Добро пожаловать домой, мама

— Это не аргумент! Я ему устрою... по публичным домам... ремня получит! — рычала я, а Адори и Тарри ухахатывались. — Чего смешного?!

— Ничего!

И продолжают ржать.

Я обиженно нахохлилась.

— О, давай маму на рынок сводим? — предложил Тарри, когда они отсмеялись.

— Мне не по пути, конечно, но давай, время есть, — согласился рыжий сын.

И тут мы перешли выложенную брусчаткой дорогу и завернули в один из переулков, в котором пахло сыростью и землёй. Мы миновали оплетённые повиликой и виноградом изгороди и вынырнули на ещё более широкой улице, на которой было ещё многолюднее. Дома здесь казались богаче, выше и вычурнее.

Меня взяли под руки с обеих сторон. Причём через ткань, чтобы никто не увидел татуировок.

— Не отставай! — и вклинились в гущу людей.

Когда дошли до площади, у меня закружилась голова, и я испугалась, что вновь хлопнусь в обморок, только уже посреди улицы.

Давненько я не видела стольких людей. Ну, как давненько — три дня!

Люди сновали, топтались по ногам, зазывали, предлагали попробовать свежие яблоки и ещё какие-то фрукты, мне неизвестные, ударяли по рукам, что-то кричали... Меня держали крепко, и я едва успевала всё рассматривать. Над рынком витал запах пота, влажного песка и лука. Серебристо-белый Иннуи грел нещадно.

В тканевых рядах народу было чуть меньше, но тоже достаточно. Засмотреться на ткани мне не позволили.

— Учитель Адори! Пусть тьма рассеется перед светом вашей души!

Мы остановились рядом с пятью подростками лет пятнадцати в одинаковой тёмно-синей одежде — тремя мальчиками и двумя девочками.

— Да озарит ваш день Вечное Сияние, — ответил Адори. — Матушка, это мои подопечные, будущие менталисты.

— Да озарит ваш день Вечное Сияние, — я постаралась кивнуть как можно более величественно.

Кажется, сработало — на меня смотрели с восхищением.

— Мы будем вас ждать, — пообещал один из мальчишек, и все пятеро куда-то скрылись.

— Так. Куда он делся?! — Адори начал тревожно озираться. Я тоже. — Тарри!

И тут его лицо застыло, а глаза расширились.

— Бабушка?!

Кто?

Меня пробрала дрожь, несмотря на жару. Сомневаюсь, что после связи с Таданари у меня остались хорошие отношения с родителями. Страшно как-то.

А я знала родителей Таданари? Они у него были?

К нам торопливо приблизилась женщина в малиновом плаще, скользнула взглядом по Адори и во все свои огромные карие глаза уставилась на меня.

У неё волосы того же цвета, что и у меня — светло-каштановые, только уже с проседью на висках. Мне сорок один, а ей сколько? На вид вряд ли больше тридцати пяти, но ранняя седина... И как нам, магам, удаётся сохранять молодость, если целительной магии тут нет?

Мы похожи. Мы одного роста, и лица почти одинаковые. Моя мать.

— Ноя, правда, что ты всё забыла? — спросила она, минуя приветствие. — Ронли прислал мне весточку, сказал, что ты очнулась...

Я растерялась, и рот остался открытым — слова потерялись по пути из головы в голосовые связки.

— Адори... — шепнула я и покосилась на сына, который тоже выглядел смущённым.

— Я не знал, Ронли не сказал, — поспешно качнул головой сын и обратился к моей матери. — Бабушка, мы не знали, что ты приедешь...

— Ничего страшного, дорогой! Ноя, моя хорошая...

Мать шагнула ко мне вплотную, но не обняла — я ощутила тёплый поцелуй на своей щеке. От мамы вкусно пахло магнолией.

Её руки сквозь ткань нашарили мои и крепко сжали.

— Я решила заглянуть на рынок, подумала, может, подарок какой присмотрю тебе, — с нескрываемой нежностью заговорила мама, внимательно рассматривая моё лицо. Сердце защемило. — Я здесь ненадолго, на пару дней, — теперь она обращалась уже ко мне и Адори. — Я не сказала твоему отцу, куда я на самом деле приехала, пусть думает, что я у старой приятельницы. Кстати, мне показалось, я видела Тарри. Где он? — мать огляделась.

