— Дом Светлейшей Д'Хон Лоэтиэль, — пропела красотка, явив в шаре прелестные, идеально симметричные черты.
Я ругнулась про себя. Голем, Икабод его дери. Иносказаний не понимает, прямой, тупой, как топорище... хотя, выбор отличный, живого секретаря-помощника можно обмануть, подкупить, убить, в конце-то концов, даже разжалобить и убедить, а эту дубину ничем не проймёшь, она будет делать именно так и не иначе, как приказал хозяин, да и охранник из этой прелестницы — лучше не найти, почти непробиваемая защита плюс вся боевая мощь артефактов и свитков, эта кукла наверняка с небольшой армией врагов за миг управится, она явно одна из самых дорогих, да и как иначе, её хозяйка живёт в неприветливом, опасном месте, судя по коду рун, там голем древней конструкции только как статуя сгодится. А эта светловолосая, хрупкая на вид дамочка и дракона прибить может, если дракон будет низко летать или медленно бегать, но это уже его, драконий, выбор и судьба, как побыстрее унести от красотки ноги, крылья и хвост. Я бы на его месте телепортировалась. Если бы умела. Ничего хорошего меня не ждёт. Лоэтиэль выбрала одиночество, уединение от мира, значит, этот истукан в виде прелестной блондинки, настроен её от этого самого мира, то есть, в данном случае, от меня, оберегать.
— Что угодно передать Госпоже? — пропела кукольно-прекрасная домашняя убийца-секретарь.
— Мне, я... — я пыталась подобрать слова, ведь нужно сказать так, чтобы поняла та и не поняла эта, да ещё и не соврать, ложь големы отличают на раз, по крайней мере, такие дорогие, но иначе я не могу. Резонары слушают, и вопить на весь белый, чёрный и инфернальный свет, что у меня за пазухой Коркоран в облике хорька, я не собиралась. Главный резонар слушал Ковен, слушала королевская тайная служба, эльфийская, да что там, и сам Коркоран в бытность эльфом слушал, а сейчас мог подслушивать Визард или его напарничек-убийца, всего-то и надо подключиться к одному из резонаров, и все тайны будут твои, если ты телепат и владеешь поиском, или иметь нужный артефакт, такие на чёрном рынке имеются. В гавани нас ждали, но меня туда вызвала Зулла, она стопудово не предатель, кровью клянусь, значит, наверняка Визард слушал сеть. Как же мне извернуться — сказать всё, не сказав ничего? С Визарда станет вмешаться, не дать вернуть Корра, этот кровавый маг уже тьму народу поубивал-покалечил и останавливаться на достигнутом явно не собирался. Кто же его так изобидел, это явно месть, месть магам, магии... а я тут каким боком? Почему страдают мои близкие, любимые, даже кошку не пожалел?!
Встретимся, спрошу.
Перед казнью.
— Мне нужна... консультация по поводу своего питомца, для чего прошу личную аудиенцию с уважаемой Д'Хон. Дело жизни и смерти, — сказала я.
— Консультации даю я. Во мне сохранены все знания, которые Госпожа накопила за годы селекции и жизни с питомцами, для общего доступа сохранена даже дипломная работа Госпожи "Особенности влияния погодных условий на качество спермы черных мантикор вида "arata est argento"". Ваш подопечный мантикора, феникс?
Я боялась, что мой "подопечный" высунет мордочку осмотреться, но, к моему удивлению, хорь сидел за пазухой тихо, похоже, Корр до сих пор контролирует разум, и это здорово. Всё равно, как ни намекай, не говори иносказательно, кто знает, тот поймёт наверняка. Наши так точно, кто знает о Лоэтиэль, а вот пришлый ферно-инкуб вряд ли знаком с бурной личной жизнью Главы эльфийской разведки. Лоэтиэль наверняка сейчас под колпаком, с тех пор как стало известно, что Коркоран пропал. То, что Коркоран обернулся в хоря, знает только Зулл, тут я спокойна, и, пока чужие уши сообразят и доложат наверх о нашей беседе, мы выиграем хоть немного времени. Эльфийка должна знать, что и как делать, моя задача — хоть немного, но опередить тех, кто захочет мне, нет, нам помешать. А если она откажется, предаст? Вряд ли. Обесчестить себя, свой род, эльфы, хоть и задирают нос выше небес, за своих глотки перегрызут, вампир обзавидуется, этого у ушастых не отнять, а их внутренние разборки — дело десятое. То есть не моё и не Ковена. Отдам мужа жене, и пусть сами мирятся или поубивают друг друга, моё дело — сторона, то есть доставка.
