Разумеется, о первом теракте Фронта Защиты Космоса Ай слышала — но то, что она видела, вызывало вопросы, один из которых она и задала:
— Киске-сан, а почему его не отвели в док и не отремонтировали? Или, если уж на то пошло, не столкнули в атмосферу?
— Сколь я помню эту историю, а помню я её неплохо, — Урахара вытащил из компьютера материнскую плату и перешёл ко второму, — все спешили, чтобы не оказаться крайним и, соответственно, не получить по голове в первых рядах. А кораблик был так себе уже тогда, когда я с него уволился, а было это года за полтора до... Да и дороговато встал бы ремонт. А сжечь — так ведь не списан же. В общем, как скажет Дина — головотяпство со взломом, и никто, по старой доброй традиции, не хочет отвечать. Вот его и вывели... На орбиту консервации, да.
— То есть, у нас могут быть проблемы?
— Проблемы могут быть по любому поводу, но только если мы попадёмся — чего, разумеется, мы не сделаем. Думаю, в штаб-квартире вообще забыли про это корыто — и уж точно за ним никто не следит. Маяков нет, я проверил первым дело... И всё, — собрав плавающие детали, Урахара пристегнул сетку к поясному кронштейну скафандра. — Убираемся. Юрий, что там у тебя?
— Всякая мелочь, — отозвался тот. — И напоминаю, что через одиннадцать минут мы выйдем из тени, так что...
— Встретимся на борту, — перебил его Урахара.
Разумеется, "Тойбокс" никто не заметил — да и кто бы стал за ним следить? "Трудный Джилли", разве что, но его команда была сейчас занята важным делом — пьянствовала в "Царстве Небесном". Поэтому о вылазке Урахары так никто и не узнал... Кроме доктора Майами, конечно. Майами пришлось сообщить о происхождении очередной порции "железа", и она явилась за ним лично...
— Всем привет! — заявила она с порога. — Надеюсь, вы не шутили?
— Какие уж тут шутки... — Ай отложила планшет и вытащила из-под стола чемодан. — Всё здесь. И всё целёхонькое, хотя диски они всё-таки стёрли, правда, похоже, толком не почистили...
— Самое интересное не там, — ухмыльнулась Майами, блестя очками. — Винчестеры — это так, баловство... Короче, спасибо.
— Ждём в пятницу, — напомнила Фи.
Проводив Майами и заглянув в диспетчерскую, Ай на развязке столкнулась со Смоки, который в очередной раз возвещал волю Джа.
— Всё, проповедуешь?..
— Нет, сестра, — фыркнул Смоки, — растафари не проповедуют. Понимаешь, я могу тебе, например, сказать, что Джа классный — но это я так думаю, а не ты, это не считается. А вот когда ты сама понимаешь, что ты с Джа — это считается. Надо сначала принять Джа всей душой — а всё остальное уже не так важно. Всякие обряды, айтал — это всё, на самом деле, вторично, потому что Джа — он на самом деле везде, и в нас тоже. Вот так... А вот когда ты уже принял Джа, тогда, если тебе интересно, кто-нибудь из братьев тебе всё расскажет. Но это всё равно не проповедь — пусть проповедуют слуги Вавилона, а мы и так справимся... Вот, смотри: Джа послал комету, и она похожа на косяк...
Ай предпочла исчезнуть — уж коли Смоки соскочил на коноплю, он с этой темы долго не слезет... А всего через полчаса, между прочим, начинается трансляция первого заезда танкового биатлона — и Джа, кометы и клиенты могут катиться ко всем чертям!
LXXXVII
Идея посетить японских миротворцев в Индонезии особого энтузиазма у Куруруги не вызывала. Неприязни, впрочем, тоже — он попросту не видел в этом смысла. Однако в аппарате сочли, что это полезно — и Куруруги не стал спорить. В конце концов, посмотреть на месте, что там происходит, будет небесполезно — отчёты далеко не всегда дают правильную картину. Особенно отчёты военных — те зачастую порождали таких бюрократических монстров, что оставалось только за голову хвататься. Так что, возможно, это и не будет пустой тратой времени — особенно если организовать действительно внезапный визит. Тогда удастся поймать командование на горячем — если таковое, конечно, имеется...
