— Идем! — удовлетворенно фыркнул Хомяк.
Чуть позже добавил:
— А ты говоришь — уходить, дед! Все только налаживается! Сила!
— Дурак, ищут нас, — ответил ему Борисов, — плакаты повесили!
На плакате был изображен он сам, из "Пустынного фазана", пожалуй, даже в приукрашенном виде. Висели объявления об опасном зверье, о драконе, а также о "бандитках", наградах за их головы, наградах — и очень щедрых! — от секты Пустынного Бархана. Они пока что не оставляли свидетелей, но долго так продолжаться не могло. Хомяк постоянно хотел жрать, зверел без еды, приходилось выбираться к бабам и те легко могли засечь его ядро ци и меридианы.
Все это, в сопровождении матюгов, он изложил Хомяку.
— Так я ж тебе говорил, дед! — возмутился тот, напрягая мышцы. — Я научился прятать ци!
Борисов посмотрел скептически, но торопливо опустил голову, заметив взгляды окружающих. Все равно что во времена Домостроя баба открывала бы рот против хозяина дома, условно-отдаленно перекладывая на земные реалии.
— Никто ничего не заподозрит! Давай купим себе карету и много жратвы, поедем на Турнир!
— Не заподозрит, — проворчал Борисов.
Мало того, что местные магички умели видеть это самое ядро, так еще и стража вокруг была снабжена разными амулетами и детекторами. Возможно, их ставили для того, чтобы отличать культиваторов и не оказаться без головы, но кому от этого становилось легче? Уж точно не Борисову с проглотом-Хомяком на руках, пылающим энергией.
Также, как подозревал Фёдор Михайлович, мешки с дурью тоже фонили в магическом спектре.
— И меньше кричи про Турнир, и так уже косятся.
Хомяк важно шагал, раздвигая толпу, вздувая мышцы. Похоже, он очень гордился собой и успехами и Борисов, не покривив душой, назвал бы их впечатляющими, если бы за ними стояло что-то системное, а не слепая удача и подсказки местной магии.
У него руки чесались заняться приложением местной ци к земным наукам, но для этого вначале требовался стабильный источник ци и денег, и первый не хотел учиться, а также усердно прожирал второе.
— Дед, ну давай рискнем! Вон ворота и стража с детектором!
Борисов поколебался секунду, затем махнул мысленно рукой. Следовало действовать и уносить ноги, пока не навесили еще больше плакатов, пока секта не наводнила все вокруг соглядатаями. Соглядатайками.
— Давай.
Они подошли к воротам, стараясь не выделяться из толпы, и уже почти вошли в них, когда дорогу преградили стражницы, во все тех же бумажных латах, но украшенных знаками.
— Всем стоять! — последовал могучий выкрик.
— Глава 10
— Детектор ци сработал! — объявила стражница.
Борисов незаметно пнул Хомяка прямо в жирную задницу, тот свернул в ответ багровым проблеском в глазах. Чуть обнажил зубы, начал протискиваться вперед, явно собираясь устроить кровавую баню.
— Отодвинулись и приготовились к досмотру! Кто побежит — умрет на месте! — продолжала кричать стражница.
На помосте надвратной башни поднялись несколько лучниц, наставили острия стрел, явно готовые стрелять по малейшему чиху. Следовало ждать либо когда они устанут, либо взорвать что-нибудь в сторонке, вроде патрона из Лобзика, чтобы отвлеклись и потом прорываться. При прорыве прятаться за спину Хомяка, продолжал строить план Борисов, припоминая, как магичка пыталась закогтить того во время секса, но так и не сумела.
Несомненно, все это было следствием поисков, искали магичку, так как в представлении местных только культиватор мог убить культиватора. В чем-то это было верно, конечно, но положения Борисова не облегчало. Хомяк двигался вперед, явно собираясь объявить о том, что "этот молодой мастер сейчас всех убьет", а Борисов, стиснув зубы, тащил его обратно через магию призыва, пытаясь при этом не выдать своих возможностей.
— Кто посмел преградить путь кортежу секты Танцующих Цапель?! — прогремел выкрик.
