— Мы же на четыре договаривались, — говорит колдунья.
— Да, — говорит, — но по-честному — шесть. Птицы твоего пугала так перепугались, что половину склеванного урожая за прошлый год вернули.
Катя проснулась от вспыхнувшего света. Когда она осторожно выглянула из-под одеяла, то увидела, что ее спальня полна каких-то несообразных вещей, вроде слепящего фонаря на треноге и гигантского белого зонтика, вокруг которых суетятся незнакомые люди.
"Где я? Что со мной? Ах да, квартира Селгарина... А эти что тут делают?"
— Уберите дневной свет, — недовольно произнесла женщина лет сорока с короткой стрижкой, которую Катя видела впервые в жизни. — Что? Как хотите. Тряпку повесьте, это не мои проблемы... Леночка, зеркало вот туда...
Незнакомая девушка с деловитым видом поволокла по паркету двухметровое прямоугольное зеркало. Вообще Кате показалось, что спальня существенно уменьшилась. У окна появилась вешалка, на которой висел полиэтиленовый сверток с очертаниями человеческой фигуры. По полу были раскиданы пакеты, коробки и сумки. Неподалеку от вешалки препирались Итлинн и тетка со стрижкой. Предметом спора было громадное окно, в которое лился утренний свет. Тетка требовала свет устранить Итлинн доказывала, что без позволения хозяев с окном ничего делать нельзя.
— Доброе утро, — застенчиво сказала Катя, садясь в постели. — Который час?
— Четверть двенадцатого, — Итлинн взглянула на часы-браслет. — Долго спишь.
Тетка сдержанно улыбнулась:
— Невесте можно. Вылезайте-ка, деточка, из постельки, умывайтесь и быстренько ко мне.
— А вы кто? — поинтересовалась Катя, спуская ноги на пол.
— Это Илона Андреевна, стилист, — объяснила Итлинн. — А та девушка — ее ассистентка. Они тебя разукрасят к сегодняшнему вечеру. Прическа, макияж и прочее, сама знаешь. Работы много, так что пулей в ванную.
— Вы не беспокойтесь, у меня почасовая оплата, — любезно сказала Илона Андреевна.
— Э... Итлинн, — с беспокойством сказала Катя, оглядываясь по сторонам. — Где моя одежда?
— Одежда тебе не понадобится, — заявила Итлинн. — Ты поедешь отсюда прямо в концертном платье. Вон оно, там висит, в чехле.
— Где моя одежда? — упорствовала Катя.
— В стиральной машине. Иди, умывайся, времени мало! Скоро Эдуард Георгиевич приедет, а ты еще не готова...
Катя, ворча, выбралась из кровати и, как была, в одном нижнем белье отправилась в ванную.
"Врет, как сивый мерин, — думала она об Итлинн, плеща себе в лицо холодной водой. — Ни слову не верю. Что же тут творится? Вот и одежду отобрали... И суп у них ненормальный. Наверняка намешали в бульон каких-нибудь наркотиков..."
Катя вспоминала сон, и ее не оставляло ощущение, что того беловолосого убийцу с окровавленным мечом она уже где-то видела.
В комнате ее ждали. Итлинн куда-то убралась. Ассистентка прилаживала на окно простыню. Илона Андреевна кивнула Кате и указала на стул под прожектором. У самой визажистки не было ни грамма косметики на лице, и она больше походила на пожилую нянечку из детского сада, чем на стилиста-профессионала. Катя невольно вспомнила Карину. Вот кто был настоящим мастером!
— Шевелитесь, деточка, шевелитесь, — поторапливала ее тетка. — Нельзя же спать на ходу. У вас сегодня будет тяжелый день, так соберитесь с силами!
Катя послушно села на стул. Ассистентка тут же направила фонарь ей прямо в лицо.
— Во сколько у вас мероприятие? — спросила визажистка, принимаясь за работу.
— Не знаю... вечером.
— Как не знаете? Наверно, жених заедет?
— Вы что, думаете, я замуж выхожу? — сообразила Катя.
