— А теперь слушайте... — проговорила она страшным шепотом. — Я расскажу вам о великом, чудесном, потрясающем таинстве открытия Врат тумана...
* * *
Надо сказать, сначала ничего великого и чудесного не было. То есть когда Лейка вслед за остальными Детьми Ши двинулась за Итлинн, внутри у Лейки было волнующе и прикольно. Но когда они вошли в озеро...
Лейка слишком поздно вспомнила, что она — в новеньких итальянских туфлях, которые, как всем известно, терпеть не могут воды. После "купания" их остается только выкинуть. Лейка не выскочила на берег только потому, что сообразила: туфли так и так пропали, а если повернуть обратно, то выйдет, что они пропали зря. Потому Лейка поспешно двинулась дальше, догоняя хлюпающий по грязной воде ковен.
А ковен, под водительством размахивающей метлой Итлинн, уходил всё дальше и дальше. Вообще-то было довольно мелко — по колено. Но вода всё равно была холодная. И на дне какой-то мерзкий ил. И туман становился всё гуще, смыкался вокруг. Лейка уже понятия не имела, где берег, и порядком замерзла. И тут Итлинн запела. И остальные Дети Ши — тоже. Это было очень красиво. Высокие, чуть приглушенные голоса, поющие на незнакомом языке.
А потом пение оборвалось, и все остановились. Лейка от неожиданности едва не врезалась в спину Наташи.
— Граница миров близко! — провозгласила Итлинн. — Я чую Хранителей!
— Оборони нас, Великий Дух! — дружно откликнулись Дети Ши.
— Они близко! — напряженным голосом сообщила Итлинн.
— Оборони нас, Великий Дух!
— Они алчут!
— Оборони нас...
Грязно-белые липкие клочья тумана казались плотными, как слякоть. Туман оседал на лице, и Лейка поняла, почему ее предупредили: не делать макияж. Лейка совсем замерзла. Она с завистью смотрела на Наташу и остальных, которые, казалось, совсем не чувствовали холода.
В руках Итлинн появился некий пузатый сосуд. Дети Ши прикладывались к нему, провозглашая неизменное:
— Оборони нас, Великий Дух!
Дошла очередь и до Лейки. Сосуд оказался термосом, уложенным в берестяной футляр. Лейка ожидала, что внутри что-нибудь спиртное, но там оказался какой-то травяной чай, невкусный, отдающий плесенью. Правда, горячий и сладкий.
— Не увлекайся... — шепотом сказала Итлинн, отбирая у Лейки термос. — Ну!
— Оборони нас, Великий Дух! — сообразив, пробормотала Лейка.
Термос снова двинулся по кругу. Когда он опустел, Лейка обнаружила, что ей уже не холодно. И вообще ей стало по кайфу. А туман вокруг посветлел и заискрился.
"Наверное, солнце вышло", — подумала Лейка.
А Дети Ши снова запели. И двинулись дальше. Вода уже доходила Лейке до пояса, но теперь ей это казалось прикольным. Даже возбуждающим. Хотелось смеяться, плескаться, прыгать... Но она понимала, что так делать нельзя. Можно было только петь, и Лейка запела вместе с остальными. Непонятные слова оказались очень простыми, и мелодия — тоже. И вдруг, на какой-то особенно высокой ноте, раздался звон — будто струна лопнула, и Лейке стало совсем легко. Казалось, еще чуть-чуть — и она взлетит.
И тут же из тумана возник серебристый силуэт Духа Воды.
Невозможно описать, как он был прекрасен.
Сначала он показался Лейке трехметровым гигантом, медленно парящим над поверхностью воды.
Лейка смеялась и плакала от нестерпимого счастья, глядя в сияющие глаза Духа. Теперь он приблизился, и Лейка увидела, что он не парит, а стоит на носу медленно плывущего серебряного челна.
И плащ его тоже был серебряный, мерцающий, и волосы, ниспадающие на плечи.
А потом он наклонился и протянул руку...
Лейка подумала: ей — и вся зашлась от счастья. Но в следующий миг заплакала от ужасного разочарования. Рука была протянута Наташе.
