Он растянул губы в ухмылке, омут глаз почернел. Меня бросило в жар. Его лицо, плечи, плоский живот воина, его... Я едва не застонала от злости, обозвала себя "течной сукой" и рванула прочь из комнаты, позорно бежав. Ну, как "бежав"? Под его насмешливым взглядом пятясь, прошагала, цепляясь за стены, по комнате, выпала из дверей, а уже в коридоре, не удержавшись на ногах, сползла по стенке. Колотила дрожь, руки тряслись как у распоследнего пьянчуги, сердце билось так, словно вот-вот разорвётся в груди. Голова кружилась, казалось, я плыву, покачиваясь, на волнах, в теле ощущалась странная лёгкость. И горячий, ноющий, тошнотворный клубок внизу живота. Шершавая ледяная стена, оцарапав кожу, немного привела в чувство, я заставила себя убираться прочь. Где-то впереди должен быть второй выход. Контрабандисты же... мрамор коридорных плит обжигал холодом ноги, но мне было всё равно. Меня тащило, несло, возвращало туда, к нему, я должна вернуться, быть с ним, я его, я знаю, знала всегда, сколько бы прошлых жизней у меня не было, пусть это и будет в последний раз, но оно того стоит! Ноги вросли, я собралась с остатками разума и воли, толкнула дверь на чёрную лестницу. Факел пыхнул, затрещал и потух, но на улице, далеко внизу, жёлтым облачком горел фонарь, рассеивая мрак ночи, наливавшейся грозой. Порыв ночного ветра немного развеял морок, я вспомнила, что одёжка осталась внутри. Инкуб с ней, с одёжкой. На острове только мы и статуя трактирщика. И какая разница — будут на мне тряпки или нет, ведь смерть от чар и прочих членов демона окончательна и бесповоротна.
Плот ушёл, да я и не надеялась. Всё равно демон меня поймает, найдёт, здесь не спрятаться, мне остаётся только утопиться, чтобы не достаться врагу. Назло. Можно ещё броситься со скалы. Вон, с нижних ступеней как раз место, где удобно сигануть вниз, на бесконечно далёкие и острые камни, что мерно омывает крутая морская волна. Яд в моей крови не убьёт демона, он его даже не отпугнул, противоядия у меня нет, демон его куда-то запрятал, и времени на поиски флакона нет. Геро в полной силе, быстр, ловок, зол и голоден, я для него сейчас — безоружная, зачарованная, слабая, просто подарок, а не добыча, так что всё одно помирать. И — лучше сейчас, чем потом. И, всё равно... Икабодик, миленький, как же хочется жить! Чего ноешь, знала, Кайра, на что шла. Нет, не знала, с такими-то артефактами... не ври себе хотя бы перед смертью, Кай, мститель хренов, да, у тебя была надежда на артефакты, а ты их бездарно профукала, размякнув мозгами и телом с первого же взгляда на смазливую тварь! Иди, ищи осину, читай экзорцизмы, пару-тройку сильных ты помнишь, магом для этого не надо быть, режь вены, черти кровью круг, делай же хоть что-то, тебе хотя бы до утра продержаться, а там, может, и спасители гости-постояльцы явятся, улик у тебя на теле полно, и аура, и "соки", работать есть с чем, а то — разнюнилась, расклеилась, заодно и дурь ядовитую из крови уберёшь, главное — выжить, тогда и попробуешь заново отомстить, до зубов вооружённая и уже знакомая с врагом...
Я осторожно ступила на лестницу из черных, ненадёжных на вид прутьев, смерив высоту. Три этажа на сваях, впритык обрыв. Дико, головокружительно высоко.
Дура ты, Кайра, курица безголовая, кошка мартовская, идиотка озабоченная, чуть не использовали, как желторотую девицу после бутылки вина, едва не сожрали, да что там, я до сих пор мечтала быть сожранной! Всё моё естество, до кончика волоса, до ногтя на пальце, от первого дня рождения и до самой смерти, до последующих смертей, рвалось к нему, мечтало отдаться, раствориться в нем, принять его, пусть пьёт, берет до дна, до капельки, насилует, режет, это его право, его воля, я должна, должна, я буду принадлежать ему! "Опять?! Насильнику, чудовищу, убийце нужна не ты, а твоя сила!" Я вонзила ногти в ладони, но боли не было. Эта боль ничто по сравнению с той мукой вожделения, что убивала меня. Я содрогнулась. Когда же эта отрава, пущенная демоном в кровь, покинет моё несчастное, истерзанное желанием тело?
