Добро пожаловать домой, мама

— Не болит? — прошептал Таданари, ласково сжимая мои пальцы.

— Нет, — выдохнула я.

— Хорошо.

Ко мне подвинулись и прижали к груди. Очень-очень нежно и очень-очень крепко.

— Что это было? — глухо спросила я.

— "Огненный гвоздь" оказался для тебя слишком тяжёлым, — ответил Таданари, поглаживая меня по голове.

У него совершенно невообразимый голос. Где-то в глубине его притаилась мелкая дрожь, едва уловимая вибрация, похожая на мурлыканье, но очень уж глубоко спрятанная.

— Я была бездарностью, да? — почему-то спросила я. — Раз такая мелочь для меня сложная?

— А к воспоминаниям не пробовала обратиться? — хмыкнул Таданари. — Из-за чего же весь сыр-бор? Бездарность она, как же.

Я не выдержала — закрыла лицо ладонями.

Господи боже... Где мой интеллект? Неужели вместе со слезами весь вышел?

Меня усадили обратно, предварительно поправив подушку.

— Так, никакого огня, — не допускающим возражений тоном заявил Таданари. — Пока что. Я найду элементаля, может, даже Цуши из дома принесу, будешь пока с ним общаться, принимать стихию. Знания не используй — плохо будет.

— Это по твоей вине, между прочим, — буркнула я. В голове было ясно, ничто не напоминало о боли.

— По моей, да, — легко согласился Таданари. — Будем заниматься менталистикой. Много и подолгу. Нужно тебя успокоить, а то боюсь, что ты меня убьёшь в один прекрасный момент.

— Я тебе очень благодарна за возврат воспоминаний. Хотя бы по магии. Спасибо, — упавшим голосом проговорила я. — Но убить я тебя готова прямо сейчас. За то, что слишком много темнишь. Я устала от тайн. Они меня доконали. Поэтому я и превратилась в неуравновешенное... ммм... существо, если не сказать покрепче...

Таданари внимательно посмотрел на меня из-под приспущенных светлых ресниц. Кажется, я поняла, за что влюбилась в него когда-то.

— Кому-то надо поесть, чтобы настроение поднялось. Я же тебя знаю, — проговорил он, потянувшись к тумбочке за тарелкой.

Меня собрались кормить с ложечки? Ещё чего!

— Я вообще-то сама могу...

— Не можешь, — с нажимом возразил Таданари. — Позволь мне это сделать. А ты покопайся пока в воспоминаниях, которые я тебе открыл... Вдруг там найдёшь интересное что-то?

И тонко так, проницательно улыбнулся.

Почему-то мне эти слова показались подозрительными...

Но интересно же!

"Имара, постарайтесь направить огонь так, чтобы он освобождался только на ладони, а не по всей руке. Вы силы сбережёте и уровнем своим похвастаетесь".

"Но по всей руке же проще! Я не хочу в ладони, я хочу так!"

"Конечно, проще. Но так делают только маленькие дети, когда не могут справиться с магией. А вам уже четырнадцать, пора татуировки наносить..."

Вот оно что!

Таданари вернул мне не только сами знания, но и воспоминания об уроках!

Кошмар! Какой же отвратительной ученицей я была!..

— Ну как, порылась в памяти? — поинтересовался Таданари. — Открой рот...

Я послушалась.

— Ты был прекрасным учителем, — жуя мясо, призналась я. — Правда. А я была мелким монстром...

Таданари скромно улыбнулся и склонил голову.

— Джинтра готовила? — спросила я.

— Да.

— Она молодец, — я не кривила душой. — Дай-ка тарелку. Ну дай! Не люблю, когда меня кто-то кормит... Ну Таданариии...

— А кто-то довольно давно звал меня Дани...

Я всё-таки отняла тарелку.

Дани. Данечка. Данюша. Данька.

— Прости. Я же не нарочно об этом забыла.

Таданари не ответил. Он лишь с деланной обидой выпятил губы и склонил голову. Чёлка свесилась, отбросив тень на золотистое лицо.

А у меня дрогнуло сердце. Дрогнуло и зашлось в галопе.

