— Это... надо обдумать, — выдохнул еще огня Рикошет. — Нигде не упоминалось, что Посланник будет обладать подобным телом!
— Возможно потому, что я должен был съесть ту пилюлю красного дракона? — спросил Борисов в ответ.
Теперь он примерно понимал, пилюля, фактически, выступала идеальным решением сразу нескольких важных вопросов, от культивации до власти над духовным зверьем и скорости перемещения. Разумеется, никто не мог предвидеть, что пилюлю сожрет Хомяк и это, помимо прочего, наглядно демонстрировало, что, приложив определенные усилия, пророчествами можно было подтереться в стиле все того же Хомяка.
Да, Борисову не понравилось то, что он увидел в этом мире, и наверняка знания о Срединном и Бессмертном материках должны были подарить новые причины для отвращения, но. Уничтожать весь мир? Слишком много труда, слишком большие затраты ци, которую следовало оставить себе и достичь бессмертия. Революционная ситуация в мире точно отсутствовала, верхи не собирались ничего менять, тянули и длили жизнь бесконечного матриархата, где ухудшения размывались в сотнях и тысячах прошедших лет.
Низы, пожалуй, не отказались бы что-то изменить, но по большей части все эти изменения свелись бы к скидыванию верхов и занятию их мест. Даже просто восстания обычных женщин не происходили, настолько все окостенело в мире, а и случись они, то любой из верхов, культиваторов пятого ранга и выше, смог бы в одиночку перебить всех восставших, даже окажись их несколько миллионов. Или миллиардов, без разницы.
В таких условиях уничтожение мира, которого от него ждали, превращалось в бесконечную работу.
Более того, бессмысленную и тупую работу, от которой он сам первым и озверел бы.
— Возможно, — согласился Рикошет. — Но теперь...
Его явно одолевали сомнения, он не мог решиться и Борисов мысленно хмыкнул. Тысячи лет однообразной жизни и культивации, привычка к шаблонам. Пусть культиваторы и могли двигаться быстро, но острота их разума и умение молниеносно принимать решение явно страдали от однообразия, да, десятков и сотен лет культивации в бездумном состоянии.
Но к чему острота разума там, где можно все решить одним ударом?
— Ты действовала без моего разрешения, — обратился он к Шилу, — снизь свою культивацию до Земного ранга и сразись с казаками! Не обижайся, если они слегка увлекутся в своих попытках тебя переломить!
— Да, мастер, эта глупая Ши Ла выполнит ваш приказ, — поклонилась та.
Рикошет повел крылом и придержал Хомяка, собиравшегося возглавить казаков на правах атамана.
— Культивируй, собирай энергию жизни, — приказал Борисов Пиале, — пока есть время и возможности.
Убежище анклава Драконьего Острова сейчас выглядело просто идеальным. За долгие тысячи лет его так и не разыскали ни разу, Рикошет был настроен благожелательно, хватало ресурсов, знаний и времени, чтобы учиться, размышлять, драться и становиться сильнее. Мир снаружи мог и подождать месяц-другой, если не год. Вряд ли удалось бы так долго удерживать буйного Хомяка и его банду вольных казаков, но сам Борисов собирался тянуть время, понимая, что потом им просто не дадут возможности.
Те, кто готовился к его появлению тысячи лет, вряд ли отступились бы так просто.
— Итак, мы остались втроем, — сказал Борисов Рикошету, который плел какие-то защиты на основе ци.
— Мастер Хо Ма тоже должен услышать, как родственник и как тот, кто может помочь.
Хомяк немедленно надулся горделиво, что происходило с ним сотню раз на дню, от малейшей похвалы или успехов. Неудачи и провалы он предпочитал забывать и пропускать мимо мозга, глаз и ушей, вместо того чтобы учиться на них.
— Когда-то давно, — начал было Рикошет, но тут же оборвал себя. — Лучше я один раз вам покажу, чем буду тратить впустую слова.
Хомяк перекинулся драконом, Борисов скромно взлетел на лопате, обнаружив, что к ним уже спешит Лобзик.