Раздались крики, женщины в броне и с оружием расшвыривали пинками крестьянок, приготовившихся к досмотру. Без всякой жалости и не сдерживаясь, тела разлетались, как кегли, по камням цокал град выбитых зубов. Крестьянки отползали, придерживая руками прорехи в халатиках, благодарили, что их били пятками копий и рукоятями сабель, а не острыми частями оружия. Следом за вооруженной бандой двигались три паланкина, плавно, мягко, словно на невидимых рессорах.
Занавеска на одном из паланкинов отодвинулась, наружу выглянула белокожая девица.
— Почему остановились? — спросила она капризно и высокомерно.
— Госпожа культиватор, — начальница стражи на воротах шагнула вперед, складывая перед собой руку и кулак и кланяясь, — по приказу лидера секты Поющего Бархана, высокой госпожи Га На, производится досмотр всех, кто мог вызвать срабатывание детекторов ци. Недавно была убита высокая госпожа На Ди и...
Занавеска самого богатого из паланкинов отодвинулась и оттуда выглянула еще одна белокожая магичка. Словно куклы с фабрики, подумал Борисов, который, делая вид, что стоит со склоненной головой, незаметно наблюдал за происходящим сквозь прорехи в шляпе.
— Старейшина Зи На, — еще раз поклонилась начальница стражи, до самой мостовой. — Умоляю вас простить меня, эта глупая Ка Са Да не знала, что вы осчастливили своим визитом наш недостойный город!
— Я тороплюсь на Турнир, — пропела та, делая пару ленивых движений веером.
— Расступиться! — взревела начальница стражи. — Пропустить! Дорогу секте Танцующих цапель!
— Никто из этих чернолицых не мог вызвать срабатывание детектора, — лениво и капризно добавила первая девица, брезгливо оглядывая толпу застывших крестьянок, — несомненно, он задрожал перед великой мощью моей несравненной госпожи.
Начальница стражи только поклонилась еще раз, ее подчиненные уже соединили с усилия с отрядом, который сопровождал культиваторов секты Цапель, и вместе они быстро расчистили возникшую было пробку. Почти расчистили, так как Хомяк все еще жаждал битвы и сдвинуть его с места было не так-то легко. Одновременно с этим на него упал взгляд Зины.
— Подойди сюда, дитя, — снова пропела она.
Плавные движения завораживали и Борисов встряхнулся, осознав, что наблюдает какую-то технику в действии. Он ожидал проблем, но Хомяк неожиданно не подвел. Подошел и уставился завороженно на Зину, даже рот приоткрыл, в общем отыграл образ глупой мускулистой крестьянки на все сто.
— Кланяйся госпоже, — прошипела кто-то из охранниц кортежа.
Она даже попробовала пихнуть Хомяка в спину, но с таким же успехом можно было пихать столб.
— Оставь ее, Дай На, — еще пропела Зина и посмотрела обворожительно на Хомяка. — Скажи, дитя, как тебя зовут.
Проход был расчищен, но никто никуда не шел, разумеется. С другой стороны ворот тоже скапливалась толпа и стражницы там дубасили пытающихся пробраться женщин, не сообразивших самостоятельно, что не стоит переть против культиваторов. Как отметил Борисов, едва до крестьянок и горожанок доходило, что здесь магички, как они теряли волю к сопротивлению и расползались сами или глазели жадно и восторженно.
Это при том, что город принадлежал другой секте!
— Хо Ма, — ответил тот свысока.
— Какое странное имя, — улыбнулась Зина, — ты, наверное, издалека? Впрочем, это неважно, Хо Ма. Теперь ты в моей свите!
— Кланяйся и благодари, — снова зашипели на Хомяка, теперь в несколько голосов.
— Но я не хочу в свиту, — простодушно отозвался Хомяк.
— А куда же ты хочешь?
Зина рассмеялась звонко, прикрывая рот веером и по Борисову снова вдарила волна обольщения и желания покоряться и служить. Эта же техника действовала на всех окружающих, кроме, пожалуй, капризной девицы из первого паланкина, которая сверлила Хомяка взглядом. Три магички, подумал Борисов и вдесятеро больше свита, для важности? Чтобы все видели — не чернь голозадая едет?
