Максимуму ци.
Так что нет, он не мог удлинить палец, но если бы вдруг Пиала сейчас дернулась и сломала его, то он зажил бы намного быстрее и сросся бы правильно, даже без накладывания шин. Вот если бы Пиала причинила вред при помощи ци, тогда палец заживал бы дольше, но в случае обычных ран все лечение брала на себя ци в теле Борисова.
— М-мастер, эта скромная служанка провинилась перед в-вами, — простонала Пиала, — не ждала все эти дни рядом, чтобы явиться по первому зову! Но п-прошу вас, выберите другую пытку, эта слишком жестока!
Борисов добавил второй палец, пару раз двинул рукой, но в общем-то он и так уже увидел все, что хотел. Нет, не обнаженную Пиалу, это он уже видел и не раз, а местоположение самого главного и дорого для культиватора. Дяньтянь, ядро культиватора и запас его ци, располагался в животе, так обычно говорили вокруг, и делали это, похоже, из общей стыдливости.
Нет, формально все было верно, но сейчас Борисов отчетливо видел, что дяньтянь у Пиалы расположен в ее матке. Надо полагать, у мужчин дела обстояли примерно похожим образом и дяньтянь располагался где-то за основанием пениса, внутри тела, укрытый, в отличие от яичек. Но суть оставалась одна и та же, скопление ци, энергии жизни, в местах, порождающих эту самую жизнь.
Наверное, удар по половым органам должен быть здесь вдвойне эффективен, подумал он, пока Пиала двигала тазом, скользя по двум пальцам. Отчасти это объясняло и приверженность к девственности, никаких растрат энергии жизни, никакой порчи дяньтяня и передачи ци детям. Более того, это объясняло и парную культивацию, о которой все вздыхали Анька, Мосинка и остальные.
Не то, чтобы Борисов открыл что-то новое, конечно, но он, можно сказать, учился на ходу методом тыка.
— Иди сюда, — потянул он к себе Пиалу.
Борисов не ел, не пил, не гадил и не мылся все эти семь дней, но тело его не воняло и осталось свежим, так велика оказалась истинная сила ци внутри. От Пиалы несло жаждой соития, желанием понести ребенка. Ци ее двигалась в теле и Борисов смотрел, осознавая еще кое-что. Инь-компонент ее ци, женская ци, она была пока слаба, но обещала усилиться по мере усиления самой Пиалы. Женственность — условная, конечно, белая кожа, плоские и мелкие тела — и в то же время отсутствие плотского влечения при избытке инь. Требовался ян-компонент, мужское ци, чтобы растопить инь, возжечь новую жизнь, и чтобы продолжался круговорот ци в природе.
Пиала опустилась на него и застонала тихо, Борисов припал к ее левой груди, продолжая наблюдать за движением ци. Да, инь и ян, круговорот и переход, изменения, очищение и обогащение, та ситуация, где выигрывали и получали удовольствие обе стороны, вот что такое парная культивация. Разумеется, ее можно было извратить разными способами, без нее можно было и обойтись, свидетельством чему являлся мир вокруг, но в результате лишь вырастал перекос в ци.
Ее становилось меньше и баланс искажался все сильнее.
— Мастер! Мастер! — вскрикивала Пиала.
Отбросив всякий стыд, она приподнималась и насаживалась, стонала, впиваясь ногтями в спину Борисова, и сама прогибалась, будто хотела сломать позвоночник. Ци текла рекой, обмен и перемешивание, и Пиала становилась сильнее, принимая в себя энергию Борисова, а сам он ощущал себя ожившим. Борисов увидел и понял, что так можно сбрасывать и разный мусор в партнера и поврежденную ци, отравления, проклятия, то есть нарушения энергетической структуры и, соответственно, получать что-то такое же в ответ, если действовать нечестно.
Что уж далеко ходить, разве не подсунул он так яд в дяньтянь Шила?
Да, женщины многое потеряли, истребив культиваторов-мужчин, но многое и приобрели, если посмотреть с другой стороны. Теперь было бы еще неплохо разобраться в том, как они культивировали с мужеподобными женщинами, и понаблюдать за искажениями в ци при переизбытке инь. То, из-за чего, как рассказывал Рикошет, появился такой перекос в численности.
