— Что ты задумала? — спросил Тоби с интересом. — Просто я обещал Севу поправить качели...
— Это недолго, — улыбнулась я. Северуса я тайком отправила с Джеем к Анжелике Дарси, где гостил и Дерек. Они должны были остаться там на ночь. И наглый братец, прощаясь, так мерзко улыбалс,я словно в точности знал, что я задумала. — Понимаешь, Тоби, меня Лиара одному танцу научила ещё на Авалоне. Я хотела показать его нашим друзьям. Ну, Поппи, Сметвику и всем Дарси. Мы же хотели поехать к ним погостить. И у Поппи будет последний выходной как раз, а потом в Хогвартс приедут ученики.
— А, ну давай, — хмыкнул Тоби, развалясь в кресле, — я не большой ценитель, конечно...
— И ладно — просто скажешь, понравилось или нет.
— Хорошо-хорошо, мне даже интересно. Не знал, что ты... ну, я не видел, чтоб ты... Помнишь, ты отказалась танцевать в ресторане...
Ага, я помнила, там как раз вышла танцевать потрясающая брюнетка в красном платье, и все мужчины толпой ринулись из-за столиков, дергая своих дам. Конечно, я отказалась.
— Просто смотри, ладно? — прервала объяснения, стараясь не слишком смотреть на его расстегнутую рубаху.
Ту самую мелодию я вызвала легко, это заклинание получалось у меня невербально. Тоби даже головой завертел, пытаясь понять, откуда идёт звук. А я сбросила халат, после чего полностью завладела вниманием мужа. Он, кажется сильно прибалдел, увидев меня в таком виде, а я щёлкнула пальцами, заставив трещать браслеты, и взяла в руки два веера — они вполне могли заменить кинжалы, с которыми следовало танцевать. Кассиана они, помнится, не слишком напугали, но на мужа у меня были другие планы. Не хватало ещё, чтобы он неправильно понял.
Я начала медленные движения, постепенно ускоряясь, ощущая музыку кожей, все движения получались даже лучше, чем всегда, а удивлённый взгляд супруга действовал опьяняюще. От этого я ещё быстрее вошла в образ, крутясь и извиваясь, ловя ритм и не отрывая взгляд от потемневших глаз Тоби. Я не улыбалась. Как учила Лиара, "говорить и улыбаться должны только глаза и тело". Наверное, в этом танце было что-то восточное. Или костюм так на меня повлиял.
Я радовалась, что беременность пока незаметна. Но знала, что вряд ли ещё раз смогу повторить этот до рождения близнецов. Потому отдавалась движениям без остатка, надеясь не только сломить сопротивление крепости по имени Тоби, но и доставить ему удовольствие красивым зрелищем.
И это случилось. Тоби одним движением поднялся с кресла. Ноздри у него раздувались, а глаза с расширенными зрачками блестели. Маленькими шагами он медленно приближался, а я ускользала, ведя танец к финальной сцене.
Но только я совсем не учла характер супруга. Когда я замерла в дюйме от его груди, он тяжело дышал, сжимая кулаки, напряженный как струна и, кажется очень злой.
— Ты думаешь, я железный? — спросил он сквозь зубы.
Я так не думала, я даже прекрасно ощущала животом его полную готовность к подвигам.
Но именно танец дал мне решимость нежно прощебетать:
— А что ты хочешь, Тоби?
— Эль...
— Безумно хочу тебя!
Шнуровка на верхней части костюма была разорвана в следующую секунду, хотя мне она казалась очень крепкой. А всё остальное произошло просто на полу. И хорошо, что там был ковёр.
Тоби почти повторил своё становление магом, но к счастью ограничился пределами комнаты и на седьмой, примерно, раз смог успокоиться. А я так и вовсе был сыта и счастлива.
Кровать мы расколдовали, и отдыхали на ней абсолютно без сил.
— Знаешь, Эль, — мягко сказал Тоби, — если ты хоть кому-то покажешь этот танец, мне придётся убить этого человека.
— Ну, Тоби, — поддразнила я его, делая вид, что не понимаю. — Я же хотела завтра...