Он слишком прекрасен. Настолько, что от линии его скул хочется разрыдаться, а длинные тонкие пальцы манят к себе поцелуи, чтобы покрыли каждый по отдельности.

Он ничего не говорил. Я тоже.

Джинтра оказалась ещё и потрясающим поваром: мясо с овощами вышло просто изумительными.

Выпила подостывший ромашковый чай. О моём спокойствии уже начали заботиться.

Таданари вопросительно глянул на меня, когда я поднялась с кровати и, запахивая на груди его халат, пошла к той стене, где, по моим ощущениям, должна находиться гардеробная. Не факт, что она там окажется, но раз эта комната так похожа на мою, то вероятно, что и гардеробная окажется в том же месте.

Просто мне нужно зеркало. А уж если там окажется что-нибудь из одежды, то я вообще буду довольна по уши.

Поднажала плечом.

Ура! Угадала!

Стена отъехала.

Зеркало да, оказалось там, где надо — это моя цель. Но мама дорогая, откуда столько шмоток?! Да ещё и моих любимых расцветок?

То, что отразилось в зеркало, повергло меня в уныние. Моя и без того светлая кожа побледнела до сероватого оттенка, круги под глазами словно намекали, что пора бы и кровушки попить, а длинные взлохмаченные волосы делали меня похожей на ведьму — только вот котелка с дьявольским варевом не хватало.

Хотелось сквозь землю провалиться. От стыда и осознания собственной ничтожности.

А ведь я действительно рядом с Таданари просто ничто. Так, плюнь да разотри. Что он во мне нашёл?

Я не сразу услышала лёгкие шаги за спиной. Вздрогнула, когда за спиной внезапно вырос сам гений Круга собственной персоной.

— Любуешься? — хмыкнул он.

Ну надо же, я ему макушкой достаю аж до середины шеи.

— Да было бы чем, — мрачно ответила я. — Аж удавиться охота от такой красоты.

— Тебе просто нужно успокоиться и хорошенько выспаться, — мягко заговорил Таданари. — И ты будешь довольна собой.

Ощутила, как халат сползает с плеч. Жар. Холод.

— Мурашки, — прошептал Таданари.

Его ладонь медленно заскользила вниз по моей руке. Пальцы переплелись. Горячие, горячие руки. А мои — холодные.

Кончик языка прочертил дорожку по шее от плеча до уха. Губы чуть коснулись мочки.

Я слабо пискнула, когда меня подхватили на руки.

Нет.

Нет, нет, нееет!

Я, конечно, не так уж и против, но конкретно сейчас не то настроение! Хотя, если он продолжит...

У меня за всю жизнь не больно-то опыта накопилось. Был единственный парень, и тот девственник. Но нам и так было неплохо, нам на первом курсе как раз исполнилось по восемнадцать лет с разницей в месяц. Провстречались чуть больше года... и расстались. Из-за чего — до сих пор не могу понять. Кажется, в каком-то жизненно важном вопросе не сошлись во мнениях. Не помню. Да и неважно. Главное — разбежались по-доброму, без ссор и взаимных упрёков. И то хорошо.

А после... после у меня никого не было. Я даже успела забыть все ощущения. Почему не было? Не знаю. Не везло, наверное. Да и интерес пропал. В один момент потянуло к девушкам. Да, даже такое в моей душе было! Но так же в момент эта тяга и иссякла.

И тут появляется Таданари. Как снег на голову свалился. Неприкрыто соблазняет. И как теперь быть-то?..

Однако продолжать он не торопился.

Меня усадили на колени и обняли, стараясь не слишком стискивать. Я склонила голову ему на плечо и стала ждать, что же он предпримет.

Мы молчали где-то с минуту. Я уже успела обнять этого товарища в ответ, и тут он заговорил:

— А расскажи мне, зачем ты направлялась в дом отца?

Я, вздрогнув, отстранилась.

Ожидались любые вопросы и любые разговоры, но только не на эту тему.

Надо ли говорить, что всё очарование разрушилось в одночасье?

— А то ты не знаешь, — недовольно ответила я.

— Интересна твоя версия, — невозмутимо отозвался Таданари.

