Топот копыт, вопли Зуллы, пушистый юркий зверь, что забрался мне под рубашку, его лапки-царапки и длинные, подвижные усы, все эти звуки, краски и ощущения я не забуду ни-ког-да.
Не прощу тебе, Коркоран, такой наглости.
Зверёк уцепился коготками за край моего лифа, защекотал усами, залез носом, да что там носом, всей мордой в лиф и продолжил хозяйничать у меня за пазухой, пофыркивая, покусывая и облизывая.
И что теперь, скажи на милость, мне с тобой делать, Коркоран, Ваше эльфийское теперь уже хорьковое величество, когда у меня под ногами земля буквально горит?! Ведь ты, мерзавец, обратившись, поставил меня перед выбором — спасать тебя или бежать ловить убийцу?!
Хорь высунулся в разрез рубахи, хитрым глазом посмотрел на меня, лыбясь во всю пасть, чёрный пушистый зверь с золотистой мордочкой был чудо как хорош, а мех так приятен моей обнажённой коже, что я едва не замурлыкала от удовольствия, если бы не бешеная скачка, которая, впрочем, стала спокойнее, Сильфа перешла на вполне приличную рысь, улицы стали шире, Гавань осталась позади, и пока что мне за свою жизнь и жизнь Зуллы можно было не опасаться. Хорь смотрел на меня из выреза моей же рубахи, и, судя по блестящим довольным глазкам, был счастлив до поросячьего визга, то есть, вернее, до хорячьего, или хорькового?, без разницы.
— Это он, — сказала Зулла.
— Он, — согласилась я.
— Что делать нам, поспешая? Ищут его воины.
— Отвезу Лорне, пусть она думает. Может, так его и оставим, хорём? Мне так даже больше нравится...
Зверёк нырнул в рубаху, вцепился в преграду из ремня и принялся с дикой силой драть кожу буйвола, блузку он уже благополучно разодрал, вся в затяжках, зацепках и художественных дырах, в слюне, бедная блуза уже, можно сказать, почила в бозе.
И хорь с ней.
— Эй, — зашипела я, — прекрати! Ты не хочешь к Лорне?
Чёрный блестящий камушек глаза глянул на меня, зверёк фыркнул.
— Зулл, он не хочет к Лорне! Что делать?
Хорь заурчал, нырнул вглубь и завозился в ложбинке между грудей, издавая нежные, воркующие звуки. Мурашки по коже, волна тепла, сознание того, что это все-таки не совсем хорь, а, к Икабодам всё! Я стиснула зубы. Ну погоди, мерзавец, ты ещё ответишь за такое своё поведение... если нам удастся тебя вернуть.
— Я знать, он забыть, что эльф, если долго волочить. Надо быстро.
— И я это знать, делать-то что будем?
— Ну, — забубнила Зулла мне в шею, усаживаясь поудобнее. — Что-то будем делать, — уверенным тоном сказала она.
И я ей поверила. От её рук на моей талии, от этого пушистого нахала, который на мне места живого не оставил, всю обнюхал, облизал и защекотал, а теперь сложился тёплым пушистым колечком на животе, издавая иногда воркующее "ух-ху, ухх-ху", мне почему-то стало спокойно, хорошо.
Мы выезжали на мост, ещё немного, и мы в Ордене. Левобережье, ещё прикрытое прозрачным одеялом тумана, развернулось перед нами во всей красе — башенки замков самых разных стилей и форм светились золотом и серебром, разноцветный мрамор стен, густая зелень высоких деревьев, широкие дороги, с влажной от росы цветной брусчаткой, первые фаэтоны уже катили по своим делам, торговцы на телегах везли бочки молока и первый горячий ароматный хлеб.
Нарядная, в синих кафтанах с золотыми галунами стража проводила нас заспанными глазами, дав знак остановиться, но Зуланна, покопавшись в декольте, вынула некий предмет, помахав, как флажком, показала его стражникам, после чего те кивнули и, отсалютовав, двинулись дальше. Казалось, всё как обычно, как всегда, Венгерберг просыпался, не зная, что сегодня он станет совсем другим. Чрезвычайное положение изменит облик столицы, весёлая, яркая аура города сменится ощущением беды. Почудилось, тень беды упала окрест, приглушив, размыв краски, стерев улыбки с лиц редких прохожих, утреннюю песнь пташек сменила непривычная, неестественная тишина. Ни гудения шмелей, ни криков чаек, лишь мерный, глухой шум моря, запах гари да ворон раскаркался над головой. Я вздрогнула, морок исчез. Таких "талантов" у меня ещё не было, наверное, сказывается недосып, я же живой... человек, в конце-то концов.
