— Давала, конечно, и она. Иначе как бы она стала общепринятой? Но по многим фактам оставались вопросы, на которые теория тектоники плит внятно ответить не могла. Например, та же Южная Америка при расширении Атлантики уплывает от Африки где-то на сантиметр в год, и это подтверждённый исследованиями факт. Но если размеры шарика неизменны, то к чему это должно приводить? Разве не к сужению Тихого океана? Но как он может сужаться, если южнотихоокеанский мантийный поток мощнее атлантического в разы, и по идее, это он должен бы толкать Южную Америку обратно, сужая Атлантику. И какое тут может быть объяснение кроме того, что расширяются оба океана, а значит, весь шарик в целом? И пока не иссякнут их мантийные потоки, Южная Америка не вернётся к Африке, но не додрейфует и до Австралии. А ведь именно это по теории тектоники плит проделал Индостан, отколовшись от Гондваны, пройдя через весь Индийский океан с его мантийным потоком и припаявшись в итоге к азиатскому осколку Лавразии.
— А что с Индостаном по теории расширяющегося шарика?
— По ней он исходно был пристыкован к азиатской плите Лавразии и отделился от Гондваны вместе с ней. То есть, индоокеанский мантийный поток расколол Пангею не к северу, а к югу от него, и ему не пришлось его преодолевать при отходе на север. Сперва вместе с Мадагаскаром, геологическое единство которого с Индостаном несомненное, но затем Мадагаскар откололся новым мантийным потоком и остался возле Африки. Он даже съехал южнее, чем был исходно. А Индостан продолжил своё движение вместе с Азией на север до их современного положения. Металл-гидридная теория расширяющегося шарика не заставляет его совершать чудеса, преодолевая восходящий мантийный поток, который раздвигает Индийский океан. Получается проще и естественнее.
— А почему, кстати, старая теория пристыковывала Индостан к Гондване, а не к Лавразии? — удивился мой наследник, — Разве не логичнее было бы и для старой теории не гнать Индостан через срединно-океанский хребет?
— В этом случае на большом шарике не получалось пристыковать его вместе с тем и к материкам Гондваны в местах его реального и установленного соединения с ними. Факт его соединения с Гондваной в составе Пангеи был налицо и подтверждался не одной только геологией, но и палеонтологией. Динозавровая мегафауна Индостана была ближе к гондванской, чем к лавразийской. Абелизавриды, близкие к юрскому цератозавру, были в Южной Америке и Африке, но отсутствовали в Северной Америке и Азии. А в Индии и на Мадагаскаре именно они были господствующими хищниками. И индийский раджазавр, и мадагаскарский майюнгазавр дожили до самого мел-палеогенового вымирания и наиболее близки друг другу. Разве это не наглядное свидетельство связи Индостана с Мадагаскаром и материками Гондваны? А вот связь с Азией палеонтологически не очевидна. Где тогда индостанские тираннозавриды, которые во всей Азии и Северной Америке повытесняли всех прочих хищников своего типоразмера? То есть, наличие водной преграды вытекало из палеонтологии, а на большом шарике в рамках старой общепринятой теории это мог быть только океан Палеотетис.
— А по теории расширяющегося шарика мелководное шельфовое море?
— Да, получается так. Как я уже говорил, реконструкции суши и шельфа шарика до его расширения у нас нет, поэтому ни подтвердить версию шельфового моря я не могу, ни опровергнуть. Но для объяснения палеонтологических различий она напрашивается.
— Такая же примерно картина в Северной Америке, — добавил я, — Материк один в геологическом смысле, но большую часть юры и мела разделён шельфовым морем и для сухопутной живности представляет из себя как бы два отдельных материка. Я не помню, как они дразнятся, но один на западе, Аляска и вся горная цепь Кордильер до Мексики, а другой на востоке от затопленной морем долины Миссисипи от Флориды до Гренландии.
— Ларамидия и Аппалахия, — напомнил Серёга, — Сухопутные мосты между ними бывали гораздо реже, чем между Ларамидией и Азией или Аппалахией и севером Европы, так что — да, для сухопутной меловой фауны это были два разных материка. А поскольку и сам север Европы чаще бывал отделён шельфовым морем от остальной Евразии, чем с ней соединялся, его динозавровая фауна тоже бывала отсталой, из-за чего и Аппалахия не могла пополниться оттуда продвинутыми видами фауны. Поэтому там дольше сохраняли своё господство кархародонтозавриды, а сменивший их аппалахиозавр — из-за неполноты его единичного скелета даже трудно судить, тираннозаврид это или более примитивный тираннозавроид. Но у Аппалахии хотя бы иногда восстанавливалась связь с Ларамидией, и тогда её фауна обновлялась. А у Индостана с Азией случай был, по всей видимости, ещё тяжелее. Уже в раннемеловом периоде даже не тираннозавриды, а ещё тираннозавроиды вышли в крупный типоразмер и вытеснили кархародонтозаврид в Азии и Ларамидии, а на Индостан они так и не проникли до самого всеобщего вымирания. Иначе у раджазавра не было бы против них никаких шансов. Значит, между Индостаном и остальной Азией море было шире, и сухопутных мостов не образовывалось.