— Сами потеряли... О, нашёлся!

— Мам, я тут тебе такую вещицу купил, тебе понра... Бабушка?!

— Здравствуй, Тарри.

Четвёртый сын отмер и разулыбался.

— Здравсвуйте, бабушка! Какая приятная неожиданность! Какими судьбами? Прогуляйтесь с нами, мама изъявила желание заново открыть для себя Таэро...

— Ронли пригласил. Странно, что не сообщил никому из вас...

Да, это странно! Кое-кто получит у меня. Тихушник, за спиной такого важного человека пригласил, а в известность не поставил!

— Нет, гулять мы сейчас не будем, — покачала я головой. — Мама, ты должна мне многое рассказать. Я ничего не помню и ничего не понимаю.

— Расскажу, — закивала матушка и сильнее сжала мои руки. — Всё расскажу!

Что ж, очередной камень с души упал. По крайней мере мать не держит на меня зла. Уже хорошо.

Адори отделился от нас, сказав, что ему пора в школу — юные менталисты ждут. Тарри так и не сказал, что же за подарок он мне купил — мы втроём хранили молчание до самого дома. Мама всю дорогу держала меня за руку сквозь ткань, а Тарри шёл чуть позади. Иннуи нещадно грел макушку. Надо в следующий раз взять какой-нибудь головной убор, иначе получу тепловой удар — я плохо переношу жару.

— Имара Тариша! — всплеснула руками Олина, когда мы наконец вошли в дом. — Как вы неожиданно прибыли!

— Здравствуй, Олина, — сдержанно кивнула мать и, ловко распустив завязки, отдала плащ служанке. Та совсем растерялась — кажется, Ронли никого не предупредил о прибытии имары Тариши, даже её.

— Пригласи имари Ронли ко мне в комнату, — процедила я. — Скажи, чтобы немедленно пришёл.

— Слушаюсь, имара! — испуганно сказала Олина и рванулась выполнять моё распоряжение. Старшего сына ждёт головомойка.

— Мама, простите за такой приём, — я сочла нужным извиниться, когда мы оказались в моей комнате. — Ронли даже мне ничего не сказал! И братьям не сказал...

— Ноя, не стоит, — покачала головой вновь обретённая мать, присаживаясь на край кровати. Какая стать, какая осанка! Тоже так хочу! — Я знала об этом. Так было лучше, а мне нужно было остаться инкогнито. А уж какое тут инкогнито, когда слуги непременно бы всё разболтали?

— Ну да, — неохотно согласилась я и села рядом.

Я, по правде говоря, не знала, как сейчас относиться к женщине, так похожей на меня внешне и которая без сомнения является моей матерью. Её огромные светло-карие глаза смотрели на меня с теплом и беспокойством, а я отводила взгляд — мне было неловко. Может, я очень любила её до экте, но сейчас я все свои чувства забыла, и из-за этого меня грызла вина. Может, я всё-таки вспомню когда-нибудь и перестану себя терзать?

— Ты совсем ничего не помнишь? — нерешительно спросила мать, заметив моё смятение и виноватый вид.

— Ничего, — подтвердила я. — Адори сказал, что это экте продолжает работать, и он снять его не сможет.

Я заметила, что мама сжала в кулаках ткань платья и, отвернувшись, что-то сквозь зубы пробормотала. Кажется, это крепкое ругательство. Да не кажется, а точно.

Она опустила голову, смотря на свои колени. Потом, резко вздохнув, обратилась ко мне:

— Ничего страшного. Главное, что ты теперь с нами. Мы что-нибудь придумаем.

Она придвинулась ко мне ближе и обняла за плечи. Я, вдыхая аромат магнолии, обняла в ответ и положила голову на плечо.

Мать не ненавидит меня. Что может ещё сильнее утешить, чем это?

— Мама, ты просила меня прийти... Бабушка!

Ронли коснулся губами руки имары Тариши.

— Ты так быстро прибыла.