— На Турнир! — продолжал тем временем свои дерзкие речи Хомяк. — Хочу главный приз!
— Какая прелесть, — снова рассмеялась Зина, демонстрируя мелкие белые зубки. — Тогда тебе повезло, Хо Ма, именно туда мы и направляемся. Ты даже сможешь побороться за главный приз, но только под руководством этой великодушной повелительницы ци.
— О! — глаза и рот Хомяка округлились от восхищения.
Зина махнула рукой и собиралась задвинуть занавеску, когда Хомяк получил от Борисова мысленный пинок под зад и приказ напомнить о нем.
— Госпожа Зи На, я путешествую вместе с дедушкой, — почти скромно сказал Хомяк, даже чуть наклонился.
— Отправь его в конец кортежа, там о нем позаботятся, — плавный взмах рукой. — Ты поедешь рядом со мной и будешь отвечать на мои вопросы!
Паланкинов, видимо, больше не было, так как Хомяку подвели кобылу. Несколько секунд они дико косились друг на друга, затем Хомяк посмотрел на нее взором дракона, и лошадка покорилась. Склонила голову, припала на передние ноги, признавая высшее существо. Зина внимательно наблюдала, как отметил проходивший мимо Борисов, который попутно еще мелко кланялся и неустанно визгливо благодарил за такую высокую честь.
Что не помешало ему услышать обрывок разговора.
— Госпожа..., — тихо сказала капризная девица.
— Манерам можно научить потом, а вот потенциалу не научишь. Какая дикая мощь, какие меридианы, и это у чернолицей крестьянки из дикой пустыни! Врожденный талант выше небес!
Стражницы на воротах наконец-то сообразили что-то, попытались заступить дорогу, крича о том, что это город секты Поющего Бархана, им и забирать будущих культиваторш, но тут же разлетелись от пары пинков капризной девицы.
— Не вам, простым смертным судить о делах культиваторов! Благодарите, что эта юная госпожа милосердна, как сами небеса и не хочет пачкать свои шелка вашей грязной кровью! В следующий раз так легко не отделаетесь и узрите Танец Кровавой Цапли!
Стражницы падали и благодарили, Борисов уже даже не удивлялся. Культ силы подтверждался раз за разом, как и то, что местные магички превосходили обычных женщин во всем. Крестьянки и горожанки дальше тоже падали и кланялись, толпа расступилась и кортеж быстро покинул город, устремившись дальше по мощеной широкой дороге.
На ней все тоже уступали дорогу кортежу.
Борисову вручили мышиного цвета ослика и отправили в самый хвост кортежа. "Голодранец-старик, пригретый госпожой Зиной, чье милосердие и доброта выше и шире небес", примерно так сейчас выглядела его социальная роль, если Борисов хоть что-то понял в окружающем мире.
Здесь же он обнаружил, что неверно сосчитал количество прислуги и всего их было под сотню. Часть тащила паланкин, сменяясь по очереди, воительницы важно скакали впереди, сзади и боков, а заодно разгоняли чернь, посмевшую стать на пути высокородных магичек. Несколько фургонов с припасами и ящиками, но обязательно кативших позади, чтобы не оскорблять взор магичек.
При этом тащившие паланкин носильщицы двигались быстро и плавно, и кортеж двигался быстрее, чем рассчитывал Борисов. Следовало купить карту, подумал он, но теперь было уже поздно, если бы старик-голодранец вдруг начал бренчать монетами, это только навлекло бы подозрения. Он ожидал отношения к себе, как к говну, и в чем-то так оно и было, девки и женщины смотрели свысока, покрикивали, обзывались. Но при этом Борисову выдали новую одежду, "чтобы не позорил кортеж секты", не били и, кажется, не забывали, что его внучку пригласила сама Зина.