— Разве нет? — удивилась Илона Андреевна. — Мне сказали — подготовить невесту. Я на этом специализируюсь. Мне и карточку вашу дали, чтобы сделать всё в точности, как там...
С этими словами визажистка продемонстрировала Кате фото с изображением самой Кати в свадебном платье, с кроваво-красными губами и сияющими глазищами. Катя догадалась, что фотка была сделана из зала во время памятного конкурса.
— Нет, — захихикала она. — Это просто показ мод.
— А, понятно, — несколько растерянно протянула визажистка и вернулась к работе.
Процедура затянулась часа на полтора. Илона Андреевна всё делала медленно, тщательно и скучно. Катя едва не заснула на стуле. Но когда замученная и замерзшая Катя взглянула на себя в зеркало, то испытала разочарование. Мастерица честно пыталась скопировать фантазии Карины. Макияж был безукоризненным... и мертвым. Он не преображал, а откровенно старил. Волосы, начесанные и залитые лаком, выглядели как безвкусный парик. Каринино волшебство исчезло. Но Илона Андреевна была довольна.
— В точности как на фото, — не без гордости заметила она, собираясь упаковывать кисти.
— Но... — начала Катя и замолчала. Что тут скажешь...
— Наряжаем невесту? — спросила ассистентка, осторожно выуживая из чехла то самое кружевное платье, в котором Катя выступала на конкурсе.
В коробках на полу оказалось несколько пар белых туфель.
В спальню заглянула Итлинн.
— Вы заканчиваете? — крикнула она. — Хозяин приехал!
Катя пискнула, прикрылась руками и попыталась спрятаться за зеркало. В ту же секунду в двери показался Селгарин — как всегда, элегантный и неотразимый. Он был в превосходном настроении.
— Доброе утро, дамы, — чарующе улыбаясь, сказал Селгарин.
Илона Андреевна кокетливо сморщилась в ответной улыбке. Ассистентка простодушно вытаращилась на роскошного господина.
— Катенька! — Селгарин направился прямо к полураздетой "невесте". — Как идет подготовка?
Катя смутилась. Единственное, чего ей хотелось, это спрятаться. Но Селгарин к Катиной полуобнаженности отнесся равнодушно. И сразу заявил, что работа визажистки ему не нравится.
— Мне тоже, — пробурчала Катя.
— В точности как на фото! — всполошилась визажистка. — Лучше никто в городе не сделает!
— Помолчите! — оборвал ее Селгарин. — Что именно вам не нравится? — спросил он у Кати.
— Неживое лицо получилось. Тон неверно подобран. У Карины был другой — еще бледнее, но он как будто светился изнутри...
— "As red as blood and as white as snow", — задумчиво процитировал Селгарин сказку о Белоснежке. — Понимаю.
— А надо было пригласить Карину, — сварливо сказала Катя. — Я же говорила, что она лучше всех.
— Пригласить Карину — абсолютно исключено, — отрезал Селгарин. — Она работает на наших конкурентов. Катенька, у вас есть вкус и чутье. Поправьте-ка вы этот макияж сами.
— Ну не знаю, смогу ли, — засомневалась Катя. — будет некрасиво... криво...
— Это мелочи. Действуйте так, как будто вы — Карина. Главное — образ.
Илона Андреевна снова подняла крик. Катя подумала, что тетка боится, что ей не заплатят.
— Вы сделали всё, что могли, — успокоил ее Селгарин. — Пусть девочка немного поэкспериментирует. В конце концов, это ее праздник. Давайте, Катенька, приступайте.
Катя, подчиняясь его бархатистому голосу, машинально набрала на салфетку немного крема и начала снимать со лба густой грим...
— ...Примерно так, — сказала она через полчаса.
Селгарин с полминуты пристально смотрел ей в лицо. Наконец морщинка на его лбу разгладилась, и он улыбнулся.
— Неплохо, — одобрил он. — Вы восстановили нужный образ. Левый глаз подведен кривовато, и контур губ прерывистый, но это мы сейчас поправим...
