— Мастер Ар Гус, — раздалось стрекотание, — мы все принесли!
— Спасибо, еще мне нужны будут материалы по другим темам и по божественности, — ответил Борисов.
Он перечислил те же темы, о которых говорил Рикошету, добавив еще и медицину. Следовало заняться делами, отвлекшись от мечтаний о бессмертии. Мечтаний, ставших такими близкими, что впору было вскакивать и бегать, потрясая руками. Не просто ци и бессмертие, а еще и божественные дела. Добраться с помощью Хомяка, лишиться привязки к ци и просто быть, жить вечно, обладая мощью, разве не к этому он стремился все последние годы?
Недостатки? Возможно, но, чтобы в них разобраться, следовало вначале получить бессмертие, пожить, осознать, почувствовать, узнать, прилагается ли к вечной жизни вечное здоровье, например. В то же время не было смысла бегать и трясти руками, следовало работать и поэтому Борисов взял свитки, принесенные белками, и начал вникать.
— Так-так-так, — произнес Борисов, отодвигая последний свиток.
Тело не ломило, но в то же время внутри ощущалась усталость и голод. Только сейчас до Борисова дошло, что, укрепив и омолодив тело, он уже сейчас может работать круглые сутки напролет без особых последствий.
— Вот, мастер, — раздался голос Пиалы, которая поднесла ему чашку чая.
— Ты... как ты?
— Нет преград для того, кто всей душой желает служить, — ответила Пиала с улыбкой. — Мне объяснить подробно?
— Нет, не надо, — проворчал Борисов, выпивая чашку.
Чай, в то же время, стал удивительно безвкусным. Словно в нем чего-то не хватало. Ци. Засирание меридианов и точек едой, да, очистка себя от загрязнений, извечная проблема культиваторов, судя по их же рассказам.
— Надо будет провести эксперименты с разбавлением экстракта и добавкой его в еду.
— Простите, мастер, у...
— Это не тебе, так, мысли вслух, — и Борисов выпил еще чашку.
Нет, он не взялся бы утверждать, что с наскоку одолел проблему техник пространства, считавшихся одними из самых сложных среди культиваторов, вспомнить хотя бы телепортационные площадки. Но в то же время он, кажется, уловил принцип. Кольца, да и этот анклав не создавали расширенное пространство, они использовали уже готовое, обеспечивая, по сути, лишь проход туда.
Поэтому кольца были так устойчивы и хорошо, надежно работали, и поэтому любой, после смерти владельца, мог просто капнуть крови и подать ци, получив доступ к содержимому колец. Это была дверь, а не сейф целиком, который схлопнулся бы после гибели владельца и лишения подпитки ци. В то же время, невозможно было сказать, что же это за пространство, действительно иное измерение, сдвиг, относительно стандартных трех измерений, или уплотнение атомов и втискивание рядом с электронами.
Невозможно, потому что культиваторы, чьи свитки читал Борисов, и сами не знали.
Еще одна проблема мира, где каждый изобретал свой велосипед, чтобы втайне от других доехать на нем до неба. Секреты терялись, шла драка за силу, а не знания, никакого сотрудничества, кооперации, научного подхода, все методом тыка и перебора. Победителей и небеса, надо полагать, это устраивало, обходились без построений, мир оставался неизменным, создавая иллюзию стабильности.
— Кажется, я начинаю понимать, почему тут предпочитают оставаться девственниками, — проворчал он.
— Глава 61
— Мастер, — поклонилась Пиала.
— Да не дергай задницей, я-то девственность точно хранить не собираюсь, — хмыкнул Борисов.
Рядом возникли три белки, каждая размером с овчарку, застрекотали недовольно.
— Да-да, в библиотеке место только книгам и знанию, вы правы, — согласился Борисов. — Прошу меня простить, я немного отвык от подобных храмов знаний за время своих путешествий.
