А ещё категоричнее нам не хочется сливать римлянам конский хомут. Не знает и его античный мир, а знает только ошейниковую упряжь, которая душит лошадь, сжимая её шею при тяговом усилии. На лёгкой колеснице это не столь существенно, но дорожный тарантас или грузовую телегу лошади и мулы тащат из-за этого вдвое слабее, чем тащили бы в хомутах. А это ведь транспортная логистика, потому как волы, которых приходится в качестве основной тягловой силы применять, гораздо медлительнее лошадей. Вывести-то тяжеловоза можно, но в ошейниковой упряжи он себя в лучшем виде не покажет, и тогда нахрена он такой нужен? Римская имперская экспансия Траяна захлебнулась в известном нам реале далеко не в последнюю очередь из-за проблем с сухопутной логистикой — волы не успевали, а лошади не тянули. Ну так и не надо нам римской Империи, решившей эту проблему и продолжающей процветать. Положен ей Кризис Третьего века, значит, нехрен тут хитрожопить. И так ждать ейного краха слишком уж до хрена придётся. И в сельском хозяйстве та же история. Кризис Третьего века — это же прежде всего кризис рабочих рук. Нет больше тех многочисленных, дешёвых и сведущих в средиземноморском хозяйстве рабов, которые были раньше, а есть только малочисленные, дорогие и неумелые дикари. Много ли с ними нахозяйствуешь по технологиям Варрона и Колумеллы? Колон — чаще всего пропивший свой дембельский надел ветеран-легионер, то бишь хреновый хозяин по определению, раб с хижиной — дикарь, только по-дикарски работать и умеющий. И на том спасибо, хоть какой-то доход с той земли, которую они обработать успевают. Но если дать им вместо волов лошадей-тяжеловозов в хомутах, обработают больше и доходов с земли дадут больше, продлевая жизнь посткризисной Империи. А нам разве это от неё нужно?
Продвинутое хозяйство, эдакий античный расцвет, плавно перетекающий в ещё более продвинутый позднесредневековый, нам нужен в наших колониях. В них внедрим и разовьём, а с метрополией им поделимся уже готовым и уже тогда, когда Империи будет уже не в коня корм. Вот для этого хозяйства и нужен нам тяжеловоз. И тяжёлая конница нам тоже не помешает, но это уже так, заодно, постольку поскольку, а прежде всего нужна хорошая тягловая сила, эдакий живой трактор поскоростнее воловьего. А быстрее и легче такого тяжеловоза вывести из нынешнего арденнского тяжеловоза белгов. Собственно, по большому счёту только он и нужен нам от Косматой Галлии. Возьмёт её потом Цезарь Тот Самый, да и хрен с ней. В остальном же нам интересен в кельтском мире лишь Туманный Альбион, да и тот не весь, а только Корнуэлл — ага, ради его олова и вольфрама. Вольфрам и при римлянах, наверное, никуда от нас не уйдёт, потому как и для них вольфрамит будет пустой породой, абсолютно им ненужной. А для меня это основная легирующая присадка в быстрорежущую сталь для металлорежущего инструмента, а в перспективе и на твёрдые сплавы, когда Серёга кобальт мне наконец в достаточном количестве отыщет. Пока только мизер есть для лабораторных экспериментов. Но станины чугуниевые для новых станков под тот инструмент я уже лью. Если подзадержатся твёрдые сплавы — не беда, чугуний как раз вылежится и естественное старение пройдёт, отчего станки только точнее будут.
