Точнее, неправильно было говорить, что она находилась в привычной ей обстановке — ни крестоносцы, ни города, ни даже наличие людей вокруг не было для нее привычно или знакомо — однако проводя сравнение между текущей ситуацией и предыдущей — а именно присутствие Аинза за ее спиной и непонятной нежити-монстра, которые к тому же не являлись ее противниками — или может быть являлись, Скатах сама уже не была особенно уверена в этом — текущая ситуация для Скатах была по крайней мере более понятна, чем ранее.
Поэтому Скатах и чувствовала себя чуть более расслабленно... Что, правда, никак не отражалось на ее готовности к сражениям — Скатах давно достигла того уровня, при котором ей уже не нужно было быть напряженной для сражения — ее боевые способности и навыки существовали отдельно и независимо от ее эмоций или мышления — поэтому в любом момент, стоило только Жаку показать, что она была готова к сражению, Скатах могла в мгновение разобраться как с ней, так и с окружающими ее людьми.
Пока же это не требовалось Скатах могла посвятить время наблюдение за пытающимися заниматься своими рутинными делами на фоне апокалипсиса крестоносцами...
С некоторым удивлением замечая среди воинов Христа мелькающие фигуры вовсе не европейских черт.
Скатах остановилась на несколько мгновений, увидев фигуру усталого мужчины средних лет с явным красным крестом на белой накидке, наброшенной поверх его иной одежды, помогающего мужчине с яркой арабской внешностью вытащить его застрявшую на ухабе повозку, чуть задумавшись — "По вполне очевидным причинам я не могу поручиться за полноту и правильность моих знаний о этом временном промежутке и взаимоотношениях крестоносцев и населения этих мест... Но я должна сказать, я представляла ситуацию значительно менее идиллической, чем подобная."
Конечно же в истории существовали примеры мирного сосуществования представителей различных религиозных конфессий, различных национальностей, даже завоевателей и завоеванных — к тому же учитывая ситуация наступившего апокалипсиса предыдущие разногласия между различными народами могли ныне показаться ничем иным, чем отзвуками прошлых дней...
Но они же могли оказаться и катализатором еще более жестоких преследований или обострения ненависти — от борьбы за остаток ресурсов до взаимных обвинений в том, что именно отличные от их сподвижников люди послужили изначальной причиной катастрофы.
Даже учитывая подавляющую по сравнению с простыми людьми силу Слуг удержать людей от второго варианта было достаточно сложно — просто потому, что такова была природа людей, и потому наблюдать столь идиллическую картину Скатах даже было несколько странно. Или проблема была в том, что она видела в людях плохое и не видела хорошее?
Скатах еще несколько секунд пронаблюдала за действиями людей, прежде чем услышать голос Жак,— Что-то не так?
Скатах, при всей своей невероятной скрытности в бою и умении прятаться любым образом, так, что ей даже не было нужно обладать "Сокрытием Присутствия" в качестве навыка была слишком непривычна к социальным взаимодействиям, а потому ее попытку скрыть свой интерес к увиденной картине нельзя было назвать иначе чем "никакой", из-за чего Скатах была вынуждена внутренне чертыхнуться и ответить,— Нет, ничего, просто... Удивляюсь увиденной картине мира.
-А есть причина для удивления? — Жак, оставив Медузу без контроля и надзора со своей стороны, будто бы полностью уверенная в той и в ее действиях, проделала путь до .скатах,— Они верят в одного бога, пусть и пришли к тому разными путями. Мелочные отличия не значат более ничего — у них есть общий враг, захвативший святой для них город, а ситуация слишком опасна для того, чтобы позволить себе тратить силы на убийство себе подобных. Либо они спасутся все, либо не спасется никто — прагматизм и идеализм впервые за тысячи лет существования человечества действует заодно.
-Может быть если смотреть на это с такой стороны — в происходящем нет ничего необычного,— Скатах чуть покачала головой — социальная психология не была в череде навыков, что развила в себе Скатах спустя сотни лет сражений с чудовищами,— Но люди непрактичные создания — нельзя ожидать, что они будут всегда поступать лучшим образом — даже в том случае, если альтернативой их выбору окажется смерть посреди их собственных конфликтов.
-С этим сложно спорить,— Жак в ответ на это перевела взгляд чуть дальше, глядя не на людей, а куда-то вдаль, поверх их голов, задумавшись о чем-то своем, начав говорить словно бы в пустоту перед собой, не обращаясь к Скатах,— Даже сейчас Семирамида, Озимандия и секта Ассасинов упорствуют в своих убеждениях...
Скатах, услышав это, задумалась на мгновение, прежде чем сообразить, какая именно мысль не давала ей покоя,— Секта Ассасинов? Я не сомневаюсь, что Семирамида и Озимандия нашли бы сотню причин для того, чтобы не действовать сообща — но почему секта Ассасинов отказалась работать совместно с вами?