И не Лейка, а Наташа поднялась из воды в серебряный челн, который сам собой развернулся и уплыл в туман под пронзительное, как чаичьи крики, пение Детей Ши...
Очнулась Лейка уже на берегу. Вернее, в микроавтобусе. На ней был чужой шерстяной спортивный костюм, а рядом стояла Итлинн, протягивая ей чашку.
— Ну как, отошла? — ласково спросила ее Итлинн.
— Вроде бы... — пробормотала Лейка.
Голова ее слегка кружилась, и все вокруг казалось каким-то ненастоящим. Будто нарисованным.
Лейка потянулась за чашкой... И промахнулась.
Но Итлинн не засмеялась. Сама вложила чашку в руку Лейки.
В чашке оказался горячий грог.
Лейка огляделась. Весь автобус занимали Дети Ши, но Наташи среди них не было.
— А где?..
— ...Наташа? — Итлинн улыбнулась. — Разве ты забыла? Ее выбрал Дух этих вод.
— И что теперь? — холодея, проговорила Лейка. — Она... утонула?
— Нет, конечно! — Итлинн рассмеялась. Ее смех был — как хрустальные колокольчики. — Через несколько дней она вернется.
— Но как же... Как же ее родители? Они ведь не знают...
— Не беспокойся. Всё устроится, — Итлинн взяла у нее чашку.
— Поехали, — сказала она, устраиваясь напротив Лейки.
Микроавтобус тронулся.
— Высший мир правит низшим, — проговорила Итлинн. — Ты сегодня соприкоснулась с высшим миром и видела высшее существо, пробужденное нами. Тебе невероятно повезло, Лейла! Я сама удостоилась такой встречи лишь после двух лет непрерывного духовного труда. Тебе потрясающе повезло, а тебя беспокоит какая-то ерунда...
— Вот так всегда, — вздохнула Лейка. — Все самые лучшие парни достаются Наташке! Эх, Катька! Если бы ты его видела! Какие у него глаза! Какие волосы! Белые-белые и светятся!
— Парик! — категорично заявил Дима. — Флюоресцирующий.
— Дурак ты! — без обиды сказала Лейка. — Это был не человек. Я же его вблизи видела. У людей таких лиц не бывает. И лодка у него — как будто из серебряного сияния сделана. А плывет сама. Повинуясь желанию.
— Знаем, — проворчал Дима. — Такое желание называется: двигатель внутреннего сгорания. Приплыл к вам ряженый на катере и предрек конец света.
— Ничего он не предрекал, — возразила Лейка. — Он возник из границы вод, взял Наташу и ушел. Вернее, они исчезли. Она теперь — в ином мире... Счастливая!
— Ну ты и дура! — воскликнул Дима. — Они ее украли! Всё! Больше ты ее не увидишь! Вот черт! Надо было всё-таки вас дождаться! Надо срочно ее родителям позвонить!
— Не надо.
— Маньячки! — заорал Дима. — Вас убивают, а вы...
— Может, всё-таки позвонить? — неуверенно проговорила Катя.
Ей как-то не верилось, что Наташу могут вот так запросто похитить.
— Не надо, — сказала Лейка, но Дима уже листал записную книжку.
— Алё! Людмила Васильевна? Это Дима. Может, вы меня помните? А Наташа дома?.. А когда будет, не знаете?
Некоторое время Дима слушал, потом сказал: "Извините. До свиданья", — и повесил трубку.
— Она вчера вечером звонила, — сказал он с кривой улыбкой. — Судя по всему, из иного мира. Сказала, что уехала отдыхать на дачу к друзьям и вернется через три дня.
— Я же тебе сказала: не надо звонить, — напомнила Лейка.
— Ты знала? — с восхищением проговорила Катя.
— Конечно, знала. Я с ее мамашей еще вчера говорила. Итлинн так и сказала — всё устроится само.
Катя покачала головой. Звонок Наташкиным родителям мистическим образом заставил ее поверить во всё, рассказанное Лейкой.
— Посмотрим, вернется ли она через три дня, — проворчал Дима, садясь на стул. — Авантюристка! Дух вод! Напоили их какой-то дрянью, от которой "крыша" поехала...
