В начале пути

— Как-то так и было, — хмыкнула Джанет, — может, даже именно так. А может, и нет...

— Да, вот бы машина времени на самом деле существовала... — вздохнула Кэт, усаживаясь рядом. — Правда ведь, было бы здорово заглянуть в на гладиаторские бои?..

Несколько секунд Джанет рассматривала подругу, а затем заявила:

— Кэт, у тебя такое одухотворенное лицо, что хочется тебя треснуть палкой по голове.

— Да ну тебя! — возмутилась Кэтрин. — Кстати, как ты думаешь, что мы услышим?

— Бардак, — кратко ответила Джанет. — Турки и раньше-то дисциплиной в эфире не блистали, а теперь...

Теперь всё было ещё хуже — турки, арабы, хетты и галаты дисциплину связи игнорировали, особенно — арабы. Собственно говоря, из всех, кто сейчас рвал на части давно уже не османскую империю, Джанет поставила бы на хеттов — те были организованы лучше всех, вооружены не хуже и, вдобавок, явно были в большинстве. Пусть они еще не выступили против турок, но это было вопросом времени, причем самого ближайшего.

Отложив рисунки, Джанет встала и потянулась — скоро заступать на вахту, а она будет нервной — швартовка в незнакомом порту, при том, что "Ищейка" возглавляет отряд...

Швартовка оказалась куда менее проблемной, чем опасалась Джанет, но её работа только начиналась. Как старшему радисту отряда, ей предстояло обойти все катера, выяснить состояние их аппаратуры, организовать приобретение запчастей, а при необходимости и ремонт... И всё это — очень быстро. Меньше, чем за сутки, потому что завтра утром первая пара выходила в патрулирование — и это, разумеется, были "Ищейка" и "Бобби".

Дело не выглядело простым, но и слишком сложным тоже не казалось, и потому, едва катера пришвартовались, Джанет сдёрнула наушники, прихватила блокнот и карандаш и отправилась в обход. В конце концов, раньше начнешь, раньше закончишь, да и больше часа это занять не должно...

На обход отряда, проверки аппаратур и разговоры с радистами ушло три часа, по окончанию которых Джанет исписала блокнот вместе с обложкой, сточила карандаш наполовину и прониклась искренней ненавистью ко всему живому и столь же искренним почтением к командирам. Те изо дня в день сталкивались с идиотизмом подчинённых — и всё же не устраивали им кровавую баню... И даже спивались редко.

На "Ищейке" всё было в порядке, поскольку следила за этим она сама. На "Бобби" всё было в порядке, поскольку там служил старый Дятел Вуди. Но остальная четвёрка... RSB-26 — нет запасных частей ни к чему вообще. Просто чудо, что до сих пор ничего не вышло из строя — хотя , скорее, только потому, что большую часть аппаратуры во время перехода не включали. Куда делись запчасти — непонятно... RSB-33 — неисправен радиопеленгатор, и починить его команда не смогла, хотя пыталась и, судя по беглому осмотру, сломала при этом окончательно. Даже ей здесь работы на пару дней, не меньше... RSB-59 — фонограф отсутствует, причём давно. Куда они его дели — осталось загадкой, как — тоже, так что Джанет вспомнила слышанное как-то от русских выражение "военно-морской способ"... RSB-80 — личный состав только-только с учёбы и переполнен нездоровым энтузиазмом. А страшнее матросского энтузиазма — только он же, помноженный на недостаток опыта...

В итоге Джанет бессовестно воспользовалась служебным положением и вызвала всю четверку на "Ищейку", пригласив заодно и старика Вуди — в качестве немого укора. Радисты должны были явиться через десять минут — вполне достаточно, чтобы составить план грандиозного разноса...

— Итак, джентльмены, — старший радист отряда Джанет Бхай оглядела собравшихся, — мне, конечно, приятно открывать вам что-то новое, радуя пытливые умы моряков Его Величества, но я не лектор Королевского общества, а верный пёс инквизиции, и буду причинять вам страдания... Вот вы, мистер Донахью. Скажите, пожалуйста, почему на вашем катере отсутствуют запчасти ко всему вообще? Вы, следуя формуле "товар-деньги-товар", обратили их в алкоголь?