— Не возражаю, — качнул чешуйчатой башкой Рикошет, и они помчались.
Лобзик пристроился на пояс Борисова, отчитавшись, что в его жизни не происходило ничего особенного. Культивации да парочка сражений с казаками, просто, чтобы не покрываться ржавчиной. Опять завел разговоры об улучшении и Борисов пообещал, что все будет, но после того, как Хомяк сделает особые, жадные пространственные кольца, дабы ци не пропадала зазря.
А уже потом можно было переходить к идее поглощения знаний.
Анклав Драконьего острова, хоть и выглядел внешне условно бесконечным, с горизонтом, небом и всем остальным, на самом деле, разумеется, был ограничен. Если принять ту точку, где Борисов и остальные появились в анклаве за юг, то Дуб — библиотека белок располагался примерно на экваторе, а направлялись они сейчас на крайний север. Пролетели жилище Рикошета и на мгновение замерли возле кольца скал, обрамлявших нечто вроде кратера от метеорита.
— Ци, — чуть наморщил нос Хомяк.
Драконий язык его выметнулся, попробовал на вкус барьер, который раскололся перед Рикошетом. В безжизненном, будто обугленном кратере, дышалось на удивление легко и Борисов сразу уловил почему. Они прилетели к источнику ци, питавшему анклав, нет, тут же поправил он себя, тому месту, где анклав соприкасался с миром демонов и откуда поступала ци, если он верно помнил объяснения Рикошета.
Анклав таким образом не только снабжал себя ци для поддержания, но и маскировал вход к демонам и не переполнялся энергией, не выдавал себя на фоне остального океана. Хитроумная схема, позволившая Драконьему Острову так и остаться не найденным в течение всех этих тысяч лет. Не приобрети Хомяк драконьей формы, так и не нашли бы, как теперь ясно осознавал Борисов.
— Словно в сероводородном источнике, — оценил он.
Полезно для здоровья, но с гнильцой и воняет, попросту говоря.
— Узрите же! — торжественно провозгласил Рикошет.
В центре кратера, на небольшом каменном постаменте возвышалось каменное же яйцо.
— Я говорил, что ты не единственный, сын мой, — обратился Рикошет к Хомяку, — и в этом яйце заключена твоя сестра. Последняя из рода драконов. Она спит там уже две тысячи лет и поток ци поддерживает в ней жизнь, не дает умереть, но и вылупиться она тоже не может.
— Почему? — тут же спросил Хомяк.
— Моя ошибка, — тяжко вздохнул Рикошет. — Яйцо получилось... недоношенным, скажем так. Слабым. Ему не хватало сил и мать его, последняя из драконов, отдала всю свою жизнь, но даже этого оказалось недостаточным. Я поместил яйцо сюда, чтобы напитать его ци, но ошибся. Оно окаменело, а моя дочь внутри уснула практически мертвым сном. Она жива, но не может вылупиться, не может выйти, и две тысячи лет это яйцо простояло тут, а я не решался что-то с ним сделать. Я перепробовал практически все, что приходило в голову, часто делал вылазки в мир культиваторов, рискуя жизнью и анклавом, миссией по встрече Посланника, лишь бы получить хоть малейший шанс спасти свою дочь.
С кем бы она продолжала род, подумал Борисов озадаченно, но вслух ничего говорить не стал. Вдруг тут с помощью ци можно было добиться самооплодотворения? Культиваторы таким не занимались, конечно, но так они и не вымирали, в отличие от драконов! Или Рикошет сам собирался ее покрыть, как Лот своих дочерей? Но это лишь отсрочило бы проблему.
— Кровь, — сказал Рикошет, умоляюще глядя на Борисова, — кровь из тела, созданного из ци, она могла бы помочь моей дочурке! Помогла бы ей сформировать тело!
— Две тысячи лет, — покачал Борисов головой, — это многовато. Нет, я не отказываюсь, но постоянное воздействие демонической ци, растянутая жизнь, что с ними? Ты пытался посчитать воздействие этих факторов?
Рикошет пытался что-то сказать, но из груди его вырвался лишь хрип, и он замотал головой.
