Магия грёз 1 и 2

Кряжистый варл не винился и не отпирался. Он попросту хмуро смотрел себе под ноги и молчал.

— Не стану любопытствовать, отчего путь из Трёхпалой бухты, занимающий при хорошем попутном ветре меньше суток, удлинился аж до двух месяцев. Также меня не волнует, каким образом из вашей памяти за этот срок исчезло множество мелких и несколько довольно существенных деталей, и уж подавно я не склонен обсуждать изменения в вашей манере создания заклятий, уважаемый "вэй Гормат". Да. Я не стану поднимать вопрос о вашей аутентичности, вэй Неважно-кто; и даже более того: я готов оставить в силе своё предложение относительно награды за вашу помощь. Я проявлю принципиальность в одном-единственном пункте, как выражаются судейские. Я получу талисман Каттана. Он мне нужен, и вы так или иначе отдадите мне его. Где талисман, вэй?

Пока существо говорило, оттеняя смысл слов убийственной монотонностью, на лице кряжистого сменяли друг друга странные выражения. Руки у него дрожали — и не из-за последствий беспамятства. Когда существо задало вопрос и замолчало, кряжистый варл ответил:

— Его уничтожил молох.

— Ай-яй. Какая жалость. Только вот есть маленькая неувязка: если вы — действительно вэй Гормат, вам неоткуда знать это.

— Я лишь повторил то, что услышал минуту назад!

— Прекрати, Раддайк. Я не собираюсь лезть в дебри крючкотворства. И доказывать, что вода мокра, тоже не собираюсь. Мне нужен талисман. Я покупаю его, и даю хорошую цену. Незаслуженно хорошую, заметь. Я предлагаю тебе обменять одну собственность на другую собственность. Талисман, который тебе опасно использовать даже втайне, который тебе не принадлежит и вообще нужен тебе, как очки кипарису — на то, что полезно и чем ты можешь владеть вполне официально. При этом гарантируется секретность факта сделки и неразглашение других... фактов. Ну так как, вэй? Где талисман?

— Да с чего ты взял, что он у меня?

— Юлишь... Зря. Совсем зря. Если его у тебя нет, ты не откажешься сходить со мной в районный дом городской стражи и ответить на несколько вопросов. Начиная с того, почему ты, будучи назван Раддайком, перепугался до того, что попытался применить боевое заклятие по отношению ко мне, человеку законопослушному и мирному...

— Человеку?!

Кряжистый варл нервно, но вполне искренне расхохотался.

— Разумеется, я перепугался! — отсмеявшись, процедил он. — Ещё бы я не испугался, когда понял, с кем говорю!.. Значит, сходить в районный дом стражи? Ха! Дивная же будет картинка, если ты и впрямь явишься со мной туда — ты, ходячее попрание как минимум трёх параграфов Меморандума Восстановления! Тебе-то с твоим патроном, не знаю его имени, там придётся не просто ответить на несколько вопросов. Кто перетащил тебя сюда с Изнан..?

Повинуясь глубинному импульсу, существо нажало на разум кряжистого, слегка затягивая неосязаемую "удавку" одного из заклятий, оплетающих варла. Поперхнувшись и стиснув губы на полуслове, тот мелко затрясся. Выглядело это не слишком приятно. Существо потянуло за другую нить в сети заклятий, и дрожь унялась. Мгновенно.

Парализованные не дрожат.

— Не болтай лишнего, Раддайк. Тебе следует побеспокоиться о себе, а не обо мне. Я ведь могу обойтись и без помощи закона, выжав из тебя нужное мне с помощью грубой силы. Так что решай. Повторяю в последний раз: ты отдашь мне талисман Каттана за предложенную цену?

Существо освободило варла от паралича, и того снова затрясло.

— Нет! Нет у меня т-твоего дурацкого т-т-талис... мммм!..

Давление на разум кряжистого рывком усилилось. Охватившая его мышцы непроизвольная дрожь — тоже. Существо наблюдало, оценивало, говорило.

