— Что это за казаки без вольницы?
— Да, дед, где свобода, где мой конь, полный ци?
— Это же натуральная секта получится!
— Все на сход!
— Мастер Ар Гус дело молвит! Мы препирались здесь, дрались каждый сам по себе и вышел пшик! — поддержала его Кабаня. — Драться нужно вместе, отрядом!
— И соглашаться тоже вместе?
— Не любо!
Борисов только тихо вздохнул. Вольница, буйная пустоголовая вольница зверья, которое, в каком-то смысле, лишь недавно родилось на свет. Детишки, но с силами, способными уничтожать горы, а также необузданными желаниями, тоже в каком-то смысле детскими и простыми.
Оставив их спорить, он подошел к небесной бабе.
— Ты не человек, — выдохнула она.
— С точки зрения таких, как ты, так и есть, — кивнул Борисов.
Она выпучила глаза, словно собиралась проблеваться.
— Мужчины же для вас не люди, — пояснил Фёдор Михайлович. — Да и женщины без ци тоже.
— Они не равны нам!
— О да, право силы, старая песня. Вот сейчас мы сильнее, а ты лежишь, беспомощная, но почему-то огрызаешься, борешься, готова убить меня. Другим же в праве быть людьми в подобной ситуации ты отказываешь, считаешь, что они должны радостно целовать твой сапог, перепачканный в навозе и придавивший их шею.
— Эта высокая госпожа никогда не ходила по навозу!
— А остальное ты предпочла не услышать, конечно, — вздохнул Борисов.
Он вроде бы шагнул на Земной ранг? Дух, во всяком случае, не дергался и не рвался в бой, возможно, его прибило теми молниями. Они должны были убить Борисова, но он сбрасывал их в Лобзика и Хомяка, замыкая тем самым круг.
— Глумись надо мной в окружении зверья, терзай мое тело!
— Э, э, — Борисов вскинул руку. — Вот свои сексуальные фантазии держи при себе, хорошо? Если бы не жестокая необходимость, я бы к тебе и пальцем не притронулся, не то, что членом!
— Ты лишил меня...
— Нас-рать, — отчетливо произнес Борисов, поднося ей к носу Лобзик. — Мало мне было одной крикливой Аньки, еще ворону себе завел. Впрочем, можешь рассказать все, что меня интересует и уебывать на все четыре стороны.
— Да как ты? — глаза пленницы разве что молнии не метали.
Но она не дергалась, не рвалась в атаку. Борисов наблюдал, размышляя, и пришел к ответу. Как говорили в этом мире, культиватор в одиночку бросает вызов небесам. Еще бы, раз другой культиватор собирает ци — он твой противник, враг, помеха на пути к небесам! В секты сбивались, чтобы защищаться от других сект, вот только из этих зачатков раннего феодализма так и не родилась монархия, которая затем перешла бы в буржуазию и так далее.
Общественно-экономическая формация застыла на месте, власть не менялась, и вместе с сектами словно бы застыл сам мир. Интересно, подумал Борисов, а что происходит с ци, когда умирает культиватор? Она возвращается в круговорот? Можно ли на этом набрать себе чужой ци в запас?
— Как я смею? По праву силы, конечно. Что, неприятно находиться с другой стороны?
И опять его не поняли, не услышали, так как не хотели слышать. Ненависть и злоба застилали пленнице глаза, долг подталкивал и в то же время она не нападала. Культиватор — один против неба, разрушь ей дяньтянь, культивацию в целом, вступились бы за нее "сестры по секте"? Или в духе мира вокруг наступили бы на голову, чтобы утопить вернее? Она готова была сражаться и пасть в бою, но не готова оказалась принести в жертву свою культивацию, чтобы потом жить среди тех обычных смертных, которых не считала за людей.
— Так что, будешь говорить или мне позвать Гину и капнуть еще яда?
Дрожь по телу, движение и взгляд, да, пленница не хотела повторения. Это не означало, что можно расслабиться, конечно, просто следовало соблюдать бдительность и качать информацию, а также не сидеть на месте и повышать ранги и ступени культивации, свои и зверья.
Особенно Хомяка, этого ненасытного прожоры.
— Эту госпожу зовут Ши Ла.