— Никак нет! — подскочил Донахью. — Так как инструкция допускает оставление запасных частей на берегу при переходе в оборудованную базу, капитаном было принято решение взять вместо них свежие фрукты!

— Случайно не бананы? — поинтересовалась Джанет.

— Никак нет, мэм!

— Жаль, очень жаль... Потому что бананы я могла бы затолкать в ваши задницы и сама, а так придётся просить Дятла Вуди, — Джанет хлопнула ладонью по столу. — Мичман Донахью , сделайте себе на видном месте татуировку: "Все резервы места отводить для ЗИП", если так не помните. Без фруктов вы задачу выполните, без радиостанций — нет. Теперь вы, Арчер — где полагающийся вам по штату фонограф?

— Не могу знать, мэм! Я был назначен старшим радистом катера менее месяца назад, и к тому времени он уже был утрачен. Все мои попытки установить его судьбу, равно как и получить новый, результата не дали.

— Потрясающая наивность, мистер Арчер. Вам следовало так или иначе найти этот фонограф, а не ждать, пока это сделает за вас интендантство... Потом у что его отсутствие вашей жизни непосредственно не угрожает... Зато, чёрт возьми, может стоить жизни очень многим! Если вы надеетесь исключительно на свой слух и умение стенографировать — вы опасно заблуждаетесь. У вас может не быть времени записать услышанное, вы можете не расслышать или ошибиться в записи, вы, наконец, можете не успеть ничего записать, потому что сигнал будет слишком коротким — но он останется на записи. И даже если вы сами не смогли его разобрать — это сделают на базе, и получат информацию... Вы меня поняли, мистер Арчер?

— Так точно, мэм!

— Надеюсь на это... — Джанет перевернула страницу блокнота. — Продолжим. Вы, мистер Докинз, что скажете по поводу неисправного пеленгатора? Ничего не скажете? И правильно сделаете, мистер Докинз... Потому что эта история — явное свидетельство вашей удручающе низкой квалификации. Знаете, я полагаю, что вы — конченный человек, и как личность, и как офицер Королевского Флота. Просто потому, что вы, во-первых, не имеете квалификации, которую иметь обязаны, а во-вторых, неспособны осознать этот факт и в том же самом духе выучили подчинённых. В общем, так, у вас неделя, чтобы это исправить, и зачёт у вас принимать будет мистер Вуд...

Дятел Вуди кровожадно ухмыльнулся.

— ...И будьте уверены, своё прозвище он полностью оправдает, — закончила Джанет. — Ну и напоследок — мистер Моррисон. Не могу не признать, что вы ухитрились проявить себя лучше всех, будучи самым младшим... Но это слишком сильно чувствуется. Слишком. Энтузиазм — это прекрасно, но не следует восполнять им недостаток опыта... Конечно, это такой недостаток, который со временем исправляется сам собой, но всё же имейте в виду, что не стоит наваливаться на любую проблему со всей силой юности. Сломать сопротивление вы, возможно, и сумеете, но не факт, что проблемы, а не чего-то другого.

Кто-то хихикнул, и Джанет, хлопнув блокнотом по столу, заявила:

— Джентльмены, вы находитесь в кубрике боевого корабля, а не в цирке. Поэтому потрудитесь вести себя подобающе — во-первых, и начинайте готовиться — во-вторых. Неделя — это всё, что у вас есть. Свободны... Мистер Вуд, задержитесь.

Когда все четверо радистов ушли, Джанет, тяжело выдохнула сквозь зубы, посмотрела на Вуда и спросила в пустоту:

— Ну как можно быть такими кретинами?..

— Ничего сложного, но ты, надо думать, не об этом?

— Да. Всю эту неделю нам придётся работать тройкой по одному. Совсем не то, что мне бы хотелось... Но других вариантов я не вижу. Придётся пока забыть про триангуляцию...

— Придётся, — согласился Дятел Вуди. — Собираешься мальчишек взять?

— Ага. Сам видишь, они тут наиболее вменяемые...