— Что это у тебя? — спросила я.
— Вход везде.
— Ты одну взяла? — я придержала Сильфиду, та загарцевала на месте.
Зулла сунула мне что-то в карман, я, осторожно покопавшись, чтобы не потревожить задремавшего хорька, достала бляху со змеем, заглотившем свой хвост, гад кусался на фоне шестиконечной правильной звезды, бляха из платины высшей пробы, с печатью Ковена на обратной стороне. Ясно — понятно. Интересно, она должна исчезнуть, если попадёт в чужие руки, но нет, вот она, блестит, сверкает.
— Подделка, — буркнула я.
— Подделка корень у мать, — мурлыкнула Зулла. — Эти не подделка, эти мне дать, добро-вольный.
— Как?
— Я просить, эльф давать, меня целовать.
Я хмыкнула.
— Надеюсь, у несчастного Оррена неприятностей не будет? Всё-таки Вэлмор чрезвычайное положение объявил, как же он без пропуска?
— Эльф будет счастлив, помнить мой поцелуй, меня забыть никогда, да. Одна бляха эльф, одна я взять карман сердитый собачий маг. Я любить Овод. Бляха надо Овод дать, кобеля хорька спасти, потом ты мне дать опять.
— Ты же спёрла второй у Вэлмора, это по-твоему "добро-вольный"?! — я обернулась, едва не свалившись с лошади. Зулла, как всегда, лыбилась вовсю пасть, прямо-таки рекламная картинка лекаря-зубника.
— Я брать куклу демон, брать медаль, когда я брать, спросить — он разрешить. Ты, Кайра, сложный, не думай, сам разрешить кукла, сам виноват, да, я честна, я голая, про медаль собачий маг что я брать он не знать, но — разрешить взять, вслух, словом, да? Я верная говорю?
— Верная, — вздохнула я, отворачиваясь от подруги.
Зуллины привычки, конечно, совсем не есть хорошо, но добыть бляху у самого архимага, да ещё и выклянчить хитростью разрешение, такая простота дорогого стоит. Может, Зулл только прикидывается? Впрочем, житейская хитромудрость частенько оставляет в дураках самый разразумный разум. А глупость так вообще лидер турнирных боев.
И что вот с ней делать? Бежать, виниться Вэлмору и возвращать пропуск-бляху? А что тогда будет с этим вот, что сопит у меня у живота? Время, Кайра, время!
Которого у нас нет.
— Мы отвезти его женщина, кого он любит крепко, так, чтобы умму отдать за её спасти, только так он вспомнит, вернётся, — погладив лоб зверька, промурлыкала Зулла. Морда сонного зверя покоилась у меня на ноге, у самого паха, он почти выпал из-за пазухи, дыра от когтей и зубов на чёрной ткани рубахи меня уже не впечатлила.
Меня впечатлила кровь.
Эльф был ранен. Я увидела пару разрезов на боку, к счастью, не глубоких, он их уже зализал, но все равно надо будет осмотреть. Корр пискнул, завозился и снова уснул. Как же он уцелел, выбрался? Не в одёжке счастье... судя по ранам, ещё бы немного, и ... я запахнула куртку, потуже завязала тесьму.
— Я знаю, кто это, — сказала я тихо. — Кто эта женщина, за которую Корр может "так, чтобы "умму" отдать за её спасти".
— Кто? Такая есть у кобеля?
Есть, Зулла. Жаль, не я, впрочем, что это со мной, мало мне женихов и убивцев?! При одном воспоминании о лице убийцы замирает, переворачивается и падает вниз моё несчастное сердце, итак уже разорванное на куски... я потеряла сама себя, я не знаю, кто мне нужен, кого хочу, кого люблю. Впрочем, поспасть пару часов, и мозги, и сердце станут на место, придут в себя, иначе и не может быть. Так и сбрендить недолго. Я нащупала крохотный пузырёк во внутреннем кармане, покрутила в пальцах. Нет, рано. Зелье поставит меня на ноги, но не заменит полноценный сон.