— Не надо мне лгать. Ложь тебе не поможет. Симбиотический магартефакт первого порядка достаточно безопасен лишь для полностью обученных прирождённых, а не для посвящённых. Ты — довольно сильный варл, так что вряд ли талисман полностью и окончательно подмял твою волю. Однако ещё сомнительнее, что ты исхитрился полностью освободиться от притяжения талисмана и сбежал из Гаидда без него. Так где талисман, вэй?

Кряжистый завалился на колени.

— Н-н-н... — выдавил он. Из угла его рта потекла струйка розовой пузырящейся слюны, глаза разъехались в стороны.

— Он притягивает сильно, — сказало существо, помедлив. — Расстаться с ним нелегко. Однако тебе придётся усвоить, что я могу пересилить притяжение талисмана.

Кряжистый упал на четвереньки, но почти сразу завалился на бок и подтянул ноги к груди. Захрипел...

Существо усилило нажим.

...Не думал, что я могу — так.

5

И вновь осколки.

Парс Райан обитал в особняке, весьма роскошном даже по меркам Макушки. Особняк этот был шестым по счёту на левой стороне Светлого бульвара, если поглядеть со стороны Музея Тысячи Лет — бывшего царского дворца. Пятый номер по той же стороне уже несколько поколений сохранялся за торговым кланом Аннарле; седьмой не так давно перешёл в руки скользкого субъекта, не вполне праведными путями набившего мошну в Восточной Омери и бежавшего в Эрдау, чтобы без лишних тревог тратить нажитое; дом же, высившийся прямо напротив особняка Парса, не менял хозяев с Излома и служил официальной резиденцией лордов Вентума.

— Парс, — сказала. Ана, останавливая двуколку, — будь добр, позови кого-нибудь из своих дармоедов.

— Слуги — не дармоеды. Иначе тебе не требовались бы их услуги.

— А они мне и не требуются. Оказание услуг требуется им, дармоедам: должен же у бедняг быть в жизни хоть какой-то смысл.

— Сурово. Но не максимализм ли молодости звучит в твоих словах, Ана? Этак ты, чего доброго, дойдёшь до того, что объявишь тунеядцами садовников, музыкантов, актёров...

— И поваров. Не забудь про поваров. Список артистических профессий никак не может обойтись без них.

— Зря смеёшься. Ты совершенно права, милая, э-э, племянница.

— А ты напрасно думаешь, будто я смеялась. Есть три большие категории людей. Первая занимается тем, что обеспечивает всем существование. К ней следует отнести крестьян, торговцев, домохозяек... их, кстати, не мешало бы поставить первыми, ну да ладно уж... строителей, лордов и некоторых других. Вторая категория людей состоит из тех, кто не нужен для выживания, но зато сильно украшает обыденность. Это как раз люди артистических профессий типа архитекторов, тех же поваров, маляров, садовников, извозчиков,.. В примитивном быту без них запросто можно обойтись, но чем дальше от примитива, тем больше потребность в тех, кто входит в эту группу. Ну а остаток, третья категория, состоит из чистых потребителей. Прожигателей жизни, не создающих вообще ничего.

Парс слегка усмехнулся. Ана, скорее всего не подозревая об этом, выдала сокращённый конспект воззрений Гаура Зеайдца. Во времена своей молодости Парс увлекался общественными науками и даже защитил в Эгаленвинском университете диссертацию, в которой занимала заметное место критика трудов Гаура. Так что вздумай он сейчас устроить дискуссию, то нашёл бы, что возразить на тираду Аны.

Но дискутировать Парс не стал.

— Упрощаешь, — с ленцой заметил он.

— Разумеется. — Охотно согласилась Ана Соллей. — Никакая попытка понять мир с помощью классификации не обходится без упрощений. Даже классификация вроде сорокатомной энциклопедии Вельмо и Ладройса отражает реальность весьма упрощенно. Хотя и подробно.

Из ворот в ажурной литой ограде к Ане и спешившемуся Парсу вышел облачённый в ливрею цветов Лайаму "дармоед". Не взглянув на хэльта, своего хозяина, слуга секунду глядел в лицо Аны, затем молча поклонился и полез на облучок двуколки, приняв поводья из рук соскочившей наземь девушки. Бок о бок маги вошли под арку ворот и двинулись по аллее, ведущей к парадному входу в особняк; при этом Парс вёл в поводу своего гриспата. Разговор, который он и Ана вели вслух, фактически не прерывался.