— Скажи, есть тут кто-то, близкий к переходу в новый ранг, чтобы вызвать небесное испытание? — спросил Борисов, уже зная ответ.
Рикошет снова замотал головой, как и предполагал Борисов. Еще можно было просто послать нахуй небеса, но этот эксперимент мог подождать и до того момента, когда они покинут анклав. Стало быть, оставалось только одно:
— Хомяк, судьба мира и жизнь твоей маленькой сестренки зависят от тебя, — сказал Борисов, взрезая себе руку.
Хомяк вздул мускулы, демонстрируя, что он готов.
— Ты поглощал молнии небесных испытаний, но теперь потребуется выпустить их на волю!
— Я готов, — ответил тот после долгой паузы.
Явно не хотел что-то отдавать, но все же переборол себя ради родственников, хороший знак.
— Драконы не забудут твоей щедрости, — усмехнулся Борисов, проливая каплю крови на каменное яйцо, после чего начал объяснять последовательность будущих действий. — Надо будет ударить, расколоть яйцо молниями и очистить от демонической ци, молниями же пронести мою кровь внутрь, смешать ее с твоей ци, чтобы твоя сестренка впитала эту смесь и смогла пробудиться и стать сильной!
Он не питал особых надежд, но слишком уж нервничал Рикошет, того и гляди крылья отбросит. После такой наглядной демонстрации готовности помогать можно было переходить уже к нормальным опытам, посмотреть, что там с искажениями ци, прикинуть техники укрепления и исцеления, применить божественные силы Хомяка для подпитки и...
Внезапно шарахнуло молнией так, что Борисова отбросило с громким хрустом, он ослеп и задымился.
— Папа?
— Глава 67
Голосок звучал странно, не тонкий писк новорожденного, а что-то басовитое и ломающееся, как у подростка. Возможно, дракончики сразу умели говорить, едва вылупившись из яйца, стоило немного изучить физиологию драконов, хотя бы затем, чтобы лучше и больнее прикладывать Хомяка лопатой по затылку и прочим частям тела.
Рикошет дунул, выдох сорвался, но все же разогнал дым, а сам Борисов уже успел проморгаться и вскинуть лопату, чтобы шарахнуть ею Хомяка от души, дабы в следующий раз вел себя разумнее.
— Эй, дед, ты сам сказал — ударь! — воскликнул Хомяк с той стороны расколовшегося яйца.
В каменной скорлупе находилась драконица, небольшая, размером примерно с Павлину в ее птичьем облике. Крылышки, чешуя, хвост и над ней уже нависал сюсюкающий Рикошет.
— Невероятно! — воскликнул Рикошет, вскидывая голову. — Я не ожидал такого быстро результата!
— Я тоже, — проворчал Борисов, все же опуская лопату. — И я сказал не "ударь", а "надо будет ударить".
— А что, есть разница? — изумился и озадачился Хомяк.
Ну да, зачем эксперименты, опыты, повторяемость, хоть какое-то подобие научного подхода, когда можно въебать божественной силой и сделать все, что захочешь? Сам виноват, ведь знал же, что собой представляет Хомяк и все равно подставился.
— Па-па? — повторила драконица басом. — Ма-ма?
Смачная отрыжка и из нее вырвался клуб вонючего дыма, а драконица захихикала тоненько. Драконья морда и пасть не были предназначены для нежностей, но Рикошет все равно исхитрился, сложил губы и засюсюкал, затем перешел в человеческий облик, собрался подхватить дочку на руки.
— А-а-а-а-а!!! — взревела та в ужасе, изрыгнула струю огня и прыгнула на руки Хомяку. — Демон!
Взгляд в сторону Борисова и еще струя огня, он даже не успел прикрыться лопатой. Лобзик выручил, выстрелил в ответ огнем и сбил волну обратно, подпалив шерсть Хомяку.
— А ты кто такой? — басовито спросила драконица, уставившись снизу вверх на Хомяка.
Тот продолжал держать ее на руках, словно баюкал.
— Я твой брат! Старший!
— Отлично! — обрадовалась малышка. — Могучий старший брат! Иди и убей этих демонов!