— А потом убью тебя и себя, — добавил он задумчиво. — И я не шучу. Так это Лиара тебя научила?
— Ладно, я тебя поняла. Да, научила Лиара.
— На Авалоне?
— Ну а где же ещё?
— И Кассиан это видел?
— Откуда ты...? — я слишком поздно спохватилась.
А Тоби закрыл лицо руками и несколько минут лежал неподвижно.
Я даже испугалась.
— Не бойся, — наконец сказал он. — Я уже успокоился. Но жалею, что не убил его тогда.
— А мог? — спросила я осторожно.
— Да, — пожал он плечом. — Всё, хватит лежать. Я отнесу тебя в ванну и умою сам. Прости, я как идиот даже забыл про детей.
Он погладил мой живот. И решительно поднялся.
— И как нас ещё не ищут? Ты ведьма, Эль!
— Да, ведьма, что поделаешь, — усмехнулась я, — и не надо меня таскать, возьми палочку и отлеветируй. И да, я отправила Северуса с Джеем Ли к Анжелике. Все равно завтра едем туда.
— Правда? — удивился Тоби, и подхватил меня на руки. — Нет уж, сам отнесу.
В итоге в спальне мы провели весь день. Во всяком случае — я. А Тоби иногда устраивал набеги на кухню и нас кормил. А ночью мы даже смогли поспать, снова в обнимку.
Глава 30. Интерлюдия 3.
Глава рода, Себастиан Сальваторе Салини, похоронивший недавно горячо любимую супругу, пребывал в задумчивости, сидя в просторном кабинете своего загородного особняка. Кабинет он любил, как и всё в этом доме, его обставляла жена, несравненная Несси, обладавшая безупречным вкусом и самым жизнерадостным характером. Видит Мерлин, как ему её не хватает теперь. Мудрого совета, сказанного с лукавой улыбкой, тёплой ладошки на плече, когда он бывал чем-то расстроен, тихого смеха, или полных слёз глаз, когда он вслух читал ей какой-нибудь старинный магловский роман.
Сам бы он обставил кабинет проще и вычурнее одновременно, как в столице — антикварная мебель, тяжелые портьеры, расшитые серебром. Портреты предков взирали бы с тёмных стен, изредка комментируя решения главы рода, или сдержанно отвечая на вопросы. А вот с Ванессой Салини они, как ни странно, могли шутить и болтать о пустяках. Ей и только ей, они охотно рассказывали семейные предания и легенды. Но и это понятно — не было в его окружении более внимательной слушательницы, которой, в самом деле, всё было интересно.
Да, она была старше его почти на сорок лет, но никогда он не чувствовал этой разницы, Ванесса была восхитительна даже на пороге смерти. Себастиан Салини ни разу не пожалел, что исполнил в свои неполные двадцать лет волю отца, женившись на бесприданнице из старинного рода, да ещё и задержавшейся в девках непозволительно долго. Да — не красавица, да — уродливое существо в глазах многих, да — не оставила ему наследников, но сколько счастливых дней и ночей провели они вместе!
Маленькая карлица стала для него центром вселенной. Но и сделала затворником, что тоже не могло его расстроить. Себастиан не любил шумных сборищ, ему хватало общества трёх друзей, преданных ему чуть меньше века, внучатого племянника с выводком из пяти дочек, которого звал кузеном и, конечно — его маленькой сеньоры, любимой жены. Друзья были искренне привязаны к остроумной сеньоре Салини, племянник благоговел перед её умом и добротой. Жена кузена, Жози, постоянно переписывалась с Ванессой под любым предлогом, приглашая в гости, например, чтобы помочь выбрать платье очередной дочурке, впервые выходящей в свет. Все пять девочек души не чаяли в своей Несси, присылая из многочисленных поездок милые сувениры, забрасывая письмами и делясь секретами.
Как-то они теперь? Все они. Без этого маленького ангела?