— Ах, ах, ах, ах, — непрерывно стонала Пиала, и ахи перетекали уже в совсем уж нечленораздельные стоны.
Она раскраснелась и пылала, но одновременно с этим ци ее начало перекашивать. Пиала не контролировала культивацию внутри себя и явно внутри имелось какое-то "бутылочное горлышко". Или просто ее меридианы не были рассчитаны на такое буйство жизни с глубоким проникновением до самого дяньтяня культиватором.
Не совсем честным, но все же культиватором, превосходящим ее на три ранга.
Борисов, словно всю жизнь занимался таким, чуть сдвинул ци внутри тела и излился в Пиалу, переполняя ее энергией и вышибая разум. Пиала задергалась, сбилась с ритма, затем и вовсе соскочила с колен и упала на пол библиотеки и осталась там лежать, подергивая руками и ногами.
— Так-так, — задумчиво изрек Борисов, поднимаясь, — теперь понятно, что происходило с Хомяком и его звериными дамами.
Многое стало понятнее, пускай это и были давно известные нормальным культиваторам открытия. За дверью сердито застрекотали белки, напоминая, что у них тут библиотека, а не дом любви, пускай мастер Ар Гус и почетный гость великого дракона Ри Ка Цета, но все же надо знать меру и уважать знания.
Борисов отправил им импульс ци и белки притихли, разбежались, сердито цокая коготками.
— Семь дней, — покрутил Борисов головой. — Что же, пожалуй, оно того стоило.
Провал во времени беспокоил его еще и схожестью с действиями других культиваторов. Получалось, что ци вела его и управляла, как ранее та же ци вложила ему в голову знание местного языка и понуждала говорить о себе в третьем лице. Ци, энергия жизни, но все же энергия, чужая ему энергия.
Этим определенно следовало заняться... как и массой других вопросов, касающихся ци.
— Вставай, — сказал он Пиале задумчиво. — Пойдем, навестим великого дракона Рикошета.
— Глава 64
Борисов подумал и еще раз объявил себя глупым за прежнее объявление глупости мыслей об очках-детекторах. Он ясно и четко видел Пиалу и ее ци-систему потому, что та была на три ранга ниже и даже не думала что-то прятать от него.
Иное дело — Рикошет, замкнутый в себе, закрытый чешуей-броней.
— Можешь не стараться, Ар Гус, — почти насмешливо сказал Рикошет, — я умираю от старости, такое не лечится.
— Я бы поспорил с этим утверждением, — проворчал Борисов, скрещивая руки на груди. — Омоложение клеток, разжигание внутреннего огня, в конце концов повышение ранга, смена тела, неужели все это перепробовано?
— Смена тела? — нахмурился Рикошет. — Это запретные техники!
— Да не вселение в чужое тело, — досадливо отозвался Борисов, — а перенос в свое же, только новенькое! Ну, клонирование, взял частичку себя, вырастил, ДНК там такая же, только сознание отсутствует, и все, заготовка под вселение. Мозги и душу вместе с ци перенес и живи себе дальше.
Он осознавал, что с научной точки зрения это малореализуемо, но тут вступал в дело фактор ци. Той самой ци, что плевала на обычную физику, а стало быть, и биологию и прочие вещи. Если ци несла в себе знания, то что мог означать перенос ци-системы, правильно, перенос сознания и разума.
— А, — вдруг что-то понял Рикошет, — да, такое практикуется, но в иной форме. Перенос сознания между родственниками, чем ближе и роднее кровь, тем лучше, меньше риска искажений. Не запретная техника, но и не та, которую одобряют, а сами родственники так вообще.
— Ну а у меня вообще без риска искажений, это же твоя ДНК, твои гены! — воскликнул Борисов.
Посмотрел на хмурого Рикошета, махнул рукой.
— Ладно, я понял, лечение не требуется, так как ты сам уже сдался. Хотя и можно было бы, можно, да, не моими силами, но с помощью Хомяка и его лапок.
— И как именно? — заинтересовался Рикошет.