А с оловом корнуэлльским, скорее всего, прощаться нашим потомкам придётся, когда римляне Британию к рукам приберут. Но это мы переживём. Во-первых, олово есть и в Северной Америке на атлантическом побережье Штатов, до которого за сотню с гаком лет наши потомки уж всяко доберутся. И месторождения, Серёга говорит, такого же типа, как и в Корнуэлле — тоже россыпные касситеритные, да ещё с не выбранными пока никем самородками чистого металла. А то, что не так богаты они, как корнуэлльские, для нас не катастрофа, потому как, во-вторых, у нас потребность в олове снизится. Люминь у нас на подходе из ямайских бокситов, а на очереди и мадагаскарский. Люминистые бронзы тоже в большинстве случаев ничем оловянистых не хуже и прекрасно их заменяют. Литейные свойства похуже, и поскольку стальное литьё пока даётся хреново, новые пушки уже под унитарный снаряд будут бронзовыми со стальными лейнерами. Австро-Венгрия такие и в Первую Мировую в реале ещё использовала, и уж всяко не от этого наступил её крах. Вот на них — да, оловянистая пушечная бронза пока нужна. Антифрикционные свойства лучше тоже у оловянистых бронз. Похуже, чем у бериллиевой, но разве хватит её на подшипники скольжения, когда их понадобится хренова туча? Поэтому на массовые оловянистая будет нужна. А на всё остальное её и люминистая прекрасно заменит, так что прорвёмся...
18. Евгеника.
— Макс, ну откуда мне знать такие подробности? Я же тебе не узкий специалист по тропическим лесам Южной Америки, — реакция Наташки рефлекторная, — У нас по ним только ликбез был самый общий. А уж по этой жаботикабе бразильской я тебе тем более не специалист. Знаю только то, что легко нашёл бы в интернете и ты сам, если бы тебя это в той прежней жизни заинтересовало. Культивируется-то она много где — и в Колумбии с Панамой, и на Кубе, и на Филиппинах. В принципе, наверное, везде во влажных тропиках приживётся, если завезти. У вас же прижился на Кубе родственный вид с вашего Бразила?
— Ага, морщинистый этот зелёный, — подтвердил я, — Так самое же смешное, что потом Волний с ребятами и возле Тарквинеи местный родственный вид обнаружили, и он уж точно не хуже того бразильского морщинистого. Как с гевеей той каучуковой, так и с виноградозаменителем вышло. Ну, кислее разве только, да косточка одна. Но ведь чем-то же всё-таки хуже того бразильского винограда, раз финики эдемские для виноделия его не используют? Что с ним может быть не так?
— Ромовая ягода, скорее всего. В принципе в регионе культивируется и хорошо придаёт вкус рому, но для виноделия сама по себе как-то не прославилась. Жаботикаба уж точно по этой части вне конкуренции. Все приличные бразильские вина, считай, только из неё и делаются. О субтропиках для неё забудь сразу — боится даже лёгких заморозков, но там у нас и с нормальным виноградом проблем особых нет, нам для тропиков замена ему нужна. Считается, кстати, ещё и хорошим медоносом — и заметь, сейчас настоящих пчёл в Америке нет, если завезённых вами на Кубу не считать. Мне даже не интересно самой, кто там сейчас эту жаботикабу вместо пчёл опыляет. Главное ведь, сам понимаешь, что она к опылителю не капризна и таких сюрпризов, как киренский сильфий, не преподнесёт. Судя по культивации, не капризна она и к другим местным особенностям — должна прижиться везде, где подойдёт климат.
— Но что-то ведь всё-таки помешало ей распространиться самой по всей полосе Атлантических лесов? На Бразиле-то ведь мы именно её не нашли, а наши колонисты при разведке ближайшего побережья не обнаружили её и на материке. Должна же этому быть какая-то причина?
— Вот об этом, Макс, не спрашивай — чего не знаю, того не знаю. Так или иначе, её естественный природный ареал обитания — юг Бразилии, север Аргентины, Парагвай и восток Боливии. Там, где подходящие для неё и схожие между собой условия. Ни в Андах, ни в пампасах, ни в экваториальной амазонской сельве её не ищи.
— Зона саванн и редколесий, — резюмировал Серёга, — Будем надеяться, что и юг Атлантических лесов тоже. Ты, кстати, не назвала Уругвай. В нём есть или нет? Хотя — да, это ведь уже зона аргентинских пампасов.
