Модернизированный "улан" очень хорошая машина. Практически ни в чем не уступая "кочу" одиннадцатой серии, он имеет такой же большой боевой радиус. Так что Виктору вполне должно было хватить горючего до Реквере или Кретинги, другое дело, что и там, и там его могли запросто срубить свои. Единственной разумной идеей, которая пришла ему в голову, пока штурмовик летел над Варяжским морем, это садиться по наглому, то есть сходу. Подойти на бреющем со стороны суши и сажать "улана" на ВПП так, чтобы при первой же возможности свернуть в кювет. Тогда, наверное, никто не будет стрелять. Захотят арестовать и побегут брать живьем...
Ну, он так в результате и сделал с той поправкой, что еле нашел в тумане свое аэрополе, проплутав над городом и окрестностями не меньше четверти часа и подняв "в ружье" практически всех, кого только можно. Но зато, когда увидел взлетно-посадочную полосу, уже не медлил ни секунды и сажал "улана" жестко, не жалея стоек шасси. Так что зенитчики его упустили, а на самом аэрополе никто просто не успел среагировать. А еще через сколько-то там секунд реагировать из пулеметов стало поздно, потому что штурмовик сошел с прямой и, свернув в сторону, выехал за пределы ВПП. Вот там, по колено в грязи Виктор и дождался бойцов охраны.
— Не стреляйте! — крикнул он им. — Я капитан-лейтенант Якунов-Загородский...
* * *
Было около двух часов ночи, когда в доме на Гвардейской улице зазвонил телефон. Ара проснулась сразу и, предположив, что телефонировать в такой час могут только ей, набросила халат и спустилась на первый этаж. Вообще, это был явный пережиток прежних времен, когда телефон в доме был редкостью. Давно пора было поставить несколько дополнительных аппаратов, чтобы не бегать по каждому звонку через весь дом. Но поскольку отец появлялся здесь редко, то модернизацией дома заниматься было некому. Большую часть времени особняк пустовал, если иметь в виду членов семьи Авенира Кокорева, которым в Шлиссельбурге попросту нечего было делать.
Ара жила здесь уже почти две недели, в первый раз в жизни, да и то по случаю. Елизавета Аркадиевна никак не могла определиться с тем, куда ее сунуть: в Бюро, как планировалось прежде, или в Вологду на авиастроительные заводы Кокорева. Поэтому Ара зависла между небом и землей и не столько служила, сколько отдыхала, изредка помогая адмиралу Браге в ее многочисленных заботах, тем более, что официально старший лейтенант Бекетова числилась для особых поручений при первом заместителе набольшего боярина Адмиралтейства. В общем, она застряла в Шлиссельбурге, и отец уговорил ее пожить наконец по-человечески в их собственном, Кокоревском особняке на Гвардейской улице.
— Бекетова у телефона! — сказала она, подняв трубку и помахала рукой Поликарпу Даниловичу, пришедшему на все те же телефонные звонки.
— Тут такое дело, — откликнулся откуда-то издалека знакомый голос. — Я вернулся, но быстро меня из Крекинги не отпустят.
— Витя, ты? — обомлела Ара. — Живой! Господи!
— Живой, — подтвердил Виктор, — но, понимаешь, какое дело...
— Ты ранен? — испугалась Ара.
— Да, нет вроде бы. Отощал порядком, да воспаление легких подхватил. Сама понимаешь, отвык я спать на голой земле. А в Швеции сейчас ночами не жарко. Даже на юге...
— Ты в госпитале, — поняла Ара. — Скажи, что надо сделать, я все сделаю.
— Позвони утром Елизавете Аркадиевне.
— В шесть тридцать. Что еще?
— Да, вот, знаешь ли...
— Позвонить Насте? — поняла Ара.
— А ты, что, с ней...
— Я с ней познакомилась, — объяснила Ара. — По случаю твоего исчезновения. Решила, уж извини, что она имеет право знать.
— Имеет, — согласился Виктор. — Скажешь ей, что я нашелся?