— Дао Жадности, остановить время для тела, чтобы больше не старело или, например, пожадничать и забрать старость, — пожал плечами Борисов. — Перекинуть в кого-то, кого не жалко, какую-нибудь рыбину или особо старую белку, все равно старая.
Рикошет раскрыл пасть, то ли зевнул, то ли собирался окатить огнем, но потом передумал.
— Странная забота, — сказал он после долгого обдумывания.
— Обычная забота о хозяйстве и активах, — проворчал Борисов. — Ничего странного.
— В мире культиваторов — странная, мы не связаны отношениями учителя и ученика, не состоим в секте. Правда, мы почти родственники, через Хомяка, но, когда дело доходит до силы, культиваторы редко смотрят на родство. Сила и власть, если я омоложусь, то у меня будет и то, и другое, просто неизбежно.
— Поэтому ты отказываешься лечиться? — слегка удивился Борисов.
Выводы Рикошета он счел полной хуйней, но говорить о том вслух не стал. Если дракон не хотел идти с ними и биться против женщин, то не стоило тащить его силой. Огромная потеря, конечно, но лучше потерять сейчас, чем потом, когда он решил бы, что его принуждают и убил бы всех.
— Не отказываюсь, — ответил Рикошет, — просто не верю, что что-то выйдет, а страдать от бесчисленных и бесплодных попыток не желаю.
— Ладно, — не стал спорить Борисов, — потренируюсь вначале на хомячках.
Рикошет улыбнулся, выдыхая клуб огня, и смежил веки, снова задремал.
— Вместе!
— Дружно!
— Мы куем!
— Нахуй баб небесных шлем!
— Шлем скуем!
— Кольчугу справим!
— Меч заточим!
— И направим!
Бум! Бубум! Бум! Бубум! В такт возгласам били два молота, большой и малый, и наковальня уходила в землю под их ударами. Кирилл и Хомяк стучали и то ли пели, то ли сочиняли стих, под шипение металла и рёв пламени, выдуваемого саламандрой — помощником Рикошета.
Чуть поодаль Мед Вед, округляя щеки, раздувал пламя под казаном с каким-то сытным варевом.
— Мужской клуб в сборе, значит, — хмыкнул Борисов.
— Мастер Ар Гус, давайте с нами! — вскинул руку Кирилл. — У вас вон какая мощь!
— Мастер Ар Гус, отведайте моей каши! — крикнул Мед Вед. — Она полна жизни!
Борисова и без того не тянуло на еду почему-то, а тут и вовсе перехотелось.
— Что куете?
— Лопату вам! — провозгласил Кирилл. — Самую лучшую! А потом будем мастерить поварешку брату Мед Веду!
— И мне! — подал голос Са Дра.
— Да, а тебе огнемет, брат! — кивнул Кирилл, нанося новый удар. — Теперь, когда с нами мастер Ар Гус, мы сможем! Мы не сидели без дела эти семь дней, мастер, осваивали новые техники!
Борисов кивнул, а до ушей его вдруг донесся женский смех.
— Бездельницы, — вдруг проворчал Хомяк, — собрались, разделись, напились и хихикают!
Борисов еще раз хмыкнул, уловив все, что осталось невысказанным.
— А ты? — спросил он.
— А чего сразу я, дед? — возмутился Хомяк. — Чуть что, сразу я! Неделю внутри дерева просидел и все равно, едва вылез, так сразу у тебя я виноват!
— Чует кошка, чье мясо съела, да?
— Я не бездельник! Видишь — работаю?! Тебе лопату, между прочим, делаю! Как ты, дед, будешь без лопаты?
— Да, без лопаты мне будет тяжеловато дать тебе пару подзатыльников за безделье, — согласился Борисов.
— Ну вот, опять! — Хомяк в сердцах метнул молот и тот скрылся где-то в небе. — Опять этот скромный трудолюбивый Хомяк виноват! Дед, ты вроде нашел себе самок, а все равно ворчишь!
— Потому что ты занят не тем! — повысил голос Борисов.
— А чем я должен быть занят? Могу подтереться парочкой твоих свитков!
— Тебя за это белки сожрут.
— Я их сам сожру, а потом подотрусь оставшимися! — заорал Хомяк.
Естественно, всякая работа над лопатой уже остановилась, а издалека снова донесся женский смех.