— Она в Уругвае культивируется, но среди стран природного ареала источники Уругвай не упоминают, — пояснила Наташка, — В диком виде она там, скорее всего, уже не растёт, так что — да, южнее зоны Атлантических лесов и саванн с редколесьями искать её смысла уже нет. Да, вот ещё что вспомнила — любит увлажнение. Сезон-то цветения у неё весна и лето, очень растянутый, а от него, сами понимаете, пляшет и сезон плодоношения. Но там, где увлажнение достаточное и в сухой сезон, эта жаботикаба цветёт и плодоносит весь год. Ну, интенсивность, конечно, всё равно сезонная, но хоть сколько-то и цветов, и ягод в разных стадиях созревания, есть всегда. И солнцепёка прямого тоже не любит. Так что, по идее, Атлантические леса для неё самое лучшее место.
— И особенно в десятикилометровой зоне действия океанских бризов, — добавил геолог, — В общем, вероятность найти это виноградное дерево вблизи побережья высокая, и это радует. Жаль, что не по всей той полосе Атлантических лесов. Очень хорошее в этом плане место на побережье в районе современного Рио-де-Жанейро. Там довольно близко к берегу склоны горного массива Серра-да-Мантикейра задерживают пассаты, и если уж где искать, то прежде всего там. Вот севернее — уже не уверен.
— Ага, Бразил и ближайшее к нему побережье как-то не обнадёживают по этому вопросу, — хмыкнул я, — Каботаж до того горного массива в принципе приемлем, почти на освоенном маршруте, и сильно он суда не задержит, но вот если до места Рио-де-Жанейро дерево так и не попадётся, то значит — пока не судьба.
— Макс, ну там же не так далеко! — заканючила лесотехничка, — Ну хотя бы уж до района Сан-Паулу! Ну что это мореманам, так трудно, что ли?
— Там сроки, Наташа, лимитируют, а ты предлагаешь сделать крюк. Собственно, по маршруту — это даже немного не доходя до Рио-де-Жанейро.
— Так наверстать же можно — моторы же есть!
— Наташа, ну не болтай ты ерунды, — вмешался Володя, — Эти полудизели масло жрут как не в себя. Ты что, без горючего флотилию оставить предлагаешь перед броском через океан? А если непредвиденное чего в пути случится, и вся надежда на моторы? Там же заправиться негде, и на такой риск мы мореманов идти не заставим. Есть маршрут, вот по нему флотилия и пойдёт — с отклонениями в пределах допустимого, но не более того. И если не найдёт нужного в этих допустимых пределах, значит, Макс уже сказал тебе, что не судьба пока. Тогда — ждём светлого будущего.
— Это какого же?
— Можно ещё дополнительное судно выкроить, которое полезного груза возьмёт поменьше, а горючего побольше, — прикинул Серёга, — У поворота берега к западу оно даёт этот крюк, а потом за счёт дополнительного горючего нагоняет основную эскадру.
— Боязно одним судном, — заметил спецназер, — Эти гуарани тамошние подарочек ещё тот. А если их там даже ещё и нет, так один же хрен кто-то есть, и я как-то не уверен, намного ли они лучше тех и лучше ли вообще. А два судна или ещё лучше бы три, это уже однозначно отдельная экспедиция Это через пару-тройку лет, не раньше. И если уж она не найдёт, то тогда уже только колонизации ждать.
— Да вы что, офигели — колонизации?! — вмешалась Юлька, — Это сколько же лет её ещё тогда ждать?!
— Серёга, твои резоны? — я обернулся к геологу.
— По моей части в этом горном массиве Серра-да-Мантикейра есть вольфрам и железо, есть ещё бокситы, а немного поодаль — золото. Но всё это не у самого побережья, и всё это есть ближе и доступнее по логистике. База подскока на маршруте не помешала бы, но острова подходящего там нет, а на материке нужна сразу серьёзная, которую мы в ближайшие годы точно не осилим.
— А если далеко от судна людям не отходить, а прямо на нём подняться по реке?
— По какой реке, Юля? — он аж опешил от такой ереси, — Там уступ Бразильского нагорья. Все речушки, которые стекают в океан — короткие и бурные переплюйки. Такие для мини-ГЭС хороши, но без бурлаков по ним и до первого порога не подняться. А уклон у нагорья к западу, и там уже долины притоков Параны, — он указал супружнице на карте.