— Шило, значит, — переиначил Борисов.
— Мастер Ар Гус, — тихо и нежно спросила Пиала, появляясь за спиной, — разве мы не спешим?
— Спешим, но ты знаешь, как утихомирить вот эту казацкую вольницу? — Борисов ткнул себе за спину пальцем.
— Прошу прощения, мастер, не знаю.
— Пусть болтают, а я пока проведу время с пользой, допрашивая пленницу.
— Мастер Ар Гус, дозволено ли будет этой ничтожной задать очень личный вопрос?
— Валяй, — чуть повернул голову Борисов.
Возня и перепалка зверья раздражали и его, сильно раздражали. В то же время, как и в Текуване, похоже зверью вначале надо было получить по мордасам, самим дойти до идеи сотрудничества.
— Ши Ла стала вашей женщиной и служанкой...
Хрясь! Лед треснула, Шило дернулась, и тут же рядом оказалась Гиена. Стоило бы разобраться, как она стала такой прекрасной, но потом, опять потом.
— Означает ли это, что я теперь старше нее? — спросила Пиала. — Должна ли она слушаться моих приказов и обращаться ко мне "Старшая сестра"?
— Разумеется, — с удовольствием подтвердил Борисов.
Пиала просияла, а Шило окончательно потеряла голову. Трещина поползла, и Гиена чуть шевельнула пальцем. Шило скрутило в новый узел и опять в воду полился поток черной блевотины, будто у нее внутри находилось нефтяное месторождение. Вода вдруг взметнулась фонтаном, корабль качнуло и отбросило, и наружу высунулась огромная акула, пасть с зубами в три ряда и злобно зыркающие глазки.
— Да вы охуели, сухопутные мрази!! — взревела Акула. — Кто позволил вам блевать в мою воду, да еще таким дерьмом?!
— Глава 53
— Твою воду?! — немедленно огрызнулся Хомяк. — С каких это хуев она твоя?
— С таких!
— С каких?!
— С таких, что я владыка этих вод! Поэтому вода моя!
— Да нихуя!
Хомяк повел руками, и вода плюхнулась на палубу корабля, омывая всех присутствующих.
— Вот это моя вода! И все остальная вокруг — тоже! — заявил Хомяк.
— Да отсоси! — Акула взмахнула хвостом, и вода вернулась в океан.
Попробовала вернуться, Хомяк вцепился в нее своими "нитями ци" и не пускал. Акула упиралась.
— Держись, брат! — Кирилл подскочил к бортику, заорал яростно, замолотил в грудь кулаками.
Вода пошла волнами и рябью, Хомяк пересилил.
— Да ты ебу дался, пидарас шерстяной! — заорал возмущенно Борисов. — Утопить нас хочешь?!
— Мы и так собирались тонуть по твоей воле, дед!
— Ну-ка нахуй из моей воды! — вмешалась Акула.
— Ты че сказала? — немедленно вздул грудь Хомяк. — Какой еще твоей воды?! Сама иди нахуй из нее!!
— Какая еще сама, протри глаза, бурундук слепошарый, я — самец!
— Сам ты говноед слепой, я Хомяк!
Хомяк уже перекинулся, вознесся на высоту метров в пять, вздувал шерстяную грудь, грозно надувал огромные щечки, словно собирался сдуть Акула обратно в океан. Тот в ответ шлепал хвостом по воде, вынырнул целиком, сравнялся в росте. Шлепки по воде привлекли еще рыб и осьминогов, те таращились из воды, грозно разевали рты, взмахивали щупальцами. Зверье на корабле приготовилось к бою, вскинуло оружие, Павлина взлетела.
— Чему еще может научить Посланник уничтожителя, — печально пробормотала Шило.
Она уже не дергалась, лежала, свернувшись клубочком, прямо в луже с черными разводами. Ци ей не запрещали пользоваться и Борисов подумал, что так она через свой домен сможет подслушивать и подглядывать за всеми. Проблемка. Не проблема, так как скрывать зверью было особо и нечего, а проблемка. Борисов сделал себе мысленную зарубку потолковать с Гиеной и Павлиной о мерах безопасности, и передаче ключа высвобождения яда, а также встраивании автоматического высвобождения. Следовало бы еще потолковать с Хомяком, который сейчас катал Акула на хуях (а тот не уступал), но Борисов знал, что это бесполезно.