Стремительно падающее настроение пришлось придержать где-то на серединной отметке. Намечается занятный разговор, и мне нужен холодный рассудок.

— Я хотела получить поддержку матери. Испугалась за положение парней, вдруг их дед решит от них отречься из-за моего отказа. Подумала, а вдруг мать сможет что-то сделать, чтобы принять их уже в свою семью, из которой она и произошла...

Таданари холодно усмехнулся, глядя куда-то в сторону. Да, я уже заметила, что он часто так делает, когда задумывается о чём-то щекотливом и не особо приятном.

— Ты же ничего не знаешь о семье имары Тариши? — спросил он. — Вернее, не помнишь?

— Не помню.

Таданари, всё ещё держа на губах напряжённую кривую улыбочку, принялся рассказывать:

— Род Уэро пришёл в упадок. Да, это семья имары Тариши. От её молодых представителей остались лишь три девицы, её племянницы, и то они уже в брачном возрасте и скоро выйдут замуж по очереди. И всё. Никого больше не останется. Брат твоей матери тяжело болен. Угадай, чем? Не догадываешься? И правильно. Совершенно отвратительная болезнь. Так вот. Род на грани исчезновения. Вывод сделаешь?

Я задумалась.

— Нужны наследники, чтобы род не угас... — проговорила я, с изумлением поняв, насколько верным было моё решение. Конечно, кто бы отказал мне в просьбе? Да никто! Ни дядя, ни мать.

— Правильно. Тем более их целых пятеро. Но вот в чём дело — имари Хагири сам не стал бы отказываться от наших парней. Ему они тоже нужны — сама знаешь, что творится с семьёй Кайто. Никакие конфликты не заставят его отказаться, понимаешь? Так что не стоило было тебе срываться с места.

— Я была неуверена, — ответила я и отвернулась. — И сейчас неуверена. Ты не представляешь, в какой он был ярости! Дани, это было ужасно!

— Представляю, — бесстрастно сказал Таданари, но глаза его как-то по-особому блеснули. — Его гнев — это страшное зрелище... Мне послышалось, или ты назвала меня как-то по-другому? — тут он прищурился.

До меня только сейчас дошло, что за слово сорвалось у меня с языка.

Дани.

Да это же непроизвольно вышло!

Однако я улыбнулась и кивнула.

— Кстати! — спохватилась я. — Ты же нашёл Джинтру, ты что-то узнал о своей семье. Расскажи, пожалуйста!

— Хмм... Я думаю, что Джинтра может лучше рассказать, — уклончиво ответил Таданари, и тень пронеслась по его лицу. Причём тень эта совсем не от волос. — Позвать её?

— Ой, знаешь, давай-ка я оденусь сначала, — я вывернулась из его рук и торопливо потопала к стене, за которой должна быть ванная. — И искупаюсь. Хоть человеком себя почувствую. Служанок не надо, сама справлюсь! — бросила я, заметив, что Таданари отодвинул дверь, готовясь кого-то позвать.

Он обернулся и удивлённо глянул на меня.

— Точно?

— Да-да, совершенно! — и навалилась на стену.

Нет, тут уже ванная голубая с белым. Не кричаще-красная, как в том доме, и я вздохнула с облегчением. Наконец-то я расслаблюсь, а не буду беситься от дикой пестроты.

— Стой!

Миг — и моя спина прижалась к мужскому животу.

Сильная рука держала меня за плечи. Волосы очень аккуратно убрали с шеи, заправили за ухо.

Горячий шёпот:

— Я не закончил.

Щёки пылали, уши тоже. Я упорно не поднимала голову — не хотела, чтобы Таданари увидел моё красное, как помидор, лицо.

— Держи голову прямо. Неудобно же.

Эти слова прозвучали с укоризной.

Делать нечего, пришлось вскинуть подбородок. Дани осторожно расчёсывал мои вымытые и высушенные волосы. Ни разу не дёрнул, и я ни разу не поморщилась.

Он сам их высушил, разогрев воздух вокруг моей головы так, чтобы мне было не слишком горячо. Разумеется, я была очень благодарна за проявленное участие.

