— переход из СА в ШК без затруднений. Командир поправил ранец, легко проплыл через люк СА;
— проверка герметичности СК (скафандра) — герметичен. Падение давления p = 0,01 атм;
— сброс давления из ШК, самочувствие — самочувствие отличное;
— открытие люка ШК — сработал очень быстро. По мере открытия люка освещённость шлюза увеличивалась;
— освещённость ШК со светофильтром — удовлетворительная;
— без светофильтра — отличная;
— крышка люка закрыта — удовлетворительно;
— крышка люка открыта — отлично;
— прохождение через люк ШК — без затруднений.
Страница 64. Положение после выхода из ШК:
— перевод кинокамеры С-97 на дальний захват — не делал;
— первый отход — отошел на длину фала без закрутки;
— усилие при отталкивании — очень незначительное;
— ощущение рывка от фала — нет;
— влияние фала на перемещение вне ШК — на ощупь не влияет, оказывает влияние в конце;
— фотографирование — не фотографировал;
— отсоединение С-97 — легко;
— вход в ШК (бухта фала) — фал собирается легко, на карабин;
— закрытие люка ШК — быстро, отлично;
— снятие ранца — легко;
— вход в СА — развернулся в шлюзе, вошёл в СА головой, повернул назад и вошёл отлично;
— снятие крышки 'Взора' — легко;
— пересоединение — легче, чем на тренировках.
Страница 65.
— Эвакуация коммуникации — быстро, без концов;
— крепление кинокамер — неудобное. Пришлось снять перчатки и развернуться в шлюзе головой в СА...;
— плотность светофильтра — нормальная, все видно;
— работа со светофильтром — трудно, но можно.
Было ли жарко, достаточность вентиляции?
а) в СА достаточно, даже холодно;
б) в ШК — нормальные условия;
в) вне ШК — нормально, даже не потел;
г) при входе в ШК — жарко от нагрузки;
— пользование кислородом в ШК, вне ШК — не пользовался;
— давление в ранце начальное — 197 атм.;
— давление в ранце конечное — 155 атм.
Страница 66.
— Падение давления в ШК за 7 минут — практически не заметно;
Самочувствие отличное. Подача кислорода отличная. Во время отходов и подходов очень устали кисти рук'.
После закрытия крышки люка частота пульса у Леонова через минуту снизилась со 160 до 138 ударов. Войдя в шлюз, космонавт сделал несколько оборотов и энергично перемещался, вращая головой. Эти действия впоследствии были тщательно проанализированы с точки зрения переносимости многоплоскостных вращений в условиях невесомости.
Космонавту потребовались довольно большие физические усилия для возвращения в орбитальный отсек, а затем на своё место в спускаемом аппарате. Леонов находился в вакууме, фактически в условиях открытого космоса, уже с 11 часов 28 минут 13 секунд, после полной разгерметизации орбитального отсека. Уникальный, первый в мире научный эксперимент по работе человека в глубоком вакууме продолжался до 11 часов 51 минуты 54 секунды, до закрытия люка и начала наддува шлюзовой камеры корабля.
Всего, в условиях глубокого вакуума Алексей Леонов находился 23 минуты 41 секунду. Продолжительность пребывания космонавта вне космического корабля составила 12 минут 09 секунд.
* * *
Завершение выхода в открытый космос ещё не означало завершения полёта. Он был рассчитан на сутки, выход Леонов выполнил уже на втором витке, пока не начал шалить в невесомости вестибулярный аппарат — обычно эти симптомы проявлялись с шестого — седьмого по двенадцатый — тринадцатый виток. Теперь нужно было ещё выполнить программу научных и бытовых экспериментов внутри корабля.
Изучая присланные документы, академик Келдыш отметил, что в 'той' истории Леонов после полёта нарисовал несколько картин, опираясь на эскизы, сделанные прямо на страницах бортового журнала. Дальнейшее изучение этих картин и последующие наблюдения во время более поздних полётов показали, что картины Леонова 'Утро в космосе', 'На орбите — большая космическая станция' и 'Голубой пояс Земли' являются ценными документальными источниками данных о солнечной короне, геокороне и слое серебристых облаков в мезосфере Земли.
В ходе предыдущих полётов на орбитальную станцию 'Алмаз' космонавты проводили эпизодические наблюдения атмосферно-оптических явлений. Хотя основной объём экспериментов в предыдущих полётах был сосредоточен на наблюдениях поверхности Земли, полученные данные о геокороне оказались весьма ценными для науки. Наблюдения гелиокороны с низких орбит высотой 200-300 км оказались практически невозможными, так как яркость сумеречного слоя атмосферы и геокороны существенно превышала яркость гелиокороны. В этих условиях 'высотный' полёт Беляева и Леонова в сравнении с полётами на орбитальную станцию открывал больше возможностей по изучению именно гелиокороны, так как с увеличением высоты орбиты уменьшается угловой размер светящегося слоя атмосферы и геокороны вблизи горизонта Земли, а угловой размер гелиокороны остаётся постоянным. (см. А.И. Лазарев, Е.И. Хрунов 'Оптические наблюдения с космического корабля 'Восход-2' http://epizodyspace.ru/bibl/lazarev-a/optich-nab/lazarv-optich-75.pdf)
В беседе с Королёвым Мстислав Всеволодович настоял на оснащении 'Союза-14' специализированной фотоустановкой для съёмки атмосферно-оптических явлений:
— Человеческая память несовершенна. Пусть Алексей сделает столько снимков высокого разрешения, сколько сможет. Анализ изображений, свободных от неминуемых искажений художественного восприятия, даст на порядок больше ценнейших научных данных, чем изучение картин.