— Ну не могла же я медлить, когда моя дочь наконец-то очнулась! — справедливо заметила мать.

— Ронли, — начала я. Старший сын вопросительно посмотрел на меня и сел на пол напротив нас. — Объясни мне, какого хрена ты не сказал, что позвал бабушку? Ни мне, ни Олине, ни братьям! Ну ладно братьям, но мне почему не сказал? Это же меня касается напрямую!

Ронли и мать удивлённо расширили глаза при слове "хрен".

— Мам, а ты почему растением ругаешься? — осторожно спросил он.

— Так ругаются в мире, где я жила, — объяснила я, поняв, что ляпнула, не подумав. — Так почему?

— Не хотел тебя лишний раз беспокоить.

— Ну Ронли! Обидно, между прочим, когда от тебя постоянно что-то скрывают! Очень обидно! — я ткнула Ронли пальчиком в грудь. — Больше никогда от меня ничего не утаивай, ладно? И не строй загадочный вид! Ты будешь мне всё рассказывать, о чём я попрошу, хорошо? Пообещай мне!

— Ладно. Обещаю.

— И не отговаривайся тем, что не хочешь меня беспокоить! Я не немощная! Подумаешь, память потеряла!

Я действительно обиделась. Ну что это за отношение? Неужели я до экте вела себя, как типичная жертва и неженка, раз меня пытаются оградить от всего и вся?!

— Подумаешь?! — с возмущением воскликнули Ронли и мама одновременно. — Да ты хоть знаешь, что мы тут пережили, пока ты лежала без памяти?

— Откуда мне знать, вы мне ничего не говорите! — я совсем вспылила и повысила голос. То, что от меня скрыли приезд моей собственной матери, переполнило чашу терпения.

— Тише-тише, успокойся, — заговорила мама, ласково поглаживая меня по плечам. — Мы всё тебе расскажем, если что-то утаим — не обижайся, это мы просто забыли. Слишком много всего придётся тебе объяснять и рассказывать. Не ругайся. Твои дети просто боятся, что ты не выдержишь всего объёма. Тебе ещё магии заново придётся учиться. Ты представляешь, сколько всего тебе придётся запомнить?

Низкий грудной голос матери привёл меня в чувство. Я понурила голову, не решаясь посмотреть на притихшего Ронли.

— Представляю, — шёпотом ответила я.

— Ну вот, — меня поцеловали в висок. — Сама же понимаешь. Не злись на мальчишек. Ронли, оставишь нас пока?

— Хорошо, бабушка.

Сын ушёл восвояси.

Мне стало стыдно.

Я в бессилии упала в объятия матери. Надеюсь, я вспомню любовь к этой женщине.

— Мам, а почему ты одна, без отца? И почему инкогнито? — спросила я. Раз она обещала ответить, пусть отвечает.

— Отец не хочет тебя видеть, — просто сказала мать. — И не хочет, чтобы я виделась с тобой.

— Я вас опозорила, да? Поэтому отец злится?

— Да.

Люблю прямоту.

— Я у вас одна?

— Одна.

Ну звездец вообще. Приплыли. Неудивительно, что отец зол после такой моей выходки.

— Мы вообще с ним ни разу не виделись?

— Он признал твоих сыновей, назначил их наследниками, а тебя видеть не хотел. Ты тоже не горела желанием с ним встречаться.

Я тяжело вздохнула. Что ж, продолжу быть верной своему нежеланию.

— Вы же запретили нам пожениться, так?

— Отец запретил, — поправила мать. — А Храм без его дозволения отказал вам.

— Почему? Что тут такого?

— Что тут такого? — с издевкой повторила за мной мать. — Ноя, этот человек, Таданари — с самых низов. Он сирота. Только его магическая сила, необычайная сила, помогла ему выжить и подняться!

— И что? Он сильнейший маг, я это уже выяснила, так что, этого недостаточно было, если мы полюбили друг друга?

— Нет, недостаточно! Наша семья — древнейшая в Таэро и во всей стране, а Таданари — без рода и племени. Думаешь, отец позволил бы вам просто так жить в браке?