— Это их первый поход, у остальных — второй-третий. Вспомни, какой ты сама тогда была?..

— Я? — фыркнула Джанет. — Полудохлой, а иногда и на три четверти дохлой. Вуди, тогда же был реальный шанс, что немцы вломятся в Гибралтар , и мы в море болтались почти постоянно, гоняясь за этими проклятыми подлодками...

Дятел Вуди кивнул.

— Дети, — печально сказал он. — Им ведь не приходилось по горло нахлебаться крови пополам с водой и бензином, и хорошо бы, чтобы и не пришлось...

Катер на малом ходу шел в десяти милях от берегов Палестины. Радисты, только что не задерживая дыхание, вслушивались в эфир, вращались катушки фонографов, стрекотали печатающие аппараты, ведя беспристрастную хронику агонии Османской империи.

Прямо сейчас в Палестине кипела война всех против всех — наступающей через Синай британской армии, остатков османских войск, многочисленных арабских вождей со своими племенами и евреев. Последние, пожалуй, оказались самой организованной силой, и англичанам помогали весьма условно... Что творилось в Малой Азии, оставалось неясным, но судя по тому, что удавалось поймать — восстали еще и хетты и галаты. И османли мгновенно оказались на чужой земле — только на этот раз без Османа Гази...

— Джейн, ты это слышишь?! — Кэт вскинула голову, но Джанет только мотнула головой — естественно, она слышала.

Турецкая армия разгромлена Силами обороны Палестины под командованием Давида Грина у холма Мегиддо. Сутки форсированного марша — и Грин войдёт в Иерусалим, и нетрудно догадаться, как его там встретят, если он уже получил позывной "Машиах". Это значило, что максимум через трое суток оставшаяся часть турецких войск окажется между молотом и наковальней, и продержится после этого едва ли десять-двенадцать часов... После чего встанет вопрос о том, кому владеть Палестиной.

Джанет отправила срочное донесение в штаб и снова принялась вслушиваться в эфир, но мысли её всё равно возвращались к битве при Мегиддо. Силы обороны Палестины уже сейчас представляли собой внушительную армию, ненамного уступавшую английским войскам в Палестине и по численности, и по оснащению. А когда Грин возьмёт Иерусалим, он получит сколько угодно добровольцев со всего мира, и если из Лондона придёт приказ оккупировать Палестину... И тогда вторая битва при Мегиддо вполне может оказаться Армагеддоном для Британской империи.

Два часа, разворот и обратный курс. Команда всё так же вслушивается в эфир, в сейфе копятся катушки намагниченной проволоки и рулоны бумажной ленты, а мысли Джанет всё так же вертятся вокруг Грина. Еврейское восстание оказалось успешным — турки при всём желании уже не смогут не пропустить его в Иерусалим, а британцы и желания-то особого не имеют. Новых приказов нет, значит. Командование не слишком заинтересовалось... А зря, ведь где оказалось успешным одно восстание, преуспеют и другие. Джанет не считала себя знатоком политики, но даже она понимала — дни Турции сочтены. На её месте возникнут новые государства, и совершенно непонятно, с кем тогда заключать мир...

Но всё это стало неважно, когда, сняв наушники и выйдя на палубу, Джанет увидела на пирсе знакомую долговязую фигуру. Штерн... Он-то что тут забыл? Не то чтобы Джанет не была рада его видеть, но вряд ли старый товарищ по разным сомнительным делам явился для светской болтовни. Что-то случилось, и это её вряд ли обрадует... Но чем раньше она это узнает, тем лучше. И потому, едва катер пришвартовался, Джанет спрыгнула на берег и обратилась к гостю:

— Здравствуй, Валентайн. Надеюсь, ты не принёс дурных новостей?

— Здравствуй, Джанет, — Штерн, как всегда, был невозмутим. — Прости, но ты ошиблась. Мы можем поговорить не здесь?..

— Пошли ко мне, — кивнула Джанет. — Комната в общаге — не бог весть что, но там хотя бы есть, где сесть.

То есть, не будет лишних ушей — а в том, что Штерн собирался сообщить нечто, не предназначенное для чужих, сомнений не было.