— К сожалению, он ни то, ни другое, мой подопечный когда-то... проживал у Д'Хон, но оказался с... изъяном, и, если я верно поняла, она от него избавилась, — сказала я.
— Госпожа не отказывается от своих питомцев, изъяны невозможны, случись таковые, мы в ответе за тех, кто появился на свет в наших питомниках, отбракованные особи подлежат кастрации и отдаются для несения службы Аркануму по сниженным ценам или в дар. У себя госпожа держит только элитные экземпляры. Вы или ошибаетесь, или намеренно лжёте.
Я не стала отвечать на оскорбление, сдержалась, — кукла может оборвать связь, а на кону жизнь Коркорана. Сейчас не до меряния коронами.
— Я неверно выразилась, — процедила я. — Эта особь не из ваших питомников, это сама по себе особь, и уж тем более не моя. Эта особь меня... сама выбрала, и не сказать, что я этому рада. По отзывам тех, кто имел с ней дело, кровожадна и вездесуща, нечто вроде ласки в курятнике. Большего сказать, к сожалению, не могу, мне правда, срочно, очень срочно нужно переговорить с Д'Хон, по резонару я могу только сказать, что... — мне ничего не лезло в голову, только отчаянно хотелось выругаться, но что ей, истукану, моя ругань?
— Светлейшая Д'Хон Лоэтиэль встречается только по предварительной договорённости, ближайшая аудиенция возможна только после окота её любимицы и чемпиона турниров, Мантиенталии Глэд Игривой Голубой Д'Анн Марсала.
— А когда Мантиенталия ... Марсала изволит окотиться? — я начала закипать.
— Мантиенталия Глэд Игривая Голубая Д'Анн Марсала, — поправил меня голем. — Данное событие может произойти со дня на день, а может задержаться, у мантикоры сейчас небольшое воспаление, на исцеление которого Светлейшая Д'Хон Лоэтиэль отдаёт всё своё время и силы. Я могу только передать Её Милости ваши имя и просьбу об аудиенции. Если Госпожа соблаговолит назначить время и день, я свяжусь с Вами, координаты для связи я записала. Прощайте, мы с Госпожой сердечно благодарим вас за обращение к нам и сожалеем, что не можем помочь, — резонар начал мутнеть.
С-сссердечно?! Мне хотелось расколотить шар, взвыть, выдрать волосы, можно и не себе, разбить что-нибудь, я заорала:
— Подожди, не смей уходить! — когда меня твёрдой рукой отодвинули, можно сказать, отпихнули от резонара.
Иллейда взяла в руки шар, кашлянув, заговорила, торопясь:
— Златка, немедля передай Госпоже, что котёнок Д'Хон Глетиэль подхватил каку-то заразу, глаза все в струпьях да понос рекой, вот-вот когти отбросит, только твоей Госпоже под силу спасти животину, евонная хозяйка, шоб у ей волосья её цветные повыпадывали, шоб её ухи свернулись, не стала вошкаться да и отдала задохлика нашему Тайлеру, жадная она до злотых-то, Глетиэлька, отдала, значит, шоб Тайлер головенку открутил бедолаге, даже за удар милоседия отказалась башлять, а токмо мы, Златка, хоть и не белая кость, не живодеры, не стал Тайлер невинную-то животинку губить, он же с понятием, тока по людям работает, а Вы щедро платите за мантикор, куды там евонным нанимателям. Зная доброту и щедрость Её Светлости, я и баю, нужон ей больной пискля, иль так нехай подыхает? Тайлер грит, недолго уж осталось, вот-вот сдохнет малой. А, да, "три голубя и серый гусь", забыла, дурья моя башка.