— При этом у меня от этого безродного человека появилось пятеро детей, — усмехнулась я. — Которых мой отец, между прочим, признал своими наследниками. Пожениться не позволил, а вот появиться на свет внукам позволил. Как-то странно, не находишь? Ах да. Видимо, у безродного человека, который соблазнил его дочь, очень хорошие способности. Самое то для сильного потомства, да? Сначала притеснить, унизить в какой-то мере, не боясь его сил, а потом воспользоваться его детьми. Здорово. Я уже уважаю своего отца, хоть и не помню его!

Мать не прерывала моего эмоционального монолога, но не сводила с меня укоризненного взгляда.

— А ты, мама? На чьей стороне была ты?

Мама отвела взгляд.

— Я вынуждена была считаться с твоим отцом.

— То есть формально ты тоже была против нас? Отреклась от меня тоже формально, да? Или по-настоящему, а теперь пытаешься уверить в обратном?

— Знаешь, ты хоть и забыла всё, но осталась прежней. И слова твои остались такими же колючими.

— Я стараюсь, да.

— Я втайне от твоего отца раз в месяц приезжала, пока ты лежала под экте. Чаще нельзя было, иначе он бы заподозрил что-нибудь. Думаешь, я бы просто так тебя оставила? Ты моя единственная дочь. Я не так бессердечна, как ты думаешь.

На это мне ответить было нечего. Снова становилось стыдно. За свои резкие слова.

— А как отец отреагировал на то, что Таданари меня проклял и исчез?

— Он не знает об этом.

— Чегоо? — изумилась я. — Ты ему об этом не говорила? Парни тоже ничего не говорили?

— Мы решили держать это в тайне от него.

— Почему?

— Потому что бессмысленно было лишний раз напоминать о тебе. Он бы всё равно не отступился от своих принципов.

Замечательно. Значит, внуков он всегда рад видеть, а меня, свою дочь, их мать, нет.

Прекрасно, отец. Я тоже тебя люблю.

Я подавленно замолчала.

— В том мире папа меня любил, — пробормотала через пару минут.

Мама не стала задавать вопросов — видимо, Ронли описал ей и моё межмировое путешествие, которое затянулось на целых двадцать лет.

Вот если так подумать, то люди во все времена и, наверное, во всех мирах мечтали о том, чтобы попасть в аристократическую богатую семью, и завидовали тем, кто был рождён в такой семье. Однако... ну вот попала я в такую семью. Точнее, родилась в ней. Ну и что? Хорошо, что ль? Когда от тебя за любую провинность могут отказаться, а уж если ты решишь быть с человеком, которого любишь, а не с тем, кто соответствует твоему положению, то не только отрекаются, но ещё и предают забвению! Судя по всему, я в пятнадцать лет была либо очень смелой, либо очень глупой, раз решилась, зная о последствиях, уйти с Таданари. Надеюсь, что смелой. А может, и смелой, и глупой одновременно.

Ладно, дело прошлое. И прочно забытое.

— Мам, а чем вы с отцом думали, когда пригласили мне молодого учителя?

— Он уже в девятнадцать лет был лучшим. Поэтому и пригласили.

— Понятно.

Вот и расплатились своей репутацией. Тщеславие, оно такое.

— Мам, а почему мы с тобой так молодо выглядим?

— Из-за татуировок, — ответила мама. — Таданари нанёс их тебе в четырнадцать лет. Правда, неизвестно, в каком возрасте старение останавливается. У каждого мага по-разному.

О как. Неожиданно, что у этих рисунков на коже есть такое свойство. Мне кажется, это единственное в этом мире проявление целительной магии.

Покосилась на руки матери. Тоже зимородки. Только вместо красных лилий и спиралей на них были изображены бабочки-махаоны с полосатыми крыльями. Как пёстро-то.

— Так вот почему Ронли старше меня выглядит, — догадалась я. — Его татуировки ещё не подействовали, да?

— Видимо, да, — согласилась мама.

— Сейчас я буду маленькой почемучкой, — предупредила я и уселась на кровати, скрестив ноги. — Вопросов будет ещё больше!

Мать рассмеялась.

— Я этого и ожидала. Спрашивай, что хочешь.

— Почему зимородки? — я вытянула вперёд руки.