— Понятно, к чему ты клонишь. Всякая попытка понять мир достойна, уж прости за тавтологию, понимания. И уважения. Из чего следует, что достойны уважения и те попытки классификации, которые ты сделала осью своей маленькой лекции... что, не так?

— Конечно, не так, — улыбнулась Ана, переставая качать головой. — Не знаю, как ты, а я в нашем разговоре вовсе не делала попыток глубже понять мир, уж прости за высокопарность. Или хотя бы подвергнуть классификации и анализу часть этого мира. Даже для средненького анализа требуется нечто большее, чем произнесение вслух парочки банальностей.

— Самокритично. Разве то, о чём ты говорила, было банальным?

— Для тебя — да.

Парс хмыкнул. За смешком, которым он отдал собеседнице должное, крылось тревожное недоумение. Ана могла просто отдавать дань опыту собеседника. Но случаен ли был выбор ею банальности, столь схожей с точкой зрения Зеайдца? Парс жил в Эгаленвине всего-то три года, причём под чужим, а не под своим именем — на материке не жаловали "островных колдунов" — и к тому же в магически изменённом обличье. Спрашивается, откуда у Аны взялись познания о событиях полуторавековой давности? О деталях биографии, которые Парс никоим образом не афишировал?..

"Или никаких познаний у неё нет, и всё это — совпадение, помноженное на излишнюю мнительность? Не могла же она, в самом деле, взломать защиту, возведённую мной вокруг мыслей, чувств и памяти! И не просто взломать, а сделать это тайком!

Нет, невозможно. Никак".

— Чтобы банальное перестало быть таковым, тема беседы должна быть... эмоционально близкой. Волнующей. Должна касаться личного, верно? — Ана на миг искоса взглянула в лицо хэльту, словно в попытке оценить его реакцию. Парс был невозмутим. — Избитый тому пример — речи влюблённых, у стороннего человека вызывающие улыбку, а то и зевоту. Чтобы ты не зевал, позволь перевести сказанное у ворот в иную плоскость. Приложить затронутую тему, скажем так, к высшим классам эрда'анского государства...

— Государств, Ана. Земля Эрдайа разбита на пятьдесят семь доменов и не является единым образованием.

— Вот уж нет. Де-юре, возможно, домены и самостоятельны, но де-факто они связаны друг с другом не менее тесно, чем кварталы одного города. Так же тесно, как связаны законами Паутины лордов все, кто входил в неё. Это известно тебе ничуть не хуже, чем мне, Парс, так что не пытайся сменить тему. Итак, к вопросу о трёх категориях живущих и о нас...

— Внимаю с нетерпением.

Ана поморщилась.

— Не надо внимать. Лучше посмотри на меня. Что ты видишь?

— Я вижу молодую и весьма привлекательную... женщину, — привычно сощурился, улыбаясь, Парс. — Сероглазую, тёмно-русую...

— Ну-ну. Хорошо, что не красивую девушку, а то бы я посоветовала тебе как следует протереть глаза. Парс, если я захочу освежить в памяти то, как я выгляжу, я воспользуюсь зеркалом. Что ты видишь?

— Для начала, — сказал Парс уже без улыбки, — я вижу не ЧТО, а КОГО. Прирождённого мага Ану Соллей, верледи Синтара. Правнучку моего племянника по матери Каттана Борла, как ты недавно изволила напомнить.

— Угу. А однобокость этого определения ты ощущаешь?

— Да.

— Вот то-то и оно.

Аллея сделала поворот, и впереди показалась часть фасада, более чем наполовину скрытого листвой величественных деревьев парка. Стволы вечнозелёных великанов выстроились по сторонам аллеи, словно солдаты почётного караула или колонны храма.

Впрочем, в Земле Эрдайа оба эти сравнения отдавали экзотикой. Армии, как проявления массовой воинственности, равно как и храмы — воплощения массового аспекта веры — на архипелаге скорее вспоминали, чем видели и знали. 57 лордов и леди заслоняли для сорока миллионов эрда'анцев как богов, так и войны.