— В девять утра... хотя, знаешь, что, какого беса?! Ты ей сам сейчас...
— Нет, — отрезал Виктор. — Мне разрешили один звонок. Так что придется тебе.
— Хорошо, — поняла Ара. — Думаю, ты должен знать, ее муж погиб в Порт-Артуре...
— Ох ты ж! — откликнулся Виктор. — И что мне с этим теперь делать?
— Она вдова, — ответила Ара, сказав то, что считала правильным. — Женись. Вот траур закончится, и женись. Не упусти!
Она хотела добавить про себя, мол, не упусти, как прошляпил меня, но промолчала. Не стоит ворошить прошлое.
— Даже не знаю... Хорошо ли это? — засомневался Виктор. — Что люди подумают?
— Не будь бабой! — отрезала Ара. — Срать тебе, Виктор Ильич, на всех этих людей. Женись, если любишь!
— Меня тут отжимают от телефона.
— Тогда, коротко, — попросила Ара. — Что ей сказать? Как ты уцелел?
— Катапультировался. Пятнадцать дней шел лесами к морю. Думал украсть какую-нибудь лодку. А в результате угнал британский штурмовик и улетел в Крекингу.
— Ну ты даешь! — восхитилась Ара. — Кого хоть угнал-то? "Гренадера"?
— "Улана"! — успел ответить Виктор, но тут его и в самом деле взяли за жабры. — Все, все! — затараторил он. — Отбой!
"Дела!" — Ара повесила трубку и пошла одеваться.
Пока приводила себя в порядок, продумала и просчитала, что верно, а что нет. Поэтому глотнула коньяка, запустила кофе-машину, закурила и подняла трубку. Первым делом, не дожидаясь утра, позвонила адмиралу Браге. Та, как ни странно, ответила сама и практически сразу.
— Браге у аппарата!
— Елизавета Аркадиевна, — давя нерешительность, заговорила Ара. — Это лейтенант Бекетова.
— Что-то случилось? — сразу же ухватила главное адмирал.
— Виктор нашелся.
— Где? Что с ним?
— Говорит, что цел. Но у него воспаление легких, и он находится сейчас в госпитале в Крекинге, — отчиталась Ара. — Подробностей не знаю. С его слов две недели выходил лесами к морю, а потом угнал у британцев штурмовик и перелетел в Крекингу. Это все.
— Спасибо, Варя, что позвонила, — ответила на это адмирал Браге. — Камень с души сняла.
— В восемь утра жду тебя у себя в Адмиралтействе, — добавила после короткой паузы. — Полетишь в Крекингу и заберешь его домой.
— Так точно!
— Тогда, все.
Ара положила трубку, сходила на кухню за кофе, сделала еще глоток коньяка и вернулась к телефону.
"Ладно! Семь бед — один ответ!"
Ара набрала номер телефона Насти и приготовилась ждать. Но ждать не пришлось, Настя ответила на четвертом гудке.
"Совсем, небось, не спит", — покачала мысленно головой Ара.
— Настя, это Варя, — сказала она, услышав голос женщины. — Извини, что посередине ночи. Но... В общем, он жив и более или менее здоров.
— Ох! — Похоже, у Насти попросту не нашлось слов.
— У него воспаление легких, — продолжила Ара. — Выходил по шведским тылам. Простыл. Но все позади. Он в Крекинге, и я завтра... Ну, то есть, сегодня уже лечу туда, чтобы забрать его сюда, в Шлиссельбург.
— Возьми его к себе, — попросила Настя, с которой они неожиданно сблизились за эти десять долгих дней. — У тебя же большой дом, и я к тебе смогу прийти без опаски...
— Возьму, — пообещала Ара. — И сама за тобой заеду. Приглашу в гости. Скажу, что пора уже выходить, потому что слезами горю не поможешь...
— Боже, какая ты хорошая! — сквозь слезы ответила ей Настя. — Ну, почему, мы раньше не были знакомы?
— Я малявка, какой тебе был во мне интерес? — усмехнулась Ара. — Смотри, держись там. Привезу я его тебе целым и невредимым!