Вспомнила, что этому предшествовало. Покраснела ещё сильнее. Таданари глянул в зеркало, увидел цвет лица, усмехнулся.

Он действительно не собирался заканчивать. Только особо не торопился — видимо, изо всех сил старался не напугать.

Не знаю, что и как он сделал, но на меня накатила тяжёлая и вязкая сонливость, благо я была в состоянии удержаться на грани между сном и явью, иначе бы уснула прямо на ходу. Дани без лишних слов усадил меня на подушку в углу ванной, а сам принялся набирать воду.

Сначала он по локоть закатал рукава, потом и вовсе снял сначала верхнюю рубаху, а потом исподнюю безрукавку.

Я отвела взгляд, чтобы он не думал, будто бы мне в удовольствие пялиться на него. Только вот кого я собралась обмануть — не знаю. Поджарое сильное тело так и притягивало мой полусонный, но горящий взгляд. Таданари пару раз его ловил и очень уж призывно усмехался.

Потом Данечка залил в исходящую паром воду какую-то пахнущую лавандой гелеобразную штуку. Я же поняла, что меня вконец хотят усыпить — хоть я и не особая любительница лаванды, но мешочек с её сушёными цветками в нервные времена здорово мне помогал.

После меня с величайшим вниманием взяли под белы руки и помогли подняться. Я вяло засопротивлялась, когда пальцы Дани принялись ослаблять завязочки на шее и спине, но сопротивление без особых усилий прервали. В итоге ночнушка упала к ногам. Непроизвольно я обняла себя руками, но в следующий миг расслабилась — чего он там не видел, в самом-то деле?

К лаванде присоединился аромат ромашки — так пах шампунь. Совершенно не хотелось поднимать руки — от моей любимой горячей воды я сомлела окончательно, однако от падения в сон удалось удержаться. Таданари не возражал против такой наглости, напротив, будто бы ждал этого, чтобы взять дело в свои руки.

Я уже ничему не удивлялась. Не удивилась и тому, как сильно его прикосновения напоминали прикосновения Олины — умелые, сильные, ласковые и очень-очень деликатные. А уже когда мне намыливали голову, я подумала, что растворюсь сейчас прямо в воде, а обратно в тело собраться не получится, ибо точка сборки размоется напрочь.

— Лучше спинку потри... — простонала я, когда Таданари в очередной раз полил мне на голову чистой водой, вымывая остатки пены.

— Да без проблем, — беззаботно откликнулся Дани.

Мочалка оказалась очень мягкой, а руки Таданари — очень тёплыми. И вот так в ванне стало на одно тело больше. Я хотела выползти, ибо засмущалась втрое сильнее, но, разумеется, никто меня не выпустил, и намыливание продолжилось с ненавязчивой настойчивостью..

И вот тут-то смущение ушло, будто его не было. Помню, что сама подалась вперёд и прижалась губами к Даниному плечу. Тому бы понадобился и меньший сигнал...

Сонливость улетучилась, будто её и не было. Зато уровень благостного настроения в один миг просто зашкалило. Вот если бы у настроения был какой-нибудь измерительный прибор, то он взорвался бы к чертям без возможности восстановления.

Я даже не задалась вопросом, откуда Дани знает, что мне нравится, как нравится, в каком темпе и в какой позе. Причём вкусы у меня нынешней и у меня прошлой явно совпали!

Кровь до сих пор кипит, сердце заходится в галопе, ноги ватные, а руки подрагивают. Только вот Таданари выглядит спокойным, как удав. Как будто ничего не произошло! Как ни в чём не бывало, привычным жестом он перевязывает мне волосы шнурком. А после застёгивает на моей талии плетёный кожаный пояс.

И да, я наконец-то одета по-нормальному. В обычное голубое платье с тёмно-синими цветами, какими — даже не догадываюсь.

— Где мне найти Джинтру? — нарушила я молчание.

Таданари хмыкнул.

— Так сильно хочешь узнать о нашей с ней семье? — поинтересовался он.

— Да, — подтвердила я. — Только вот захочет ли она со мной разговаривать, не знаю.