-Религия,— Жак ответила просто, после чего перевела взгляд на еще одного торговца арабской внешности, старающегося продать свои нехитрые пожитки внимательному покупателю далеко не арабской внешности,— Некоторые люди бывают весьма... Укоренены в своих убеждениях.
На эти слова Скатах не ответила — в конце концов секта Ассасинов были в первую очередь религиозной организацией, поэтому предположить, что ее члены — или лидеры — были достаточно фанатичны, чтобы отказаться сотрудничать с крестоносцами, своими главными идеологическими противниками, и воспринимать их новые изменившиеся религиозные догмы — было несложно... Однако короткая встреча с Администратором все же заставила Скатах задуматься на мгновение о том, что тот был способен сотрудничать невзирая на религиозные расхождения, как минимум для спасения своих подопечных или временно...
-Странно, но, полагаю, не мне судить о перипетиях религиозных воззрений различных людей,— Скатах в конце концов только чуть покачала головой еще раз, словно бы удивляясь тому, насколько удивительны были люди, способные создавать себе проблемы самостоятельно даже тогда, когда этих проблем не должно было существовать вовсе,— И это несмотря на то, что вы все исповедуете авраамическую религию...
-Авраамическую... — Жак на мгновение расфокусировала взгляд, словно бы пытаясь вспомнить, о чем именно говорила Скатах, прежде чем перевести на нее неожиданно заинтересованный взгляд, после чего медленно кивнуть, чуть улыбаюсь,— Да, конечно же, именно ее мы и исповедуем...
* * *
Артурия молчаливо продолжила смотреть вдаль, глядя на фигуру Камелота на расстоянии, молчаливо мерцающую неземным светом фей чудесного замка, возникшего за одну ночь...
Артурия редко "уходила в себя." Точнее, сторонние наблюдатели могли сказать, что Артурия всегда была закрыта, а потому нельзя было однозначно сказать, что она "уходила в себя", если она проводила практически все время "в себе", молчаливо обдумывая свои собственные мысли, которыми она не делилась с внешним миром. Однако если говорить не только о ее замкнутой молчаливости, но и о том, погружалась ли Артурия в свои собственные мысли, переставая следить за внешним миром — то Артурия делала это крайне редко.
В конце концов Артурия просто не переживала никаких сложных размышлений — нельзя было сказать, что она была "простым" человеком, но ее мышление было простым — в том смысле, что вместо человека мысли и размышлений Артурия была человеком укорененных убеждений и давно принятых решений. У нее существовали ее убеждения, ее планы, ее личность — она делала то, что она делала, и не подвергала ситуации длительному анализу. Она выполняла приказы, а если приказ отсутствовал — действовала так, как она действовала обычно — молчаливо, холодно и отстраненно. Будь это бой, Сингулярность или ее отношения с Мордред — все ее мысли были давно обдуманы, решения приняты и выводы сделаны...
Поэтому можно было сказать, что Артурия редко занималась именно обдумыванием каких-либо мыслей, старых или новых... И потому ей было столь необычно заниматься именно этим, глядя на ее Камелот издалека, осознавая, что знакомый ей замок ныне был не ее родным домом, ее родной крепостью, а бастионом врага. Другой ее, правящей над рыцарями с именами ее друзей, которых она знала так близко, и, казалось бы, не знала вовсе.
Артурия ранее не задумывалась об этом — даже зная благодаря Трону Героев о том, что она была не единственной — строго говоря, она даже не была "правильной" — версией легендарного Короля Артура, она до этого момента не задумывалась о том, когда ей предстоит столкнуться с иной Артурией, может быть как с союзником, может быть как с врагом... Но Артурия, в конце концов, не могла позволить самой себе слишком долго раздумывать над этим — она поступит также, как и всегда.
Убьет иную Артурию, как убила бы иная Артурия ее саму.
Что насчет ее рыцарей, ее — хм, Артурия даже могла использовать столь сильное слово — друзей? Тех, с кем она прошла через все беды на своем пути и через сотни сражений, стоя спиной к спине? Тристан, Галахад, Персиваль?
Она убьет их — также, как они убили бы ее, если бы им выдался шанс.
Ее Камелот, родной дом? Она способна указать на каждую слабость в замке, знать о том, где лучше всего провести войска и куда нанести удар...
Он также не станет проблемой, она была готова — как всегда холодна и отстраненна, заранее определив каждый шаг, что она предпримет в этом случае...
По крайней мере, Артурия всегда думала, что она будет готова к этому моменту. Что она будет сражаться также, как и всегда, убивать, также, как и всегда, и если будет надо — умрет, также, как и всегда...
Но почему же, если она давно приняла решение, решила не обращать внимания на слабости ее прошлого я, быть тем Королем Артуром, что остался бы в памяти людей Черным Тираном — почему же в таком случае она продолжала глядеть на Камелот вдалеке? С какими чувствами она глядела на него? Артурия не знала этого... И это ее немного раздражало.
-Мой король? — голос Бедивера отвлек Артурию от ее размышлений, но та не повернула голову в его сторону. Возможно из практических побуждений, желая продолжить наблюдать за Камелотом, опасаясь нападения в данный момент. Возможно, по какой-то другой причине...