* * *
Как там говорится? Не дав слова, крепись, а дав слово, держись? Ара слов на ветер не бросала и лишь бы что никому никогда не обещала, но уж если случилось обещать, то могла из кожи вон вылезти, чтобы сдержать данное кому-то слово. Спала эту ночь, или нет, но к девяти часам утра она успела переговорить с адмиралом Браге, и получила от нее задание — доставить капитана-лейтенанта Якунова-Загородского в Шлиссельбург, и разрешение — поселить его на первый случай у себя дома, благо весь особняк Кокорева в ее единоличном распоряжении. А в десять она уже вылетела с аэрополя Каменка-2 на новеньком с иголочки легком транспортнике "Шитик-Т", одной из тех странных машин, которые стали выпускать в Себерии буквально за пару месяцев до возобновления военных действий. Новинка себерского авиапрома продолжала удивлять, но, к счастью, Ара на таком аппарате уже летала во время его испытаний и знала, в чем прелесть именно таких машин. Они садились на те же взлетно-посадочные полосы, что и кочи со стругами, — то есть, практически на все ВПП страны, — но являлись при этом чисто транспортными самолетами. Четыре пассажирских кресла, установленных, как в автобусе сразу за сидениями пилотов, — и узкий трюм в фюзеляже на тысячу килограмм малогабаритного добавочного груза. При этом крейсерская скорость у шитика четыреста пятьдесят километров в час при максимальной дальности перелета в полторы тысячи километров. Отличные тактико-технические характеристики, если подумать, и остается только дивиться инертности человеческого мышления, только сейчас сообразившего, что такие машины тоже нужны, причем иногда даже больше любых других. Например, чтобы вывезти в тыл нужного человека или, напротив, по-быстрому перебросить на фронт небольшую группу спецов или штабных офицеров. Следующими за шитиком в новой линейке военно-транспортной авиации стояли "Иолы" — двухмоторные машины с шестнадцатью пассажирскими местами и грузовым отсеком на полторы тонны — и "Боты" двух типов: грузопассажирский и артиллерийский. Но это были машины совсем другого класса. Достаточно сказать, что на боты ставился еще и левитатор. Небольшой и маломощный, но тем не менее.
В общем, в десять утра Ара подняла свой аппарат в воздух, а в двенадцать двадцать уже посадила его на запасную взлетно-посадочную полосу аэрополя в Шавли. Это была уже прифронтовая зона, и к тому же Шавли являлось тыловой базой для полудюжины аэрополей первой линии и тылового управления 11-й армии. Поэтому, прикрывая аэрополе от вражеских атак, в небе барражировали себерские истребители, а на самой базе, что называется, дым стоял коромыслом. Садились и взлетали истребители-штурмовики, бомбардировщики и торпедоносцы. Одни возвращались в части после ремонта, другие — двигались своим ходом прямо с заводов на пополнение строевых полков первой линии. По соседству с двумя основными и одной запасной ВПП на обширном аэрополе разгружались тяжелые транспортные корабли, снабжавшие фронт всем необходимым, от продовольствия до новых локомобилей, — а в их освободившиеся трюмы тыловики загружали требующие капитального ремонта "кочи", "струги" и "гридни", а также покоцаные противником бронеходы и артиллерийские орудия, сломанные локомобили и другую побитую в боях военную технику.
Что касается Ары, то хотя она прилетела специально за Виктором, — личный приказ адмирала фон дер Браге, — попутно, чтобы не гонять борт впустую, она выполняла и несколько других поручений, которых всегда много набирается на любом тыловом аэрополе. Притащила в Шавли мешки с полусекретной почтой для штаба 11-й армии, коробки с антибиотиками для медико-санитарного управления 5-го флота и четыре ящика с запчастями для радиопередающих станций и радиоискателей самой базы. Так что пока разгружалась и сдавала "посылки" адресатам, подъехал санитарный локомобиль, и Ара приняла на борт Виктора и еще троих раненых из того же госпиталя, транспортабельных, но нуждающихся в специализированном лечении в Шлиссельбургских военных госпиталях. Между тем, техники восполнили израсходованные в полете топливные элементы, и еще через час Ара стартовала, чтобы отправиться в обратный путь.