Ноги дрожали, руки тряслись, я ползла по шатким ступеням, слабая, как новорождённый котёнок, но ползла. Человек ты или фурия, ты все равно хочешь жить. Но к демону хочется сильнее.
Я выругалась, шагнула, ветер швырнул мне волосы в лицо, я откинула гриву назад, пошатнулась, ступеньки ушли из-под ног, и я, не успев испугаться, сверзилась с лестницы.
В руки Геро.
* * *
Он поймал меня, поставил на ноги, прижал к себе, обнял. Миг, всего лишь миг, но я увидела испуг в его глазах, ощутила нежность, ласку в руках. Я женщина, я знаю.
Он испугался. Значит — не враг.
Слушай себя, слушай сердце, Кайра, верь.
Я поверила.
Бастион пал. Спустил флаги, открыл врата.
Я обмякла, сдалась. Его тёплые, твёрдые губы приникли к шее, жилке, бившейся под ухом, спустились к груди, вобрали в себя сосок, я охнула, выгнулась ему навстречу, настойчивые, бесцеремонные пальцы инкуба заскользили по бёдрам, достигли лона, проникли в меня. Я застонала, оттолкнув его, вцепилась в плечи, одновременно притягивая, не позволяя уйти. Он поднял голову, впился требовательным взглядом. Голова закружилась, я пошла ко дну, уже не сопротивляясь волне дикой, животной страсти. Прочитав в моих глазах все, что хотел, он поднял меня на руки и понёс, спеленав в железных объятьях.
Порыв ветра швырнул первые капли дождя в лицо, локоть задел ледяной металл поручня, с крыши бесшумно сорвалась птица, исчезнув за чернотой туч. Обнажённая кожа демона была тёплой, бархатистой, сейчас от него пахло едва ощутимым запахом грозы, горького миндаля и мирта. Свело челюсти, так захотелось укусить, впиться в эти крепкие, каменные мышцы, перекатывающиеся под кожей, до хруста жил, до крови. Вместо этого я стиснула зубы и, простонав, ткнулась носом ему в шею, зажмурив глаза. Во всём мире для меня были только он, я и его губы. Так должно быть.
И так будет.
— Не бойся, девочка, — он пнул ногой дверь и вошёл в полумрак комнаты, откуда я напрасно бежала прочь. — Больше боли, чем ты можешь вынести, я не могу тебе причинить. Ты создана для меня. По мечу и ножны.
— Ты убийца, — перехватило горло, я едва могла говорить. Мне надо не только чувствовать, мне надо слышать ответ, надо знать. — Насильник.
— Нет, — шепнул он и положил меня на прохладные шёлковые простыни.
— Да, — простонала я, пожирая его глазами, со сладким ужасом и нетерпением ожидая вторжения.
Он лёг, оплёл, обвил меня всю, забросил на меня ногу, придавил, обездвижил. Я ещё боролась. Скрестив в отчаянной последней попытке отстоять саму себя ноги, не дать ему войти, я замотала головой. Геро властно, с силой раздвинул мои колени ногой, вклинился бёдрами, накрыл всю меня своим телом, припал губами к шее, доводя меня до исступления. У меня поплыло перед глазами. Грудь к груди, кожа к коже, пах к паху, искра и пожар. В животе полыхнуло, зажгло.
Он сжал мои запястья, завёл руки за голову, приблизил лицо. Зрачки слегка пульсировали. Ритм страсти, ритм желания. Ёкнуло сердце, перевернулось мягким кувырком и забилось вновь уже в его ритме.
— Я видела тебя в глазах Анн, — прохрипела я, извиваясь, пытаясь вырваться из железного захвата, но уже не для того, чтобы бежать, чтобы быть с ним, быть ближе, ласкать его, раствориться в нём. Быть его.
— Мой облик, не меня, — глухо сказал он и провёл губами по ямочке на шее, где у меня бешено колотился пульс.