Артурия продолжила молчаливо наблюдать за Камелотом, слыша, как приближается к ней Бедивер, позволив тому подойти к ней близко — на расстояние всего одного удара. Непростительная глупость, если Артурия планировала возможность начала сражения — а Артурии стоило планировать подобное, существовали все причины не доверять Бедиверу в текущей ситуации...
И все же Артурия не отстранилась чуть дальше, позволив Бедиверу приблизиться к Артурии, и, замерев, перенести взгляд на Камелот,— Мой король?
Артурия выждала несколько мгновений, прежде чем медленно, почти с неохотой, все же подать голос,— Никогда не думала, что вновь увижу Камелот...
-Это не тот Камелот, в котором мы когда-то заседали,— голос Бедивера донес до нее совершенно простую и обыденную мысль, которую Артурию поняла до этого момента, которая, исходя из этой информации, никак не могла спровоцировать никакого эмоционального отклика в душе Артурии...
И все же та отозвалась странным чувством внутри Артурии. Неприятным чувством — неприятным от того, что сама Артурия не могла его разобрать, и от того, что Артурия не понимала причины, почему она его испытывала.
-Я не заседала ни в одном,— Артурия в конце концов произнесла чуть более резко, чем обычно — хотя это едва отобразилось в ее тоне, выражении лица или произнесенных словах,— Не мое текущее воплощение.
-Конечно, мой король,— Бедивер мгновенно склонился в поклоне, заставив Артурию вновь ощутить странное чувство. Артурия никогда не видел до этого момента, как кланялся ей Бедивер — и вместе с тем внутри ее разума существовало какое-то мучительно знакомое чувство, которое Артурия не могла осознать...
Артурия резко развернулась, прежде чем направиться прочь, не понимая, куда именно она направлялась в этот момент. Двигалась ли она к чему-то?
Или пыталась уйти прочь от чего-то?
* * *
Медб молчаливо двигалась по песчаным барханам пустыни, ощущая, как мерно покачивается ее трон.
На самом деле она могла отдать приказ и ее трон бы начал двигаться на плечах ее носильщиков с такой равномерностью, что положенный на подлокотник ее трона мячик не сдвинулся бы со своего места, но ей даже немного нравился ее текущий способ передвижения, добавляющий будто бы легкую нотку "путешествия", так что она позволяла словно бы лодке ее трону немного покачиваться с каждым последующим шагом ее слуг.
Впрочем, сложно было назвать созданных ее способностями миньонов слугами — они были неразумны и даже не живы, представляя из себя исключительно плотные иллюзие, напрямую подчиняющиеся ее воле и ее разуму, существующими ровно столько, сколько нужно было самой Медб, до тех пор, пока она не решила бы их развеять... В отличии от ее иной свиты.
С одной стороны — Сита. Тихая, спокойная, выполняющая полагающейся ей функции тогда, когда ей это полагалось делать, и не привлекающая к себе внимания тогда, когда она не должна была его привлекать — иными словами, практически идеальная подчиненная для Медб — как минимум с точки зрения своего поведения и личности, если не с точки зрения ее полезности.
С другой же стороны — Нитокрис...
Медб даже могла признаться, как минимум сама себе, что Нитокрис ей в каком-то смысле нравилась.
Не на том уровне, когда бы она всерьез задумалась бы о ее эмоциональном или физическом комфорте — по крайней мере самостоятельно — но достаточно о том, чтобы, в моменте своего случайного желания немного удовлетворить ее жажду до новых знаний, указав на ошибки в ее мышлении.
И это было ее самостоятельным желанием, не учитывая ее предыдущий договор с Озимандией — иными словами Медб могла понять, почему именно Озимандии была так дорога эта Слуга — и почему он согласился пойти на столь, казалось бы, невыгодный с его стороны договор.
В конце концов при общении двух правителей, четко определяющих свою позицию по отношению друг к другу и прекрасно способных общаться в рамках необходимого этикета ни один из них не оскорбил бы, в первую очередь себя, опустившись до мелочных интриг за спиной друг друга, словно бы пытающийся выгрызть лишний золотой неудачливый торговец, выживающий исключительно путем обмана и побега от своих разгневанных посетителей — нет, уважение двух правителей строилось на их открытости тогда, когда им нужно было быть открытыми, и интригами тех масштабов и тона, что подходили бы правителям их уровня.
В данном случае же договор между Медб был достаточно прост — в обмен на важную информацию и несколько необходимых разрешений — а также прощение за ее предыдущие действия — Медб была обязана позаботиться о Нитокрис — на нескольких уровнях сразу.
Нет, не как нянька — Озимандия бы сгорел со стыда, если бы пожелал, что его собственную Слугу бы оберегали и защищали — не говоря уже о том, какое оскорбление бы это было для самой Нитокрис — сколько именно так, как Нитокрис и должна была, для того, чтобы позволить Нитокрис ощутить немного того, какой на самом деле была жизнь при дворе правителя.