Решение принято — и Куруруги распорядился подготовить суборбитальный лайнер. Действовать необходимо быстро, иначе командование успеет навести лоск — а ему нужна как раз реальная картина.
Суборбитальные полёты Куруруги не любил — быстрое чередование перегрузки и невесомости выматывало и не слишком хорошо сказывалось на сердце — однако, выбравшись на бетон аэропорта Джаяпуры, остался совершенно невозмутим. Поскольку о своём визите он не предупредил и был заявлен, как мелкий клерк, присланный по пустячному делу, прислали за ним, разумеется, только потрёпанный джип с водителем-первогодкой
Водитель, впрочем, гостя узнал сразу и тут же потянулся к рации.
— Не надо, — остановил его премьер. — Я как раз и хочу увидеть повседневную солдатскую жизнь, а не картинку с плаката. Поэтому, будьте добры, устройте небольшую экскурсию...
— Так точно, Куруруги-сама! — водитель распахнул дверцу. — Прямо сейчас?
— Да. И не надо никого, кроме охраны, оповещать...
Начать Куруруги решил с танкового батальона — и не прогадал. В батальоне творилось безобразие...
Виной тому, разумеется, сёстры Нисидзуми, которым пришла в головы мысль украсить танк изображением Махакалы, а их примеру последовала вся рота. В результате дхармапалы и мёо на лобовой броне имелись на всех машинах, нагло игнорируя все уставы, а теперь нововведение обнаружил командир японского контингента... И поспешил донести до художников своё восхищение — вопль "Отставить хентай!" Куруруги отлично расслышал ещё на проходной.
— Что здесь происходит? — осведомился он, подойдя к ораторствующему командиру.
— Куруруги-сама?!
— Вольно, полковник, — отмахнулся Куруруги. — Так всё-таки, что здесь происходит?
— Вот, полюбуйтесь! — полковник возмущённо взмахнул рукой, указывая на разукрашенные танки. — Даже американцы во Вьетнаме себе такого не позволяли, а мы ещё и в мусульманской стране!
— Если мне не изменяет память, нас сюда пригласили именно из-за проблем с мусульманами, — ядовито заметил Куруруги, — с невменяемой их частью, по крайней мере. И испортить их мнение о нас попросту невозможно... Кстати... Сержант третьего класса Акияма, это ваша идея?
— Так точно, Куруруги-сама! — Акияма вытянулась. — Они почему-то бородачей нервируют.
— Надеюсь, не до такой степени, чтобы они ломились к вам на базу, замотанными во взрывчатку?
— Никак нет, Куруруги-сама, даже до них дошло, что охрана их ещё на внешнем периметре пристрелит.
— Тогда оставим всё, как есть... Кстати, а с лояльным населением и миротворцами из исламских стран проблем не было?
— Ну, нас иногда просят на марше закрывать рисунки брезентом, но и только. А местные вообще внимания не обращают... Тем более, что мусульман тут не так много, как кажется.
— Тем лучше, — Куруруги кивнул. — Полковник, я попросил бы вас не оповещать личный состав о моём визите... И разумеется, нам с вами предстоит беседа — официальная, само собой. До этого меня, как вы понимаете, здесь нет, и я прошу вас так это и оставить...
— Так точно, Куруруги-сама!
Неофициальная часть визита много времени не заняла — остались усиленный батальон морской пехоты, разведчики и снабженцы. Первые были далеко не столь креативны, как танкисты, вторые и третьи — значительно более и потому на оном креативе не попались ни разу, хотя он, несомненно, имелся. Впрочем, прекрасно зная, что поймать за руку разведку, а тем более снабженцев, абсолютно нереально, премьер-министр не стал и пытаться. Не наглеют сверх всякой меры? Значит, всё в порядке.