— Ну, логично, — заценил Артар, — Морю достаточно быть просто широким и не обязательно иметь при этом океанские глубины, чтобы стать надёжной преградой. Но раз это только предположения, как я понял, то не помешали бы и дополнительные доводы в пользу того, что раньше шарик был меньше нынешнего.
— Сила тяжести, — озвучил геолог, — По расчётам в пермский период, то есть как раз перед началом интенсивного расширения шарика, она практически втрое превышала современную. Это выяснено, во-первых, по углам откосов песчаных барханов тогдашних пустынь, значительно более пологим, чем современные, а во-вторых, на это же намекает и живность пермских и раннетриасовых времён. Она вся очень коренастая и с массивным скелетом, а конечности располагаются не под туловищем, а по бокам от него. Это страшно нерационально для передвижения, зато удобно укладываться на брюхо для передышки и вставать после неё. В наше время в крупном типоразмере такое строение конечностей не в чести у сухопутной живности, а сохраняют его только полуводные крокодилы. А тогда у всех конечности были именно такими — удобство частого отдыха было важнее скорости и дальности передвижений. А чем ещё кроме повышенной силы тяжести можно объяснить такую адаптацию вполне сухопутных животных?
— На длинные дистанции не очень-то побегаешь, — заметил Волний, — Но только динозавры-то ведь имели уже конечности под туловищем? Они-то как тогда справлялись с этой повышенной силой тяжести?
— В течение триаса шло интенсивное расширение шарика. А сила тяжести ведь обратно пропорциональна квадрату расстояния. По мере роста радиуса шарика ослабевает и сила тяжести на его поверхности. Но конечно, и к концу триаса она всё ещё оставалась большой, поэтому позднетриасовые динозавры оставались в малом типоразмере, крупняк же составляли крокодилоподобные текодонты. Они и прибавили в размерах после этого пермско-триасового вымирания первыми, поскольку вели полуводный образ жизни, как и современные крокодилы, а в воде влияние веса меньше, и конечности у них оставались по бокам, что от них современные крокодилы и унаследовали. Лапы толстые и сильные, и на них современный крокодил способен бегать довольно резво, хотя и недолго. Его предки в той триасовой обстановке с её повышенной силой тяжести такую резвость развить едва ли могли, но она им и не требовалась — бегать тяжело было всем, и кроме мелких динозавров никто больше не развернул конечностей вертикально. Все остальные сохраняли прежнее пермское строение конечностей, при той силе тяжести вполне себя оправдывавшее.
— А в юрский период сила тяжести существенно уменьшилась?
— Ну, не до современного уровня, конечно. Даже ко времени мел-палеогенового вымирания около шестидесяти пяти миллионов лет назад расчёты по площади океанской базальтовой земной коры показывают радиус шарика в восемьдесят два процента от того, который сейчас, и это соответствует почти полуторной силе тяжести. Эта разница между тройной и полуторной набегала весь триас, всю юру и весь мел, вместе взятые. Почти два с половиной раза составляла разница с современной на конец триаса, а в районе середины юры около ста семидесяти миллионов лет назад она всё ещё превышала двойную. Так что и к моменту расцвета динозавров их особенности ещё не давали им особо кардинальных преимуществ перед крокодиломорфами. Укрупниться они смогли благодаря тому, что та крокодиломорфная мегафауна, которая подавляла их в триасе, вымерла в его конце. В то время у динозавров тем более не было существенных преимуществ перед сухопутными крокодиломорфами кроме одного — малых размеров, а значит, и малой прожорливости. В период бескормицы центрально-атлантических траппов именно этот фактор стал главным фактором выживания. Крупный крокодиломорф с одинаковым успехом отжимал добычу и у мелких крокодиломорфов, и у динозавров, но проворный динозавр успевал урвать своё чаще, чем мелкий крокодиломорф, и победа динозавров над ними произошла не в конце триаса, а раньше. Просто надо понимать, что происходило это в малом типоразмере и под ногами у вполне процветающей крокодиломорфной мегафауны, которая господствовала до своего вымирания в конце триаса.
— А потом примерно то же самое происходило с динозаврами, млекопитающими и птицами в конце мела?
— Не в конце, а в течение всего верхнего мела. Да, точно так же, и старая теория постепенной конкуренции была абсолютно верна для того малого типоразмера, в котором млекопитающие и птицы вытеснили динозавров задолго до мел-палеогенового вымирания всей мегафауны. Будь оно менее катастрофичным, его пережил бы средний типоразмер, в котором хватало и динозавров, как это происходило неоднократно в течение юры и мела, и в маастрихтском ярусе тоже было кому претендовать на укрупнение и замену текущей динозавровой мегафауны. Просто в этот раз динозавровым очередникам не повезло из-за камешков, активизировавших деканские траппы до вымаривания голодом и их среднего типоразмера. Тот же дакотараптор был вполне себе кандидатом в новые господствующие хищники после вымирания тираннозавра рэкса, да и с нанотиранусом не всё однозначно — есть доводы считать его подростком рэкса, но есть и аргументы в пользу отдельного вида. И если его сторонники правы, то я бы поставил на него. В конце концов тираннозавриды раннего мела тоже были ещё небольшими, но господство досталось им, а не ютараптору. Наверняка имелись аналоги и в Азии. Тем более хватало таких кандидатов на материках Гондваны, где гиганты старой формации держали в среднем типоразмере и дромеозаврид, и тираннозавроидов. Но в этот раз бескормица оказалась слишком лютой даже для них.
