Обдумав эту мысль, Виктор решил отложить посещение публичного дома до летних каникул. Поскольку ехать ему все равно было некуда, он на все лето оставался в своем интернате при гимназии, но получал при этом гораздо большую свободу, чем в обычное время. Была возможность иногда даже не возвращаться ночевать. Этот интересный факт поведал Виктору Михаил Корчемкин, как раз завершавший свое пребывание в 8-й гимназии и уезжавший учиться — он получил стипендию от богатого мецената, — в Шлиссельбургскую Академию — лучший университет Новгородской республики.
— Дашь смотрителю серебряный рубль, и он тебя целый месяц будет покрывать. И выпустит, и впустит, и начальству доложит, что ты спал в дортуаре аки агнец божий. Но, если есть деньги, я бы тебе, брат, посоветовал сходить в шведский ночной клуб или на франкский стриптиз. Одухотворяющее зрелище, да и кого-нибудь из танцовщиц можно снять. Но это, знаешь ли, стоит дороже, чем простая профура...
Слова старшего товарища пробудили у Виктора какие-то смутные воспоминания о его прежней жизни, в которой он, похоже, бывал в ночных клубах и видел вожделенный танец-стриптиз. Вспомнил он и то, что в питейных заведениях, — кажется, там и тогда они назывались барами, — ближе к ночи можно было подцепить не только проститутку, но и вполне добропорядочную шлюху, которая приходит туда не ради денег, а ради половых излишеств. Существуют ли такие женщины в этом мире и в эту эпоху, Виктор не знал и знать не мог, но признавал, что идея хороша, и ее, как минимум, следует проверить. Так что на лето у Виктора имелись весьма серьезные планы, но, как оказалось, он с ними несколько поторопился. За неделю до окончания семестра ему пришло неожиданное письмо.
"Дорогой Виктор, — писала ему некая Екатерина Владимировна Рязанцева, — к сожалению, мы лишь совсем недавно узнали о вас и о том, что вы наш родственник. Я прихожусь вам двоюродной тетей, так как являюсь родной племянницей вашей бабушки Елены Васильевны Якуновой в девичестве Урванцевой. Я дочь ее сестры Ксении и в раннем детстве была знакома с вашей покойной матушкой. В дальнейшем, так уж распорядилась жизнь, наши семьи отдалились друг от друга, и связь между нами была потеряна. Соответственно, мы ничего не знали ни о судьбе Софьи, ни о том, что у нее родился сын. Теперь, когда мы узнали о вас, — нам сообщил об этом чиновник из МВД, — мы бы хотели возродить наше родство. Третьего июля я буду в Новгороде и, если вы не возражаете, хотела бы забрать вас на лето из вашей гимназии и познакомить с некоторыми из наших общих родственников. Я предполагаю взять вас с собой в Шлиссельбург и далее в Печеру. Близ Шлиссельбурга находится имение, принадлежащее жене моего дяди по отцу — генерала Рощина, а в Печере его собственное обширное имение. И там, и там по летнему времени ожидается много гостей, среди которых немало людей интересных, и я бы даже сказала, значительных. Будет там и много молодежи близкого к вашему возраста. Думаю, такие вакации позволят вам хорошо отдохнуть перед новым учебным годом и наконец познакомиться с вашей родней.
С уважением, Екатерина Владимировна Рязанцева"
Это был неожиданный поворот, но, разумеется, поворот положительный. Родственные связи еще никому не повредили, тем более, если среди вновь обретённой родни числится даже настоящий генерал. И еще одно немаловажное обстоятельство: это явно были не те родственники, которые хотели прибрать к рукам его громкий титул. А это, согласитесь, многое меняет.
* * *
Родственники у Виктора оказались, и в самом деле, зачетные. Не то, чтобы богачи и помещики, но, в то же время, люди отнюдь непростые и, наверняка, не бедные. Начать с того, что тот самый Рощин, к которому в Шлиссельбург повезла его Рязанцева, оказался генералом-лейтенантом пластуном и совсем недавно принял командование армейским корпусом. Однако имение "Кобонский Бор" — на самом деле старинный замок с современными пристройками посреди девственного леса, — принадлежал не ему, а его жене баронессе Елизавете Аркадиевне фон дер Браге, которая на поверку оказалась контр-адмиралом Флота и носила почетный титул "княгиня Виндавская" за невероятные свои подвиги "на поле брани и в сложнейших экспедициях в неизведанные земли". Виктор читал о ней в книжке про Себерско-Киевскую войну, которая по случаю завалялась у "деда" в замке на Филипповой Горке, и позже, в журналах, которые просматривал от скуки в поездах, путешествуя по Себерии в поисках подходящего интерната. Интересная женщина, но и гости у нее оказались не менее интересные.
На второй день пребывания в Кобонском Бору, Виктор познакомился с Настей Берг. Берги — брат адмирала генерал-лейтенант Григорий Берг, его супруга профессор медицины Полина Берг и дети, Настя и ее братья Дмитрий и Глеб, — приехали ближе к вечеру. Виктор как раз вернулся из леса, куда ушел исключительно от скуки, — и увидел, как въезжает во двор замка или, как здесь говорили, мызы, — роскошный локомобиль. Огромный, черного лака, с никелированными, сияющими, как начищенное серебро, деталями, на высоких обутых в натуральный каучук колесах, он был попросту неотразим. И, видит бог, Виктор, умевший ценить прекрасное, готов был залюбоваться этим чудом технического прогресса, если бы не стройная темно-русая девушка, вышедшая из просторного, отделанного кожей салона. Наверное, ей было лет шестнадцать-семнадцать. Очень женственная, высокая и зеленоглазая, она произвела на Виктора мгновенное и очень сильное впечатление. Он попросту не мог оторвать от нее глаз, хотя и заметил, что девушка та еще кокетка. Она ведь видела Виктора и наверняка заметила его к себе интерес, — не могла не заметить, — но делала вид, что не знает об этом, или, что ей это безразлично. Однако на самом деле ей это было интересно и приятно, иначе зачем бы ей было совершать все эти простые и, вроде бы, случайные движения, которые, тем не менее, позволяли увидеть то плавный изгиб бедра, то обтянутый тонкой тканью аккуратный зад, а то, и вовсе, рисунок груди в три четверти. Это чтобы у него не осталось и тени сомнения относительно того, насколько полная и высокая у нее грудь. В общем, представление получилось запоминающееся и продолжалось минут пять, пока его не позвали знакомиться.
— Виктор, — представился он, заглянув в ее огромные зеленые глаза. — Я дальний родственник госпожи Рязанцевой. Одним словом, седьмая вода на киселе.
— Анастасия Берг, — девушка чуть раздвинула в улыбке полные красивого рисунка губы. — А у вас, Виктор, какая фамилия?
— Якунов-Загородский, — назвался Виктор, неожиданно застеснявшийся доставшегося ему по случаю титула.
— Граф, — добавил, сообразив, что без титула формальное представление невозможно. — Граф Якунов-Загородский.
— Ого! — искренно удивилась Анастасия Берг, — целый граф? А у нас в республике, что есть собственные графы?
— На самом деле, посадник, — поморщился Виктор, — но мне сказали, что лучше использовать общеевропейский аналог...
— Как все сложно! — уже более естественно улыбнулась девушка. — Пойдемте, Виктор, вы должны мне рассказать, где прятались до сих пор. А то я, вроде бы, всех родственников знаю, — и дальних, и не дальних, и, вообще, не родственников, — а вас в этом доме вижу впервые. Согласитесь, что это более чем странно.
— Ничего странного в этом нет, — стушевался под ее взглядом Виктор. — Я и сам только недавно узнал, что титул перешел ко мне по наследству. А так всю жизнь был просто Якуновым и жил с дедом у черта на куличиках. В смысле, очень далеко отсюда, почти у подножия Уральских гор. Там в Пермском крае есть такая река, называется Колва...
— Там у вас тайга, наверное, дикий край, — аккуратно мотивировала его девушка на продолжение рассказа.
— Не наверное, — объяснил Виктор, которому наконец-то удалось взять себя в руки, — а именно тайга. Медведи, волки, кабаны... Действительно дикий край. Красиво, но сурово, да и жизнь непростая...
Он вдруг вспомнил, что никакой он не "безусый въюнош", а взрослый мужик в цыплячьем теле. А вспомнив об этом, сразу сообразил, что гормоны гормонами, а голова у мужчины на плечах не только, чтобы шляпу или фуражку носить. Ею думают. Ею, а не головкой члена. Иначе любая симпатичная фемина, вроде этой вот красотки, — а то, что Настя Берг красива и дико привлекательна, спору нет, — станет крутить им, как захочет. А должно быть все с точностью до наоборот. Он должен крутить ею и вертеть, как в голову придет, но при этом так, чтобы ей казалось, что он на нее никак не надышится и готов "отсюда и до конца своих дней" не иначе, как носить любимую девушку на руках.
— Я вырос без родителей, — добавил он романтического флера. — Меня воспитал дед — отставной артиллерийский бригадир...
Его рассказ был выстроен в лучших традициях жанра, но при этом Виктор девушке ничего не наврал. От волков — было дело, — убегал. Переплыл тогда Колву, и даже винтовку не утопил. И на дереве всю ночь просидел, пока медведь, загнавший его туда, не плюнул и не ушел по своим медвежьим делам. И в пургу с дороги сбился, было дело. Вот только случилось это еще тогда, когда он беспризорничал, и в ту ночь замерзли насмерть четверо из их ватаги. Но Насте он об этом рассказывать не стал. Зачем? Лишнее о себе он никому не рассказывал и изменять этому правилу не собирался ни сейчас, ни в будущем. У него была своя история, и он нигде и ни с кем не позволял себе отклоняться от канона. Иди знай, где и когда всплывет нечаянно утерянная правда!
В общем, Виктор развлекал Настю до самого ужина, сидел рядом с ней за общим столом и еще часа полтора выгуливал ее после этого перед сном. Других сверстников в гостях у адмирала Браге не оказалось — одни были сильно старше, другие, как братья Насти и сыновья адмирала, на несколько лет младше, — так что никого не удивил тот факт, что молодые люди проводят все время вместе. О том же, что они не только чинно прогуливаются по окультуренным просекам Кобонского бора или беседуют о книгах и фильмах, сидя в беседке у всех на виду, не знал никто. А между тем, первый раз они поцеловались на третий день знакомства. Инициатором нежного поцелуя стал Виктор, но, похоже, Настя Берг ожидала именно такого развития событий. Во всяком случае, поцелуй ее не ошеломил и не привел в трепет. Напротив, он ее воодушевил.
Разумеется, в имении полном разновозрастных гостей, находить возможность остаться наедине было совсем непросто, но дом у Елизаветы Аркадиевны — старый краснокирпичный замок и новые пристройки из светлого камня, — был большой, а лес вокруг и того больше. Виктору однажды удалось даже раздеть Настю до "без трусов", уговорив искупаться в речке нагишом, но перейти к "главному блюду" им в то лето — ни в Кобонском Бору, ни на Печере в имении генерала Рощина, — так и не удалось, хотя хотели этого оба. Настя Виктору тогда прямо сказала, что не против, и боится только залететь. Но, к сожалению, хотеть не всегда означает — мочь. По-быстрому не хотелось ни ей, ни ему, а по-другому никак не выходило. В общем, не сложилось, а там уже и лето прошло.
3. Новгород, январь-сентябрь, 1946
Виктор вернулся в гимназию с двумя чемоданами обновок — новоявленные родичи, словно соревнование устроили, кто ему сделает больше подарков, — переехал в дортуар старших классов, просторную спальню на три кровати с рабочими столами и платяными шкафами, и начал снова выстраивать привычный уже для него образ жизни. Учился, как и следует быть, прилежно, дисциплину демонстрировал отменную, принципиально не участвуя в глупых детских шкодах, но зато в выходные увольнялся в город и был полностью предоставлен самому себе. Партикулярное платье, — костюм, сорочку с галстуком, пальто, шляпу и перчатки, — и небольшой кофр с мелочами, типа очков с дымчатыми стеклами, коробки папирос и зажигалки, он хранил у сторожа кафешантана "Салон де варьете" на Ниенской улице. Там он переодевался, там же чаще всего проводил вечер. Смотрел представление, обедал, выпивал немного водки или коньяка и пару раз познакомился с молодыми дамами, которые приходили сюда без кавалеров. Таких женщин здесь называли на франкский лад демимонденками, но, разумеется, эти были рангом пониже настоящих дам полусвета. Впрочем, веселые, неглупые и чистоплотные, они составляли полный контраст обычным городским шлюхам. Так что пришлось Виктору раскошелиться, но игра, как говорится, стоила свеч. Обе кокотки оказались симпатичными и умелыми, и Виктор той осенью провел в городе — в одной из небольших гостиниц городского центра, — несколько замечательных ночей. Прикрывал его при этом сосед по комнате Кирилл Манчуков. У Кирилла в городе жил родной брат — студент университета. Он официально оформил в гимназии документ, позволяющий его брату Кириллу Манчукову и другу брата Виктору Якунову-Загородскому проводить у него в гостях выходные дни, имея в виду и ночлег в его холостяцкой квартире. Чем занимался в эти дни Кирилл, Виктор не знал, но и тот особо не интересовался тем, как проводит время его гимназический приятель.
А потом эти приключения закончились, но зато начались новые. Перед самым Новым Годом в Новгороде объявились Берги. Виктор всю осень переписывался с Настей, но она ему так и не сказала, что семья переезжает в Новгород. Готовила сюрприз, и он ей, следует сказать, удался. Перед самыми выходными в гимназию приехала мать Насти профессор Берг и спросила Виктора, не хочет ли он провести зимние праздники — Новый Год и Рождество — вместе с ними в Кобонском Бору.
— А после праздников вернемся в Новгород вместе, — сказала она как бы, между прочим. — Ты же знаешь, мы переезжаем...
О переезде и его причинах Виктор не знал, но, как тут же выяснилось, генерал Берг получил новое назначение — начальником кафедры в Новгородскую Военную Академию, и вся семья будет теперь жить здесь же, в Новгороде.
— Мы уже и квартиру сняли, — рассказывала Полина Дмитриевна за чашкой кофе в близлежащей кондитерской, — а я себе работу нашла. Буду служить во 2-й Градской больнице.
Так жизнь Виктора снова переменилась. Как ни странно, совершенно чужие ему Берги довольно быстро стали его семьей. Полина Дмитриевна настаивала, чтобы он проводил в их доме выходные дни и праздники, и, сама того не подозревая, потворствовала развитию довольно бурного романа между Виктором и Настей. Внешне все выглядело более, чем благопристойно, да, в общем-то, таким и являлось. Виктор ведь круглый сирота, и даже те его дальние родственники, что недавно нашлись, благодаря сложным архивным изысканиям, все поголовно жили в других, иногда далеко отстоящих от Новгорода городах. Поэтому женщины семьи Берг посчитали правильным и необходимым взять на себя заботу о Викторе, введя его в круг семьи. Ему даже выделили собственную комнату в большой двухэтажной квартире Бергов, и, разумеется, он стал непременным участником всех торжеств и званных обедов, устраиваемых Георгием Аркадиевичем, командовавшим в последнюю войну полком гвардейских пластунов, и Полиной Дмитриевной — ученой женщиной-хирургом. Однако старшие Берги были людьми занятыми и к тому же должны были уделять внимание и время двум своим младшим сыновьям-погодкам. Поэтому на прогулки по городу — с обязательным посещением разнообразных кондитерских, франкских кофеен и себерских чайных, — Виктор ходил с Настей. Она опекала его, как родственника из провинции, он сопровождал ее, как защитник и кавалер. И надо сказать, Виктору это нравилось. Конечно, походы в кафешантаны и прочие бурлески пришлось прекратить. Но зато теперь он ходил в театры и музеи, на концерты классической музыки и на выставки современных художников, читал вместе с Настей книжные новинки, обсуждал новости искусства и занимался прочими интеллигентскими глупостями.