— Её Высочайшим дозволением мне дарованы полномочия принимать решения в случае непредвиденных обстоятельств, касаемых жизни наших питомцев. Безотлагательно доставьте животное к Северным вратам, Д'Хон отблагодарит Вас, достопочтенная, по установленному тарифу, если мантикора будет жива к её прибытию. Встреча у портала через два часа, Госпожа ждать не станет, — голос голема стих, шар погас.
Илонка рухнула на сундук, вздохнула, запахнув платок на плечах, буркнула:
— Ишь ты, господ скока, одни господа, черпать — не вычерпать. Ты иди, Кайра, иди. Я, хоть и чуток могу, невелики силы, вижу, кто ты и что ты, ждёт тебя... нас всех ждёт... уходи. Ни слова боле. Мне уж лет много, пожила своё, не страшно, а вот ты, — она так глянула, что у меня сердце ухнуло куда-то вниз. — Виктору не говори, что была здеся, не след. Не надобны мне его монеты проклятые, всё уж... скачи к Северным вратам, там и встреча, время уж пошло, торопись... дочь тёмная.
Я хотела высказаться о дочерях, особенно тёмных, но не стала, сказав искренне:
— Благодарю, Иллейда.
Та только махнула рукой.
— Как ты ей наплела кучу вранья, а она и не заметила? Меня на раз вычислила.
— Погадай с моё, и не такое сумеешь, это ж мой заработок, девка. Иди уж, мурахи у меня от тебя, аж озноб дерёт.
Я медлить не стала.
* * *
Сильфа что-то вынюхивала на земле, перебирая ногами, Зулла то и дело зыркала по сторонам, места здесь такие, что лошадь из-под хозяина уведут и не заметишь. Я подошла к подруге, Зуланна нахмурилась, натянув поводья, оторвала Сильфу от чего-то особо гадостного. Лошадка вздохнула, зафыркала, мотая головой, кося на меня хитрым глазом.
— Что старый карга, каркать, да? Не клади башку страх, надо бить враг, надо верить! — Зуланна наклонилась ко мне, тронула за плечо, глянула с участием.
Ты права, Зулл, подруга, как же ты права! Вот только в кого, кому верить? Сама, всё сама, мой несчастный Икабод — так, присказка для битья, чтобы не упоминать грозу всуе...
Хватит киснуть, как говорится, нас ждут великие дела и места.
Северная глушь.
Я вскочила в седло, Сильфа размашистой рысью поскакала к северным воротам Венгерберга, именно там находился портал в Северную глушь, очаровательную пустошь, вполне достойную своего названия. Каменистая, вся в островках колючих кустов, с хищными, вечно голодными перекати-поле, жутковатыми скелетами деревьев, сухие вены рек и речушек исполосовали пустынные земли вдоль и поперёк, сеть глубоких оврагов добавляла прелести этим угрюмым местам. Хорошо, что нам туда не надо, если мы успеем к порталу, ну, а если нет... мы с Зуланной, конечно, не бросим Корра, но соваться в эти места без проводника и пары неслабых боевых магов смерти подобно, да и пешочком придётся топать, а это уже совсем другая история. В Глуши, кроме закононепослушных элементов, обычно селились отшельники, учёные, алхимики, которые своими опытами могли спалить половину Арканума, селились и изгои, которых отверг Венгербергский высший "свет", добровольно обосноваться в этих местах мог только ферно какой-нибудь, ностальгирующий по родным измерениям, видок здесь был почти как у них дома. Над серо-чёрной пустошью сплошь висели клочья тумана, грозовые тучи бороздили свинцовые небеса, но благословенный дождь так ни разу не пролился на бесплодные земли, по крайней мере, ни на моей памяти, ни в редких хрониках об этом не упоминалось, да и то, кому интересно описывать эту серость и тоску. Ни воды, ни солнца, впрочем, нежити это было по душе, вернее, не-душе, арканумские вампиры частенько обзаводились в глуши замками и поместьями, но для гостей и прислуги из живой плоти и крови все равно нужны вода и пища, хотя нежить тоже должна хотя бы изредка мыться, пускай у неё потовых желёз и нет, мёртвые не потеют, но душистой грязи вокруг предостаточно. Впрочем, специфический запах некоторых особей, вроде зомби, водой не отмыть, кислотой разве что, но это какой-то очень своеобразный и одноразовый способ помывки. Поселенцев спасали глубокие скважины, что, понятно, обходилось весьма недёшево, ну так обитатели этих печальных и гиблых мест обычно в злотых не нуждались. Бывало, Корона или Ковен ещё и приплачивали, чтобы субъект-экспериментатор убрался подальше, впрочем, всё равно получалась экономия и даже прибыль, ведь опыты могли с лихвой окупиться, да и беспокойства гораздо меньше, один выезд пожарных выверн стоил казне кучу злотых, не говоря уже о судебных исках, орда юристов только и ждала повода, чтобы пустить кровь казне, вот и выходило дешевле отселить беспокойного жителя подальше. В глушь. Гори себе там сколько хочешь ясно, никого не волнует, сколько сгорело и когда погасло...
