Южная Африка в океане времени

На купленном за столь же смешную сумму "олдсмобиле" 1966 года он проехал почти всю страну вдоль и поперек, разве что стараясь раньше времени не приближаться к закрытым военным зонам и границам, где все еще постреливали. Несколько раз заезжал в черные кварталы и бантустаны. Аборигены как правило смотрели на белого человека из далекого прошлого со страной смесью ужаса и неодобрения.

— Они потеряли надежду, — сказал белый полицейский, с которым Джеймс разговорился на границе одного из бантустанов. — Сорок лет борьбы коту под хвост. Теперь всему миру наплевать на их проблемы. Все нужно начинать сначала. Ходят слухи, что самого Манделу хватил удар, и он вот-вот отбросит копыта.

"Не моя война", — решил Джеймс Хеллборн, но на всякий случай сделал пометку в памяти и продолжил свое путешествие.

В одном из ночных клубов Йоханнесбурга он встретил девушку, которая танцевала на столе под звуки какой-то модной американской мелодии. Нет, она не была стриптизёршей, и одета была довольно скромно — по меркам 79 года — она просто развлекалась. Девушка была знатной иностранкой и заявилась в клуб в компании молодых южноафриканцев из белых богатых семей, которые решили познакомить уважаемую гостью с достопримечательностями величайшего метрополиса ЮАР. Джеймс Хеллборн немного понаблюдал за ней, и как только девушка слезла со стола, оказался рядом.

— Прошу прощения, мисс, но мне кажется, мы уже где-то встречались.

— Как вам не стыдно? — фыркнула девушка. — Такой красивый и наверняка храбрый офицер, герой войны и все такое, а начинаете знакомство с невероятной банальности. Я уверена, что вы способны на большее. Попробуйте еще раз.

— Разумеется я способен на большее, — охотно согласился Хеллборн, — но я действительно где-то раньше вас видел. В лондонском "Глобусе", например. Там еще спектакль давали — Шекспира, разумеется, "Юлий Цезарь". Помните, там были такие слова — "И если встретимся, то улыбнемся..."

— "А нет — так мы расстались хорошо", — отозвалась Фамке ван дер Бумен. — Да, Хеллборн, это я.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джеймс несколько минут спустя, когда они устроились за столиком в дальнем темном углу.

— То же, что и ты, — поведала она. — Наблюдаю, собираю информацию и так далее. Крайне любопытный и перспективный мир. Белголландский Патруль Времени никак не мог пройти мимо.

— Я что-то запамятовал, — признался Хеллборн, — мы сейчас союзники или враги?

— Если ты по-прежнему работаешь на спартанцев, то у нас сейчас нейтралитет, — уточнила Фамке. — Вот с АФИНА мы совсем не дружим.

— Мы тоже, но в этом мире я их пока не встречал, — заметил Хеллборн.

— Они везде, — напомнила Фамке. — Но не будем о грустном. Ты, как я вижу, преуспеваешь. Адмирал какого флота?

— Канадского, — ухмыльнулся Хеллборн. — Могло быть хуже, но и так неплохо получилось. А ты?

— Я не адмирал, — пожала плечами фрекен ван дер Бумен. — Даже не солдат. Эмансипация женщин в этом мире не зашла так далеко.

— Ну почему, я здесь неоднократно встречал женщин-военных... — пожал плечами Хеллборн, вспоминая ту немецкую девушку на спасательной шлюпке. Так и не познакомились. Интересно, где она сейчас? Прохлаждается небось где-то по соседству с Дианой Мосли...

— Я тоже встречала, но все дело в грязных деталях, процентах и прочих возможностях, — поджала губы Фамке.

— Могу устроить на службу! — оживился Хеллборн. — Ты не представляешь, какие у меня сейчас возможности... Ты здесь какую роль играешь?

