— С ума сошел? — вздернула Варя бровь. — Я не сплетница какая-нибудь. Не дура кухОнная. Я тебя по дружбе спросила и, ясное дело, никому ничего не расскажу. Еще не хватало!

— Настя, — сказал, тогда, он. — Ее зовут Настя. Была Берг. Да, да, Варя, это дочь Полины и Григория. Теперь она боярыня Селифонтова. Между прочим, моя первая любовь. Еще гимназическая. Недавно встретились... совершенно случайно... недалеко от нашего Бюро. В общем, сошлись снова, и, знаешь, словно бы, не было всех этих лет порознь... Тем не менее, приходится быть осторожными. Муж у нее хороший человек и ее любит. Обижать его не хочется, да и не за что.

— Дети есть?

— Сын.

— Понятно, — кивнула Ара. — Тяжело вам.

— Можно подумать, тебе легче!

— Мне легче, — неожиданно усмехнулась Варя. — Олег перешел на должность заместителя командира дивизии. Больше в торпедные атаки не пойдет.

— А ты пойдешь.

— Пойду, но ему сообщать не стану. Пусть думает, что продолжаю служить инструктором.

— Обман, однако, — ухмыльнулся Виктор и пыхнул сигареткой.

— Ложь во спасение, — пожала плечами девушка. — Зачем я буду его грузить? Кому от этого будет легче?

— Твоя правда, — согласился Виктор. — Я Насте тоже ничего не сказал. Наврал, что нас куда-то на север перебазируют...

Отношения с Анастасией пугали и радовали одновременно. Виктор был снова счастлив. Оказывается, без нее все в его жизни было не так хорошо, как ему представлялось. С ней мир наполнился красками и жизнью, и по контрасту Виктор вполне оценил то, чего был лишен расставшись с ней. Но одновременно, сила этого старого-нового чувства не на шутку его испугала. Все-таки он привык уже жить без драм и без никому не нужных страстей. Без "бурлящих и переливающихся через край" чувств. Без ревности к другому мужчине и прожитому с ним времени, без сожалений о несбывшемся и без выматывающей душу тоски, когда вновь приходилось расставаться с Настей, отпуская женщину в ее официальную жизнь. Все это было ново и необычно, но гораздо больше похоже на жизнь, чем то, как он жил прежде.

Вот обо всем этом он и размышлял, натягивая противоперегрузочный костюм и получая план задания от офицера-тактика. Думал, пока добирался на автобусе до капонира, выслушивал рапорт механика, обходил машину, проверяя на глаз, все ли в порядке, и устраивался в кокпите своего истребителя-бомбардировщика. Но в тот момент, когда надел летный шлем и, закрепив на горле ларингофон, подключился к радиостанции, все посторонние мысли оставили его, и он сосредоточился на боевой задаче. Сверился с полетной картой, переговорил с командным центром и, получив разрешение на взлет, дал отмашку водителю тягача, вывозившего его на взлетно-посадочную полосу. Там, впрочем, пришлось подождать, пока двойками взлетали и уходили на запад "болиды" Вариной группы. Самолеты отрывались от земли с видимым напряжением, неся на пилонах в перегруз по две двухсотпятидесятикилограммовые бомбы. Зрелище по всем статьям впечатляющее. Первыми стартовали "луни" комполка, теперь вот взлетали "грифы", а замыкали строй его собственные "выпи".

* * *

Великобританцы атаковали себерцев в пять двадцать утра, но о вступлении в войну объявили только через двадцать минут. Задумано было неплохо, ибо важность фактора внезапности в военном деле никто в здравом уме и твердой памяти оспаривать не станет. Так что первый удар оказался сильным и неожиданным, поскольку по приказу с самого верха, разведка делиться своей информацией с нижестоящими штабами не стала. Иначе могли потерять инициативу уже себерцы, а они предполагали напугать великобританцев до смерти.

