— В кошмарах?
— Ну почему сразу в кошмарах! В эротических снах. И хватит ржать!
Я постаралась стать серьёзной:
— Мы о Тёмном Лорде говорим?
— О нём, родимом. Ублюдок спрашивал моё имя.
— А ты?
— Не пугайся, не сказала. А во второй раз послала его, ну ты знаешь... Меня даже как отпустило после этого, а он больше не снился.
Элен принесла обет, и я рассказала о ритуале. Пифия с утра мне прислала короткую записку с Данко. "Расскажи ей сегодня, я не смогу!". Нетрудно было догадаться, о ком речь.
— Охренеть, — высказалась Элен, когда я закончила. — Всю жизнь о таком муже мечтала! А твой брат мне вчера предложение сделал, прикинь!
Мне и так было нелегко, а тут совсем стало тошно.
— А ты?
— А что я? Отказала, Эль, ты уж прости. Он хороший, и всё такое. Только мягкий слишком. И нечестно было бы.
— Я думала, он тебе нравится.
— Да нравится, конечно, — нахмурилась она. — Только я тут встретила одного, ты только никому не рассказывай. Пришёл в больницу нашу, а я как раз вышла на пост заполнить карту больного, медсестра куда-то свинтила, и больше в холле никого не было. Я его сразу узнала — это он на поляне был, такой, разговорчивый самый, чернявый и смуглый.
— Долохов что ли? — выдохнула я.
— Назвал только имя — Антонин.
— И что было дальше?
— Стал спрашивать, как ему, мол, Элен Брани найти. А это моё магловское имя. Я сказала, что если ему нужна Элен, то я вот тоже Элен, а конкретно мисс Брани ушла домой после ночного дежурства. "Допустим, — сказал этот тип, — хорошая защита разума, детка!" И прикинь, начал флиртовать, да расспрашивать, не соглашусь ли с ним пообедать. То есть сразу понял, что я ведьма. Но не узнал. На мне просто чёрный парик ещё был — говорила девкам, что покрасилась, они даже поверили. Боялась же, что найдут, вот и носила на работе.
— Молодец!
— Ага, меня потряхивает, а я слушаю его — такой голос! Наплёл, что у него бабушка из русских князей. И много ещё чего.
— А ты?
— А что я? — буркнула Элен, закрыв лицо руками, и глухо призналась: — влюбилась, блин! В такую же сволочь, как тот, хозяин его. Ненавижу обоих!
Я не знала, как реагировать, и тем более не знала, насколько Элен влюбчивая. Может, у неё каждую неделю новый объект воздыханий.
— Ты же это не серьёзно? — робко поинтересовалась я. — Может, от стресса показалось?
— Куда уж серьёзней. Эль, я до этого никогда не влюблялась. Вот так, чтобы сердце болело от невозможности увидеть. Чтобы коленки подгибались при воспоминании о взгляде. А он... цветок мне подарил, — она отняла руки от лица и потянулась за потрёпанным томиком, лежащим на столе. Открыла посередине и показала мне засохшую ромашку. — Потом сказал, что утром придёт и проводит домой после дежурства и аппарировал. А я отпросилась у девчонок пораньше на три часа и сразу сюда, к маме. Раз имя узнали, могли и квартиру обнаружить.
— Когда это было?
— Да позавчера.
— И ты после этого на работу собиралась? — поразилась я.
— Дура, да? Хотела хоть глазком увидеть. Вдруг бы опять пришёл!
— Точно дура, — вздохнула я. — Хотя не мне осуждать.
— Знаешь, Эль, такое чувство? Когда смотришь в глаза и тонешь в них. И наплевать на всё.
— Тебе замуж всё равно нельзя, пока жив Тёмный Лорд. И вдруг он теперь по цветку этому найдёт тебя?
— Не найдёт. Я брата попросила его проверить первым делом. Хотя и сама догадывалась, что это просто цветок.
— А Джеф не заинтересовался, откуда он?
— Не. Наверняка подумал, что от Джея Ли. Даже не спросил. Слушай, не говори никому, и без этого брат психует, — Элен осторожно закрыла томик и убрала его на полку. — Переживу. И ты права, замуж нельзя, на работу нельзя, и с квартиркой тоже придётся распрощаться. И вообще он мерзавец и приспешник Тёмного Лорда. Пошли завтракать, а? И не бойся, я теперь сама боюсь, и с придурком этим встречаться не собираюсь.