— Скромная гражданка Союза Нибелунгов, — поведала Фамке. — Богатая наследница и все такое. Прибыла в гости из Нибелунского Конго. Это было просто, война в Анголе практически закончилась, поэтому между Конго и Южной Африкой снова восстановлено гражданское воздушное сообщение. Конечно, конголезские аэропорты не могут принимать самые новейшие машины 79 года...

— Нибелунги? — переспросил Хеллборн. — Что они из себя представляют? Я не успел толком разобраться.

— Старая добрая Белголландия, — ухмыльнулась Рыжая, — чуть более скромная и совсем не такая могущественная. И совсем молодая. Она возникла не сотни лет назад, а только что, в ХХ веке. Случилось так, что во время Первой мировой войны погибла почти вся бельгийская королевская семья, а голландская армия приняла участие в освобождении Бельгии от германцев. Вот бельгийский парламент и предложил корону голландской королеве. И люксембургский тоже. На первых порах это была личная уния, но потом голландцы подмяли практически всю триединую империю под себя. Не без помощи Освальда и его мослианцев скатились в — наследственную монархо-фашистскую диктатуру, ограниченную общинными советами и умеренным пофигизмом. А экономика в ней корпоративная. Да здравствует Ее Величество Юлиана, королева Нидерландов, Бельгии, Великая Герцогиня Люксембурга, княгиня Мореснета и герцогиня Лимбурга, Императрица Индонезии и прочая, прочая, прочая, да продлится ее царствие, аминь.

— Аминь, — эхом отозвался Хеллборн. — То есть гражданка нейтрального государства, можно в два счета оформить как волонтера, а если нибелунги вдруг выступят на стороне дома Мосли — просто перейдешь в канадское подданство или какую-нибудь "Свободную Голландию". Так как тебе мое предложение? У меня как раз пустует пост главкома морской авиации. Звание коммандера даю сразу, к концу войны адмиралом будешь.

— Ты знаешь, как соблазнить девушку, — благосклонно кивнула Фамке. — Я могу рассчитывать на самолет из 1979 года? С атомной турбиной и лучами смерти?

— Не уверен, — засомневался Хеллборн, — но мы что-нибудь обязательно придумаем. Пойдем?

— Пойдем.

На выходе путь Хеллборну неожиданно преградил один из юных африканеров, в компании которых Фамке притащилась в этот клуб.

— Эй, моряк, ты слишком долго плавал. Тебя не учили, что нехорошо уводить чужих дам без разрешения? Если нет, то готов преппдать тебе бесплатный урок хороших манер. Прямо сейчас, у черного входа.

— Я пока такси поймаю, — равнодушно сказала Фамке и удалилась.

— Я не хочу с тобой драться, — в свою очередь заметил Хеллборн. — Откровенно говоря, я вообще не умею драться. Меня учили только убивать.

— Все вы так говорите, — хохотнул африканер. — Струсил?

— Черт с тобой, — пожал плечами Хеллборн, — сам напросился.

У черного входа ждали еще двое. Вот оно, будущее. Никакого понятия о благородстве. Трое на одного. При Чемберлене такого не было!

Первому сопернику — как и второму — Хеллборн сломал ногу где-то в районе колена. Последнего приложил головой о мусорный контейнер, а когда тот потерял сознание, сломал ему правую руку. Сразу в двух местах.

— Вы мне еще спасибо скажете, — добавил Джеймс, изучая пейзаж после битвы. — Не вы, так ваши родители. Война может затянуться, но вас уже не мобилизуют. С Новым Годом!

Хотя...

Джеймс Хеллборн сделал еще одну пометку в памяти. Обязательно познакомиться с южноафриканской медициной. Интересно, они уже умеют пересаживать конечности?

Глава 14. Кровавая Ярость Демонов Войны (Оп-па клюква-стайл!).