На корабль установили фотоаппарат, сделанный на Красногорском механическом заводе, на основе серийного фотоаппарата СА-10, используемого на спутниках— фоторазведчиках 'Зенит' для топографической съёмки. Фотоаппарат имел фокусное расстояние 200 мм и делал снимки размером 180х180 мм на специальную плёнку. Её прозрачная основа была такая же, какая использовалась для фоторазведки, но на неё была нанесена цветная фотоэмульсия. Полученные снимки гелиокороны высокого разрешения оказались важнейшими из сделанных Леоновым в ходе полёта наблюдений и фотографий. Сам Алексей Архипович свои впечатления описывал так:
'Мы шли в ночи, и опять я видел чёрное космическое небо, звёзды, пепельную луну и громадный земной шар... Только теперь я снова видел это через иллюминатор корабля.
Выходим из ночи в утро. Видно, как начинает быстро светлеть горизонт. Яркая красная полоса опоясывает всю Землю, затем переходит в оранжевую, оранжевая в голубую, голубая через синий полутон в фиолетовую, и затем уже простирается чёрное бархатное космическое небо.
Вот и солнце встаёт. Оно большое и необычно выглядит в своем красном кокошнике — солнечной короне.
Несколько секунд, и корона растаяла. Солнце становится меньше и меньше, но зато ярче и ярче.'
С научной точки зрения орбитальные наблюдения гелиокороны были тем интереснее, что обычно для её изучения приходилось использовать коронограф — сложный и громоздкий прибор, с непрозрачным экраном, отсекающим яркий свет солнечного диска. При наблюдении с борта космического корабля появлялась возможность наблюдать гелиокорону в момент перед восходом и сразу после заката, когда диск Солнца скрыт за горизонтом Земли. В эти же моменты можно наблюдать геокорону — эмиссионное излучение верхней атмосферы Земли, начинающееся с высоты около 100 км и простирающееся примерно до 1000 км для отдельных эмиссий.
При изучении геокороны особый интерес представляли исследования дневного излучения зелёной и красной линий атомарного кислорода (557,7 и 630 нм соответственно) и жёлтой линии натрия (589,3 нм).
Наблюдения гелиокороны с высоты апогея орбиты порядка 450-500 км показали, что при этом яркость её отдельных участков в области элонгаций до 35' сопоставима с яркостью естественного фона, что позволяет проводить визуальные, фотографические и другие исследования. (в реальной истории данный вывод был подтверждён в ходе полёта корабля 'Восход-2' 18 марта 1965 г)
Наблюдения, сделанные Леоновым в полёте над Индийским океаном, позволили обнаружить неизвестное ранее свойство атмосфер планет и комет создавать заметное зеркальное (френелевское) отражение под небольшими углами скольжения. Когда над горизонтом появилась часть диска Солнца, эта же часть диска наблюдалась после зеркального отражения от атмосферы Земли под небольшим углом скольжения в виде изображения, симметричного относительно видимого горизонта Земли. (там же)
Наблюдения, проведённые Леоновым в ходе полёта над ночной стороной Земли, подтвердили факт существования и возможность изучения мезосферных серебристых облаков. Это явление, изображённое на картине А.А.Леонова 'Голубой пояс Земли', наблюдалось им только на одном витке, в виде ярко очерченного слоя серо-голубого цвета у ночного горизонта Земли. Сквозь этот слой высотой около 80 км можно было видеть звёзды и планеты, причем их цвет, белый над слоем, менялся на красный, как только наблюдение проводилось через слой. До этого обнаружение и наблюдение серебристых облаков до сих пор всегда проводились в сумеречных условиях по рассеянному солнечному излучению. Фотоснимки, сделанные Леоновым в полёте, подтвердили возможность обнаружения и наблюдения серебристых облаков из космоса по изменению цвета и блеска звезд и планет при прохождении через ночную мезопаузу.
* * *
Помимо изучения атмосферно-оптических явлений, экипаж проводил наблюдения и фотографирование земной поверхности. Фотографирование теперь проводилось в каждом полёте. Снимки, сделанные в разное время года, изучали и сравнивали, отмечая природные и антропогенные изменения, выявляя цикличность различных природных явлений. Большую часть таких снимков получали с беспилотных спутников. В пилотируемых полётах появлялась возможность уточнить ранее непонятные моменты, попросив космонавтов сфотографировать более подробно определённый район.
