянул Хищнику довольно-таки большой сверток.
— Слушайте! — Лейку внезапно озарило. — Я вспомнила! Катька, когда рассказывала о том конкурсе, сказала, что встретила там Селгарина. И что они, то есть Карина с Селгариным, раньше были знакомы или вроде того.
— Что ж ты раньше молчала? — воскликнул Дима.
— Забыла! Могу я что-то забыть? — огрызнулась Лейка.
— Молодец! — Карлссонова ручища легла на Лейкино плечо. — Пойдем.
— Куда?
— К ней.
— Но сейчас еще ночь!
— И очень хорошо, что еще ночь, — пробасил Карлссон. — До рассвета еще есть время.
— Почему до рассвета? — в один голос произнесли Дима и Лейка.
— Потому что Обновление лучше всего совершать на рассвете.
— Какое еще обновление?
— Это... Это ритуал.
— Что за ритуал? — спросила Лейка.
— Это из какого культа? — поинтересовался Дима.
— Это вас не касается. Но если вы хотите увидеть Малышку такой, как раньше, лучше найти ее до рассвета,
— Тогда чего мы ждем? — Дима попытался встать, но Хищник придавил его лапой и не дал.
— Отпусти меня быстро! — зашипел Дима, безуспешно пытаясь отделить от себя эту лапу.
Хищник заворчал. Но не злобно (Лейка научилась различать его интонации), а скорее игриво. Он развлекался.
— Ты знаешь, где найти эту Карину? — спросил Карлссон Лейку.
— Вообще-то знаю. Оля говорила: она живет прямо в своей студии. Это тут рядом. Ты что, собираешься ввалиться к ней прямо сейчас?
— Не я, — сказал Карлссон. — Ты. И Дима. Отпусти его, — велел он Хищнику по-шведски. — Мы уходим, и он идет с нами.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой огр наконец добрался до настоящего сида
Эльфы бывают вредные и полезные. Вредного эльфа следует уничтожить. Полезного можно просто съесть.
Троллиная поговорка
— Она и живет здесь, в студии, — сказала Лейка. — Так мне Оля говорила, она у нее работает.
— Кто еще с ней живет? — спросил Карлссон. Лейка пожала плечами.
— Ты сказала: Катя плохо выглядела после того конкурса, — вдруг спросил Карлссон. — Что значит — плохо?
— Осунулась. Такое лицо — как после болезни.
— Ага! — вмешался Дима. — Я тоже заметил. Она иногда очень красивая, а бывает, ну, обычная.
— А после встреч с этой Кариной она какая была?
— После Карины она как раз всегда отлично выглядела! — заявила Лейка. — Карина — мастер! Она, если захочет, такое лицо нарисует — супер!
— Нарисует... — задумчиво повторил Карлссон. — Нарисует. А когда краску смоют, тогда что?
— Тогда — не очень, — признала Лейка. — Но это же обычное дело. Кремы всякие — они на кожу по-всякому действуют. У мамы подруга есть, так она как кремами намажется — больше тридцати не дашь. А смоет — все шестьдесят. Выглядит даже старее, чем на самом деле.
— Значит, старее... — пробормотал Карлссон. — Очень интересно. А теперь — вперед!
— Может, всё-таки лучше подождать до утра? — нервно произнес Дима. — Не думаю, что она нас впустит...
— Не лучше, — отрезал Карлссон. — Пойдете вдвоем. Без меня. Если не впустит, тогда посмотрим.
— А что мы ей скажем? — спросила Лейка.
— Правду, — ответил Карлссон. — Но только о Кате. Обо мне или о нем... — Карлссон сделал неопределенный жест, подразумевающий Хищника, — помалкивайте. Пусть она расскажет всё, что знает об этом сиде... Селгарине.
— Легко сказать — пусть... — пробормотал Дима. — Да она нас наверняка... — Тут он наткнулся на тяжелый взгляд Карлссона, закрыл рот и рефлекторно потер шею.
— Пошли, — сказала Лейка. — Не пустит — так не пустит, что мы теряем?
Двери были железные, с электронным замком. Сверху — глазок телекамеры...
Лейка решительно нажала на кнопку вызова.
Ждать пришлось минуты три. Потом из динамика раздался хрипловатый женский голос:
— Кто?
— Меня зовут Лейла. Можно поговорить с Кариной? Очень срочно!
— Говори.
— Это касается Кати... Дело в том, что у нее неприятности.
— А я при чем? Я не служба спасения. Если ей что-то надо, пусть позвонит. Днем, а не в четыре часа ночи.
— Она не позвонит! — вмешался Дима. — Ее украли!
— В каком смысле — украли?
— Похитили. Ее увез человек, которого вы знаете. Некто Селгарин.
— Не помню такого.
— Вы с ним встречались на показе, мне Катя говорила, — снова вступила Лейка. — Такой красивый блондин...
— Ах этот...
Пауза. Динамик негромко потрескивал.
— Ладно, заходите. Я открываю. Подниметесь по лестнице на второй этаж.
Карина ждала их наверху. В коротком серебристом пеньюаре и домашних туфлях с каблуками сантиметров по десять. Похоже, гости подняли хозяйку салона с постели. Неудивительно — в такое время... Вид у Карины был вызывающий. Во всех смыслах. Особенно если смотреть снизу.
— Вы извините, Карина, что мы так поздно, — сказала Лейка.
— Скорее, рано, — буркнула Карина. — Судя по тому, что вы трезвые и я вас не знаю, — дело серьезное.
— Я у вас в салоне... — начала Лейка, но Карина махнула рукой:
— Идите туда, там кухня. Кофеваркой пользоваться умеешь?
Лейка кивнула.
— Сделай нам три кофе. А я пока пойду переоденусь, а то твой мальчик мне глазами уже мозоли на ляжках натер.
Дима порозовел и отвел глаза. Но всё равно не удержался — проводил взглядом удаляющуюся Карину.
— Что, пробило тебя? — насмешливо спросила Лейка.
— Круто! Неужели и Катька такой станет?
— Надеюсь, что не такой! — фыркнула Лейка, возясь с кофеваркой. — Чашки достань, там, над барной стойкой.
Вернулась Карина. Она сменила пеньюар на длинный шелковый халат, переливающийся всеми цветами радуги, и привела в порядок волосы. Лейка не без зависти отметила, что даже без всякого макияжа кожа у Карины выглядит идеально. Если бы не выражение лица, хозяйке "Молодости" можно было дать лет восемнадцать. Но такого жесткого взгляда у восемнадцатилетних не бывает.
— Воды поменьше, — сказала она Лейке. Взяла кофе, залегла длинную-длинную сигарету. — Ну, давайте, выкладывайте, что у вас.
Совместный рассказ Димы и Лейки занял минут двадцать.
Примерно в середине его на кухне появился атлетически сложенный парень в трусах и татуировках, не здороваясь, залез в холодильник, взял бутылку "зеленого" "хольстена" и присосался.
— Это Гоша, — сказала Карина. — Мой друг. Продолжайте.
Ни Лейку, ни Диму она представлять не стала.
Гоша допил бутылку, поглядел на ребят довольно равнодушно, но вдруг оживился, ткнул в свежий кровоподтек, оставленный на шее Димы лапой Хищника, погрозил пальцем:
— А-а, пацан!
— Гоша, не мешай, пожалуйста! — сказала Карина.
Гоша пожал широкими плечами: мол, на фиг вы мне нужны? И вскрыл следующую бутылку.