Я очень надеялась, что Элен Дарси говорит правду, но уверенности не было. И что мне было делать? Сказать Джефу про Долохова — предательство по отношению к Элен. А не сказать?
* * *
Домой мы прибыли к ужину. Миссис Марчбэнкс нас всех очаровала. Она знала столько историй, с таким юмором рассказывала, что смеялся даже Джеф, которого я не считала смешливым человеком. Даже жалко было расставаться со всеми.
— Дом, милый дом, — сказала я, заходя в гостиную.
Данко сразу стал суетиться на кухне, Тоби ушёл в кабинет, что-то написать, а я спустилась в лабораторию, проверить свою зельеварскую почту.
От С.Д. Рокка было два письма. В одном он спрашивал, возьмусь ли я изготовить сложное противоядие. Во втором с сожалением сообщал, что заказ отозвали, так как я не ответила вовремя, а противоядие нужно было срочно. И я поняла две вещи. Первое — кто был одним из тех двоих, к кому обратился Сметвик. А второе — что эта почта очень ненадёжна. Я запросто могу упустить важный заказ. А проверять каждые пять минут точно не намерена.
Что-то меня потянуло в другую часть подвала. И я с удивлением увидела, что посох гоблинов, стоящий в пустом помещении, светится зелёным светом.
Пришлось звать Тоби. Сама подходить побоялась. Муж полюбовался издали, и подошёл, хотя я и предлагала вызвать Дарси. Но он отмахнулся:
— Не опасно, Эль.
Что он там делал, я не видела — Тоби всё загородил спиной. Но повернулся с улыбкой и помахал желтоватым свитком.
— Письмецо от гоблинов, — хмыкнул он, подходя.
— Кому?
— Нам обоим. Уложим Северуса спать и прочитаем.
В результате прочли его только перед сном. Закрутились как-то, забыли, а оно так и лежало в спальне на тумбочке.
— Письмо, Тоби!
— Ах да! Ложись, Эль, сейчас и прочитаем. Надеюсь, там не нужен ответ? Я жутко устал.
Я читала вслух.
"Уважаемые миссис и мистер Снейп, банк Гринготтс уведомляет вас о просьбе своего клиента Себастиана Сальваторе Салини встретиться с вами завтра в три часа пополудни, чтобы огласить вам завещание общей родственницы. В случае согласия в указанное время просто дотроньтесь до посоха одновременно. Вы перенесётесь в защищённое место банка. Конфиденциальность гарантируем.
Директор банка Гринготтс, Рагнорк Третий"
Я отложила письмо обратно на тумбочку и повернулась к мужу.
— Тоби, этот Салини — твой родственник?
— Не знаю, — поморщился муж. — Девичья фамилия моей бабки — Салини. Я однажды встречался со своим кузеном, он мелким гостил у бабушки одно лето, и вдруг написал мне спустя много лет. Приглашал провести выходные на природе в охотничьем домике. Но эта была единственная встреча, больше он не писал, а я просто не знал его адреса.
— И как его звали?
— Грэм, Грэм Салини. Чёрт! Точно, ты же там была... то есть не ты. Эйлин там была. Грэм влюбился, сума сходил по своему куратору... химии что ли. А ведь он, наверное, был волшебником. И этим словом для меня назвал зельеваренье.
— Кузен был влюблён в куратора? — поразилась я. — А как ты понял, что он волшебник?
Тоби криво улыбнулся и притянул меня поближе:
— Палочку у него видел. Он ещё расхохотался и сказал, что она волшебная. А я дурак, думал, что он шутит. Вполне в его духе.
— Расскажи, в кого он был влюблён. Ну, пожалуйста! И вообще, что там... Эйлин делала.
— Давай не будем, Эль. Это не те вещи, о которых можно рассказывать своим жёнам.
— Давай будем, Тоби, — ласково возразила я. — Давай, ты мне всё расскажешь о вашей поездке в охотничий домик. И я забуду, как ты смотрел на Пифию.
— Это шантаж? И как я на неё смотрел? — фыркнул Тоби. — Эй, ну не надо, Эль! Ляг обратно!
— Расскажешь, или нет? — стоять на холодном полу босиком было неприятно, но я собиралась удовлетворить своё любопытство во, чтобы то ни стало. — Я, между прочим, имею право знать, потому что та Эйлин — это все равно, что я.