Издевательский.
— Хватит, — устало сказал Борисов, в то же время добавляя ци в свои слова.
Связь между ним и Хомяком завибрировала, а Хомяк словно бы вздрогнул, посмотрел зло, будто его не просто стегнули плетью, но еще и вырвали мех, а также отобрали еду. Борисов и раньше, памятуя о разнице в мощи, старался не давить особо, чтобы Хомяк не взбунтовался и не порвал связующую их магическую нить. В теории Хомяк мог порвать ее в любой момент, только не осознавал своих возможностей и сейчас Борисов задумался, не рассказать ли ему все.
Но тут же передумал, связь с Хомяком гарантировала приток ци, не просто ци, а очищенной ци наивысшего качества, с добавками божественной эссенции. Нет, от такого Борисов отказаться просто не мог.
— Я не сказал, что ты бездельник, — пояснил он. — Просто занят не тем. Я не мог выдать тебе особо ценных указаний, но ты же вроде атаман, не хер хомячий, должен и сам соображать!
Издалека снова донесся заливистый смех, Хомяк надул щеки, вокруг него засверкали молнии.
— Пространственные умения, особенно кольца, техники сокрытия и блокировка ци для последующего изъятия!
— А зачем блокировать? — не понял Хомяк. — Я и так сожру!
— А так сожрешь с меньшими затратами и не рискуя потерей всей своей ци, — объяснил Борисов.
Хомяк задумался, затем шумно почесал мускулистую волосатую грудь и спросил.
— А пространственные зачем?
— Сказал бы я, что можно расширить дяньтянь, да ты и так способен все, что угодно сожрать, — проворчал Борисов недовольно. — Да и смысла нет расширять, в тебя и так удесятеренную дозу надо будет теперь закатывать, ох, не прокормим мы тебя, не прокормим.
— Э, дед, ты так не шути, — понизил голос Хомяк.
— А я и не шучу, но не волнуйся, не сможем прокормить сами — позовем культиваторов на помощь, а то и небесам вызов бросим.
Небесные испытания, несущие в себе отблеск божественной ци.
Отличная зарядка для аккумулятора-Хомяка!
— Расширить дяньтянь? — вдруг спросил Са Дра.
— Искусственно, — ответил Борисов. — Приживить пространственное кольцо, разумеется, вначале Хомяк должен научиться их делать, забить его духовными камнями или просто начертать внутри построение сбора ци. Этакий резервуар ци, присоединенный к дяньтяню. Не влияющий на развитие, но и не мешающий ему.
Если сделать все правильно, конечно, но Борисов не испытывал особых сомнений. Вот кольцо, а вся ци в другом измерении, все равно что держать в руке меч, скажем, или иной артефакт, содержащий ци, но не влияющий на ци-систему культиватора.
— Такое... возможно? — потрясенно спросил Са Дра.
— А если не приживлять, а просто носить с собой? — пророкотал Кирилл. — Пополнять ци своей же ци?
Мед Вед закивал, похлопал по животу, мол, расширьте вдвое, больше вкусного поместится!
— А если запасать ци кого-то более сильного? — спросил он задумчиво.
— Размечтались, — слегка охладил их Борисов, — еще даже не сделали ничего. Материалы, ладно, материалы у Рикошета и его белок есть, можно и построить хранилище, изолировать нефритом, но все равно без кольца никуда. Не просто кольца, а такого, какое может сделать только Хомяк!
Хомяк тут же приосанился горделиво, развернулся в ту сторону, откуда доносился женский смех, явно желая что-то крикнуть им в ответ об уникальности "этого молодого мастера".
— Разве готовые не подойдут? — спросил Са Дра, не замечая, что он уже раскалился докрасна от нетерпения.
Сила крови саламандр, она пригодилась бы отряду казаков, подумал Борисов. Ковать в пути, чиниться на ходу, о да, следовало поговорить с Рикошетом насчет его помощника. Не помешала бы и пара белок со свитками, ну или как минимум хорошее пространственное кольцо, забитое знаниями, для начала. Но все это в конечном итоге сводилось к альфе и омеге всего процесса, казаков и самого пребывания в этом мире — Хомяку.
