Точнее говоря, если бы Борисов не готовился к такому.
— Ну что, родной, — сказал Борисов, зависая над обугленным архидемоном, — скажешь, где тут выход?
Тот даже сумел частично приоткрыть один глаз и прохрипел:
— Я должен был понять. Эта сраная давалка... никогда так не текла от меня.
— Нечего трахать кого попало, — иронично отозвался Борисов.
Тани он не ощущал, то ли сбежала, то ли тоже сдохла под штормом молний, особенно смертельных для демонов. В теории все они вокруг должны были разбежаться, но все равно следовало уходить, и здесь не удалось просидеть долго, к сожалению.
— Ха-ха-ха-ха!! — вдруг издал булькающее рычание Архаблэг.
— Что, я удачно пошутил?
— Ты тоже скоро..., — Архаблэг не договорил и замер, завернув свои демонические ласты.
Борисов в первое мгновение даже не понял, о чем он, но затем вскинулся, разве что не подпрыгнул, мысленно матеря всех тупых демонов и их матерей. Что за дебилы?! Потерпев поражение от небесных баб, Архаблэг сбежал сюда, даже не подумав скрыть следы! Конечно же, они помчались следом и должны были оказаться здесь с минуты на минуту!
Может и отпрянули в сторонку перед мощью бури, но ведь та стихла.
— Око Бездны! — вдруг заорал Хомяк, который уже скрылся где-то в камне, словно зарывал какахи. — Ну да!
— Брось каку! — заорал в ответ Борисов, вскакивая на лопату. — Все в самолет! Кто не успел — тот сдох!
— Глава 81
Хомяк вынырнул из ямы, словно собака с косточкой, в зубах он сжимал что-то грязное, пирамидальной формы. Рванул на четвереньках, ухватился и запрыгнул в кольцо и вовремя! Небесные бабы уже летели, завывали, свистели и улюлюкали, кто-то на ходу убивал пытавшихся уползти демонов свиты, которым повезло оказаться на самом краю, не сдохли сразу, получили смертельные раны, но не сдохли.
Культиваторы их добили.
— Сами небеса посылают нам знак, сестры! Гнев их уже преследует Посланника!
— Найдем и уничтожим!
— Слава великой Ха Ли Фе!
— Удвоим усилия!
Дальше Борисов уже не слушал, да и это-то было опасно, могли уловить внимание, ниточку ци, тянущуюся к стремительно удаляющемуся самолету. Но обошлось, лезвие с кольцами нырнуло в ущелье, помчалось вниз, затем свернуло куда-то, рулевой Сандро явно выбирал все наобум, даже не заботясь о сохранении и запоминании маршрута.
Борисова немного беспокоило, что они удаляются от поверхности.
— А что, уроки демонов будут? — вдруг спросила суровая Кабаня.
— Демонов? — переспросил Борисов, даже не поняв вопроса.
Внимание его было приковано к той гадости, что откопал Хомяк из камня, попутно ухитрившись где-то испачкаться, словно стадо свиней. Кура, Кума и Роксана уже кружились вокруг, первые две ухаживали за Хомяком, маленькая драконица же пыталась утащить пирамидку.
— Уроки жизни среди демонов, — терпеливо повторила Кабаня, — как вот мы изучали жизнь культиваторов. Такое будет?
— А, нет, нет, — чуть дернул головой Борисов, — здесь это без надобности.
Сложным этикетом и социальными взаимодействиями демоны не страдали. Кто сильнее, тот прав, кто кого сгрёб, тот того и ёб, и прочая народная мудрость. Не понравилось что-то — дал в глаз или сам получил, не справился, убили и сожрали и так далее. Такому учить не требовалось, Хомяк и зверье и без того отлично владели этой премудростью за счет своих звериных сущностей. Обучение тут потребовалось бы разве что Пиале, может немного Роксане, но Борисов и без того не собирался задерживаться у демонов.
Пейзажи скучные, народ неинтересный, ци мало и вся вонючая.
— Кстати об уроках, — он хлопнул в ладоши, — давайте! Не ленитесь! Пиала, пришла в себя от повышения?
