— Наш Ор Анг, — прослезилась его мать.
— Он пал, как истинный герой и боец, — сурово вымолвил отец Ки Рилла, — спасая боевых товарищей и помогая не кому-нибудь, драконам! Поразительные новости, подарившие нам надежду! Прошу вас, мастер Ка Ба, расскажите мне еще, как мой сын защищал зверей, уверен, его опыт пригодится и нам!
— Почту за честь, — поклонилась Кабаня и добавила. — Мастера Па Ва и Ги На, возможно, смогут рассказать больше, они бились бок о бок с Ор Ангом и были его ближайшими помощницами.
На этой ноте они ушли расспрашивать, а Борисов покосился на Хомяка. Тот учился и старался, свита из сестричек-лисичек и Белки помогала, но правильно, чтобы Хомяк мог сосредоточиться только на учебе после физических упражнений.
— О великий мастер! — с поклонами приблизились несколько Горилл, вперемешку.
Звери не смотрели на пол, была бы ци, и, наверное, это правильно, подумал Борисов. Ближе к природе, если уж ци была энергией жизни и мира. Но что тогда насчет небес?
— Эти недостойные молят тебя о дополнительном уроке!
Борисов теперь преподавал основы построений всем и иногда иронично усмехался про себя, думая, что тоже мог бы поступить в Академию в качестве студента. Студентки. До Хомяка пока еще не дошло, что ему придется там изображать футанари, поэтому громовая истерика с разрыванием свитком и маханием шашкой еще только предстояла.
— Вот видишь, Пиала, — слегка назидательно обратился к ней Борисов, — молят!
— Молим, о великий мастер и учитель самого мастера Хо Мы!
Гориллы повалились, самки при этом пытались продемонстрировать мощь задниц, что выходило у них откровенно плохо. Вначале Борисова, да и Пиалу, конечно, приняли враждебно — люди! — но казаки заступились, а затем все переменилось, едва выяснилось, что два дракона признают его дедом и наставником.
— Что такого, мастер? — изумилась Пиала. — Везде так делают!
— Вот в том-то и проблема, — проворчал Борисов.
Гориллы, не отрывая голов от земли, переглядывались недоуменно, кое-кто даже начал подрагивать, похоже, уже решил, что они вызвали неудовольствие "великого мастера". Борисов посмотрел на недоуменную Пиалу, тяжело вздохнул, затем сказал:
— Поднимитесь и не надо бояться. Соберите других, желающих учиться.
Гориллы разбежались (самки и тут усердно виляли задницами, вызвав легкий гнев у Пиалы). Борисов уткнулся в записи из мира демонов, сверяя их с информацией, вынесенной из сокровищниц и библиотек сект. Обычным людям географию с историей никто, конечно, не преподавал, и обычные крестьяне зачастую не бывали нигде дальше ближайшего городка, но вот секты.
При этом информация даже тысячелетней давности оставалась вполне надежной, настолько застыл мир.
— Мастер? — сунулась ближе Пиала.
— Ты уже забыла Таню? — спросил у нее Борисов.
— А, То Нэ, изображавшую бессмертного отшельника-демона!
— Вот-вот, видишь, как странно совпало, она была отсюда родом и здесь же обитали сородичи нашего Кирилла. С другой стороны, странности в этом нет, если посмотреть на карту. Вон, дальше к югу Империя Шести Сосен, торгующая с Земным материком, туда и вывезли юного Кирилла, то есть Оранга, и продали за хорошие деньги.
— У нас там беднее живут, — вздохнула Пиала.
— Именно поэтому за него и заплатили больше, — объяснил Борисов, — ведь такие Гориллы там не живут, стало быть, диковинка, стоит дороже. То, чего здесь, как грязи, там редкость, а стало быть, богачи и правители заплатят, выжмут денег с крестьян и заплатят. Плавание и полет туда долгие, как раз имеет смысл везти только то, что можно продать втридорога, например детеныша Стальной Гориллы, которые не водятся на Земном материке.