— Ну не скажи!
— Тоби!
— Вернись обратно в постель, и я всё расскажу, — вздохнул он. — Только предупреждаю — я очень плохо всё помню.
Я улыбнулась и поспешно нырнула под одеяло. Муж снова притянул меня поближе и досадливо потёр подбородок:
— Ну, слушай, рыбонька. Грэм Салини был таким весёлым парнем, про каких говорят — душа компании. Любил дурачиться, постоянно придумывал шутки. Но он был добрым, и меня это подкупало. Он встретил меня в аэропорту и был очень возбуждён. Я не мог понять этого — куратор была гораздо старше него, и вообще буквально через неделю выходила замуж за своего кузена. Не знаю, почему она решила осчастливить парня прямо перед своей свадьбой, но он был уверен, что она приедет. А меня позвал потому, что с Вэл навязалась ещё одна девочка, его сокурсница Эйлин Принц. И он не смог её отшить, потому что слишком добрый. Иногда — это во вред, Эль, точно говорю. Вот моя роль состояла в том, чтобы отвлекать эту его однокурсницу.
— Вэл? — переспросила я, уверенная, что Тоби ошибся. Я прекрасно помнила письмо Эйлин брату. И там она писала, что подругу звали Маргарет. И о кураторе не было ни слова.
— Ну, так её звал Грэм, — Тоби смотрел куда-то вверх, словно не просто вспоминая, а переживая то время заново. — Он хвастался, что она точно испытывает к нему чувства, и что, наконец, ему удастся с ней... ну ты понимаешь.
— Угу. А её точно звали Вэл?
— Да нет же, у неё такое сложное было имя, вроде названия города. Вальсберг, что ли... Грэм говорил, но я... Я половины не помню, что там было. Я даже не был уверен, что спал с Эйлин, понимаешь? Но Север все равно мой сын, чтобы там ни было.
В голове у меня щёлкнуло, и я осторожно спросила:
— Вальбурга?
— О, точно, Эль. Именно так — Вальбурга. Странная женщина, красивая, властная и очень яркая, ну ты понимаешь? Она лет на пятнадцать была старше Эйлин, а казалась её ровесницей. Ах да, помню, она просила меня звать её запросто — Марго. А почему? Может, второе имя? Но скорее, она там была инкогнито. Жениху ведь изменяла.
— А как была фамилия жениха?
— Эль, ну откуда мне знать? О таких вещах мы точно не говорили. Хотя... один раз Грэм назвал её мисс Блэк. Но это была, как понимаю, её девичья фамилия. Я и запомнил, потому что обратил внимание на обращение. До этого он звал её синьорина.
— Сума сойти, — пробормотала я. — Так они переспали?
— А ты как думаешь? — вздохнул Тоби. — Я не присутствовал. Но спали они в одной комнате, и утром Грэм был счастлив до одури. А Вэл была холодна и прекрасна.
— Ну а ты?
— Был ли я счастлив? — проворчал муж. — Эль, меня просто использовали. Я же не совсем дурак. Я видел, как Эйлин смотрит на Грэма. Но ответственности я с себя не снимаю, и когда мисс Принц появилась у меня на пороге три месяца спустя, я сразу всё понял.
— И что дальше было?
— Да ничего, взял за руку и повёл в мэрию. И жили мы долго и счастливо.
— Правда?
— Нет! — вскипел Тоби. — Какая нафиг правда? Она ненавидела меня, и с трудом терпела сына. Целыми вечерами она лежала на диване и тупо смотрела в потолок. Или спускалась в подвал. Я не знаю, что она там делала, мне даже в голову не приходило посмотреть... И я, Эль, если честно, только радовался. Сил смотреть на неё не было. Но сын! Ради Севера я готов был терпеть. Мы даже не спали вместе, совсем. Я как-то попытался, Северу уже полгода было. Я тогда замучился страшно, все эти пелёнки, распашонки, бутылочки... И радовался, что малыш заснул, ну и того... подошёл к ней. Вспоминать не хочу, ничего хорошего. А потом и подходить не хотелось, но она шарахалась, как от чудовища. Спала на этом жутком диване. А однажды я пришёл навеселе, Северу уже три было. И Эйлин стала как-то поспокойней, даже иногда что-то по дому делала. Север спал, и я опять попробовал наладить отношения. И мне даже показалось, что она откликнулась. И вроде нормально прошло, но пару дней спустя я вдруг обнаружил, что мне и предложить ей нечего в этом плане. Списывал на стресс. Она снова стала спать на диване. И тут вдруг она говорит, что ей прописали лекарство важное, и что ей может стать плохо. Я вообще не вникал в её объяснения, мне они были параллельны, понимаешь?
