— Да, наверно, здорово, — вздохнула Катя.
— Мы с отцом туда один раз ездили с палаткой, — продолжал Дима. — С ночевкой. Мне тогда лет десять было. Вечером костер жгли, рыбу жарили. Может, потому так и запомнилось, а на самом деле и нету там ничего особенного...
— А кто твой отец? — спросила Катя.
— Он врач. Точнее, фармацевт. У них небольшая фирма — витамины выпускают, биодобавки всякие. Мама тоже врач, она вместе с ним работает. А твои родители кто?
— Мама — учительница, а папа... — Катя задумалась. — Ну он, в принципе, инженер, но работает не по специальности — мастером на мебельном производстве. Зато деньги зарабатывает. Учитывая, какая безработица у нас во Пскове, это очень даже неплохо.
"Надо бы им всё-таки позвонить, — подумала она. — Сказать, что провалилась..."
Разговаривая о всякой всячине, Катя и Дима шли вдоль железной дороги, пока не уткнулись в глухой забор. На заборе что-то было написано по-фински.
— Ну здрасте, — огорчился Дима. — Это что за новости?
— Перейдем на ту сторону, — предложила Катя. — Я вижу, там тоже дорожка.
Катя и Дима пересекли железную дорогу, перебежали через шоссе. Велосипедная дорожка, которую заметила Катя, шла возле самой трассы, по краю мрачного сырого леса. Через несколько сотен метров она свернула влево и потерялась между елями. Катя в нерешительности остановилась.
— В чем дело? — спросил Дима.
— Мы же вроде собирались на карьер...
— Знаешь, там теперь всё перекрыто, а через лес я, боюсь, не найду. Да и сыро, еще роса не сошла. Пошли дальше.
— Как-то меня этот лес не вдохновляет.
— А это не лес. Это Петровский лесопарк. Вполне цивильное место. Сюда люди из города гулять приезжают, воздухом дышать, грибы собирать...
— Здесь нет грибов, — возразила Катя. — Разве что мухоморы. Посмотри, тут же сплошной ельник и папоротники.
— Ну не знаю, я не спец. Зато тут нормальные дорожки.
Катя посмотрела под ноги и обрадовалась.
— Тут есть лошади! — сообщила она, указывая на глубокие отпечатки копыт. — Обожаю лошадей!
— Я слышал, где-то здесь есть конюшня, — сказал Дима. — Можно взять лошадей напрокат. Хочешь?
— Хочу, — с энтузиазмом откликнулась Катя. — Я во Пскове каждое воскресенье ездила с подружкой на лошади кататься...
— Конным спортом занималась?
— Нет, просто у меня на лесозаготовительной базе была знакомая лошадь... — Катя засмеялась и поправилась: — В смысле, знакомые, а у них лошадь. Белочка.
— Ха! Рыжая, что ли?
— Нет, Белочка — потому что светлой масти. А Танька, подружка моя, брала гнедую. И мы катались где хотели — по полям, по лугам.
Дима улыбнулся. Ему представилась хрупкая светловолосая девушка на белой лошади, летящая над цветущим лугом в лучах восходящего солнца.
— Тебе пойдет белая лошадь, — сказал он. — Ну, пошли искать конюшню! Возьмем пару лошадей и часик-два покатаемся.
— Это, наверно, дорого? — озаботилась Катя.
— Не настолько, чтобы я разорился. Заодно верховой езде меня поучишь.
— Ничего сложного, главное — правильно сидеть и уметь держать поводья. А где искать эту конюшню?
— Понятия не имею. Да пошли прямо по следам. Они нас наверняка выведут куда надо.
Дорожка уходила всё дальше и дальше от шоссе. Из ельника пахло грибами и веяло холодом; капли росы блестели на черных смолистых стволах. Папоротники сменились зарослями черники. Дорожка раздвоилась, потом еще раз. Гравий сменился утоптанной землей, отпечатки копыт исчезли, а потом тропинка вообще потерялась в траве... Катя и Дима ничего не замечали: болтали и шли куда глаза глядят — им было всё равно, куда идти.