Он опять ушел в свои мысли и пробормотал:
— Понять бы еще, есть ли тут другие материки.
— Мастер? — переспросила Пиала.
Информация о других материках отсутствовала, но та же Павлина, ведь она была с островов. В Море Ночи утопили когда-то целый материк, где гарантии, что культиваторы не скрыли еще пару огромных кусков суши? Чисто для себя, с законами мира, чтобы присылать оттуда культиваторов императорского ранга управлять сектами? Конспирология, не подтвержденная фактами, конечно, но вот как проверить?
Спутник запустить и обозреть с высоты космоса мир, тянущийся на многие миллионы километров?
— Не обращай внимания, это я ворчу по-стариковски, — проворчал он.
— Мастер, ну какой же вы старик! — искренне и звонко вскричала Пиала. — Вам даже ста лет нет, а вы уже столько всего знаете! Столько наук превзошли!
Твою мать и правда, подумал Борисов. Если бы культиваторы не пялились на пупки сотнями лет, каких высот достиг бы прогресс? Правда, если бы не пялились, то и не прожили бы эти сотни лет, но на кой ляд нужны такие столетия, которые ты просто просидел на одном месте, ничего не делая?
Но вот вопрос, стал бы он сидеть, зная, что в конце — бессмертие? Борисов не знал ответа.
— Ладно, ладно, — проворчал Борисов, поднимаясь, — отложи это занятие до вечера.
— Какое занятие?
— Вот не надо этого ханжества культиваторов. Лизание жопы отложи, говорю, приятно, но неуместно!
Собравшиеся Гориллы начали перешептываться, восхваляя пристрастия "великого мастера" и заботу о нем со стороны самки, то есть Пиалы. Пока ему не начали сватать еще нескольких самок (Гориллы очень одобрительно отнеслись к Хомяку с его гаремом), Борисов заговорил первым.
— Это все? — спросил он слегка недоуменно. — В горах больше нет других духовных зверей?
— Есть, мастер Ар Гус, к ним отправили гонцов сразу после вашего прибытия, но до них несколько дней пути туда и обратно, даже для самого быстрого из наших юношей, — ответил с поклоном седовласый Горилл. — Что же касается других зверей, то не всегда они разумны и зачастую им неинтересны познания ци, хотя они охотно откликаются на призыв о помощи, когда в наши горы приходят экспедиции проклятой секты Багровых Камней!
О которых тоже рассказывала Таня. Стало быть, где-то неподалеку (по меркам Срединного материка) располагался и Хриольво, многомиллионный город, куда стоило бы заглянуть, чтобы распустить нужные слухи. План разделиться оставался в силе, но его совместным решением схода отложили на пару дней, все хотели побывать на родине Кирилла и посмотреть на его сородичей.
— С сектой мы разберемся, но чуть позже, — пообещал Борисов. — Хорошо же, слушайте и передайте другим зверям, что явятся сюда с визитом. Знание — сила, и этой силой надо делиться. Не вымаливать крохи на коленях у вышестоящих, которые еще и потребуют чего-то странного, как это водится у культиваторов, а самим давать знания. Создать свою Академию, принимать в нее всех, распространять знания, потому что от обучения друг другу знание только преумножается. Это пилюлю, если съел, то она уже не достанется другим, а знанием могут владеть совместно тысячи, миллионы живых! Уроки продолжатся, пока мы будем находиться здесь, и мы оставим вам свитки, чтобы вы могли обучить других. Когда сюда придут те, к кому вы отправили гонцов, вам надо будет взять и обучить их. Бесплатно, без условий, просто обучить, поделиться знанием, потому что от этого станут сильнее и они, и вы.
— Но они могут пойти на нас войной!
— Пока вы воюете, культиваторы бьют вас поодиночке! Сами они тоже воюют друг с дружкой, но объединяются против общего врага и вам надо сделать также! И делиться знанием, да, чтобы если кого-то, вас или Тигров, или Слонов, уничтожили, знание сохранилось и выжившие смогли его снова распространить и преумножить! Вы молили об уроке, вот он вам урок — делитесь с другими зверями и птицами знанием!