Рикошет превратился обратно и взревел яростно, драконица нырнула за спину Хомяка и, кажется, обгадилась. Или сам Хомяк обгадился, Борисов предпочел не вглядываться.
— Ну, не буду мешать семейному общению, — кашлянул он и собрался уходить.
Благодарность Рикошета можно было выслушать и позже, хотя, в общем-то, просто тупо повезло. С таким же успехом Хомяк мог и убить драконицу, а самому Борисову не стоило так торопиться с опытами. Поддался нетерпению Рикошета, плохо и еще раз плохо.
— Дед, погоди! Дед! — заорал Хомяк.
— Дед? — драконица посмотрела внимательно. — Мой дед — демон?
— Сама ты! — свирепо сплюнул Борисов. — Малявка!
Рикошет с высоты своего драконьего облика чуть прикрыл глаза, показал, что разберется и проверит, идите, все будет хорошо.
— Дед, у меня теперь есть сестренка!
— Я знаю.
— Как старший брат, я обязан ее защищать!
— Уверен?
— Конечно! Разумеется, этот юный дракон и хомяк и без того великолепен в бою, но думаю, мне надо поучиться выдаче пиздюлей!
— Чего?
— Для воспитания! Ну как ты меня! У меня будет сабля для врагов и лопата для родственников!
Борисов не выдержал и захохотал, потом оборвал сам себя, сложил руки за спиной и ускорил шаг. Как объяснить Хомяку основы воспитания и что не стоит бить маленьких детей лопатами по затылку? Как объяснить то, почему Борисов его бил? Стоило ли вообще что-то объяснять этому жадном шерстяному пидарасу, который перехерил столько планов Фёдор Михайловича?
— Почему тебе нужно ее защищать?
— Потому что она мелкая и слабая, а я могучий старший брат! Если кто ее обидит, я тут же уебу его и еще буду прав, прямо как ты, дед! Всю жизнь мечтал!
Какую еще жизнь, что ты несешь, подумал Борисов.
— Если она мелкая и слабая, то ты ее просто убьешь ударами лопаты.
— А-а-а-а, — понимающе протянул Хомяк и замолчал надолго.
Борисов шагал мрачно, размышлял. Помощь Рикошету — хорошо, но все же следовало заняться своими делами, благо время, место и возможности имелись, а враги не дышали жарко в задницу. Кроме Шила, хотя и ей, пожалуй, не стоило подставлять задницу для жаркого дыхания.
— Точно! — вдруг объявил Хомяк. — Она вырастет и перестанет нуждаться в защите и тогда я уебу ее лопатой!
— Как Паву? — язвительно спросил Борисов.
— Эй, я не бил ее лопатой! Это ты ее бил!
— Я?
— У тебя же лопата! Значит ты ее и бил! Ах, так вот почему она со мной рассталась!
— Нет, она рассталась с тобой потому, что ты жадный, тупой, самодовольный, ебливый Хомяк-переросток!
Хомяк выпучил глаза, которые начали наливаться багровым, а Лобзик отправил сигнал опасности.
— Я же как ты, дед!! — взревел Хомяк. — Во всем тебе подражаю!
— Даже когда я говорю тебе учиться?
Хомяк надул щеки так, что те превратились в воздушный шар, скрестил руки на груди и отстал немного. Затем выпустил воздух со страшным свистом и рёвом, валя деревья и кусты вокруг.
— Соловей-разбойник, — покачал головой Борисов, — а я, стало быть, в роли Ильи Муромца, только вместо булавы лопата. И та не действует толком.
— Лучше бы я с сестренкой остался, — донеслось со спины.
— И убил ее лопатой? — хмыкнул Борисов.
— Рыжий, рыжий, конопатый, деда уебал лопатой, — продолжил ворчать Хомяк.
Стоило бы обернуться и изумленно спросить, откуда он это узнал, но Борисов и так знал, в Триэме нахватался. У игроков, да и в целом нахватался там всякого мусора, просто раньше Хомяк только молчал и жрал, поэтому дурь его была не так заметна.