Та пребывала в раздрае чувств и мятущегося духа, но все равно заверила, что справится, хотя бы с пересказом того, о чем поведала Таня. Сам Борисов же хотел изучить пирамидку, но Хомяк ожидаемо начал жадничать.
— Я добыл, я! — рычал он. — Никто не смог! Никто не ощутил, даже архидемон, а я смог!
Конечно, мог бы сказать ему Борисов, бог выше демона, даже архи. Мог бы, но не сказал.
— И трахать эту мерзость То Нэ не пришлось, так смог! — все не унимался Хомяк, заходился в словах.
Словно лаял, напоминая Борисову мелкую такую, злобную собачонку, кидающуюся на человека. Трехметровый мускулистый Хомяк с золотым шлемом на башке и все равно Борисов не мог отделать от этого образа мелкой шавки. Представил, как Хомяк еще потом попытается пристроиться к его ноге, чтобы поиметь ее, и невольно заулыбался.
— Дед! Дед! Дед! Чего ты, дед?! Я смог! Мое!
Борисов только махнул рукой и отошел в сторону. Кое-что понял и так, природный артефакт, линза какого-то особого ци-проводящего хрусталя, которая потом еще и изменилась под воздействием времени, давления камней и потоков ци в эту вот пирамидку. Скорее всего, именно с этим Оком — принимающим, усиливающим ци, преломляющим — и было связано то плато смертельных ловушек ускоренного времени, но для проверки требовалось вначале отобрать пирамидку у Хомяка, а тот и без того едва ли не в амок впал.
— Твое, твое, — согласился Борисов, — учись давай.
— Де-е-е-ед, — Хомяк скривился, словно от зубной боли, — да ты заебал с учебой!
— Настройся давай, пидарас шерстяной! Представь себе, что ты жадно хочешь все эти знания, как будто они ци или красивые самки, и что твой мозг жадно их поглощает!
Хомяк скривился, будто поел говна, но все же изобразил, что старательно трудится.
Все оказались заняты лекцией Пиалы, а Борисов опять встал за штурвал, благо там не требовалось знать наизусть сотни рычажков и авиакатастрофа им ну никак не грозила. Подавай ци да лети, верти штурвал, выше — ниже да в стороны и по сторонам поглядывай, лепота.
Вглядываясь в туннели и безглазых зверей самого мерзкого вида, Борисов размышлял над старой проблемой. Связь и наблюдение за дальними подступами, особенно из самолета, но, чтобы скрытно. Ци, разумеется, ци, здесь ничего не делалось без этой волшебной энергии жизни и мира, как на родной Земле практически во всем участвовало электричество. Ци, но как?
— Ага, — пробормотал Борисов, словно увидев что-то интересное.
На самом деле он бормотал в такт своим мыслям, а на окружающую обстановку внимания не обращал. Чем ниже, тем делалось жарче, места вокруг больше не становилось, а свет пропал еще в первые минуты спуска с Драконьего Острова. Вокруг, разумеется, не было непроглядной тьмы, светлячки на стенах, какие-то гнилушки и грибы, изобретения самих демонов, а то и зверье пробегало и даже пролетало, какая-то огромная уродливая птицемышь, с фонариком на башке, вроде глубоководный рыбы удильщика.
— Верно-верно, пусть участвуют, — продолжал Борисов о своем.
Силы крови зверья-казаков, вот что надо было пустить в ход. Научную базу и прочие дела можно было подвести и потом, сейчас важнее было и оставалось практическое воплощение. У Медведя ци света, у лисичек иллюзии, что тоже относится к свету, пусть и частично, вот пусть и поработают над техникой или артефактом, нет, лучше техникой, чтобы все могли повторить при необходимости. Впередсмотрящий глаз, отправка записей через связь ци, как в мыслеречи или просто возможность заглянуть дальше, маскировка и полетные дела, как на самолете, нет, кто им управлять будет?