— Мы случайно не заблудились? — поинтересовалась Катя минут через двадцать, угодив ногой в прикрытую мхом лужу.
— Да по фиг, — беспечно сказал Дима. — Тут негде заблудиться. Везде дачи.
— Что-то я не вижу никаких дач, — Катя с некоторой тревогой оглянулась по сторонам. — И тропинки совсем не вижу. Димочка, куда это нас занесло, а?
Дима окинул местность изучающим взглядом. Вокруг шумел всё тот же сырой, мрачный ельник.
— Мы, наверно, в районе Морских Дубков, — предположил он.
— По-моему, это не дубы, а елки, — возразила Катя. — Абсолютно дикое место. Может, вернемся?
Дима махнул рукой:
— Катенька, ну поверь мне — бояться здесь нечего!
"Со мной", — мысленно добавил он.
Путешественники пошли дальше. Местность постепенно становилась суше и светлее. Солнце пронизывало лес и ласково пригревало, обещая жаркий день. Где-то наверху чирикали птички. Сырой черничник сменился лужайками с ярко-зеленой травой. Елки росли теперь не сплошной стеной, а отдельно стоящими многоярусными пагодами. Между ними начали попадаться странные деревья. Замшелые неохватные стволы; дупла, в которые человек мог бы войти не нагибаясь; толстые корявые ветви, растопыренные над лесом; полузасохшие, полусгнившие гигантские древесные старцы...
— Ух ты, какие дубы! — расширила глаза Катя. — Им же по несколько сотен лет! У нас во Пскове растет один такой, в кремле. Когда я была маленькая, на нем еще ворон жил...
— Сидит ворон на дубу, — со смехом сказал Дима. — Как в сказке.
— Тут и вправду как в сказке... Присмотрись, какое место — таинственное, благостное, словно в церкви... и в воздухе дымка ...вот здесь бы Наташке духов вызывать!
— "Уж слишком здесь красиво — жди беды", — процитировал Дима капитана Зеленого. — Шучу. Я понял, куда мы вышли. Это точно Морские Дубки. Тут реликтовая дубрава как минимум позапрошлого века. Ее еще Шишкин рисовал. А недавно тут разрешили коммерческую застройку. Наверняка за взятку. Шуму было... Вот, пожалуйста!
Из-за поредевшего ельника показалась двухметровая кирпичная стена. За стеной виднелся коттедж со спутниковой антенной на крыше.
— Ура, тропинка снова появилась! — обрадовалась Катя.
— Я же говорил, что здесь негде заблудиться... Метрах в двадцати впереди возникла каменная ограда "под старину", а поверх нее — фигурная решетка. На ней поднималась остроконечная башня с флюгером. Дальше, за деревьями, виднелись шиферные крыши домов попроще.
Дима вдруг остановился и прищурился.
— Что это там за столпотворение? — пробормотал он.
— Ой, смотри, и милиция! — воскликнула Катя. — Две машины. И "скорая"... Случилось что-нибудь, что ли?
На полянке напротив готического особняка за решетчатой оградой толпился народ. Толпа казалась совершенно разномастной — судя по всему, дачники из соседних домов. В раскрытой калитке особняка толстый волосатый мужик в шортах о чем-то громко препирался с милиционером. Другие милиционеры хаотически перемещались туда-сюда, расталкивая толпу. Над полянкой висел приглушенный гул голосов.
— А я-то тут при чем? — донесся до Кати злобный взвизг толстопузого. — Это не мои проблемы! И не здесь она валялась, а там, у канавы!
Катя и Дима подошли ближе. Народ, собравшись в кучу, смотрел на что-то на земле. Дима пригляделся, помрачнел, сжал Катину руку и сказал:
— Давай-ка обойдем это место.
— А что?
— Похоже, там кого-то убили. Лучше бы тебе на это не смотреть.
— Я не боюсь, — возразила Катя. — А обойти тут негде.
Дима, крепко держа Катю за руку, принялся расталкивать толпу. Народу было на удивление много.
— Эй, назад быстро сдали! — раздался голос мента. — Не мешайте работать!