Белки поклонились и умчались, а Борисов обнаружил, что внутри анклава Драконьего Острова тоже происходит смена дня и ночи. Обнаружил и отбросил, так как голова гудела от других проблем и вопросов. Дао Жадности, приказать времени остановиться, не давать ему утекать из тела и вот оно, бессмертное тело. Окружить себя подобием стазис-поля, хотя нет, двигать его пришлось бы самому Хомяку.
Издалека доносился голос Бога-Хомяка и звучали его крики совсем не божественно.
— Слева! Техникой падающего лепестка! Ай, дай я въебу с ноги!
Но дите или нет, божественная мощь Хомяка оставалась фактом, с которым приходилось считаться. Борисова разрывало на дюжину маленьких завхозиков от желания схватиться разом за все проекты, все успеть, повсюду применить. В то же время он понимал, что семечко или семя божественности, несомненно та капля, что влил Бог Жадности в Триэме, она не означает абсолюта.
Чтобы Хомяк жрал в полную мощь, ему следовало стать богом.
Каждая ускоренная прокачка без искажений за счет его божественной мощи, ставила в ряды казаков нового собрата или сосестру, могучего бойца, но в то же время отбрасывала самого Хомяка назад. Пускай Хомяк и не догадывался (а потому и не тревожился), но зато теперь Борисов морщил лоб над вопросами. Тратить божественную мощь и делать сильнее отряд или копить и сдерживаться, чтобы Бог-Хомяк не растрачивался на мелочи? Как заряжать бога-хомяка, при помощи ци? Использовании его Дао Жадности, которое жрало эту божественную мощь? Как измерить нечто непредставимое?
— Мастер Аргус, — раздался откуда-то издалека голос Пиалы. — Мастер Аргус, что с вами?
— Погрузился в размышления о богах, — проворчал Борисов, выныривая из размышлений.
Не до конца, но достаточно, чтобы осознать — Пиала привела его в некое подобие жилья. Оно не требовалось в физическом смысле, тем более что перепады погоды внутри анклава отсутствовали и никому не грозило замерзнуть. Но психология никуда не делась, дом, пещера, дупло, закрытое пространство, в котором гарантированно отсутствовала опасность, помогали.
— О, — округлила восхищенно рот Пиала. — Моя бабушка любила говорить, что культиваторы так стремятся подняться к небесам, что заслонили их от взгляда обычных людей и не дают богам увидеть и услышать крики страдающих.
— Что-то в этом есть, — согласился Борисов.
Боги могли бы помочь с Хомяком, но не факт. Вдруг убили бы конкурента на месте? Да и где найти тех богов, если вокруг одни культиваторы? Божественное семечко внутри Хомяка процветало само по себе, но это не гарантировало вообще ничего, а сам Хомяк регулярно нарывался на проблемы. Запереть его и казаков никак не вышло бы, более того, Борисов и не собирался их запирать, наоборот, требовалось, чтобы Хомяк жрал ци и рос, и помогал другим расти.
Но это же растрачивало его божественную эссенцию.
— Мастер Аргус, — с низким поклоном появилась Шило.
Разорванная одежда, следы не поединков, а скорее беспорядочной уличной драки. Мелькающее в прорехах тело, чуть лукавые взгляды, изрядно приправленные гневом.
— Боги и женщины заключили союз, — медленно произнес он, повторяя слова Рикошета. — Как они это сделали?
— Кто? — не поняла Шило.
Она провела рукой вдоль тела и затем заметила бочку для омовений. Сбросила одежду и устремилась туда, погрузилась в воду по самую шею. Надо полагать, температура воды для нее уже не имела значения, подумал Борисов, сбиваясь мыслями на собственную культивацию. Земной ранг! Вот о чем следовало думать!
Преодолеть, сделать себя крепким, живучим, почти неубиваемым, чем не первая ступень к бессмертию? Да, пришлось бы пожертвовать божественной эссенцией Хомяка, ну так что с того? Разве не жертвовал он ей, когда пребывал в неведении? И все же сомнения грызли и одолевали Фёдор Михайловича, жадность и жажда бессмертия — здесь, сейчас, сию секунду! — подталкивали действовать.