Грусть была светлой, Салини не обольщался, супруга и без того протянула гораздо дольше, чем пророчили целители. Шутка ли — сто тридцать лет даже для волшебницы. И ушла она также легко, как жила. Упросила вынести в сад, в её любимый уголок, засаженный исключительно белоснежными цветами. Сидя в белом плетёном кресле, укутанная в белую шаль, Ванесса походила на ребёнка. Она светло ему улыбнулась, велела оставить одну буквально на полчаса. Он послушался, он никогда не мог ей ни в чём отказать. И выждав полчаса, вернулся, чтобы забрать в дом — собиралась гроза. Она так и лежала с лёгкой улыбкой на сморщенном лице, глаза были закрыты, казалось, что она заснула. Себастьян понял сразу, упал на колени, застонал, как раненый зверь, принялся целовать и судорожно сжимать крошечные ручки, ещё не потерявшие своё тепло...
Её похоронили в семейной усыпальнице, такой же светлой, как всё, что она любила при жизни. Собралась вся семья, а кроме них, все, кто её любил. Такую странную, некрасивую и безумно прекрасную. Себастьян ничего не видел вокруг, стоя на коленях у маленького гроба, и только позже узнал от кузена, что по его прикидкам, попрощаться с маленькой сеньорой собралось половина Парижских магов и чуть не треть магического общества Венеции. Что ж, ему легко было в это поверить — действуя часто за его спиной, Ванесса помогала и опекала многих, и он легко сносил это её самовольство, и не считал недостатком, тайком переводя на её счёт в банке кругленькие суммы.
Сейчас в загородном доме собралось изысканное общество, в свет выходила младшая дочь внучатого племянника, семнадцатилетняя Софи. Собралась вся родня, ближняя и дальняя, надеялись видать, что глава рода наконец объявит имя наследника. Ему улыбались все — кто приветливо, кто испуганно, кто подобострастно. И Несс легко бы ему рассказала, что прячется за каждой улыбкой. Она никогда не говорила о людях плохо, даже на недостатки указывала мягко, иносказательно, предостерегая его от ошибок. Сейчас ему не помешало бы её мнение, потому что её смерть, прежде всего, напомнила о собственной смертности, а значит, наследника придётся выбирать очень скоро. Но не сегодня, не сейчас, надо хорошо подумать. Кандидатов было несколько, и ни один ему не нравился. Сколько надежд было возложено на сына Рейнарда Салини, Грэма, но смерть рано настигла одарённого мальчишку, свернувшего шею в каких-то итальянских горах. Сам Рейнард, внук его покойного брата, был сквибом, и наследовать, увы, не мог. И не потому, что женат на маггле, а потому, что магия рода его не примет.
Завещание Несс вскрыли вчера, и он никак не мог избавиться от размышлений о странной просьбе, что она оставила ему в постскриптуме такого важного документа. А ведь составлен он был много лет назад, и адвокат заверил, что синьора Салини больше тридцати лет не прикасалась к завещанию. "Басти, — обращалась она к нему из-за грани, — подумай о сестре, мой родной".
И что, ради Мерлина, можно думать о давно почившей сестре, более полувека века назад сбежавшей в Туманный Альбион?
Тихо скрипнула дверь, негромко кашлянул дворецкий.
— Войди, Соччо. Что-то срочное?
— Не столько срочное, сколько странное, мой сеньор!
Старый слуга, прихрамывая подошёл к столу, протягивая серебряный поднос.
На гладкой поверхности с выгравированным семейным знаком сдвоенной "S" лежало одинокое письмо. Буква "М" на конверте, украшенная вензелями, и окутанная язычками пламени. Знакомый герб удивил и озадачил. с английскими Малфоями в последнее десятилетие семья Салини не вела никаких дел.
Вскрыв конверт, Себастьян удивился ещё больше. Красивый старинный медальон сверкнул вправленным в центр изумрудом. Дрогнули руки, когда пришло узнавание. Этот медальон был изображен в дневнике предка, жившего пару веков назад.
В записке же значилась только подпись: Абраксас Драконис Малфой.
Себастьян поднял взгляд на дворецкого:
— Вызови на вечер ближний круг. Завтра мы инкогнито отправляемся в Англию. Подготовь всё.
Конец интерлюдии.