Итлинн по указанию Селгарина твердой рукой подрисовала Кате то, что нужно.
На Катю надели платье. Оно оказалось немного не по фигуре. Наверно, его тоже шили по фотографии. Селгарин остался доволен и под конец подарил Кате крошечный флакончик духов. Их аромат неуловимо напоминал давешний суп.
— Образ должен быть целостным, — сказал Селгарин.
— Я хочу есть, — вздыхая, пожаловалась Катя.
— Сосисок сварить? — спросила Итлинн, Селгарин задумался.
— Не надо, — решительно сказал он. — Мы с вами перекусим по дороге. Итлинн, нам зеленого чаю в ясеневую гостиную.
Катя и Селгарин перешли в другую комнату, попросторнее и посветлее, где возле журнального столика стояли два хрупких плетеных стула. Вскоре Итлинн принесла на подносе фарфоровый чайник и две тонкие чашки. Селгарин собственноручно разлил чай. Прозрачная зеленая жидкость мистически попахивала всё тем же супом.
— Во сколько показ? — спросила Катя.
— Начало около восьми. Но прибыть надо заранее. Это необычный показ, там будет довольно сложный сценарий...
— Эдуард Георгиевич, а можно поподробнее?
— Хм... представляете себе, Катенька, что такое перформанс? Тематическая...
Селгарина прервала трель мобильника.
— Слушаю, — холодно сказал он, и вдруг его лицо преобразилось.
— Это ты?
Ресницы Селгарина затрепетали, на губах промелькнула нежная улыбка. Катино сердце сжалось от восторга и необоснованной ревности — она даже не представляла, насколько может быть обаятелен ее настоящий босс.
— Да, выезжаем. Через пять минут, — сказал он и сунул мобильник в карман.
— Всё, пора ехать, — сказал он.
В холле Селгарин выдал Кате длинный легкий плащ. Но на нее всё равно оглядывались — и в холле, и на автостоянке.
— Меня все принимают за невесту! — развеселилась Катя. — Только букета не хватает. А вас, наверно, принимают за жениха...
— Скорее, шафера, — непонятно улыбаясь, отвечал Селгарин.
— Вы меня похищаете? — Катя кокетливо стрельнула глазками, забыв о предположительно нетрадиционной ориентации шефа. — Тайный брак, как в "Кавказской пленнице"?
Селгарин только посмеивался, выводя машину на трассу.
— Я просто хочу, чтобы кое-кто был сражен вашей красотой. А насчет букета вы полностью правы — купим его по дороге. Это важно. Образ должен быть целостным.
Катю его слова почему-то встревожили. И еще она вспомнила, что так и не узнала, где в квартире телефон, и не позвонила Лейке.
Попросить мобильник у Селгарина она постеснялась.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Штурм
Решили как-то два горных тролля выпить. Распечатали бочку эля, поймали мастера спорта по альпинизму — на закусь, разлили по лоханям.
— Ну, давай за здоровье! — говорит один. — Здоровье — это главное.
— Не-е, — мотает башкой другой. — Вот этот, — кивок на закусь, — он здоровый был. И что, помогло ему здоровье? Нет, давай лучше за удачу!
Карина привезла их в Дубки и сразу уехала. Карлссон ее отпустил.
Так что к особняку они подошли втроем. Вернее, вчетвером. Где-то поблизости незримой тенью крался Хищник.
— Это точно здесь? — спросил Карлссон, разглядывая высокий каменный забор.
— Точно, — подтвердил Дима.
— Хорошо. Теперь уезжайте в город и ждите нас там, — безапелляционным тоном объявил Карлссон.
— Как это? — растерялась Лейка.
— Так.
Лейка глядела на огромные бицепсы Карлссона, обтянутые рукавами черной футболки. Они были не круглыми, как у обычного мужчины, а какими-то... квадратными. Но сам Карлссон почему-то вызывал ощущение округлости. Он был чем-то похож на тот каменный шар в фонтане, который на Малой Садовой... Лейке ужасно захотелось потрогать его. Не шар, конечно, Карлссона. Ощутить ладонями твердые и горячие мускулы, вдохнуть запах нагретого камня... Его запах...