Комната в общежитии едва вмещала койку и стол, двоим здесь уже было тесно, но зато здесь не было посторонних ушей. У стен, как ни удивительно, тоже...

— Итак?

— Две новости, — Штерн внимательно смотрел на Джанет, — плохая и очень плохая. Во-первых, Джек мёртв. Официально погиб в бою, но — и это во-вторых — его убрали. Те же, кто заказывал вам клише — в этом я уверен.

— Как это случилось? — абсолютно спокойно произнесла Джанет.

— Пуля в спину под видом осколка. Я видел... И стрелка больше не увидит никто.

— Вот как... Спасибо, — Джанет отвернулась к окну.

Её брат мёртв. Убит. Убит своими же, подлым ударом в спину... Нет, сама Джанет совершенно спокойно ударила бы в спину и, возникни такая необходимость, смогла бы убить даже товарища — но если бы ей пришлось это сделать, у неё хватило бы смелости сойтись с ним лицом к лицу.

Даже у преступников есть правила...

И отныне Джанет Бхай и закон оказались по разные стороны баррикад.

— Валентайн, отправляйся в Марсель. Найдешь в порту Эмиля — старшину грузчиков, скажешь, что тебя прислала я — как доказать, сам знаешь. Он покажет тебе мой старый тайник — а дальше разберёшься сам.

— Я так понимаю, ты отдала не всё?

— Именно. А теперь уйди, пожалуйста... И удачи тебе.

— И тебе.

Закрыв за Штерном дверь, Джанет застыла, слепо глядя в стену. Джека больше нет... Никого не осталось, кроме неё самой, и от этого ледяная ненависть становилась только сильнее. Нет, она не дезертирует — это ниже её достоинства — но она ничего не забыла, и как только закончится война...

Джанет Бхай, в отличие от других преступников, знала, куда бить, чтобы попасть именно по виновным.

Рокуро. VIII

Тишина.

Впервые за много дней — тишина. Тишина, которая больше не разлетится осколками взрывов и хрустким крошевом перестрелки.

Стоя на бруствере окопа, итто хэй Окадзима Рокуро курил, наблюдая за покидающими траншеи солдатами, и пытался осознать новости...

Японская армия уходила из Китая. Не отступала — уходила. Война окончена, и победители расщедрились на мелкие милости побеждённым — просто чтобы не возиться с толпами пленных. Скоро придёт черёд Первого Токийского — сперва в Гонконг, а оттуда в Японию. Домой...

— Домой... — мечтательно протянул Такэда, одной рукой обнимая устроившуюся рядом Сакуру, а другой извлекая из кармана пачку сигарет. — Ками, мы всё-таки живы... Но мы проиграли.

— Мы проиграли не сегодня, — Рокуро выбросил опустевшую пачку и закурил. — К этому всё шло почти год, если ты помнишь, а возможно, и больше — с самого Харбина.

— Сэмпай, а вы там были? — неожиданно спросила Сакура, устраиваясь поудобнее — что было непросто сделать на жёсткой скамейке в кузове грузовика.

— Да.

— Там действительно было так плохо?..

Окадзима не ответил. Молча затянувшись, он прикрыл глаза, снова оказавшись под пасмурным небом осенней Манчжурии.

Ночь, крики, конское ржание, выстрелы и лязг стали. Пронизывающий ветер, всполохи лагерных костров, проблески тусклого света убывающей луны в облаках. Пыль...

— Там было ещё хуже.

— Простите, сэмпай...

Выбросив окурок, Рокуро проводил его взглядом и негромко спросил:

— Что ты собираешься делать дальше, кохай?

— Сам толком не знаю, -отозвался Такэда. — Понятно, что женюсь на Сакуре, но всё остальное... Отца нет, старший брат потерял ступню и его комиссовали, у второго из-за войны проблемы с бизнесом — в общем, плакало наше влияние, пусть и не всё. А учитывая, что война проиграна, и флот нас заставят сократить... Похоже, что светит нам остаться с одними мечами да честью самураев. Ладно, как-нибудь да справимся. А вы, сэмпай?