За день пересекли несколько мелких городков и к вечеру добрались до еще одного крупного, куда их пустили, расступившись ретиво. Разумеется, кортеж проследовал к лучшей гостинице, и хозяйка там выбежала и кланялась магичкам до самой мостовой. Борисов собирался помочь с делами слуг, но его не пустили, чтобы не осквернял своим мужским дыханием все подряд.
Прислугу культиваторов усадили есть отдельно.
— Готова поклясться, Ар Гус, ты такого никогда не видел в своей деревне!
— Секта Цапель могущественна!
— Богата!
— Твоей внучке несказанно повезло, Ар Гус! Целуй землю, по которой ходила госпожа Зи На!
Борисов улыбался с непроницаемым лицом и ел переваренный рис с каким-то водорослями и кислым, перебродившим соусом, кривя лицо, но делая вид, что это от блаженства. Из разговоров в течение дня он уже сделал примерные выводы, что эта секта Цапель состояла максимум из десятка магичек, не вышедших за ранг Посвящения, но надувавших щеки так, словно они владычицы мира. Поездка на Турнир производилась примерно за тем же, задрать лапку на другие секты, показать свою несуществующую мощь.
Тетки кричали и галдели, как стая ворон, Борисов улыбался и кивал, разумеется, не собираясь целовать землю, тем более по которой кто-то ходил. Впрочем, такие тут были обычаи, за все следовало кланяться и благодарить, а также кланяться и извиняться, в общем требовалась крепкая поясница и умение гнуться. Борисов подумал насмешливо, мол, не в этом ли причина того, что мужчины тут вымерли, просто гнуться не умели?
— Госпожа, — раздались возгласы.
— Госпожа Хо Ма!
— Вы осчастливили нас своим появлением!
Все эта толпа трещащих теток, только что пытавшихся сожрать мозг Борисову, переключилась на вылизывание жопы Хомяку и это тоже что-то да говорило о мире. Они окружили Хомяка, кланяясь и толкаясь и тот рыкнул, применил силу, несколько женщин отлетело и начало отползать, благодаря за такую милость. Хомяк, уже в новеньком шелковом платье с какими-то розочками, подошел к Борисову.
— Все, дед, — объявил он громогласно, скрещивая руки на груди, — твоя судьба решена!
— Глава 11
На лицах окружающих теток крупными буквами читалось "Поделом грязной мужской жабе, не место ей среди белых лебедушек!" Несмотря на то, что они были прислугой, близость к культиваторшам бросала и на них отсвет белокожего сияния, и тетки им ужасно гордились. Не требовалось, в сущности, никаких шпионских навыков, достаточно было сидеть и слушать, как Борисов, чтобы узнать массу бытовых подробностей и тайн, в ходе гомона и сплетен от этих теток.
— Поднимайся и иди за мной! Госпожа Зи На прислушалась к моей просьбе и ты будешь и дальше служить мне, уже как личный слуга!
"Тут поднялся галдеж и лай", с иронией припомнил Борисов строчку из бессмертной песни Владимира Семеновича. Настроение теток немедленно переменилось, и они начала превозносить щедрость и милосердие Зины и кричать "Ар Гусу", чтобы не забывал их доброту и советы, и хорошее отношение.
Они вышли в ночную прохладу заднего двора гостиницы, и Хомяк втянул воздух ноздрями, выдохнул ртом.
— Теперь можно говорить спокойно, нас не подслушают, — сказал он.
— Уверен? — тихо спросил Борисов, косясь на калитку.
Там стояла охрана из секты, две толстые тетки, которые как раз смотрели на Борисова и Хомяка.
— Этот молодой мастер одарен богами с самого рождения! — надменно провозгласил Хомяк.
— Не пизди, пидорас шерстяной, — Борисов сдержался и не стал пинать хвастливую зверюгу, — и давай по делу.
— Я же говорил тебе, дед, что сумею! — сменил тон Хомяк, заканючил жалобно. — Всех провел!
Было очень странно такое слышать от могучего и мускулистого парня, тем более небрежно наряженного девицей. Борисов незаметно покосился, стражницы стояли и глазели, похоже и правда не слышали. Он снял руку с рукояти Лобзика, поклонился для вида и спросил.