Люди послушно подались назад, но никто не ушел. В этот момент Катя увидела того, кто был причиной этого столпотворения. Вернее, ту. На траве лежала мертвая девушка. Белая, как старинный пластмассовый пупс, лицо в грязи и тине, в волосах клочья мха. У Кати перехватило горло. Она прежде никогда не видела мертвецов. Бледная, выпачканная в земле девушка показалась Кате ненастоящей. Она была слишком красивой для мертвой. И выражение лица девушки было безмятежное, почти счастливое, уголки губ приподняты в улыбке.
Это выражение показалось странным не только Кате. Две тетки за ее спиной обсуждали то же самое.
— Наркоманка, — убежденно сказала одна.
— Героинщица, — проявила познания другая. — Самый страшный яд. Ишь, рожа довольная какая. Я по телевизору слышала — от героина больше всего их и умирает. Вроде как от счастья.
— Час назад девку в кустах нашли, — бубнил еще кто-то. — Под забором у этого кабана. И шприц рядом, и всё что полагается. Гробят себя, идиоты...
— Дура ты, бабка, — пренебрежительно бросил тощий парень в штанах по колено. — Какая она тебе наркоманка. На руки ее глянь. "Трубы" чистые, ни следка. А у наркош знаешь какие "дороги"?
— А сам ты откуда знаешь? — Тетка подозрительно глянула на парня. — Тоже наркоман? Товарищ милиционер! Можно вас на минуточку...
Милиционер ее не услышал: старательно отпихивал любопытных.
— Нет, ну дура — дура и есть, — парень ничуть не испугался. — Врач я. На "скорой" работаю.
— Ой! — Тетка сразу как-то сникла. — Извините, пожалуйста!
— Да ладно! — великодушно простил ее парень.
— Дня два, не больше, — сказал он почему-то Кате. — Свеженькая. Ты на каком курсе, на первом?
— Я? — удивилась Катя. — В каком смысле?
— Ты же на врача учишься, я угадал?
— Почему вы так решили?
— Да ладно! — засмеялся парень. — Что я, не вижу? Такой взгляд только после анатомички появляется.
— Да? — Катя была заинтригована. — Какой — такой?
— Оценивающий!
Парень явно был не прочь познакомиться. Диму он демонстративно игнорировал. А может, просто не обратил внимания, что они с Катей — вместе. Диме это, понятное дело, не понравилось. А на труп он и вовсе старался не смотреть, в отличие от Кати, которая, надо отдать должное наблюдательности молодого доктора, действительно рассматривала покойницу с большим интересом и без всякого отвращения. Наверное, потому, что присмотревшись, уже не чувствовала в ней человека. Пустая оболочка, кукла...
— Пошли отсюда! — Дима потянул ее за руку, при этом с вызовом глянул на тощего парня. Тот ухмыльнулся.
— Доктор, а можно вас спросить... — обратилась к парню тетка. — Вот у меня в правом боку...
— Это не ко мне, это — к терапевту, — отмахнулся парень.
Мертвую девушку принялись паковать в большой пластиковый мешок. Народ, вполголоса переговариваясь, потянулся по домам.
— Пошли, пошли, — буркнул Дима, подталкивая Катю.
— Пока, красавица! — Тощий махнул Кате рукой. — Увидимся!
Следуя за дачниками, Дима с Катей прошли до конца тропинки и неожиданно вышли в поселок. Со всех сторон торчали дачи; вдоль линии домов тянулась широкая асфальтированная дорога.
Дима шел молча, хмурясь. Катя вслух размышляла об увиденном. На нее, должно быть, на нервной почве, напала болтливость.
— Ну вот — в первый раз в жизни увидела мертвеца. Ничего страшного, в принципе...
Дима пробормотал что-то язвительное. У него испортилось настроение. Катя, не заметив этого, продолжала:
— Просто я думала, что мертвецы совсем другие.
— Какие? — мрачно спросил Дима.
— Ну, примерно как в фильмах ужасов. Такие... зловещие. А на самом деле это всё так обыденно... Видел, какое у нее лицо? Интересно, что она чувствовала перед смертью?