Я поверила ему, но верить демону можно и под его чарами. А если я ошибаюсь? Если убийца — всё же он? Какая теперь разница, Геро тоже инкуб, как и тот, они оба питаются силой! "Бежать". Поздно. Чары окончательно победили. Я приподняла бедра, искала, ждала, чтобы он вошёл, порвал, проткнул, убил, уничтожил. Зверь, о котором я до сих пор и не подозревала, вырвался наружу, и этот не знающий стыда зверь желал животного, дикого соития, до рычания, до крови. Я застонала, Геро закрыл мои губы ртом. У губ был лёгкий привкус миндаля.
Крови.
Я задохнулась, замерла.
Сначала мягкое, осторожное, медленное прикосновение губ к губам, проникновение языка, нежный, осторожный поцелуй, что будто бы говорил: "дай тебя попробую, девочка", он превратился в "будь моей", усилился до "отдайся", стал "я беру тебя", я задыхалась, извивалась, раскрылась вся, я была согласна на всё, лишь бы он вошёл в меня, прекратил муку.
"Убьёт", — мелькнуло в голове. Я впилась губами в его губы, подалась бёдрами. Пальцы Геро проникли в меня, и так уже раскрытую настежь, доступную, развратную, я, кажется, рычала и всхлипывала, моля о смерти от боли и наслаждения. Вспышка моей силы обдала ушатом ледяной воды, но впустую, бурю пламени уже не погасить. Я простонала:
— Нет!
— Да, — твёрдо ответил он, распял меня ногами, упёрся членом в моё измученное желанием лоно, поднялся на руках:
— Смотри на меня, девочка, — капелька пота скатилась по его виску, скользнула по скуле. Он тряхнул головой, убрав влажную чёрную прядь с лица, облизнул распухшие от поцелуев губы. Казалось, у меня сейчас вскипит кровь. Я замерла, утонула в его глазах, черных от желания.
Он издал стон раненного зверя, задрожал на вытянутых, напряжённых руках, окаменел, сковал меня, взяв в плен, не давая вздохнуть, шевельнуться, и всё медлил и медлил, для муку.
— Не закрывай глаза, — хрипло повторил он. — Смотри!
Я, заворожённая, подчинилась.
Он одним мощным, плавным движением вошёл.
В меня с размаху всадили огромный раскалённый меч.
Мир взорвался. Геро исчез, я ещё успела увидеть слепящий свет и канула во мрак, где билось эхо стона боли и ярости:
— Кто ты, девочка?! Кто?!
29
Мне чудилось, что я плыву, укутанная в уютную шкуру из меха мерино, лёжа на руках самого прекрасного и желанного мужчины на свете. Полудрёма-полуявь, плеск волн, шум моря, шёпот ветра, покачивание на волнах, нереально-реальный мир кружился, зачаровывал, то исчезал, то появлялся вновь. Розовеет кромка неба, луны бледнеют, исчезают, светает на глазах. Надёжные, сильные руки держат меня в объятиях, как ребёнка, я ловлю сквозь дрёму встревоженный взгляд серо-синих глаз. Похититель склоняется ко мне, нежное, чувственное прикосновение губ едва касается моего рта. Я приоткрываю губы, пускаю его, он целует меня неторопливо, бережно, будто в первый раз, он смакует, длит поцелуй, синие в утреннем зареве глаза распахиваются, вперив в меня взгляд, я вздрагиваю, засыпаю вновь.
Холод портала, тихие голоса, шаги, свет сотен свечей, роскошь. Роскошь накрахмаленных прохладных простыней, ароматы персика, яблок, кровать прогнулась под тяжестью тела, я ощутила запахи имбиря, сандала, шафрана. Он вернулся. Поцелуй руки, каждого пальца, и голос, глубокий, с лёгкой хрипотцой голос, что шепнул:
— Спи, Mea vita. Спи, Истинная. Я разорву оковы... боги, все демоны геенны, как же я хочу тебя, моя девочка ...жди, я вернусь.
Я очнулась, резко села в постели, закружилась голова, перед глазами потемнело, замелькали яркие белые пятна.
Никого.