— Мы живём в кредит, Парс. Обязанностей нет, привилегии есть. Мы можем жить припеваючи, не делая вообще ничего — только потому, что являемся потомками лордов.

— Что, камешек в мой огород? Насколько я понимаю, ты-то не сидишь на куче родословных в позе "госпожа мира". Ты очень стараешься приносить людям пользу, Ана, идёшь по стопам твоей матери...

— Ну и что? Много от них толку, от моих стараний? Парс, ты что, не понимаешь, о чём я говорю?

— Предпочитаю не понимать, — Сухо заметил Парс. — Среди прочего потому, что мне поздно лезть в Паутину.

— Извини.

— Не за что, Ана. Старые циники вроде меня неуязвимы. Снаружи.

Несколько неторопливых: шагов в обоюдном молчании. Аллея плавно перешла в дорожку, пересекающую небольшую лужайку между парком и домом, затенённую густыми древесными кронами.

— Ладно, Ана, — Парс кивнул на распахнувшиеся как бы самостоятельно двери своего почти дворца, — устраивайся пока без меня. Я приду сразу, как только погружу в летаргию этого алого красавца и сделаю пару распоряжений насчёт обеда.

— Ясно. Кстати, насчёт предобеденной беседы...

— Да?

— Пригласи кого-нибудь из Ниддона и Согаррана.

— А дома Идрей и Вентум?

— Не надо. Меньше людей — меньше споров.

Парс кивнул. Значит, Ниддон, Согарран и Лайаму. Эрдау стоит на перекрёстке пяти доменов, но приглашаются только три "водных".

Что бы ни придумала Ана на сей раз, это будет связано с морем.

Боль.

В суставах, костях, позвоночнике... да и в мышцах тоже. Не очень-то сильная, зато нудно-упорная. Привычная.

Хуже боли была усталость. Вот к ней Велаур привыкнуть не мог, как ни старался. Боль, причём гораздо худшую, он нередко чувствовал и раньше. Не узнав, что это такое, магии научиться нельзя. И нельзя прожить без этого два с лишним столетия, прожить в миру, а не запершись в магической башне. Да, Велаур помнил много разной боли. Но вот утомления, нудного и упорного, похожего на пригибающую к земле тяжёлую лапу — утомления, не изгоняемого полностью ни восстановительным трансом, ни медитацией, ни простым сном — такого Скиталец прежде не знал. Никогда.

Старость — проклятие рода человеческого, не щадящее даже прирождённых магов. Проклятие, которое настигает всех. Только по-разному.

Протянув руку, Велаур взял со стола и раскрыл недавно купленную книгу. Бросил взгляд на страницу, заполненную строчками отпечатанных букв. Не эрда'анских. Мёртвый язык, на котором разговаривали и писали жители затонувшей Земли Юнгатол, широко использовали маги и варлы всего Фаэрна, а также многие образованные люди. Велаур знал юнгат в совершенстве, но дело было не в этом. И на содержание книги — а речь в ней шла о злоключениях моряка, чей корабль разбился у берегов Клеггва — ему тоже было глубоко наплевать. Закрыв книгу, Скиталец прикрыл глаза. Прочитанная им страница тотчас предстала перед мысленным взглядом. Помедлив, Велаур снова открыл глаза и книгу.

Всё было так, как он и запомнил. Зрительная память по-прежнему не давала серьёзных сбоев.

Вот только месяц назад он запоминал текст такого же объёма на треть быстрее...

Отложив книгу, Скиталец встал и медленно прошёлся по комнате. Боль, засевшая в суставах, немного усилилась. Он привычно проигнорировал это. Поглядел на лежащие в вазе яблоки, протянул руки. Четыре верхних яблока послушно перелетели в его ладони. Велаур принялся жонглировать ими, не пользуясь магией, за счёт одной лишь координации и навыка. Не прошло и минуты, как одно из яблок упало. Поджав губы, он продолжал жонглировать тремя оставшимися, но и это простейшее упражнение давалось ему не очень. Пальцы были как неживые или онемевшие от холода, Скиталец едва успевал исправлять допущенные ошибки, даже вовремя замечая их, и минут через пять не успел-таки — уронил второе яблоко.