Судя по виду Горилл, концепция оказалась слишком революционной, ошеломляющей, но в то же время Борисов знал, что поступает верно. Он не хотел биться за свободы зверья и мужчин, да что там, просто хотел тихо и незаметно пойти и взять бессмертие. Не вышло, ладно, но даже казаки, желающие биться за свободы, не смогли бы маленькой группой изменить весь мир.
А вот миллионы и миллиарды зверей и мужчин, вооруженных ци и знанием — смогли.
— Начнем же практический урок построений! Спрашивайте, если что непонятно, записывайте и запоминайте, чтобы потом поделиться этим знанием с другими!
— Глава 106
Где-то в глубинах Срединного материка, две недели спустя
Воздух свистел и завывал, рассекаемый бамбуковым шестом, который держал в руках Медведь. Пузан закручивал шест, отражал атаки лент Павлины (та танцевала) со всех направлений, толкался об землю и воздух, крутился на одной лапе, опирающейся на оружие, и вытворял иные трюки. Под конец Медведь приземлился, выбивая яму в траве и ударил "духом шеста". Дух меча, который чаще всего применяли культиваторы, мог резать, подобно оружию, дух шеста в исполнении Медведя напоминал удары дубиной.
— Великолепно! — воскликнула Кабаня, выступавшая главной наставницей в деле освоения оружия.
— У меня был прекрасный наставник, — поклонился Медведь в ответ.
Не вышло у казаков разделиться, да поодиночке они охватили бы большую площадь, но утратили бы возможность помочь демонами или зверью ударами в спину культиваторов. Численность увеличивать тоже не стали, хотя многие просились, да что там, даже Борисов многих бы взял, и казаков могло быть уже две сотни, если бы не Академия Небес.
— Казаки! — звонкий голос Белки прокатился над безымянной долиной. — Есть сигнал!
— В путь-дорожку дальнюю, мы опять отправимся, пиздюлей мы культиваторам дадим! — запела Павлина, взлетая в воздух.
Сандро с новым молотом, Гиена с ножами, Хомяк с саблей, немногочисленные обитатели долины уже мчались к Белке, туда, где была оборудована не только телепортационная площадка, но и высилась огромная антенна, торчавшая посредине чаши кратера, выложенного нефритом. Устройство связи, похищенное из городка секты Ужаса, натолкнуло Борисова на очередную идею из цизики, и он соорудил ци-скоп, устройство, позволяющее обнаруживать колебания ци на огромных расстояниях.
С градуировкой пришлось повозиться, конечно, но божественные способности Хомяка нивелировали ошибки.
— Не забывайте маскироваться, — в который уже раз напомнил Борисов Куме и Куре.
— Да, мастер Ар Гус, — поклонились сестрички-лисички и умчались.
— Мне показалось или у них уже по шесть хвостов? — спросил Борисов у Пиалы.
В небе громыхнуло, ударила волна ци — казаки отбыли туда, где обнаружились колебания ци, очередная мега-битва культиваторов с демонами и между собой. Практически каждый день они ходили в набеги из этой безымянной долины посреди небольшого хребта, обезлюдевшего после войны сект. Так себе маскировка, конечно, но культиваторам на материке было не до пустых земель на стыках государств, война и распри между собой, попытки вернуть "украденное" и "воры", почему-то сопротивляющиеся и кричащие, что они ничего не делали, все кипело и бурлило ци.
— Не рассмотрела, мастер, — покачала головой та, развязывая поясок на халатике.
— Все бы тебе развлекаться, — улыбнулся Борисов, не пытаясь, впрочем, сопротивляться или отказываться.
Кажется, Пиалу даже заводило то, что в любой момент могли вернуться казаки и застать ее в "компрометирующем положении".
— Это не развлечения, мастер, — серьезно возразила Пиала, садясь на колени. — Это — культивация! Тройная!