— Как именно женщины сумели вступить в общение с богами? — произнес он. — Взлетели до небес? Дождались, пока оттуда спустятся боги?
— А, — поняла Шило и чуть приподнялась. — Потрешь мне спинку? Или сразу перейдем к парной культивации?
Борисов подумал и признал, что стоит отвлечься от мыслей о божественности Хомяка, иначе можно и с ума сойти. Поднялся и залез в бочку, после чего они некоторое время яростно шли к культивации и дошли.
— Ох, Ар, Ар, Ар Гус, — простонала Шило, опирающаяся руками на край бочки.
Борисов в этот раз ощутил нечто иное, словно Шило стала слабее или отдавала больше энергии. Все это странным образом усиливало наслаждение такого знакомого процесса, и Борисов не стал сдерживаться. Бочку не сломал, но воду расплескал.
— Вот что нужно усталому культиватору после тяжелых сражений.
Шило будто вытекла из бочки и развалилась, даже не думая одеваться.
— Не надо на меня так смотреть, — заметила она Борисову.
— Будто я голых женщин не видел, — фыркнул он. — Пиала, хватит таскать воду, залезай.
Ворох одежд слетел и Борисова вжало в стенку бочки горячим телом, которое тут же начало ерзать и тереться, пищать и стонать, но хотя бы не ревновать. Стоило бы вырыть бассейн, подумал он, создать воду техниками, ими же укрепить стенки, а то и спечь их в керамику, да подогреть воду.
Но смысл?
Многое теряло свою прелесть, когда ты культиватор и это немного огорчало.
— И все равно смотришь.
— Мне надо куда-то смотреть, — пояснил Борисов, поощряя Пиалу двигаться активнее, — почему бы не на тебя? Тем более, что ты так и не ответила на вопрос о женщинах и богах.
Шило пробормотала что-то насчет того, что только в абсолютной скрытой дыре и мог выжить и остаться незамеченным культиватор-мужчина, и поэтому подобное невежество Ар Гуса неудивительно.
— Алтари, — объяснила она. — Разумеется, не просто алтари, какие стоят в каждом храме, а особые, из лучших материалов, стоящие в намоленных храмах и в центре особых построений. Подготовленные жрицы взывают к богам и те отвечают на их просьбы.
— Всегда? — спросил Борисов, пожалуй, чуть быстрее, чем следовало.
С другой стороны, был ли смысл играть в безразличие с Шилом? Его интересовали божественные вопросы, она это знала, не скрывала своей враждебности и так далее. Сделает ли она правильные выводы или нет, уже ее проблемы, но стоило ли тратить время на такой мелкий обман?
— Не знаю, — ответила Шило, — я никогда не интересовалась этой стороной жизни. Нам не требовалось верить в богов, мы хранили мир и пророчества великой Ха Ли Фы!
— Жрицы — культиваторы или получают свою мощь от бога? — продолжал расспросы Борисов. — Построения и лучшие материалы, кто их создает? Секты? Какие-то умельцы по заданию королей?
— Ха! — тело Шило чуть колыхнулось от волны смеха. — Умельцы! Не бывает умельцев вне сект!
А кто бывает, быстро туда вступает или умирает, закончил мысленно Борисов. Пиала вздрогнула, прижалась к нему страстно, не спеша вылезать из бочки, а Фёдор Михайлович подумал, что поработал передастом. Получил энергию от Шила, передал Пиале, которая находилась уже на грани, готова была стать культиватором.
— Так что? — спросил Борисов у Шила. — Или слова, что культиваторы идут против неба, это лишь слова?
— Небо не сосредоточено в каком-то одном боге, — снисходительно пояснила Шило, — можно идти против него и в то же время молиться какой-то богине, просить ее помощи или выполнять поручения жрецов, получать откровения от нее, там все по-разному.
— Богини? Есть ли боги-мужчины?
— Есть ли культиваторы-мужчины?
— Понял, — пробормотал Борисов, погружаясь в воду по ноздри, как матерый крокодил.