Уже устроившись в кресле лайнера, Куруруги пришёл к выводу, что поездка оказалась полезной. Во-первых, вся Япония увидела, что премьер считает опасность в зоне операции несущественной — а следовательно, и войскам опасность грозит не больше, чем на учениях. Во-вторых — лично убедился, что риск для граждан Японии приемлем. Ну и в-третьих — поднять боевой дух миротворцев, хотя как раз в этом особой нужды не было. Боевой дух там был на такой высоте, что можно бы и приспустить, особенно у танкистов.
Важнее всего, естественно, был первый пункт — японцам придётся снова привыкать, что армия Японии отстаивает их интересы на другом краю земли — и что кому-то из солдат это может стоить жизни. Куруруги не хотел этого — но увы, Япония либерал-демократов медленно, но уверенно теряла позиции в мире, и новый визит "чёрных кораблей" был лишь вопросом времени... Был, вот именно. Может, и нехорошо хвалить самого себя — но это во многом его заслуга. Правда, если бы не школьный дискуссионный клуб четверть века назад, основанный двумя старшеклассницами, одну из которых звали Куруруги Эмири, не было бы и Лейбористской партии, и его собственной политической карьеры — и, скорее всего, самой Японии. Как всё же бывают прихотливы пути судьбы...
Войдя в свой кабинет, Куруруги остановился перед висящей на стене фотографией — две школьницы, начавший седеть мужчина в деловом костюме и хмурый старик в старомодном пальто, опирающийся на трость. Куруруги Эмири, Нисидзуми Шихо , Куруруги Гэнбу и Охаяси Сокаку — за мгновение до того, как они объявят о создании новой партии...
Интересно, что бы они тогда сказали, будь у них возможность заглянуть в сегодняшний день? Впрочем, ответ очевиден — тогда они могли только надеяться, что добьются хоть чего-то и лишь мечтали о том, чтобы им удалось то, чего они добились за эти двадцать пять лет...
Куруруги перевернул фотографию, разглядывая четыре строчки на русском, написанные рукой Охаяси. Старик был полиглотом — и с этим куплетом из русской песни попал в точку. Сам Куруруги не знал русского — но и четверть века спустя помнил перевод:
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может я это, только моложе,
Не всегда мы себя узнаем.
LXXXVIII
Мехмет Карабекир подозрительно взглянул на Хакима, опил кофе и покачал головой.
— Прекрасный напиток, — констатировал он. — Лучший кофе, что мне доводилось пробовать... Но я всё же не имею ни малейшего желания иметь дело с вашей организацией.
— Об организации речь не идёт, уважаемый Карабекир, — Хаким тоже отпил кофе, поднёс мундштук к губам и затянулся, следя за прихотливыми извивами дыма в кальяне. — Речь идёт о вас, обо мне и о халифе, да продлит Аллах его дни. Вы сами говорили, и не раз, что хотите встретиться с халифом — что ж, я могу организовать эту встречу. Хотя в моём участии и нет большой нужды, но так всё же получится быстрее, чем через канцелярию... Но я помогаю вам как частное лицо, а не как начальник разведки и, соответственно, не собираюсь вас вербовать.
— Тогда в чём ваша выгода — как частного лица, разумеется? — прищурился Карабекир.
— Вы поверите, если я скажу, что её нет? — Хаким снова затянулся и передал мундштук Омару. — Что моя помощь совершенно безвозмездна?
— Не поверю.
— Но это именно так, — Хаким на мгновение прикрыл глаза. — Здесь нет моей выгоды, возможно, нет и вашей — но этого я не знаю, как и вы. Я не знаю, о чём вы хотите говорить с халифом, вы не знаете, что он вам ответит... Но он вас выслушает — в отличие от тех, к кому вы уже обращались. Что же до меня — мне близки ваши идеи, и я не хочу чтобы он были безвозвратно утрачены. Я не хочу, чтобы вы опустили руки — не тогда, когда в людях, подобных вам, нуждается весь исламский мир.