Но она не могла не то что обнять его — просто подойти. Он так стоял... В общем, сразу было видно, что он — отдельно. Мысленно он, наверное, уже там, по ту сторону стены.
— Карлссон, можно я останусь? — попросила Лейка.
Карлссон посмотрел на нее:
— Зачем?
— А если тебя... опять? — почти жалобно проговорила Лейка. — Как тогда, на крыше?
Взгляд Карлссона потеплел. Но он покачал головой:
— Нет. Уезжайте. Сейчас.
— Пошли, Лейка! — Дима потянул ее за руку. В отличие от Лейки он не горел желанием присутствовать при штурме особняка.
Лейка подчинилась. Они двинулись к автобусной остановке. Дима что-то говорил — Лейка не обращала внимания. Она не то чтобы думала — скорее прислушивалась к себе. Они уже почти пришли, когда Лейка остановилась.
— Ты чего? — удивился Дима.
— Я тебя не понимаю, — заявила Лейка. — Они будут спасать твою девушку, а ты спокойно поедешь в город?
— Ты с ума сошла? — поинтересовался Дима. — Ты меня ни с кем не путаешь?
— Возможно, — согласилась Лейка. — Раньше я не думала, что ты такой трус.
— По-твоему, я трус? — Дима повысил голос. — Это потому что я не пошел штурмовать этот забор? Да, не пошел! И не пойду! Потому что я не такой пуленепробиваемый, как твой Карлссон! Потому что я не могу перепрыгнуть через трехметровую стену, как через скамейку! Потому что толку от меня там не будет никакого! Меня просто убьют, понимаешь? И кому от этого будет лучше? Кате?
— Я поняла, поняла, — сказала Лейка спокойно. — От тебя всё равно не будет толку, я поняла. Тебя не убьют, не беспокойся. Иди, уезжай. Я остаюсь.
Дима покосился на остановку — там уже собралось человек пять.
— Иди, иди, а то места в маршрутке не хватит! Иди, что ты стал! — На этот раз кричала Лейка.
— Ну ты и дура, — тоскливо произнес Дима. — И я тоже дурак. Ладно, пошли обратно. Два идиота...
Лейка встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Не бойся, — сказала она. — Всё будет хорошо. Пошли!
Им повезло — дойти они не успели. Сначала полыхнуло ослепительно — даже из-за поворота видно было вспышку. А через миг грохнуло так, словно полпоселка провалилось под землю. Все окрестные вороны тут же истошно закаркали. Потом захлопали выстрелы, совсем негромкие — сквозь заложившие уши "вату".
Дима схватил Лейку за руку и увлек под деревья, едва не сбив с ног бабку, уронившую сумку с пустыми бутылками.
Выстрелы прекратились. Некоторое время было относительно тихо — даже вороны унялись. Бабка тоже перестала ругаться, подобрала сумку...
Жуткий, пробирающий до костей вой пронзил воздух.
— Ой лишенько! — пискнула бабка, снова уронила сумку. Бутылки рассыпались.
Лейка вцепилась в Димину руку.
— Хищник? — одними губами спросила она. Дима кивнул.
— Они его убили... — прошептала Лейка. Ее трясло.
— Или он — их... Пошли, посмотрим? Нет, лучше я один схожу, а ты тут посиди, вон, на бревнышке.
— Нет, я с тобой! — Лейка вцепилась в Димину руку.
— Лейка, успокойся! Нечего тебе там делать. Тем более этот Селгарин тебя видел, а меня — нет! Всё! — Дима решительно освободил руку. — Сиди тут, никуда не уходи!
Лейка опустилась на бревно, закрыла глаза. Карлссон, Карлссон... Ну почему всё так страшно...
* * *
Карлссон слезящимися глазами смотрел на распластавшегося на бетоне Хищника. Он не мог поверить в то, что это сделали люди. Только теперь он по-настоящему осознал: действительно наступили новые времена.