Я только кивнула, боясь его перебить.
— Ну вот, выпила она ту дрянь, и упала на диван замертво. И трясти её стало так, как в лихорадке. Глаза закатились, изо рта пена. Я хотел бежать к соседям, чтоб позвонили в скорую помощь, но Сев вцепился в руку. А она затихла, и дышать перестала. А я помнил, что она просила её ударить сильно по лицу, но в какой момент — не уловил. И Сев стал плакать. Мне казалось даже, что ребёнок понимает во всем этом больше меня.
— Ударил?
— Ударил, — вздохнул он, — даже дважды. Чёрт, Сев любил мать. И когда она очнулась и задышала... Я просто ушёл. Только бы не видеть её больше. Я боялся возвращаться. Но толку-то — всё равно пришлось. Я вошёл — и не поверил своим глазам. Дом просто преобразился. Из кухни тянуло вкусными запахами, пол был намыт, Северус тоже вымыт и нормально одет. И самое главное, моя жена вышла встречать. И смотрела на меня во все глаза, словно увидела что-то интересное. А потом накормила — это она-то, которая готовить не умела! Я думал проснусь, и всё изменится обратно, но она пришла спать в нашу кровать. Я боялся вздохнуть лишний раз, спугнуть, не мог понять её блаж. Ну, правда, с чего вдруг такие перемены? Следующие дни я жил как во сне. Прекрасном сне, Эль! Но потом пришёл в себя и осознал, что я окончательно сошёл сума, потому что без памяти влюбился в собственную жену. Всё, Эль! Сказке конец, а кто слушал — молодец. Так ты говоришь? Давай спать.
Я зевнула, укладываясь удобнее в коконе его рук. Рассказ Тоби поразил меня и лишил покоя.
— Слушай, — спохватилась я, почти засыпая. — А что ты ответишь этому Салини?
— Не знаю. Наверное, надо встретиться, а там будет видно.
Глава 32. Интерлюдия 4
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной Конфедерации Магов и просто сильнейший волшебник современности пребывал в странном для себя состоянии неопределённости. Нет, не растерянности от внезапного удара, а именно неопределённости. Пока изменения в планах были несущественны, но опыт — столетний опыт интриг и схваток — подсказывал, что всё только начинается.
И начинается мощно — его партнёры по этой игре понесли потери. Боевое крыло — пять опытных магов под предводительством если не ферзя, то офицера, просто исчезли с доски. Пропали во время рутинной, как им казалось, операции. Такого удара не ждал никто. Все агенты директора находились в панике — не нужно быть гением, чтобы понимать — за этим последуют масштабные проверки всех, кого можно и кого нельзя. И возможны провалы. Да не отдельных агентов, а целых цепочек...
Возмущение разума лечат спокойным созерцанием, вот и сейчас один из самых могущественных светлых магов, да что там — самый могущественный — просто созерцал. Увы, но привычное занятие сегодня успокоению способствовало мало. Он недаром дал два выходных всем преподавателям перед новым учебным годом. Ему следовало спокойно подумать. Без настойчивых требований Минервы, хищно ухватившейся за новые должности профессора трансфигурации и декана Гриффиндора Без укоризненных взглядов молчаливой медиковедьмы. Без нервных вопросов о новом инвентаре грубоватой Хуч. Без причитаний Спраут, недополучившей новых образцов растений для своих теплиц. Без кислой физиономии Слизнорта, жалующегося на продуваемые покои и тонко намекающего на увеличение ставки. В замке остались лишь домовики, занятые подготовкой школы к прибытию учеников, да буйволообразный завхоз, которого стоило бы заменить на кого-то более... более гибкого по отношению к директору. В идеале подошёл бы сквиб, и желательно одинокий, едва сводящий концы с концами. Нет, все они не стоят сейчас его внимания. Им не понять великой миссии света, невдомёк, что в большой игре они лишь крошечные винтики, если не песчинки.