— Подобных мне? — фыркнул Карабекир. — Халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, муджаддид — и я, скромный мулла из скромной мечети...
— Скромный мулла едва ли не первым поддержал халифа Али, — спокойно уточнил Хаким.
— Скромный мулла, которого несколько раз чуть было не убили... Хорошо, пусть будет так.
Если вы хотите встретиться с халифом — это может случить даже сегодня. Как я уже сказал, он вас выслушает — а всё остальное в ваших руках. Всё, что вы скажете, всё, что можете предложить — всё будет услышано и взвешено, но какой ответ даст вам халиф, я не могу даже гадать.
— Вскоре мы это узнаем, — ответил Карабекир, извлекая зазвонивший телефон. — Слушаю вас... Да? Это прекрасно...
— Аудиенция? — осведомился Хаким.
— Да, через два часа.
— Что ж, — Хаким затянулся, — полагаю, это будет весьма интересный разговор...
О чём шел разговор, Хаким примерно представлял — в конце концов, он сам готовил эту встречу, так что прекрасно знал замыслы халифа. И ошарашенному виду Карабекира ничуть не удивился — в любом случае, непривычного человека общение с халифом основательно выбивало из колеи. Привычного, впрочем, тоже...
— Хаким-ага, — вышедший из кабинета Карабекир неожиданно поклонился, — я благодарен вам за то, что вы убедили халифа принять меня. Этот разговор оказался даже важнее, чем я ожидал...
— Не стоит благодарности, почтенный Карабекир, — отозвался Хаким. — Право же, я приложил немного усилий... По сути, всего лишь упомянул вашу проповедь, остальное же — исключительно ваша заслуга.
— Но если бы вы этого не сделали...
— Всё в воле Аллаха, — ответил Хаким, — и если такова его воля, то даже без моей помощи вы всё равно встретились бы с халифом. В конце концов, вам определённо следовало обсудить многое, раз уж и вы, и он независимо друг от друга пришли к одним и тем же выводам.
— Совершенно очевидным выводам, — возразил Карабекир. — Любой мог прийти к ним.
— Но ведь не пришёл, Мехмет-ага? Если к этому выводу только двое — может быть, не так уж он и очевиден? Тем более что вы, кажется, услышали именно то, чего вам недоставало...
— Как, впрочем, и халиф, да продлит Аллах его дни, — ответил Карабекир. — Что ж, как бы там ни было, но мне пора возвращаться. Ещё раз благодарю вас за помощь...
— Знаете, Уаси, — сказал халиф, едва Хаким закрыл за собой дверь, — я всегда поражаюсь эффективности ваших безумных идей. Но на этот раз вы превзошли сами себя. Вербовать для вас этого турка... Оно действительно того стоило?
— Стоило, мой халиф, — Хаким прошёлся по кабинету. — Я говорил вам, и могу повторить: этот человек сам, своим умом дошёл до тех же идей, что и вы, и даже воспроизвёл их почти дословно. Он достаточно популярен в Турции, да и не только в ней, но главное — до этого момента он никак не был связан с Халифатом. Но, тем не менее, он встречается с вами и явно остаётся доволен беседой — и не замедлит поделиться с последователями новыми идеями. Вашими идеями, мой халиф, и пусть даже он воспользуется только частью — это уже будет много...
— И всё же, мне это кажется сомнительной задачей...
— Нам в нашем случае требуется захват не земель, а умов, — пояснил Хаким. — Для этого нам нужны проповедники — толковые, хорошо знакомые местным жителям. Как думаете, кого скорее услышат феллахи — его или нас?
— Строго говоря, феллахам турок не интересен, — заметил халиф, — но да, такого, как Карабекир, слушать будут куда охотнее. К тому же есть ещё один вариант — вот, взгляните.
Взяв протянутый планшет, Хаким быстро пролистал открытую страницу и хмыкнул.
— Муфтий Рахмон, ну кто бы сомневался, — сказал он. — Полагаю, вы ответите?