Надо спешить, времени нет, но Корра надо спасать в первую очередь. Можно, конечно, отправить к этой женщине Зуланну одну, но, помнится, она с амазонками на ножах, они же охотники, да и Зулла втемяшила себе в башку, что должна быть со мной и охранять, переспорить её мне вряд ли удастся, разве что вырубить её второй раз "молнией", тогда уже точно будет оскорбление подданной её высочества Дианэ Великой Охотницы на Песчаных Волков, не говоря уже о том, что лиф мерзавец выбрал мой, а не амазонки, и почему, я догадывалась. Мой браслет глушил магию поиска, совсем немного, но Корру и этого должно было хватить, как раз за пазухой и устроился, мерзавец. "Бес", конечно, у меня был с собой, но, когда он активирован, он служит совсем другим целям, это сигнал о помощи, вызов на службу, и, вообще, он в сумке и активировать его я, как всегда, забыла. То есть не стала. Когда ты на выезде, а в любой момент эта предурь может завопить дурниной, выдав твоё местонахождение, это как-то не к месту и не ко времени. Впрочем, вдруг вопли моей безделушки морфолку пришлись бы не по нраву, и он развоплотился бы, я сама с трудом выносила этот ужас, когда моего "беса" прорывало на словесный понос, густо пересыпанный фразеологизмами.
Я развернула кобылу, и, сжав коленками бока кобылы, послала Сильфу вскачь.
Спасать Коркорана.
24
Нужная мне особа, насколько я поняла из того, что скупо обронил Корр, в Венгерберге не проживала. А кому сейчас легко? Времени в обрез, надо срочно связаться с ней, узнать, не соблаговолит ли она помочь Коркорану, уговорить бросить все дела и выехать мне навстречу, чтобы помочь эльфу.
Нужен резонар, значит, первым делом надо мчать в ближайшую башню-контактер, в Венгерберге они торчат почти на каждом перекрёстке, беда в том, что таковые перекрёстки почти все на Левобережье, а я на Правом, в районе Гавани, и вынуждена соблюдать секретность. Орденский портал только по городу, на дальние точки работал Мэллан, а Мэлл и Виктор сейчас... Я вздохнула. Домой, к Лорне, не попасть, наш портал работает в одну сторону, из дому выпускает, в дом не пускает, Лорна открывает доступ сама. Сейчас ей вовсе не до меня, у неё на руках Виктор без головы, все силы, что у неё есть, сейчас для него, любимого, да и портал наш тоже только по Венгербергу, так что без толку суетиться. Ножками — неважно, моими ли, Сильфиными, до дома скакать и скакать, ещё и патрули, которых в Левобережье как на кухне тараканов ночью, да и стражники там проявляют усиленное рвение, хоть кто-то да остановит, а это время, и всё равно нам с Зуллой придётся делать огромный крюк. Есть рядом одна женщина, ей доверия нет, но есть вещи и покрепче доверия.
Шантаж, например.
Я поторопила Сильфу, и через пару минут, перепуганного до смерти воришки, возмущённого кота, взлетевшего на фонарный столб, и безногого нищего, который мигом чудом исцелился и быстрее зайца пустился наутёк, мы оказались у дома Иллейды Среброволосой, гадалки, предсказательницы, первостатейной мошенницы и тайного информатора Ордена Ловчих. Почти все предсказатели-гадатели постукивают, ведь именно к ним со своими бедами, мечтаниями и вожделениями идут и бедняк, и богатей, всех волнует вечное "что ждёт и чем сердце успокоится". К Иллейде валом валили местные дамочки полусвета, а эти дамочки, будучи жёнами или любовницами темных личностей, представляли собой весьма ценный источник информации. Впрочем, какие-никакие силёнки у Иллейды, в миру Илонки из Свиноустья, всё же были, иначе жители Гавани мигом бы посадили её на ножи. На булку с маслом гадалке хватало, да и Виктор приплачивал, вот я и подумала, кто мне поможет, как не она? Естественно, Илонка была информатором не только Виктора, светиться у неё небезопасно, но выхода нет, резонары сами по себе не гуляют, у любого есть оператор, и Илонка ещё не самый худший из них.