— Чему? — спросил Борисов, присаживаясь на корточки рядом. — И почему посланник? Что за уничтожитель? Как вы так точно к нам явились, знали заранее? А если знали заранее, почему не напали сразу?
— Твоя речь и его состоят из бессмысленной ругани, — пробормотала Шило. — Ты и он — животные, грубые и грязные животные, неспособные на творчество, созидание, созерцание красоты.
Борисов только ухмыльнулся половинкой рта.
— Понятно, ты из тех, кто не выносит мата в речи. Нежный цветочек.
— Эта госпожа..., — Шило вскинула голову и сверкнула глазами.
Новый раунд противостояния зверей и рыб прервал их беседу.
— Да у тебя и хуя-то нет! — орал Хомяк в приступе гнева. — Потому что ты баба!
— А вот и есть! Сам ты баба!
— Да достаньте уже и померяйтесь у кого длиннее!!! — заорала Павлина сверху, оглушая всех.
— Точно! — заявил Хомяк, подрастая в размерах.
— Э! Рост не увеличивать! Это нечестно! — заорал Акул. — Я же не увеличиваю!
— Потому что у тебя и так маленький! У меня длиннее даже в форме Хомяка!
— Врешь, у тебя совсем маленький!
— Подставляй рот, сейчас мой маленький тебе пасть порвет!
— По-моему они влюблены друг в друга, — объявила громко Павлина, приземляясь обратно. — Поцелуйтесь!
И подала пример, припадая к губам Гиены. Та чуть подалась вперед, приникла, и внезапно превратилась обратно в привычную Гину, челюсть вперед, ноги кривоваты, как у Павлины, разве что шерсть вместо перьев.
— Иллюзии, ну конечно, — пробормотал Борисов с легкой досадой, — как же я сразу не догадался!
— Мужчины вообще тупые!
— Именно поэтому ты в плену у одного из них, дорогуша, — с улыбкой парировал Борисов. — Не хочешь говорить, не говори, тяни время, мне все равно.
Шило молчала, хотя и могла сказать "раз тебе все равно, то отпусти меня".
— Вы — культиваторы, странный народ, — сказал Борисов и оборвал себя.
Не время было еще говорить о том, как им ци бьет в голову, а вот позлить Шило стоило. Вывести из себя, чтобы был хоть какой-то контакт, как с Анькой, ляпнул глупость, и она тут же взлетела, как Хомяк, на реактивной тяге из задницы, сама все вывалила. Да, с Анькой было просто, так как и сама она была простой и не слишком далеко ушла по социальной лестнице этого мира.
— Ты тоже культиватор, — вдруг прорычала Шило. — Или ты думаешь, я не ощутила парной культивации?
— Интересно, откуда ты о ней узнала, — ядовито заметил Борисов, — если была девственницей в свои... сто сорок лет?
Шило опять сверкнула злобно глазами, приподнялась.
— Ах да, Хомяк же ци добывал и из других отверстий, — сказал он. — Так что, за щеку брала или в жопу давала грязным мужчинам-культиваторам?
Полыхание ци и потрескивание палубы под ногами, но при этом Борисов видел, что ошибся. Замечание о возрасте не задело ее, долголетие культиваторов играло свою роль, похоже. Парная культивация, но без мужчин, похоже слухи не врали, любопытно.
— Что может грязный мужчина понимать в чистой и высокой любви? — прорычала Шило. — Ты животное! Твои потребности не уходят дальше жратвы и совокуплений, а все, чего ты не понимаешь, ты сводишь к ним! Для тебя нет ничего важнее твоего... отростка, потому что ты думаешь им! И задницей!
— А ну, если ты не пидор, покажи, давай, давай, покажи свой хуй, померяемся! — орал Хомяк.
— Да ты сам пидор! — орал Акул в ответ. — С чего тебя тянет на чужие хуи!