На небесах, похоже, тоже был раскол и мужчинам-богам вломили и там, чтобы те не поддерживали своих смертных. Либо культиваторы умело делали вид, что это они добились таких успехов, выдавая какие-то последствия за свою мощь. Могло ли это помочь? Неясно, с досадой подумал Борисов, кроме того, что союзников на небесах искать, пожалуй, не стоит.
Эссенция и Дао, следовало провести несколько опытов, не разъясняя Хомяку сути, чтобы не начал опять свои вопли и не начал рушить планы. Если же из опытов ничего не выйдет... что же, библиотека Белок не единственная в этом мире. Техники, информация, собственная культивация, да, пожалуй, опыты стоило совместить с получением экстракта ци и подкачкой себя на несколько ступеней.
— А что на алтарях? — спросил он. — Жрицы предлагают себя богу?
— Есть и такие, — не стала возражать Пиала. — Могучие девственницы, ни разу в жизни не прикасавшиеся к мужчине.
— А к женщине?
— И к женщине тоже, — голос Шила стал холоднее, тогда как тело Пиалы почти обжигало. — Или ты думаешь, что обеты богу ерунда?
Аккумуляция ци, подумал Борисов, вот почти наверняка. Ци — энергия жизни, нет секса — нет растрат, пускай и прироста тоже нет. Обещания, запирание части ци в собственном теле? Дяньтянь, сколько он вообще мог вместить ци? Или рост вместе с повышением рангов и ступеней был просто неизбежен?
Борисов моргнул, осознавая, что все эти вопросы лишь уводят его в сторону от самого главного.
Хомяка и его божественной эссенции, способной даровать бессмертие, не проходя безумно длинными дорогами культиваторов. Сколько там лет было основательнице секты Сливовых Лепестков? Тысяча? Секта Звенящего Ручья, где работала Пиала, считалась молодой — с возрастом в две тысячи лет! Нет, Борисову было решительно не по пути с этим миром застывшего матриархата, следовало становиться сильнее и как можно быстрее.
Хомяк.
Культивация Хомяка.
— Помимо женщин?
— Духовное зверье, дары всякие, металлы, кто-то врагов резал, а что? — Шило приподнялась и оперлась на локоть, почти бесстыдно. — Решил воззвать к ним, чтобы победить нас?
— Кто сказал, что нет? — хмыкнул Борисов, вылезая из бочки. — Несколько парных культиваций с богинями и они выполнят одну мою маленькую просьбу, разве нет?
Лицо Шило ощутимо дрогнуло, на секунду там промелькнул страх. Приносят в жертву ци и получают божественную силу, это должно работать в обе стороны, подумал Борисов, становясь на колени возле нее и переворачивая Шило с одновременным подъемом ее на четвереньки.
Культивация продолжалась попеременно до самого утра.
— Глава 62
Энергия, твердил себе мысленно Борисов, ощущая, как течет внутри ци, энергия жизни, изменяющая тело изнутри, вот что важнее всего. Дух его все еще бунтовал, но вяло, превращался в одержимость бессмертием, так что для Фёдор Михайловича почти ничего и не изменилось.
— Слушай меня! — повысил голос Хомяк.
Он, в обличье человека, мускулистого высокого красавца, ходил и поигрывал саблей, вертел ей и рубил мнимые препятствия, которые сам же и создавал из песка под ногами. Отряд казаков, тоже в человеческих формах, стоял почти что в воде, волны, накатывавшие на берег, то и дело касались их босых пяток. Павлина тихо пела под нос (как всегда безбожно перевирая) "эгей, казаки, питомцы холодной воды".
— Каждый казак — на все руки мастак! — провозгласил Хомяк. — Но и вместе мы должны уметь биться! Не просто толпой, а командой! Отрядом! Даже больше — целой армией, один за тысячу! И не потому, что мы сильны, нет, а потому что за каждым из нас стоят умершие от рук культиваторов друзья и родичи! Целая тысяча, а то и более!