Огромная комната, достойная короля, густой, тяжёлый запах цветов, на мне прозрачная, золотистого цвета, больше похожая на паутинку, длинная рубашка, покрой простой, прямой, но ткань и кружева явно стоят целое состояние. На спинке кресла с затейливыми ножками висит чёрное бархатное платье без рукавов, с оторочкой узкой золотой полосой по глубокому разрезу на прямой юбке, мой любимый силуэт, туфли из кожи пустынной мамбы, этот черно-золотистый узор не перепутать ни с чем, в пару им длинные перчатки с петлёй на палец. На сидении кресла шкатулка из серебра, украшенная россыпью разноцветных камней. Явно с украшениями. Даже открывать не буду. Платье... угадал, демон, угадал и с покроем, и с цветом, но как? Откуда он мог знать мой вкус и предпочтения? Я осмотрела комнату, скорее, залу. Варварская роскошь. Темно-зелёные с серебром ковры эльфийской работы, витражи на окнах в форме тюльпанов, золотая орхидея на двери комморского бука, такие же цветочки на створках устрашающе огромного платяного шкафа. В Венгерберге такие интерьеры я видела только в одном месте, значит, демон приволок добычу в "Приют Странников", где до этого мне довелось побывать лишь раз, да и то с Лорной, одну меня в этом храме злата и власти и на конюшню бы не пустили. Здесь останавливались маги, колдуны, причём самого высокого ранга, верхушка живо-неживых, посольства королевств, то есть власть и деньги, даже для торговцев, набитых злотыми, но без родословной длинной в пару свитков, без бляхи и печати мага рангом выше третьего, путь сюда был заказан. И вот я, бедная, почти беспородная фурия, удостоилась чести пребывать в этом вертепе роскоши. Геро... кто он такой? Почему вся венгербергская рать шпионов и магов ищет его, а он здесь, в самом сердце столицы? И где он? Почему оставил меня одну? Сожрать не смог, пошёл искать в библиотеке, как приготовить эдакую добычу, как я? Гоблины, как же мне стыдно! Как я... как я могла?! Я... та самая безумная кошка, которой всё равно, лишь бы её покрыл кот?! Живо вспомнилось его тело, руки, я вспомнила, как он... бросило в жар, загорелись щёки. Наваждение, чары Эйроса накатили мощной волной, меня закружило, понесло, я утонула, захлебнулась. От влечения, желания до боли заныло тело. Усилием воли утихомирив бурю чувств, немного пришла в себя. Значит, ничего не кончено, чары, зелье, чтобы это ни было, остались в крови.
Ночь, вспышка силы, что разметала, разделила нас... что это было? Вопросы рождались один за другим, сыпались градом. Ответ на самый главный для меня сейчас вопрос: "Где противоядие?", я нашла сразу, то есть увидела. На прикроватном столике стоял пустой флакон, рядом, у ножки стола на полу лежала моя сумка. Я уже должна корчиться в первых приступах судорог, но этого не случилось, значит, содержимое "Искры Дану" я благополучно проглотила, правда, не помню, когда. Геро влил в меня противоядие? Демон не доел, и я нужна ему живой, чтобы докончить начатое? Не думаю, что это возможно, мы как раз те, про кого можно смело сказать: "созданы друг против друга". Какая-то сила отшвырнула нас друг от друга, ещё немного, и убила бы. И убьёт, если будет ещё одна попытка.
Так почему не убила?!
Что же случилось ночью? Кто или что источник? Какие силы не дали Геро, что уж там подбирать слова, поиметь меня в хвост и в гриву? Моя Тенет, что рвётся на свободу? Размечталась. То, что инкуб не довёл дело до конца, было вовсе не моей героической заслугой. Шла мстить, на крайний случай разжиться уликами или ингредиентами для следствия, нам бы пригодился даже один крохотный волосок, и, вот... стыдобища! Я пошевелила ногами, прислушалась к себе. Кажется, внутри всё цело, на коже ни следа, ни ожогов, ни волдырей, если не считать невидимых следов властных вездесущих пальцев. Вспомнив пальцы, прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся стон. Боги, я опять желала его! Потаскуха ты, Кайра, самая распоследняя распутная тварь! Голова закружилась вновь, в горле пересохло, ночные приключения дали о себе знать приступом голода. Я вздохнула. Рассвет миновал, мой сон-чары не был миражом, Геро привёз меня сюда, телепортировался, видимо, уже с суши, портал над морем опасен, может и убить. Меня. Демону не грозит ничего... я бросила взгляд на окна.