К Акулу прибыл отряд поддержки, тоже начавший ругаться, зверье огрызалось, воздух вокруг заполнился шумом и матом, хоть топор вешай. Шило дергала головой, пытаясь не реагировать, затем вспомнила, что она культиватор и явно отсекла все звуки, а также поставила вокруг барьер ци. Выпрямилась, сложила руки на груди, поглядывая на Борисова с чувством неимоверного превосходства.
— То есть вы все боитесь грязного животного, любопытно, — изрек Борисов, складывая руки за спиной.
— Не все!
— И кто эти все, а?
— Эта госпожа не боится тебя! Тебе...
Барьер разлетелся, словно его и не было, шум, маты, брызги воды обрушились на Борисова и Шило. Огромный двухметровый Хомяк подскочил, сверкая багровыми глазами, вращая лапками и заорал.
— Я докажу тебе, что не пидор! Смотри!
Он ухватил Шило и стиснул ее в лапах, начал рвать одежду, затем глаза окончательно побагровели и разум из них пропал, учуял ци. Взметнулся подол платья, язык Хомяк залез между ног Шило, громкое чавканье и хлюпанье раздалось над океаном.
— Да ты культиваторам сосешь!
— А ты рыбоеб!! — заорал в ответ Хомяк, отрываясь от Шила.
— Что ты сказал, пидарас шерстяной?!
— А ну не смей так меня называть! Ты мне не дед!
Акул даже ответить не успел, Хомяк прыгнул прямо в воду, расплескав рыбу и осьминогов вокруг, и вломил Акулу со всей своей хомячьей дури.
— Наших бьют!
— Казаки, постоим за атамана!
— Суши рыбу!
— Мочи сухопутных!
В ход пошло оружие, техники, лапы, плавники, зубы, половину корабля сломали сразу, еще четверть пару секунд спустя, на оставшейся дрейфовал Борисов с Пиалой и Шилом. Лобзик нарезал круги рядом, глушил всех, кто пытался подплыть близко.
Шило лежала и вздрагивала, затем простонала:
— Грязный зверь осквернил меня! Взял силой!
— Мужчины, ладно, женщины, которых ты брала силой, — наставительно заметил Борисов сверху, — ощущали себя точно так же. Они плакали и рыдали, умоляли тебя остановиться...
— Врешь! Врешь! — заорала Шило. — Они пели от счастья, желая послужить этой госпоже в постели!
— Точно? Или отказаться не могли? Как вот ты сейчас? Или ты брала их силой и уверяла, что это для их пользы, а они просто не смели плакать, чтобы ты не свернула им шеи и не вырезала семьи до девятого поколения?
Шило вдруг остановилась, явно перебирая в памяти те случаи. Вряд ли она запоминала их, да и спала, скорее всего, с другими культиваторами из секты, это было бы наиболее разумно. Восходя в одиночку к небесам, культиваторы как-то забыли, что люди — существа социальные, и поэтому неизбежно сбились в секты. Для защиты, накопления ци, да, но еще и для общения и взаимодействия.
Хотя, возможно, Борисов здесь и ошибался, ведь ци меняла тело и дух.
— Слова посланника ложь и яд, — пробормотала она, — отравляющий душу.
— И тело, — подколол Борисов.
— Мастер Ар Гус, младшая сестра Ши Ла пожаловалась на осквернение, — сказала Пиала, — что мне сделать?
— Да плесни водички вон, — Борисов бросил взгляд за борт.
Рыбья кровь и потроха, шерсть, зубы, только глаз и разматывающихся кишок не хватала.
— Потри ей там спинку, да между ног, только внутрь пальцы не суй — откусит.
Шило сидела, прикрыв глаза, не реагировала на подначки. Но она слышала и все равно чуть подергивалась.
— Только Посланник, пытаясь убрать скверну, осквернил бы все еще сильнее, — прошептала она сквозь зубы.
— Вот я тебя ни разу в жизни не видел, а ты меня и моего безобидного хомячка в смертельные враги заранее записала, — сообщил ей Борисов. — Это уже говорит о многом. Так что можешь молчать и стискивать зубы, не сомневайся, ты и без пыток сообщишь мне все необходимое. Твоя гордыня, чувство превосходства над нами, сирыми и убогими, тупыми смертными, расскажут за тебя все. А может еще твои сестры из секты Дурных Баб...