Мы мчались, день всё больше вступал в свои права, но яркого солнца Венгерберг так и не дождался, небо затянуло тучами. Будет дождь. И так поганое настроение стало ещё поганее. В голову лезла всякая чушь. Что делать, если не успеем? Лезть в те места я не собираюсь, мне жизнь пока дорога, я ещё с Визардом не расквиталась, а что ему делать в Глуши? На первый взгляд, в тех местах выбрать себе убежище для убийцы — самое то, но местные там новичка за сотни миль чуют, тем более, что жители там непростые, нежить, маги, вампиры, мимо них и паучок не проскочит... сожрут. Может, дальше... за Глушью, на севере, в Каторре? Ну... магов там не привечают, Визард там как бельмо на глазу торчать будет. Где легче спрятать иголку? Среди других иголок. То есть в Аркануме. Каторра ему не подойдёт, пусть там сегодня магов и не сжигают, но и караваями с солью не балуют. Плевки исподтишка в спину, не говоря уже о постоянном сопровождении конвоя стражи ему было бы там обеспеченно.
Жило-поживало себе королевство Каторра, черту с которым когда-то вместо столбов и постов стражи обозначали кресты с живописно распятыми на них магами, гномами, карлами, эльфами и прочей нелюдью. Перед распятием предусмотрительные каторрцы вырывали сердца и отрезали головы, мало ли, маги, особенно нежить, они и в посмертии отомстить могут. Ведьм и колдунов добрые граждане королевства через распятие не казнили, достойные, порядочные и законопослушные каторрцы их попросту жгли. Мощи убиенных рачительное население давным-давно растащило на амулеты и обереги, хотя, как может защитить ноготь или туфля мёртвого некроманта или эльфа, от кого и от чего, для меня оставалось загадкой. Нынче от жуткой выставки не уцелело даже гвоздика. На несчастных убиенных ушлые жители все и по сей день профит делают, мощи и куски одёжки-обувки до сих пор продаются, и покупают ведь, находятся чудаки. Впрочем, метод "изгоним ужас ужасом пострашнее" тоже имеет право на существование. Гордо нося на груди в ладанке прядь или кусочек сердца ведьмы, обладатель жутковатого артефакта мог быть твёрдо уверен, что нечисть от вида и запаха останков этой самой ведьмы даст дуба или драпака, и я, честное слово, в этом случае нечисть могла понять. Не только чернь, господа тоже страдали некрофилией. Паладины всяких разных божеств, культы которых в избытке существуют по сей день в Аркануме, тоже не брезговали таскать с собой кусочки почитаемых святых и старцев. Если посчитать мечи, в рукоять которых вделан ноготь одного из самых известных, и, можно сказать, востребованных старцев, Азедуса Пустынного, то бедный старик только и делал, что стриг ногти, обламывал, обкусывал и разбрасывал-сеял вокруг себя состригаемое-обламываемое. И этим Азедус не ограничился, у Азедуса было с десяток сердец, не говоря уже о сотнях пальцев, прямо человек-актиния какая-то, ну, а из волос можно связать и набить добрый десяток одеял и пледов. Что поделать, у каждого свои испы в башке, не мне судить-рядить, кто, что и для чего покупает и во что верит. Одно хорошо — нам ни в Каторру, ни в Глушь не надо, нам просто нужно успеть, встреча должна состояться.