— А в чём их преимущество перед прежними хищниками? — спросил Мерит.
— В теплокровности и башковитости? — предположил Волний.
— Это целурозавры, продвинутая ветвь теропод, оперённая и имеющая минимум вдвое больший относительный размер головного мозга по сравнению с тероподами старой юрской формации. То есть, они все и активнее прежних хищников, и умнее.
— А насколько умнее? — заинтересовался мой наследник.
— Исследования мозговых полостей черепов показало, что юрский аллозавр был не умнее крокодила. Он точно так же хватал и пожирал всё, что казалось ему съедобным, а потом отрыгивал то, чего не мог переварить. А вот интеллект тираннозавра рэкса многие исследователи приравнивали к псовому или кошачьему. Причём, это же господствующий хищник — сила есть, ума не надо. А его сородичам помельче ум был гораздо нужнее, чем ему, и если правы те исследователи, которые считают нанотирануса отдельным видом, то он по логике вещей должен был быть ещё умнее рэкса. Тем более немалый ум требовался подавляемым господствующими хищниками небольшим манирапторам — дромеозавридам и троодонтидам. Во всяком случае, в Азии и Северной Америке, где их подавляли весьма неглупые тираннозавриды. А там, где ещё оставались в очереди мелкие тираннозавриды и тираннозавроиды, их интеллект оттачивался и под давлением господствующего собрата, и в конкуренции с башковитыми манирапторами. Если правы те палеонтологи, по мнению которых монгольский багараатан был базальным тираннозавроидом, во многом похожим на раннемелового китайского дилонга, это был вообще уникальный случай, поскольку к тарбозавру, дромеозавридам и троодонтидам там добавлялся и небольшой тираннозаврид алиорамус, который должен был прессовать багараатана наиболее жёстко.
— И такие же были на материках Гондваны?
— Близкие к дромеозавридам манирапторы были раскопаны в Южной Америке, а в отношении одного небольшого хищника нет единого мнения, к аллозавридам следует его отнести или к тираннозавроидам. Явно тираннозавроидная бедренная кость найлена и в Австралии, так что есть основания предполагать наличие продвинутых манирапторов и тираннозавроидов во всей Пангее ещё до её раскола. Если гондванские и были поглупее своих лавразийских сородичей, то вряд ли намного. Некоторые исследователи обединяют манирапторов с тираннозавроидами в группу тираннорапторов как самых развитых среди теропод, и на их фоне тогдашние млекопитающие интеллектом уж точно не блистали.
— Эдакая двуногая пернатая собака, да ещё и с проворством страуса? — прикинул Артар, — Это что-то с чем-то!
— Ещё и кусающаяся смелее любой собаки, поскольку не боится сломать зубы, — добавил Волний, — Чего ему бояться, когда новые потом отрастут?
— Есть такое дело, — подтвердил геолог, — Зубы всех теропод, как и у крокодилов, отрастали новые взамен сломанных или потерянных, так что пускали они их в ход в самом деле гораздо смелее, чем привычные нам собаки. Более того, у некрупных видов их зубы обычно имели режущие края вроде акульих, так что и их укус при равных размерах пасти был пострашнее собачьего. Но проворство — конечно, очень проворны, но реконструкции сделаны применительно к современным радиусу шарика и силе тяжести. При полуторной или двойной силе тяжести их скорость бега и длина прыжка не так велики. Правда, едва ли от этого легче и их добыче, на которую действует такая же сила тяжести.
— В общем, не так быстро и не так далеко, как здесь у нас, — резюмировал Мерит, — Это как если нас нагрузить полной выкладкой, да еще дополнительно навьючить грузами из обоза и погнать в марш-бросок по пересечённой местности, — мы все рассмеялись, — Кто не свалится по пути, те добегут, но уж точно в небоеспособном состоянии. Из револьвера с двух рук я, пожалуй, ещё куда-то попаду, а из винтовки — даже пробовать не буду.
— А при той силе тяжести ещё и разметке винтовочного прицела верить нельзя, — добавил ложку дёгтя Артар, — Другая же совершенно баллистика. Лимонку метать рукой я бы тем более десять раз подумал.
— И воздух же плотнее, — заметил мой наследник, — Даже в рукопашке выпад не тот получается, и вся надежда только на то, что и у противника реакция замедленная.
— Да в принципе оно то на то и выходит, только все дистанции уменьшаются и устаёшь быстрее, так что всю тактику для таких условий надо пересматривать.
— Вы уже начали командно-штабную игру по колонизации шарика времён конца мелового периода? — хмыкнула Турия, и бабы расхохотались первыми.