Борисов дернул щекой, но тут же развил мысль — значит нужны одноместные самолетики — разведчики, да, в дополнение к основному. Пусть зверье-казаки на них вылетает, ведет разведку, сделать каждому одноместный самолетик, тогда будет вообще полная мобильность и скрытность, а главный самолет с кольцами он как летающая крепость. Павлина — по техникам звука, вот вам и запись звуков и изображения, плюс сам разведчик что-то да увидит и будет отлично, никто не застанет врасплох.
Пока все отдыхают и культивируют на базе, разведчики осмотрят, доложат и можно продолжать путь.
— А я молодец, да, — похвалил сам себя Борисов без лишней скромности.
После ци-проводящих и отводящих сеток на тела, в планах стояла изолирующая броня, по сути, те же молниеотводы, только в середину брони предполагалось закладывать самый лучший изолятор — нефрит. Хрупкий, но изолирующий ци, Борисов вел опыты, пытался получить нечто резинообразное и устойчивое, но пока что не добился успеха. Один физический удар и изолирующая середина летела ко всем чертям.
Следовало продолжать опыты и заниматься изысканиями, даже в такой походной жизни.
— Спокойная жизнь, спокойная жизнь, ну конечно! — вырвалось у него.
Что он, нет, все они, не сумеют скрыть и подделать свои ци? Да сколько угодно! Выбраться наверх и притвориться, что у них секта, тем более что отчасти так оно и есть. Найти горы, усесться там и перевести дух, хотя бы месяц, осмотреться, собрать кого-нибудь под свою руку, найти желающих поднять мятеж, и то и просто подгрести ближайшие деревеньки, где непременно должны найтись горячие бабы с вот такими и вот такой.
Мысли Борисова смешались, свернули не туда, перед глазами мелькали картинки, как он хватает баб и имеет их по-всякому, а они и сами рады гнуться, раз уж культиваторы, подставляют ему не только свои жопы, но и богатства, ци, земли, сами несутся завоевывать соседей, хватают их жен и дочерей, кидают поперек мечей и летят-торопятся доставить добычу повелителю, а то и отращивают себе члены и сами имеют добычу, да друг друга загибают на причудливый манер.
— Твою мать, — пробормотал Борисов, вынырнув из фантазий и утирая вспотевший лоб. — В молодости и быстромыслии есть и свои минусы, все забыл уже.
До финала чуть не дотянул, но гарем с членами наперевес уже успел его окружить и собирался осаждать терем-бункер, в котором заперся Борисов. Даже верного Лобзика потерял, в фантазиях, того насиловали по очереди, сразу дуплетами из пары жен.
— Ч-ч-ч-чёрт, — выдохнул он тяжело, втыкая себе самому иголку в запястье.
Замедление тока ци, успокоение, регулировка. Найти тихий уголок и отсидеться, да, прийти в себя от этой безумной гонки через половину мира, с хватаньем всего, что под руку попалось, потерями и находками, нападениями, засадами, опытами, гонкой по вертикали к желанному призу.
Иначе можно было повредиться в рассудке без всякой ци.
— Мастер! — появилась встревоженная Пиала, поклонилась низко. — Позвольте этой ничтожной помочь вам!
Халатик ее распахнулся, являя разгоряченное обнаженное тело, она ринулась вперед и Борисов, той частью, что ниже пояса, ринулся навстречу. Отвесил хорошего пинка и прищелкнул пальцами, словно кнутом, стряхивая морок с Павлины.
— И в чем я прокололась? — спросила та без тени смущения.
Еще иголки, круговорот ци в теле и гормон стих и ушел, словно и не было. Вот значит, как, подумал Борисов, помимо спокойствия духа и тела на соответствующих рангах, культиваторы еще и сами себя легко успокоить могли, чтобы культивировать тысячу лет, не думая об условных бабах. Собственно, он и сам об этом знал, но тут теория, наконец, сошлась с практикой.
Оставалось только удивляться, зачем культиваторам гаремы из мужчин и женщин?
— Спала бы с Хомяком и дальше, — проворчал Борисов. — Молод, красив, силен и мускулист.
— Да ну его, — легко и изящно отмахнулась Павлина, взмывая в воздух. — Грубый, жадный, чавкает и воняет. У вас вон тоже фигура что надо и в любви вы разбираетесь и поболтать есть о чем, нет ощущения, что я вещь, которую насилуют и отверстие для слива семени, пусть и богатого ци.