Лейка его игнорировала.
— Кстати, они тебя снова приглашают, — сказала Лейка, обращаясь к Кате. — А тебя нет, — заявила она Диме. — Хохмить надо меньше.
— А почему меня? — спросила Катя. — Я тоже на семьдесят процентов ведьма?
— Не ведьма, — покачала головой Лейка. — Итлинн сказала — в тебе есть что-то другое, покруче...
— Не слушай ее, — перебил Лейку Дима. — Обычные заманки.
Катя улыбнулась, переглянулась с Лейкой и ничего не сказала.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
О царице фей и Карлссоне, который всегда всё знает
Эльфийская семья приходит в лондонский Дом сирот и заявляет, что хочет усыновить ребенка.
"Какие вы благородные люди, — говорит эльфам директор. — Уже восьмого ребенка усыновляете! Скажите по секрету — зачем вам столько?"
"Да первые семь как-то не прижились", — отвечают эльфы.
С утра Катя решила поработать.
"...И сказала царица фей: если бы знала я, Том Линн, что ты одолеешь мои чары и покинешь меня, я бы вырвала твои ясные глаза и вставила бы в каждую глазницу по лесной гнилушке..."
Катя, вздыхая, набивала в компьютер подстрочник очередной шотландской баллады. За окном на балюстраде ограждения курлыкали голуби.
Работа шла туго. Катины мысли блуждали где-то далеко, неизменно обращаясь к одному и тому же объекту — Диме. Вчера вечером, при расставании, она позволила ему поцеловать себя в губы. Целовался Дима неумело, но Кате это даже понравилось. Вообще он был очень симпатичный и пахло от него мужественно, стриженые волосы на затылке были приятные, мягкая такая щетинка, а шея крепкая и мускулистая... Пожалуй, он вполне соответствовал Катиному идеалу. "Лейка ничего не понимает в парнях, — размышляла Катя. — Как можно называть Диму надменным занудой? Он совсем не такой... Надо признаться — он мне нравится. Очень-очень-очень. И еще двести раз "очень". Интересно, я уже влюбляюсь, или пока нет?"
Катя рассеянным взглядом смотрела на монитор, не видя текста, и блаженно улыбалась.
— Добрый день, — раздался позади знакомый голос. — Можно войти?
Обернувшись, она увидела, что в дверях кухни стоит Карлссон.
Катя приветствовала его сияющей улыбкой. У нее было такое хорошее настроение, что она обрадовалась бы даже Сереже.
— О, это ты? Как давно мы не виделись! — Карлссон молча занял свое обычное место на стуле у окна — как будто никуда и не уходил. Катя, уже зная, что он может так сидеть и молчать до бесконечности, отложила балладу и заговорила сама:
— Как дела? Чаю хочешь?
— Пока нет.
— А я вот опять перевожу. Вернее, пытаюсь. Вроде и язык на этот раз несложный, а не идет. Помнишь, как мы с тобой балладу про леди Изабел и коварного эльфа мучили? Кажется, с тех пор сто лет прошло, столько всего случилось, столько переменилось в моей жизни...
Катя вздохнула.
— Даже вспомнить странно, как они мне тогда нравились. А теперь все эти истории про прекрасных дев и злобных эльфов кажутся такими глупыми и наивными по сравнению с настоящим... С жизнью. Удивительно!
— Что же тут удивительного? — спросил Карлссон. — Эльфы не могут обойтись без прекрасных дев. Хотя прекрасные юноши тоже годятся.
— Да ну тебя! — воскликнула Катя. — Я же серьезно!
— И я серьезно. И я всё-таки, пожалуй, поем. У тебя есть еда?
— На кухне печенье. Подойдет?
— Лучше бы колбаса.
— Колбасы нет. И поставь чайник, пожалуйста! — крикнула она вслед направившемуся на кухню Карлссону.
Карлссон вернулся через минуту. С печеньем.
— О чем баллада? — спросил он, присаживаясь.
— Называется "Подменыш". Про плохих эльфов. Дай мне тоже, ты так аппетитно хрустишь! Короче, эльфы у одного рыцаря ребенка сперли и вырастили из него этакого терминатора, убийцу троллей.