Ядро экспедиционного флота Великобритании, состоявшее из трех огромных кораблей-маток, находилось довольно далеко от линии соприкосновения. Они дрейфовали почти сразу за островом Борнхольм, прикрываясь им от лучей радиоискателей. Расстояние от аэрополя Кретинга почти триста километров по прямой. Но вот чего не учел противник. Во-первых, местонахождение авианосцев было известно себерцам, не только потому что их засекли разведчики ВМФ, но и потому, что именно в этой операции Себерия впервые задействовала самолет разведчик нового образца. Это был все тот же двухфюзеляжный торпедоносец "струг-максима", но вместо тяжеленной ракеты он тащил на себе компактный радиоискатель. С точки зрения Великобританцев над ними никого не было: разведчик был маловат, чтобы считать его воздушным кораблем, и летел на огромной высоте. Он с одиннадцати километров "видел" великобританцев, как на ладони, они же о его присутствии даже не догадывались. Но все это лишь "во-первых", поскольку было кое-что и во-вторых. Новые "сулицы" уверенно поражали свои цели, даже если их сбрасывали в десяти-пятнадцати километрах от противника. Разумеется, это тоже было не идеально, поскольку на этой дистанции авианосцы защищали себя сами, задействовав палубную авиацию, а в случае великобританцев, их прикрывали еще и шведские истребители. Однако торпедоносцы тоже шли с прикрытием и, в результате, отстрелялись довольно хорошо. Впрочем, обо всем этом Ара узнала позже, а в тот момент, когда себерские торпеды поражали корабли противника или взрывались, расстрелянные автоматами ПВО, Ара, надев дыхательную маску, неслась в своем сверхзвуковом "болиде" — как ведьма на метле, — на высоте девяти тысяч метров, готовая, как только поступит приказ, ринуться сверху вниз на корабли вражеской эскадры.

— Внимание всем! — ожила радиостанция, работая на общеполковой частоте. — Противник применил новые самолеты. Повторяю. Палубная авиация противника включает бомбардировщики-торпедоносцы. Они отбомбились и легли на возвратный курс. Расчетное время прибытия — сорок минут.

Что ж, логично: сразу после удара по авианосцам, те, кто уцелеет, должны будут проредить возвращающуюся домой стаю "падальщиков".

— Внимание! — снова возник в эфире командный центр. — Зафиксированы девять попаданий в корабли противника. Ждем уточнения данных. "Грифам" пятиминутная готовность. Ждите целеуказания.

Ну, вот и все. Командный центр начал наводить каждую группу в отдельности, и теперь "луни", "грифы" и "выпи" будут действовать каждый сам по себе. Ара переключила радио на частоту своей команды:

— Грифам пятиминутная готовность. Держать строй. Ведомым подтянуться к ведущим.

Было странно вести в бой едва ли не полную эскадрилью сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков. Кто она, и кто они! Из шестнадцати пилотов, пятеро — старшие лейтенанты, двое — мичманы, а остальные, включая ее саму — лейтенанты. Однако дело не столько в званиях, сколько в том, что они означают на самом деле. Большинство этих парней служат на флоте по четыре-пять лет и имеют за плечами несопоставимый с Арой опыт, в том числе и военный. И всей разницы, что она прошла специальный курс тактики, и у нее больше и разнообразнее опыт пилотирования именно этой реактивной машины.

— Гриф один, здесь Щур. Ваша цель — авианосец "Гермес". По данным разведки, поврежден, но не утратил боеспособности.

"Значит, взлетная палуба не задета".

— Передаю координаты.

Ара отметила координаты авианосца на карте. Лететь оставалось — совсем ничего.

— Грифы, — сказала она, снова сменив частоту, — наша цель авианосец "Гермес". Работаем по взлетной палубе и острову. Первые три пары, считая от меня, наносят удар по палубе от кормы к носу. Следующие две — по острову и палубе, от носа к корме. Замыкающие три пары атакуют с минутной задержкой. Действуют по обстоятельствам. Скорость один и две десятых звука. Все разобрались, кто с кем?

В следующие тридцать секунд отчитались все. Не дураки — разобрались, кто с кем и откуда атакует.