— А по ней подняться, а потом спуститься разве нельзя?
— Охренела ты, что ли?! — геологу уже отказала выдержка.
— А что тут такого? — спросила Наташка, повергнув нас всех троих в хохот.
— Бабы, вы реально охренели, — объявил я им, — Вы что, сами не видите, какой вы предлагаете крюк? Вот столько туда и столько же обратно, — я указал пальцем весь путь на карте, — И это я ещё не лезу в дебри на предмет судоходности. Что там у нас с ней, Серёга?
— Парана-то сама судоходна, особенно для наших небольших судов. Проблемы могут быть в верховьях нужных нам притоков, но это уже в пределах интересующей нас зоны, в которой виноградное дерево окажется наверняка. Но по расстоянию это же многие тысячи километров. Горючего тем более хрен хватит, а под парусами — у нас же океанские парусники, заточенные под океанские ветра и простор.
— И заправиться, опять же, абсолютно негде. Колония в районе Рио-де-Жанейро с возможностью отправить из неё сухопутную экспедицию на плоскогорье подоспеет явно раньше. Молитесь, короче, чтобы дерево нашлось на побережье в пределах маршрута.
— Макс, дело же не в одной только жаботикабе, — раскололась наконец Наташка, — Там ещё гриб один должен быть очень полезный — бразильский шампиньон.
— А чем тебя наш обычный не устраивает? Сама же его, помнится, расхваливала.
— Как пищевой он меня вполне устраивает. Лучшего же, современных сортов, у нас всё равно нет, а есть только его дикий исходник, который мы и окультуриваем по мере возможностей. Не так выращиваем, как следовало бы для наибольшей урожайности, но я же понимаю, что есть грибы, выращенные заведомо на навозе, наш народ не готов. Тут ты прав, а там, где ты прав, я с тобой разве спорю? Селекцию шампиньонов можно проводить и при выращивании их на нормальном грунте. Такие равные прочие или другие, не столь важно, лишь бы были равными для адекватного сравнения сортов.
— Так а этот бразильский шампиньон — он что, урожайнее нашего?
— Не думаю. Из-за того, что мы-то выращиваем наши шампиньоны не на навозе, как это положено по науке, мне трудно сравнивать урожайность наших диких с культурой нашего прежнего мира, а ей бразильский, выращенный в тех же условиях, проигрывал по урожайности больше, чем на порядок. Поэтому вряд ли он урожайнее нашего. В лучшем случае такой же, в худшем уступает и ему.
— Ну так и нахрена тогда козе баян? Ты же сама говорила, что по составу белков наши шампиньоны вполне полноценны. Ну, чего-то там в них, вроде, пропорционально не хватает по сравнению с мясом, но это мы компенсируем добавкой других грибов, которые беднее чем-то другим, но богаче этим, а так, по наличию, в шампиньонах всё нужное есть. Такой был смысл твоих доводов или я чего-то недопонял и сейчас переврал?
— По незаменимым аминокислотам — да, всё правильно, а это главная проблема при нехватке в пище животных белков и поиске для них полноценной замены. Замену для всего остального, чего не хватает в доступной пище, найти намного легче.
— Так а чем тогда лучше этот бразильский? В нём что, баланс этих незаменимых аминокислот ближе к мясному или ещё чего-то нужного в жратве?
— Да не этим, Макс. Я же сказала, что как пищевой, и наш вполне хорош. А этот бразильский ценен как лекарственный. Что ты скажешь, например, о профилактическом и помогающем в традиционном лечении противораковом средстве? У нас ведь здесь его нет, а там оно есть. И добравшись туда, мы его можем заполучить.
— Стоп, Наташа. Средство против рака, значит? Не очень-то я верю, откровенно говоря, во всякие там чудесные снадобья, но — ты у нас биологичка, и тебе виднее. Только для начала, туда — это куда конкретно? Ткни меня носом в конкретную точку на карте.