— Тебе это интересно! — возмутился Дима. — Подходящее словечко. Мне, когда я ее увидел, чуть худо не стало, а ты ее рассматривала, как в музее, да еще кокетничала над трупом с этим санитаром. Может, тебе действительно надо было поступать в медицинский? Там столько интересных людей — и живых, и мертвых...
Катя обиделась. Она не понимала, чем недоволен Дима. Скорее она ожидала, что ее похвалят за выдержку, а не упрекнут в бессердечии.
— Это не я черствая, а ты слабонервный, — сердито буркнула она и, ускорив шаги, ушла вперед.
Дима посмотрел Кате в спину и неожиданно почувствовал, что его раздражение исчезло.
"Зачем я ей всё это наговорил? " — виновато подумал он.
— Кать, ну ты чего? — Он догнал ее, взял за руку, потянул к себе. Если бы он сделал это полчаса назад, Катя, пожалуй, не стала бы особенно сопротивляться. Но сейчас она вырвала руку, посмотрела на него сердито, снизу вверх:
— Не трогай меня!
Повернулась и пошла дальше, по дороге. А Дима поплелся следом, бормоча всякие покаянные слова.
Минут через десять Кате стало его жалко. Она остановилась и сама взяла его за руку.
— Всё, я не сержусь, — сказала она. — Но с тебя мороженое!
Дима расплылся в улыбке. Дальше они пошли, держась за руки.
До мансарды Катя и Дима добрались только вечером. Ничего удивительного, если учесть, что всю дорогу они прошли пешком.
— Интересно, как там Лейка с Наташей? — вспомнила Катя. — Надо им позвонить.
Но Лейки дома не оказалось, а Наташе Катя, посмотрев на часы, звонить уже не рискнула. Завтра... Вообще же утренние события — туман, духи, Дети Ши — всё это как-то поблекло, потеряло значение. Всё заслонил Дима... И мертвая девушка.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Страшная тайна магии Ши
Вот хитрая мудрость эльфов: Кончаются и снова начинаются — таковы люди.
Эльфы — бесконечны. Рождаются, умирают и снова нарождаются — таковы люди. Эльфы бессмертны.
Видят пять цветов, слышат пять тонов, чувствуют пять вкусов — таковы люди. Эльфы видят, слышат и чувствуют безгранично.
Правильный бой и маневр — так бьются люди.
Неисчерпаема и неисчислима, подобна круговращению битва эльфов... Но появляется тролль — и всё портит.
Лейка держалась почти час. Катя видела, что ей ужасно хочется всё рассказать. Лейку буквально распирало изнутри. Но ей также очень нравилось, что Дима и Катя приплясывают вокруг нее, изнывая от любопытства.
Наконец Лейка смилостивилась.
— Только имейте в виду — это страшная тайна! — объявила Лейка. — Я дала клятву вечного молчания. И вы тоже должны ее дать!
— Мы дадим! — быстро сказала Катя. И Димка тоже торопливо закивал.
На самом деле никакой страшной клятвы с Лейки не брали. Наоборот, Итлинн намекнула, что Лейка может рассказать Кате о том, что видела. И даже не просто может, а должна. Потому что Катя им нужна.
* * *
— Она что, тоже ведьма? — спросила всё еще потрясенная увиденным Лейка.
— Она — больше! — многозначительно заявила Итлинн. — Она — утраченная часть целого! Но ты ей об этом не говори!
— Ни за что не скажу! — пообещала Лейка, от волнения даже забыв спросить, что это за целое, которое потеряло Катю.
* * *
— Ну давай, рассказывай! — поторопила задумавшуюся Лейку Катя.
— Сначала — клятва! — напомнила Лейка. — Повторяйте за мной: я, ничтожное порождение великой силы...
В общем, Лейка плела, что в голову взбредет, и ей было прикольно, что даже самоуверенный и всезнающий Дима старательно повторяет за ней всякую белиберду. Наконец она решила — хватит. Объявила, что клятва принята. И теперь в случае разглашения тайны виновных ждет страшная кара.