Я спрыгнула с лошади, попросила Зуллу подождать, услыхав в ответ привычное: "Не вернись — разнесу пыль в дом". Я улыбнулась невольно и поскреблась в дверь. Внутри что-то зашевелилось, зашуршало, на меня через крохотное оконце-ставенку глянул тёмный глаз, забряцали-загремели засовы. Дверь отворилась, на пороге со свечой в руках нарисовалась Илонка, в глазах-изюминах застыл немой вопрос: "Какого... и какая... явилась в неурочный час?". Подслеповато щурясь, она смерила меня недобрым взглядом с ног до головы и прошипела, кривя тонкие губы:
— Ночь уж спит, а они всё колобродят, петли вьют, то чудищ по гаваням гоняют, то ко мне в двери ломятся! Чево надо-то? Новостёв у меня посейчас нет, так вампиру и скажи, окромя тварюки вашей магической, што скакала у кабака, дык о том весь город слыхал!
— Про красавчика, что чуть не убил Голубка, что-нибудь знаешь, может, слышала хоть что-то от своих? — на всякий случай спросила я.
Мало ли, вдруг повезёт.
— Та слыхала, чё, тока толку с моего слыхания, ниче такого, чего бы пьянь в кабаке не знала, и не ведаю. Силенки у меня не те, штобы его сщупать, и пробовать не стану, раз он кишки Голубку скрутил, одно это значит — маг он, маг сильный, и лезть мне в те дела не след, так и покажь вампиру, да. Заходь, коли приперлась. Резонар там, в потайнице.
— Откуда знаешь, что нужен резонар?
— Та вам всем одно и нужно — слухи да резонар, ты, девка, взмыленная вон вся, хужее кобылы, что проскакала всю ночь, дык поди не за гаданиями явилась, про слухи выспросила уж, а на пороге всё одно торчишь.
Она посторонилась в дверях, махнула рукой на заднюю стену комнаты, где, в закутке за печью, прикрытая грязной рогожей, была небольшая дверь.
Я не стала разводить церемоний, пройдя внутрь, отодвинула тяжёлую ткань и, открыв дверцу, увидала на кованном сундуке тихо мерцающий резонар.
Гадалка приковыляла следом.
— Иллейда, все, что ты сейчас услышишь, тут и должно умереть. В твоих интересах.
Старуха хмыкнула, пожала плечами:
— А у вас, Орденских, рази ж по-другому бывает? И што меня, старуху, кажинный раз до смерти пугать? Пуганная уж, да и заждалась она меня, Дама Белая... чего мне труситься-то? Да и каки-таки секреты, в гавани кажинный чих на слуху, а... Кайра, вижу, тень за тобой, злая тень, смертная, да ты и сама, девка, Тень, — Илонка попятилась, дрожащими пальцами вцепилась в бахрому платка, заморгала часто.
— Знаю, что тень, не по твою же душу, — буркнула я. — Где книга по резонару?
Иллейда протянула мне старенький небольшой томик. Надо бы, конечно, выставить хозяйку за дверь, но мне может понадобиться её помощь, ведь резонар — артефакт с мощными телепатическими свойствами, каждый неповторим, хотя отличия и невелики, но связь может сбоить, если с резонаром будет работать чужак. В башнях служили более-менее постоянные группы операторов, магистрат щедро платил, чтобы не бегали с места на место, некоторые даже сроднились-породнились, да и то, годами вместе, сроднишься тут. Или поубиваешь, уж как повезёт. Жаль, все резонары связаны с центральным, так что секрета не получится, паучья сеть — единое целое. Мы пойдём другим путём, да... только каким, я плохо себе представляла, решив действовать по ситуации. Времени на планы и раздумья нет, что ответят мне на мою просьбу, я не знаю, так что нечего философствовать — сначала режь, потом мерь. По-дурацки, конечно, но лучше так, чем сидеть, сложа лапки и поскуливая на луну.
Шар светился тихим голубым светом. Иллейда осторожно потёрла-погладила его, давая узнать себя, мог и молнией шандарахнуть, многие резонары становились чуть ли не единым целым с хозяином-оператором, огрызаясь на чужаков, бывало, требовалось время на сброс начальных настроек, если оператор менялся, и не всегда это действо проходило без приключений. Иллейда набрала последовательность рун, которую я нашла в книге, шар замигал-зазвенел, голубая дымка заклубилась, сменив цвет на розово-голубой, но на наш зов так никто и не отозвался. Может, она уехала, заболела, в гостях, со своими зверьми гуляет-шляется, в конце-то концов, может...