— Взяли карты, — снова заговорила Ара. — Передаю координаты...

И снова отчеты пилотов, а время неумолимо истекает, и, кажется, она уже видит внизу крошечные силуэты кораблей противника. К счастью, будучи опытными флотоводцами, великобританцы рассредоточились на огромной территории, так что выделить из "общей массы" именно "Гермес" оказалось относительно несложно.

— Вижу цель! — передала Ара на общей частоте, так, чтобы ее могли слышать и пилоты ее группы, и командный центр. — Атакую! Делай, как я!

Какую скорость она набрала при пикировании, Ара не знала. Боялась посмотреть. Верила, машина выдержит, главное — не сдохнуть самой после выхода из пике. Но, в конце концов, все-таки не удержалась и взглянула, что называется, краем глаза, что для истребителя обычное дело. Один и четыре десятых звука, и красная лампочка предельной скорости мигает, как сумасшедшая.

"С ветерком, однако... Сейчас!"

Поймать момент выхода из пике непросто. Еще сложнее заставить машину, словно бы замереть в "точке сброса", но у Ары это, кажется получилось "на раз". Две двухсотпятидесятикилограммовые бомбы сорвались с пилонов и ушли вниз, а ее "болид" рванул вверх. От перегрузки потемнело в глазах, но ручку управления она не выпустила и сознание не потеряла.

— Первый! — услышала вдогон. — Одно попадание. Второй. Одно попадание...

Ушла вверх и в сторону, проморгалась и, довернув самолет, пошла возвратным курсом, по ходу дела увеличивая скорость. Поднялась выше, посмотрела вниз. "Гермес" пылал. На беглый взгляд он получил, как минимум, пять попаданий в палубу и одно в остров. Значит, остался без командиров, но даже это неважно. Уцелеет или нет, а боеспособность уже потерял. Вылетевшие на штурмовку себерских позиций бомбардировщики принять не сможет, как, и вообще, продолжить участие в войне. Такие повреждения тянут на крайне серьезный ремонт.

Сбор группы прошел более или менее гладко. Недосчитались только трех машин, но два пилота вскоре откликнулись, сообщив штабу, что "сбились с курса". Однако, двенадцатый номер молчал, и это сильно омрачало общий настрой. Атака прошла вполне успешно, но потеря даже одного "болида" снижала ценность победы, поскольку реактивные истребители-бомбардировщики задумывались, как некое "сверхоружие". Слишком быстрые для систем ПВО, маневренные и незаметные при выходе на цель. А тут такой афронт: потеряли машину в первой же атаке. Ара попробовала опросить своих. На скорую руку, разумеется, одновременно формируя подобие боевого строя, но никто ничего не знал, не заметил или не запомнил. Запросила штаб, но и там пока никто ничего не знал, потому что район возможного падения "Грифа-12" был сейчас недоступен для спасательных работ. Там на низких и средних высотах шел ожесточенный бой между себерскими и шведскими истребителями.

— Мы все выясним! — пообещал командный центр и начал выводить "грифов" на отряд британских палубных бомбардировщиков, которые, судя по всему, еще не знали, что возвращаться им уже некуда. Во всяком случае, за "Гермес" Ара была спокойна. Даже если он останется на ходу, как авианосец, он из игры все-таки выбыл: на разбитую палубу самолеты не посадишь.

Британцев они перехватили на траверзе Кенигсберга. Километрах в пятидесяти мористее и несколько западнее. Те шли плотной группой на высоте 3800. Севернее и несколько выше шла вторая группа, но на них выводили отряд Никифорова. "Грифы" летели почти на полтора километра выше британцев, и поэтому Ара видела обе колонны, и атаку "луней" увидела тоже. Те атаковали буквально на тридцать секунд раньше нее. И все-таки Ара урвала у времени и пространства кусок потрясающего зрелища. Никто еще в этом мире не видел атаку реактивных истребителей на колонну винтомоторных тихоходов, уступающих в скорости почти вдвое. Так что ей было на что посмотреть. Впрочем, недолго, потому что пришло время "грифов", и Ара скомандовала атаку.