Экипаж наблюдал Антарктиду и южную оконечность Африки. Из космоса они казались расположенными совсем близко и разделёнными только узкой полоской воды. Африка из космоса выглядела жёлто-голубой. Над Египтом бросалась в глаза очень резкая граница пустыни и прибрежных полей вдоль Нила. К северу река расширялась, полоса зелёных полей тоже становилась шире. У побережья Нил разворачивается веером и впадает в Средиземное море десятками рукавов дельты.
Трасса полёта пересекла Средиземное море, космонавты с интересом рассматривали россыпь греческих островов. За полтора часа каждого витка полёта Земля успевает повернуться на несколько градусов. С каждым новым витком корабль смещался на запад, и экипаж видит всё новые и новые земные пейзажи.
Ночь сменялась днём, день — ночью, и так — каждые 90 минут. Над Американским континентом космонавты наблюдали Панамский канал, маленькой ниточкой рассекающий перешеек между двумя материками. Фотографировали равнины Техаса и Великую Средне-Американскую равнину, переходящую в леса Канады. Большой каньон реки Колорадо с высоты орбиты казался гигантским оврагом. Великие озёра выглядели так же, как на карте. Перед полётом космонавты изучали географию, и теперь могли в любой момент определить своё местоположение, даже не заглядывая в навигационную карту, где указаны график полёта корабля и его путь.
Научные эксперименты были прерваны неожиданной неполадкой — в орбитальном отсеке начало расти парциальное давление кислорода. Переходной люк между отсеками был перекрыт, и в спускаемый аппарат 'лишний' кислород не попадал. Однако, повод для беспокойства оставался серьёзный — в перенасыщенной кислородом атмосфере любая искра могла вызвать пожар, а то и взрыв перегревшегося баллона.
Долгое время летевший ориентированным корабль с одной стороны нагрелся сильнее, чем с другой, шпангоут люка от неравномерного нагрева слегка деформировался, из-за этого образовалась микронеплотность, через которую травил воздух. Автоматика пыталась поддержать снижающееся давление, наддувая отсек чистым кислородом.
Посоветовавшись с Землёй, космонавты выполнили 'закрутку на Солнце', ориентировав корабль входным люком орбитального отсека к светилу и закрутив вокруг продольной оси. Теперь 'Союз-14', до этого долгое время летавший развёрнутым одной стороной к Солнцу, прогревался более равномерно. Поднявшееся внутреннее давление 'дожало' люк, утёчка прекратилась, космонавтам осталось лишь сбросить избыток давления, после чего содержание кислорода в воздухе перестало расти.
Помимо науки, космонавтам приходилось заниматься и чисто бытовыми делами — есть, спать, и т. д. В космосе из-за невесомости любое привычное земное занятие превращается в сложный, часто — опасный эксперимент. Приходится предусматривать множество мер предосторожности, чтобы, к примеру, обед экипажа не улетел — такое бывало в предыдущих полётах. Упаковки с едой были доработаны, теперь каждая туба, консервная банка или коробка крепились клейкой лентой.
(В реальной истории Беляев неудачно открыл коробку, и все тубы с борщом, консервные банки и хлеб в пакетах летали по кораблю. Космонавтам пришлось долго их ловить, а ножи и вилки и вовсе нашли только после посадки, под креслом-ложементом.)
Есть в космосе надо умело и осторожно. Жевать только с закрытым ртом, молча, иначе крошки еды вылетят изо рта и будут плавать по кораблю. Поэтому после еды космонавты обычно убирают крошки пылесосом, иначе какая-нибудь из них может в невесомости залететь в дыхательное горло.
Леонов оказался неосторожен и пролил немного черносмородинового сока из тубы. Как любая жидкость в невесомости, сок сразу свернулся в круглый, вишнёвого цвета, шар и начал плавать по кораблю. Алексей Архипович пытался поймать его ртом, промахнулся и коснулся шара носом, окрасив нос в вишнёвый цвет.
Экипаж в космосе следовал земному распорядку дня. В одиннадцать часов ночи погасили свет в кабине и легли спать, оставив включённым только дежурный свет. В кабине светились сигнальные лампочки приборов и монотонно гудели вентиляторы, принудительно перемешивающие воздух. Леонов быстро заснул, убаюканный этим равномерным гудением, но через несколько минут снова проснулся, от яркого света Солнца, заглянувшего в иллюминатор. Беляев крепко спал, а руки его плавно раскачивались в невесомости.
Алексей Архипович осторожно закрепил плавающие в воздухе руки Беляева привязными ремнями, вернулся в своё кресло, вновь пристегнулся, подсунул руки под привязные ремни и заснул снова.
Второе пробуждение произошло от резкого воя сирены. Космонавты вначале решили, что случилась очередная авария, но увидели мигающее световое табло: 'Вызов на связь'. В наушниках шлемофонов послышался голос Юрия Гагарина.
— С добрым утром! Мы дали вам возможность поспать целый лишний час! Сейчас пора за работу. Готовьтесь к спуску!
В течение двух витков космонавтам предстояло подготовиться к посадке: уложить всё съёмное оборудование, закрепить фото— и кинокамеры, проверить системы спуска на работоспособность, скафандры — на герметичность...
* * *
На Байконуре Королёв в это время вполголоса совещался с Келдышем. Обсуждали возможные проблемы на этапе торможения и спуска:
