Клэр мгновенно подобралась. Новость действительно великолепная... Но на редкость преждевременная. Всего-то полгода назад была присоединена Эльтаника — и теперь на куски разваливается Эквадор. "Миротворцы" Лиги такого не пропустят и примчатся "принуждать к миру" и "защищать демократию"...
— Сеньор Альенде, я рекомендую передать следующее: мы не имеем возражений, но считаем необходимым в кратчайший срок ликвидировать власть хунты, сформировать легитимное правительство и после этого, следуя всем международным нормам, провести референдум. Спешка привлечёт ненужное внимание Лиги, а этого мы допустить не можем.
— Разумно, — согласился Альенде. — Я сообщу заинтересованным лицам о вашем решении.
— Кстати говоря, каков ваш прогноз? — осведомилась Клэр, краем глаза наблюдая, как толпа ворвалась в резиденцию.
— Сегодня-завтра то же самое произойдёт в столице, — ответил с порога Альенде. — Только Моралеса вынесут по частям.
События в Эквадоре развивались с огромной скоростью.
За ночь уличные беспорядки разрослись в почти полноценную войну. Моралес бросил против восставших армию — но многие солдаты сразу же дезертировали или присоединялись к выступлениям. Индейцы выдавили из восточных провинций правительственные войска, перекрыли границу и ждали. В Кито митинги к утру переросли в настоящее сражение, толпа окружила президентский дворец, разгромила казармы национальной гвардии и дожимала полицию. Уцелевшая оппозиция выбралась из подполья и сформировала в Гуаякиле правительство, немедленно признанное Перу, за ним — всей Латинской Америкой, БРИКС и даже кое-кем из Лиги. Сама Лига отреагировала исключительно невнятным призывом жить дружно — её внимание было приковано к Ближнему Востоку и новоявленному Халифату...
Хунта доживала последние часы.
Клэр задумчиво прохаживалась по кабинету, смотрела новости — на этот раз на "RT" — и диктовала ответ на письмо лидера эквадорских кечуа. Предложения его были вполне разумными, но преждевременными — нервировать Лигу всё-таки не стоило. Клиффорд имел все шансы проиграть приближающиеся выборы, а потому мог решиться на какую-нибудь авантюру...
Заодно это письмо позволяло привести в порядок собственные идеи и планы, которые приходилось менять буквально каждые несколько минут. Например, прямо сейчас — солдаты, защищавшие президентский дворец, не выдержали, и толпа, скандируя: "Не лги, не воруй, не ленись!", ворвалась в резиденцию.
Покосившись на экран, Клэр сделала паузу и продолжила:
— Сейчас, когда тирания Моралеса пала, важнейшей задачей народов Эквадора является создание подлинно демократического правительства. Мне представляется, что наилучшим способом достижения вашей цели будет ваше участие в этом правительстве во главе ведомства, отвечающего за воссоединение наших стран. Со своей стороны заверяю, что правительство Перу предпримет всё необходимое для поддержки вашего начинания и будет ожидать всенародного решения по этому вопросу.
В завершение позвольте заверить вас в моём глубочайшем уважении и поздравить весь народ Эквадора и лично вас с падением режима Моралеса и арестом диктатора, — Клэр остановилась рядом с креслом, — компьютер, стоп. Компьютер, сохранить.
Перечитав письмо, Клэр подправила пару мест, сохранила письмо и отправила его.
А в Кито тем временем из президентского дворца вывели Моралеса в наручниках...
Революция завершилась. Временное правительство назначило дату выборов — через три месяца, и жизнь постепенно возвращалась в привычное русло... Ну или так могло показаться тем, кто не разбирался в политике — потому что председатель Эквадорского индейского комитета прибыл в Лиму для встречи с министром по делам реинтеграции. Прибыл в качестве представителя Комиссии по интеграции...
XIX
Не стройплощадке было неимоверно шумно. Ревела техника, кричали друг на друга рабочие, громыхали взрывы... Громоздкая эстакада стартового устройства была готова почти наполовину, поворотный фундамент второй заканчивали бетонировать, под третью только отрыли котлован — и Фудзита, разглядывавшая стройку с гребня противовзрывной стены, была довольна прогрессом. Три месяца — но насколько всё изменилось! Космодром, всего три месяца назад бывший почти заброшенным, снова кипел жизнью, а ещё через десять месяцев первый "Енисей" отправится в космос...
— Идём с опережением графика, — заявил довольный Цао Вэйго, — и это несмотря на хитроумный фундамент. Раньше мы такого не делали...
— Зато делали мы, — отметила Фудзита, — хотя, насколько мне известно, в таком ключе проблему не рассматривал никто...
— Определённо, — подтвердил Цао.
Директор JAXA в последний раз осмотрела стройку и спустилась со стены. Для доклада парламенту увиденного вполне хватало, а мешать строителям не стоило...
Взлёт, последний взгляд на стройку с высоты — и вперёд, в Токио, выступать перед парламентом. Как раз то, что Фудзита Акане всегда ненавидела... Хорошо ещё, что премьер — её бывший учитель, и уж кому-кому, а ему не требовалось доказывать важность её работы. Зато все остальные... А особенно — дебилы из Либерально-демократической партии. Мало того, что в своё время выбили страну даже не из тройки, а из десятки мировых лидеров, так ещё и мешают лейбористам разгребать последствия своего правления...
Самолёт мчался на север, а доктор Фудзита яростно печатала и мечтала, что однажды возьмёт пулемёт и перестреляет всех либерал-демократов.
— В настоящий момент строительство идёт с опережением графика на четыре-пять недель, — начала доклад Фудзита, — и есть основания рассчитывать, что это опережение будет доведено до двух месяцев. Это стало возможным, в первую очередь, благодаря параллельному выполнению значительного числа работ, а также широкому использованию крупногабаритных сборок. Так, готовность первого старта составляет шестьдесят процентов, второго — тридцать семь, третьего — пятнадцать. Завершено строительство защитной стены и ангаров, идёт окончательная отделка газохранилищ...
Сухие и скучные цифры, за которыми стоит колоссальный труд... Вот только слушателям это совершенно неинтересно. Слушатели мало что понимают — для них имеют значение только деньги. Кто-то думает о том, где их взять, кто-то — о том, как бы положить их себе в карман... Скучно и противно.
Наконец, доклад закончился, Фудзита покинула трибуну и поднялась в гостевую ложу...
— Семпай?..
— Прекрасный доклад, — Куруруги протянул бывшей ученице стакан. — Правда, никто его не понял, но это нормально. Мы действительно сможем начать работу уже через год?
— Да. Мы пересмотрели всю документацию по проекту, поменяли всю элементную базу и кое-что перекомпоновали — высвободилось больше кубометра в главном модуле. Думаю, туда ещё один блок оранжереи стоит поставить.
— Вам виднее, доктор, хотя лично мне нравится эта идея, — Куруруги склонился над планшетом. — Как я понял, вы собираетесь выводить крупные модули на "Енисеях", оставив на орбите только окончательную сборку?
— Да. Кроме того, мы договорились с русскими, что первые модули запустят они — через два-три дня отправляем "Купол" на Восточный... Вы с нами?
— Рад бы, но не выйдет, — с сожалением ответил Куруруги. — Дела требуют моего постоянного присутствия... А пока предлагаю вам задержаться на моё выступление — уверен, оно вас заинтересует.
— Уважаемые парламентарии! — заговорил Куруруги. — Более ста лет назад была принята действующая ныне Конституция Японии. Будучи подлинно демократическим документом, она, в то же время, являлась конституцией проигравших. И вот уже сто тридцать лет эта конституция не подвергалась изменениям, хотя мир вокруг менялся всё сильнее. Стремясь учесть эти изменения, правительство принимало множество законодательных актов — но это тупиковый путь. Мы не можем не признать, что давно назревшая реформа конституции неизбежна и необходима. Поэтому я имею честь предложить уважаемым парламентариям постановление о подготовке проекта конституции и вынесении его на референдум. Правительство в настоящий момент не может представить вам текст проекта, однако заверяю вас, что принципы, положенные в основу конституции тысяча девятьсот сорок седьмого года, будут сохранены — не может быть и речи об их изменении. Итак, я выношу предложение правительства и Тэнно на голосование и прошу принять его.
Парламент даже не стал обсуждать предложение — его ждали не первый год, а разговоры шли и того дольше, а потому предложение было сразу же принято — почти единогласно. При этом никто не поинтересовался — а что, собственно, содержится в этом проекте?
Доктор Фудзита Акане стояла на противовзрывной стене и разглядывала старт — точно такой же, какой вскоре будет в Танегасиме. Три направляющих на поворотных фундаментах, стена, монтажный корпус, узкоколейная железная дорога и диспетчерская вышка, а в стороне — зал ожидания, непривычно маленький...
А затем все мысли рассыпались в пыль — потому что Фудзита увидела "Енисей". Два локомотива с трудом толкали перед собой платформу, на которой покоился белоснежный крылатый исполин, словно сошедший со страниц старинных книг. Глухой лязг, отчётливо слышный даже здесь — и платформа сцепилась с направляющей, с гулом начавшей подниматься.
— Пойдёмте, доктор Фудзита, — окликнул её сопровождающий. — Пора в центр управления.
— Зажигание, — раздалось в зале, — предварительная.
Сопла двигателей вспыхнули бледным красноватым огнём.
— Промежуточная.
Пламя вытянулось в длинные кинжалы, почти касающиеся отбойника.
— Главная.
Вспыхнули ускорители, затягивая старт белёсым дымом.
— Контакт подъема!
Громада "Енисея" пронеслась по направляющей, отлетели в стороны ускорители стартовой тележки, струя дыма, плавно изгибаясь, потянулась в небо.
"Енисей" ушёл.
Отвернувшись от окна, Фудзита переключила внимание на главный экран. Носитель набирал скорость и высоту, отошли ускорители, выбросив последние струи дыма...
— Приводнятся в паре миль от Владивостока, — пояснил стоявший рядом русский офицер.
— А вторая ступень?
— Совершит неполный виток и приземлится на Байконуре, там её осмотрят, дозаправят и она на турбореактивных двигателях перелетит сюда. Кстати, до разделения осталось четыре минуты...
Линия траектории на главном экране продолжала тянуться вверх, обманчиво неспешно росли цифры высоты и скорости, звучали доклады, на боковом экране уходил вниз горизонт...
— Есть разделение.
Картинка на боковом экране вздрогнула, перед стеклом кабины мелькнул факел двигателей разгонного блока, которому второй пилот зачем-то погрозил кулаком...
— Что это значит?
— Традиция, — пожал плечами офицер. — Поздравляю, доктор Фудзита, проект "Арес" стартовал.
— Без вашей помощи это не произошло бы, — Фудзита протянула руку коллеге. — Так что вы куда больше заслуживаете поздравлений... И благодарности. Спасибо. И вам лично, и вашей стране...
XX
Всё оказалось настолько просто, что Хаким всерьёз опасался подвоха — но его не было. Колонна вошла в Эль-Кувейт, не встретив не то, что сопротивления — даже косого взгляда. Люди продолжали заниматься своими делами, словно и не вошёл в город мотострелковый полк...
Но когда над бывшим дворцом эмира поднялось чёрно-бело-зеленое знамя, все оживились.
— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Сим возвещаю перед всеми народами, что я, халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, со своими сподвижниками принял по воле Аллаха власть над Кувейтом, что возрождён из руин! Здесь, перед всеми народами и пред ликом Аллаха, возвещаю возрождение Халифата на всех землях арабских! Пусть мир воцарится здесь, пусть все, кто чтит Книгу, подадут руку друг другу и примут наравне и труд, и отдохновение ради блага всех народов! Довольно уже пролито крови — оставьте оружие! Опустите меч, ибо не пришло его время, но обратитесь к речам и внемлите слову Пророка, чтобы прекратилась вражда. Мир вам!
Хаким, слушая речь и наблюдая за снующими на площади журналистами, был абсолютно уверен: проблем не избежать. На сей раз международное сообщество не сможет проигнорировать их действия, и реакция будет непредсказуемой.
Первыми, вполне ожидаемо, отреагировали Россия и Иран, высказав сдержанное одобрение. За ними — столь же ожидаемо — всполошились соседи. И если большинство арабских царьков метались, как обезглавленные куры, то позиция Израиля была весьма недвусмысленной...
— Просто великолепно! — Али швырнул ноту на стол. — Господа, у кого-нибудь есть предложения? Нет? Ещё лучше!.. Аль-Барадей, отправьте им подходящий к случаю ответ и сообщите, что я собираюсь в ближайшие дни лично встретиться с премьер-министром и обсудить все вопросы, которые его беспокоят. Хаким, ваше ведомство узнало что-нибудь новое?
— В Басре собираются в ближайшее время объявить о присоединении к Халифату, — сообщил глава разведки. — Есть основания полагать, что после этого весь бывший Ирак окажется в наших руках менее, чем за месяц — исключая курдов, разумеется.
— Вот уж без кого мы прекрасно обойдёмся... Признаем их независимость, а если Турция начнёт возмущаться, обратимся к России — пусть прижмёт им хвост. Что ещё у нас на повестке дня?
— Министр образования, — сообщил Рушди. — Возможно, это звучит странно, но единственный приемлемый кандидат — Амаль бин Гази Набавви.
— Не вижу ничего странного, — возразил Али. — Уж если она смогла спасти светское образование в Хиджазе... Решено. Надеюсь, она согласится... Что ж, всем спасибо, встретимся уже после моего возвращения из Израиля.
Премьер-министр Израиля предложение принял неожиданно легко. То ли и в самом деле хотел решить дело миром, то ли рассчитывал что-нибудь выиграть... Впрочем, это значения не имело — у Али были свои цели, и то, что встреча должна была состояться в Иерусалиме, только упрощало дело. Предварительные переговоры много времени не заняли, и два дня спустя халиф Али ступил на покрытый ковром бетон аэропорта Бен-Гуриона...
Переговоры прошли за закрытыми дверями, и мир так ничего и не узнал об их ходе. Стандартные фразы о достижении договоренности по всем затронутым вопросам все интересующиеся проигнорировали, пристально следя за развитием событий и за действиями халифа — и разочарованными не остались.
Прежде всего — пресс-конференцией, на которой премьер Израиля заявил о признании Халифата. Более того, Израиль не собирался мешать объединению арабов, а Али, в свою очередь, признавал фактические границы Израиля.
Подобного не ожидал никто. Кроме, разве что, России и Ирана — многие подозревали, что идея принадлежала Москве или Тегерану, но доказать, естественно, ничего не могли... Но даже это померкло перед поступком самого Али, действительно потрясшем мир.
А началось всё совершенно безобидно — с желания халифа совершить намаз в мечети Аль-Акса. Разумеется, ему не отказали. И уж тем более никто не стал разгонять собравшуюся толпу — результат мог быть абсолютно непредсказуемым и очень неприятным. В конце концов, что могло случиться?..