— Ты просила Хомяка остановиться, а он тебя не слушал, да? И тебя это злило?
— ДА! Видите, как вы прекрасно меня понимаете!
— Вот я тебя прошу, хватит лезть в мою постель, а ты не слушаешь, — продолжил Борисов.
Павлина прикрыла лицо веером, тот трепетал, явно скрывая гримасы и дуновения матерных слов, глаза ее пылали, ци вокруг колебалась вместе с воздухом. Борисова не сильно впечатлили эти внешние признаки, он видел, что Павлина его поняла, осознала и больше не подойдет.
Хотя бы из желания НЕ уподобляться Хомяку.
— Мастер Ар Гус, — прошептала Павлина.
— Я такой, ага, — согласился Борисов, даже не думая двигаться.
Вот еще, сейчас начнется опять, уроки любви, лекции для всех павлинов мира, и так далее, и так далее.
— Нет, эта юная госпожа смиренно приняла и осознала свою ничтожность, и больше не потревожит вашего духа и тела, хотя и не отказалась бы от нескольких мудрых советов, — завернула Павлина. — Но возглас мой вызван тем, что эта юная госпожа ощущает нечто, слева и ниже, да, вон из того туннеля, да-да, мастер Ар Гус.
Борисов направил самолет в самый темный и узкий туннель, с резкими изгибами, и вдруг, внезапно все закончилось, и они вылетели куда-то, на огромные просторы, полные жизни и света, словно вернулись на поверхность.
— Глава 82
Борисов смотрел сверху на огромную — размерами чуть ли не с Европу — пещеру, и в голове его бродили самые разные мысли. В первую очередь о том, что это уже не кучка голожопых демонов, этим глаз на рог натянуть уже не получилось бы.
В небе сияло огромное искусственное солнце, внизу виднелись реки, моря, горы и леса, и среди них ходили и летали самые разнообразные демоны. Сеяли, пахали, рубили, копали, ковали и сражались, тренировались. Города с огромными и толстыми каменными стенами, оружие и ци, все признаки цивилизации, может и не открывшей полеты в космос, но развитой и организованной.
— Прямо как наверху, — пробормотала Павлина изумленно.
Борисов бросил взгляд, затем сообразил. Речь шла не про Архаблэга, конечно, хотя и там после очистки молниями, что-то попробовали вылезти из камней. Нет, Павлина говорила о настоящей поверхности, и Борисов был с ней в этом согласен, и подозревал, что все это последствия работы с ци. Энергия мира, дарующая жизнь, демоны, скорее всего, направляли ее на свою жизнь, выбирали соки и остальное отправляли наверх, в искаженном виде, где... что? Архаблэг и остальные, они там для вида находились?
Обманывали культиваторов, что демоны грязные, вонючие и слабые? Или что?
— Вряд ли нас здесь ждут белокожие красавицы, — проворчал Борисов. — Снижаемся.
Не было смысла торчать возле выходов, еще чего добрые сестры Шила почуяли бы их! Спуститься вниз и затеряться в бескрайних просторах, чем не способ оторваться от погони? Если же небесные бабы вырвались бы следом, то пусть и разбирались бы с демонами, идеально, при условии, что Борисов и остальные сами не попадутся и в этом Фёдор Михайлович сильно сомневался.
Один Хомяк чего стоил!
Они приземлились в каких-то холмах, местный саблезубый зверек тут же попробовал на зуб кольца, из ближайшего высунулась лапа Хомяка и свернула ему шею. Затем вылез весь Хомяк, сожрал зверька сырым, вместе с шерстью и клыками, рыгнул и задумчиво выдало в небо:
— А здесь было бы неплохо полетать!
— Может и полетаешь, — проворчал появившийся Борисов, — особенно если гадости всякой нажрешься и опять будешь дристать дальше, чем видишь.
— Эй! Я молодой растущий Хомяк! Мне нужно много жрать!
— Знаю, знаю, — ворчливо отозвался Борисов, — морда ненасытная. Недавно же молний полное брюхо набил!