Виктора, — а выглядел он и в самом деле не так, чтобы очень, — она устроила рядом с собой, посадив во второе пилотское кресло. Так было удобнее говорить при том, что тем для разговоров набралось много, должно было хватить на всю дорогу до Шлиссельбурга. Для начала она расспросила его обо всех выпавших на долю Виктора приключениях, а затем кое-что рассказала ему сама. Прежде всего, разумеется, о Насте, немного о себе, и значительно больше о положении на фронтах.
За прошедшие две недели, обескровив шведов и датчан в первых боях в воздухе и на море и "выведя за скобки" великобританскую эскадру, себерцы силами своих горно-стрелковых и егерских дивизий довольно бодро продвигались с севера на юг в глубину шведской территории, захватив уже практически весь Норрботтен. Шведы оказывали ожесточенное сопротивление, но остановить наступление, темп которого диктовали одни лишь условия местности, пока не смогли. Кроме того, им остро не хватало резервов, так как драться приходилось в других местах тоже. Себерские морские пехотинцы захватили сразу несколько весьма перспективных плацдармов на шведском берегу Ботнического залива. В руки себерцев, в частности, попали города Умео и Хёрнесанд.
В Польше дела тоже шли совсем неплохо, но там уже появились франки и великобританцы, и наступление себерцев приостановилось. Впрочем, оставалась надежда, что в войну снова, как и двадцать лет назад, вступит Пруссия, тем более, что Себерия открыто предложила немцам и киевлянам упразднить Польшу за ненадобностью и разделить ее территорию на троих. Во всяком случае, такие слухи упорно циркулировали в армии и на Флоте. Возможно, это были пустые надежды, но кто знает, а вдруг этот сценарий осуществим на самом деле. Однако так или иначе, но напуганные таким развитием событий, датчане свои войска на помощь шведам не послали, а это, согласитесь, немалый успех.
Это что касается Европейского ТВД. На Дальнем Востоке военные действия начались на пару дней раньше и быстро приобрели весьма ожесточенный характер. Взвесив все за и против, Главный Штаб и Адмиралтейство решили бросить все силы против ниппонцев, тогда как с цинцами вести пока дела по остаточному принципу. Возможно, поэтому на побережье Ниппонского моря себерцы и хабаровчане за две недели уничтожили все вражеские плацдармы, однако ниппонцы не сдавались и предпринимали все новые попытки высадить десант на территории Земли Хабарова. Наступление же цинцев удалось всего лишь остановить, но о контрнаступлении ничего пока слышно не было. То есть, дела шли, вроде бы, не так уж плохо, но было очевидно, что Себерия, и в самом деле, вступила в мировую войну. По-видимому, это понимали и власть предержащие. В стране наконец было введено военное положение, в городах соблюдалась светомаскировка и вчерне была завершена большая мобилизация. Продукты все еще продавались свободно, но цены уже выросли, и, можно было, предположить, что вскоре правительство будет вынуждено ввести хотя бы частичную карточную систему.
— Знаешь, как странно, — сказал Виктор, когда Ара начала заход на посадку. — Улетал из одной страны, а вернулся в другую...
— Возможно, что и так, — согласилась с ним Ара, попробовав увидеть ситуацию его глазами. — Сейчас, сразу, как приземлимся, отзвонимся Елизавете Аркадиевне и Насте и поедем домой. В смысле, ко мне. И не спорь! — остановила она Виктора, которому вдруг стало неловко. — Это оптимальный в нашем случае вариант. Дом большой, и есть кому за тобой ухаживать. А во-вторых, ко мне Настя может открыто прийти в гости. Мы подружились. Я у нее уже раз пять за эти две недели была. А теперь она станет приходить ко мне. И прятаться вам больше не придется.