Глава 31
Проснулись мы оба рано. Ну как проснулись, я — так не совсем — только приоткрыла один глаз и на ласковый вопрос мужа разрешила делать со мной, что угодно, только не требовать активного участия. Чем он, видимо и воспользовался, а я так просто посмотрела очень романтический сон, где неизвестный мужчина — лица разглядеть не удалось — вёз меня в карете, потом на лошади, потом вообще на ковре-самолете. И все было так чудесно, что я получила просто физическое удовольствие.
— Судя по твоим стонам, Эль, ты просто притворялась, что спишь, — несправедливо обвинил меня муж, укладываясь рядом.
— Вовсе нет, — буркнула я и с удовольствием потянулась. — Кстати, милый. Я хотела рассказать тебе про Пифию.
— Что? Где ты с ней встретилась?
Пришлось проснуться окончательно и обстоятельно передать ему разговор с прорицательницей. Заодно пришлось упомянуть Поттера — надо же было рассказать, зачем я воспользовалась сигаретами Тома Харди. Ну, тут из меня вытрясли и остальное. Тоби слушал всю эпопею с дедушкой Гарри Поттера как-то рассеяно, а в конце вообще впал в опасную задумчивость, разглядывая меня прищуренными глазами.
— Аврор, значит, — мягко проговорил он. И тут же сменил тему: — так Пифия хотела со мной поговорить?
— Да.
— И как ее найти?
— Очень просто — она просила прислать за ней Данко.
— Данко! — громко крикнул Тоби, и я быстро нырнула под одеяло, возмущенно взглянув на мужа.
Тот только хмыкнул и вскочил с кровати, как говорится, в чём мать родила. А тут и Данко возник.
— Я тут, хозяин, — сказал эльф, ничуть не смутившись видом Тобиаса.
— Друг мой Данко, — Тоби набросил на плечи халат, — тебе знакома Пифия?
— Да, хозяин.
— Навести её, будь добр, и скажи, что я готов с ней поговорить прямо сейчас. То есть, минут через пятнадцать.
Данко кивнул и испарился.
— Тоби, — ахнула я, наколдовав "Темпус", — сейчас только пять утра!
— Знаю! Я в душ, а ты спи.
Может быть, у мужа в приказах была магическая сила — я сразу опять заснула. А когда проснулась, за окном уже было совсем светло.
Вспомнив про Пифию, я очень быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз — никого, только Данко колдует у плиты, а Северус, сидя за столом, с ладошки кормит нашего жуткого ворона кусочками сырого мяса. Причем Птиц, благосклонно блестя черным глазом, осторожно подхватывал каждый кусочек, позволяя малышу гладить пальчиками другой руки свои пёрышки.
— Доброе утро, ребятки, — сказала я, — а вы когда вернулись? Мы же с папой собирались к вам ехать.
— Я проснулся, а там все спят, — пожаловался Сев, — Дерека нет — он не приехал, а Лиззи обзывается. И я Данко позвал — и сюда, завтракать. Тут мои друзья.
— Данко, а леди Анжелика, или хоть кто-нибудь, в курсе, что Северус дома?
— Ваш брат знает, — кивнул эльф.
— Привет, Ворон! — сказала я Птицу.
Ворон покосился на меня презрительно, как мне показалось, а Сев сразу воскликнул:
— Мам, ну ты чего? Он не любит, когда его вороном обзывают. Он же Сварог!
— О! — только и могла сказать я, потому что до нынешнего утра и не подозревала о наличии имени у нашего сурового Птица. — Привет, Сварог.
Ворон качнул головой и каркнул:
— Рррад встрррече!
— Он рад, — перевёл сын, пока я обалдело хлопала глазами.
— Я тоже рада, — я приняла у Данко чашку кофе и благодарно ему улыбнулась. — А где папа, Север?
— Папа с тётей у себя в кабинете, — сразу выдал сыночек.
— С какой тётей? — поразилась я. — Ты хотел сказать — со старушкой?
Север заливисто рассмеялся, ворон тоже как-то подозрительно щелкнул клювом, качнув головой.
— Ма-ам! Ну старушки же старенькие, а тётя очень красивая.