Когда сапсан падает на свою жертву, это происходит практически мгновенно. Во всяком случае, утка или голубь заметить его не успевают. То же самое произошло с бомбардировщиками. Никто из их экипажей не успел отреагировать, тем более, открыть огонь. Зато Ара поохотилась на славу. Она прошла строй великобританцев насквозь, двигаясь под небольшим углом, так что успела поразить две машины одну за другой. Затем, поднырнув под них, проскочила почти до самого конца строя, выполнила боевой разворот и атаковала снизу-вверх. На этот раз она уверенно поразила лишь один бомбардировщик и взлетела несколько выше, чем рассчитывала первоначально, так что пришлось крутить Иммельман и заходить в очередную атаку уже под другим углом и с другого направления. Зашла, ударила, но промахнулась, не рассчитав относительные скорости — свою и противника, — проскочила строй бомбардировщиков насквозь и лоб в лоб встретилась с вражеским штурмовиком. "Егерь" шел снизу-вверх, а она ему навстречу. Разминулись быстро, не успев пустить в ход автоматические пушки, но появление истребителей заставило Ару напрячься.

— Всем "грифам", здесь "егеря".

— Первый, — подал голос ведомый, пробиваясь сквозь шумы. — Я его срезал.

— Молодец! — похвалила Ара, пытаясь перекричать орущих на все лады истребителей.

В эфире стоял ор. На нерве орали все. Кто-то матерился, кто-то пел. Вообще-то, это было не по уставу. Своими "воплями" пилоты забивали канал связи, но Ара не стала даже пытаться призывать людей к порядку. Она и сама была на взводе. Адреналина и эндорфинов в крови было столько, что, казалось, еще немного, и из ушей пойдет пар. Но ей сейчас все было нипочем, да и не до чего. Вокруг шел бой. Невероятный. Скоротечный. На больших скоростях, но все тот же воздушный бой. И недооценивать британские истребители никак не стоило. Они стреляли. Старались перехватить себерские "болиды" на встречных курсах, достать вдогон. Пока это у них, к счастью, не получалось. Но из лекций "историка", прослушанных "где-то там" на таежной базе советских ВВС, Ара знала, что при правильной тактике даже отстающие в скорости истребители могут наделать много дел. Но в этот раз, не имея опыта и не успев сообразить, что к чему, великобританцы свой шанс упустили.

— Время! — напомнила Ара своим, в очередной раз взглянув на часы и на индикатор расхода топлива. — Всем "грифам"! Выходим из боя! Выйти из боя! Повторяю, выйти из боя!

И вот только тогда, когда они действительно вышли из боя, оторвались на скорости и ушли к базе, легко оставив неприятеля за спиной, Ара почувствовала, как наваливается на нее усталость. Лицо было мокрое от пота, но она все еще была в тонусе, отходняк ожидался после приземления. Там, на земле, он ее и настиг.

Выбралась из "болида", прошла несколько шагов и почувствовала, что силы кончились, словно, ее выключили. Ноги ослабели, перед глазами туман, и в голове ни одной законченной мысли. Одни невнятные обрывки вперемешку с "примороженными" за ненадобностью эмоциями.

"Только бы в обморок не грохнуться!" — это была единственная членораздельная мысль, и ее Ара удерживала изо всех сил, чтобы не потерять ненароком и не потеряться самой. Она все-таки дошла до автобуса, забралась с грехом пополам в салон, плюхнулась на свободное место и, вроде бы даже, поучаствовала в разборе полетов, попыхивая папироской и отхлебывая из фляжки, которую сунул ей в руку механик Пантелеев. Что пила, не запомнилось, но от автобуса до своей комнаты прошла "бодрым" шагом, и, закрыв за собой дверь, первым делом включила электрический чайник. Пока раздевалась, вода закипела. Тогда, как есть голая, Ара засыпала в большую эмалированную кружку двойную порцию молотого кофе, добавила три ложки сахара и, залив кипятком, накрыла блюдцем.