— Не пизди, — вырвалось у Борисова.
Все-таки он предохранялся, при помощи ци, которая работала лучше презервативов и спиралек. На всякий случай Борисов еще бросил взгляд, применяя технику на глаза, и не обнаружил в Пиале изменений.
— У каждого должна быть цель, — ответила Пиала, оглаживая его и себя руками.
Медленные предварительные ласки с взрывным соитием, вот что ей нравилось, как выяснил Борисов за прошедшие недели. Он не возражал, парная культивация при этом выходила мощнее.
— Твоя цель — ребенок от меня?
— Вы же сами говорили, мастер, что устали от беготни и хотите покоя, — прошептала Пиала.
Ну да, подумал Борисов, но заводить ребенка в таких условиях? До победы над неведомым врагом?
— А я могла бы готовить вам, стирать и играть на флейте!
Пиала училась вместе со всеми — казаки обучали друг друга — и пробовала свои силы перед экзаменами во всех, благо хватало мастеров. Борисов сдержал пошлую ремарку о корнях ее мастерства и ничего не ответил, Пиала тоже замолчала и отдалась процессу со всем пылом девушки, влюбленной в наставника.
Один из популярных штампов в местной развлекательной литературе.
Да-да, среди свитков, уворованных в городах и сектах (из каждого набега казаки тащили добычу, а набеги эти происходили каждый день во все уголки Срединного материка), обнаружилась и развлекательная литература! Выяснил это Хомяк, продолжавший тренировать свою жадность, а вслед за ним узнали и все остальные, когда он вдруг заорал, подпрыгнул на десяток метров и упал, устроив небольшое долинотрясение.
Так все узнали, что Хомяк прочел роман "Моя жена — футанари".
Были там и "две императрицы для культиватора" и всякие "Как я стала лидером секты", и прочие влажные мечтания о сильных героинях, с огромным гаремом и могучей культивацией. Борьба, интриги, семейные распри, изрядно напоминавшие Борисову мыльные оперы — обилием персонажей и глупостью происходящего — даже особая клубничка про мужские гаремы и запретную любовь имелась. Не оказалась обойдена вниманием и тема мужской культивации, в которой мужчина-культиватор, как правило, выступал местным аналогом темного лорда-разрушителя, но затем культиватор, "с кожей, белее шелка и глазами, подобными небесам", давала ему попробовать себя (жертвуя собой ради спасения ребенка, города, секты, мира) и все заканчивалось счастливой свадьбой и брачной ночью, где зачастую темный лорд выступал в роли жены.
Армии разбегались, оружие ржавело, лорда имели, мир был спасен.
— Мастер? — спросила Пиала, падая ему на грудь и затихая. — О чем вы опять задумались?
— О том, что если бы умел писать, то написал бы свою книгу, — честно ответил Борисов.
О трудной судьбе мальчика, вдруг узнавшего, что он культиватор, и как он боролся с жопой мира вокруг, но та все равно его сожрала, переварила и выплюнула, изуродовав до неузнаваемости. Попутно вписать туда гнусных властей, которые скрывают, в общем всю правду жизни, только приправить соплями в сахаре, чтобы у девиц слезы лились ручьями, и они сопереживали. Борисов, конечно, отдавал себе отчет, что одной книгой систему не сломать, пустить трещину, быть может, в надежде, что через тысячу — другую лет, что-то да изменится в мире вокруг.
Если мир до того времени не умрет от действий культиваторов.
— Мастер! — вскинулась Пиала. — Давайте я напишу!
— Ты?
— Я! Я все видела своими глазами, я открою людям правду о культиваторах и казаках!
Борисов еще раз посмотрел недоверчиво на Пиалу, которая, наоборот, чрезмерно возбудилась и раскраснелась, подпрыгивала на нем, словно собиралась снова заняться сексом.
— И о жизни обычных людей расскажу! О мужчинах! Как мы их делили, одного на улицу!