Карлссон хмыкнул скептически.
— Ну да, довольно примитивная сказочка, — согласилась Катя. — Может, поэтому и работа не идет.
— В ранних балладах скоттов выдумок почти нет, — возразил Карлссон. — Они ведь с сидами рядом жили. Я слыхал похожие истории.
— Знаешь, какой твой девиз по жизни? — заявила Катя. — "Я знаю, как было на самом деле".
— Но я действительно знаю, — заметил Карлссон. — Помочь тебе с переводом?
— Не надо, она не сложная. Просто у меня настроение нерабочее.
Несколько минут оба молчали. Катя пыталась сосредоточиться на балладе, но безуспешно.
— А про троллей у тебя песен нет? — неожиданно спросил Карлссон. Он уже доел печенье и вертел в руках найденный где-то гвоздь. Здоровенный, сантиметров двадцать.
— Троллей? — удивилась Катя. — Про них, по-моему, вообще баллады не сочиняют. Тролли — это же неромантично. Тупые каменные уроды, грязнули, людоеды...
— Ну, не все, — пробормотал Карлссон, задумчиво наматывая гвоздь спиралькой на палец.
— И потом, тролли — это, скорее, скандинавская тема, — продолжала Катя. — Пер Гюнт, пещера горного короля и всё такое... А почему ты спросил?
— Так, — сказал Карлссон и снова погрузился в молчание.
Катя решительно закинула распечатки с балладой в ящик стола и принялась раскладывать на мониторе пасьянс.
— О! — вспомнила она, поворачиваясь к гостю. — Давай я тебе расскажу, как мы тут вызвали Духа озера!
— Духа? — с сомнением спросил Карлссон. — Зачем?
— Как зачем? Интересно же! Я тебе сейчас по порядку расскажу. На днях приезжают ко мне Лейка с Димой...
И Катя с увлечением начала описывать обряд призывания духа озера Лахтинский Разлив. Когда она добралась до призрака на лодке в сияющем тумане, Карлссон хмыкнул.
— Не веришь? — обиженно спросила Катя. — Думаешь, это всё ерунда?
— Ага, — сказал Карлссон. — Пустое занятие. Бесполезное и опасное. Если водяной дух слаб, зачем он вообще нужен, а если силен, то с ним не справиться.
— Критиковать-то всякий может. А ты попробуй, вызови духа сам.
— А что сложного в том, чтобы позвать водяного? — удивился Карлссон.
Катя фыркнула.
— Позвать — ничего сложного, — согласилась она. — Проблема в том, чтобы он пришел.
Карлссон подумал и согласился:
— Действительно, проблема. Водяные духи храбростью не отличаются. Если вызывать водяного буду я, он скорее всего удерет подальше. Когда мне понадобится водяной, я его звать не стану: найду его обиталище сам и выволоку наружу.
— Да-а? — протянула насмешливо Катя. — Как интересно! И как же ты будешь искать жилище духа?
— Учую.
Катя засмеялась.
— Что тут смешного? — буркнул Карлссон. И Катя захохотала еще громче.
Больше всего ее прикалывало в шутках Карлссона то, что он изрекает их с абсолютно серьезным видом.
Когда Катя отсмеялась и отдышалась, Карлссон положил скрученный гвоздь на подоконник и потребовал:
— Опиши-ка мне это озеро.
— Так я и думал, — заявил он, когда Катя закончила. — В этом озере вообще не может быть водяного. А если он там каким-то чудом уцелел, то это полудохлый затравленный уродец.
— Нет же! — горячо возразила Катя. — Лейка видела духа собственными глазами. Он был прекрасен! Плыл на ладье и весь сиял...
— Это был не дух.
— А кто?
— Ряженый.
— Тьфу, — с досадой сказала Катя. — Вы что, с Димкой сговорились, что ли?
— Твои маленькие ведьмы ничего не понимают, — пренебрежительно сказал Карлссон. — Или разыгрывают представление с какими-то своими целями. Зачем тебе связываться с балаганщиками? И название у них плохое, — проворчал он.