* * *

Поднимая тучи пыли, колонна советских танков въехала в деревню и остановилась на главной площади у колодца. На улицу немедленно высыпали мирные жители, окружили танки со всех сторон и одновременно заговорили о чем-то своем, детишки полезли на броню и принялись клянчить у солдат шоколад — все как всегда.

Товарищ армейский комиссар шестого ранга Владимир Матвеевич Мельник, торчавший из командирской башенки головного танка, оглядел это вавилонское столпотворение с выражением крайнего неудовольствия на лице, после чего вытащил революционный "маузер". Вычислил в толпе самого громкоголосого дехканина, тщательно прицелился и прострелил ему голову. На труп застреленного немедленно упала женщина в черном и заголосила, пытаясь превзойти хороший корабельный гудок. Комиссар застрелил и ее. Толпа замерла, детишки бросились врассыпную. Только тогда наступила долгожданная тишина.

— Переведи, — товарищ Мельник повернулся к переводчику, — если кто еще откроет рот без разрешения — пристрелю на месте.

— Кирдык-секир-абракадабра, — добросовестно сообщил переводчик. Один крестьян начал было что-то отвечать, но не успел произнести и двух слов, как тут же рухнул, сраженный меткой пулей комиссара.

— Я же предупреждал, — тяжело вздохнул товарищ Мельник.

— Ворнинг-атеншен-вхора, — поддакнул переводчик.

Вот теперь тишина была абсолютной, как и всеобщее внимание. Товарищ комиссар вернул маузер в кобуру, выбрался на башню и предстал перед аборигенами во всем своем величии. Владимир Мельник был высок, красив, черноволос, кареглаз, а лет ему было тридцать с небольшим. Точной даты своего рождения товарищ комиссар не знал, ибо был сиротой, чьи родители пропали без вести в пучине Первой империалистической войны. Так что фамилия и отчество ему достались от директора детского дома, а имя — от товарища Ленина, разумеется.

Товарищ Мельник отряхнулся, подбоченился снова осмотрелся по сторонам, откашлялся и продолжил:

— Товарищи! Дорогие мои товарищи! От всей души поздравляю вас! Пробил час долгожданного освобождения! Вы не рабы! Рабы не вы! Отныне и впредь вы свободные граждане Советской Республики Иран!

По рядам советских танкистов прокатился традиционный смешок, но комиссар сделал вид, что ничего не заметил. Не в первый раз. Хотя в глубине души был согласен с бойцами. Надо было как-нибудь помягче с аборигенами. Например, присвоить новому режиму имя Советское Иранское Государство. Или Персо-Иранская Закаспийская Демократия... Впрочем, неважно.

— Да здравствует Всемирный Интернационал! Да здравствует наш великий вождь и учитель товарищ Троцкий! Да здравствует советская власть рабочих, крестьян и технической интеллигенции! Ура, товарищи! УРА!

— Эмир-урус-бизнес-токинг, — в свою очередь бубнил переводчик. — Уря!

— Уря! — нестройно подхватили освобожденные дехкане.

— Хлеб-соль преподносить собираетесь али как? — поинтересовался комиссар. — Эх, темнота и религиозное мракобесие... Ладно, и так сойдет. Где староста?

— Вот он лежит, — кивнул переводчик в сторону одного из трупов.

— Глаз-алмаз! — восхитился сам собой комиссар. — Ни разу ни ошибался! Ладно, кто теперь вместо него?

Деревенские вытолкнули вперед невзрачного, но на первый взгляд толкового мужичка.

— Спроси его, басмачи в деревне есть? Или интервенты?

— Говорит, что нет, — доложил переводчик.

— А если найду? — миролюбиво поинтересовался Владимир Матвеевич.

Дехканин беспомощно развел руками. Он как бы говорил "Воля ваша, большой белый господин, но где же я вам басмачей найду?"

— Допустим, — кивнул комиссар. — Контрреволюционные элементы и другие сторонники старой власти?

— Поп есть, мулла то бишь, — сообщил переводчик.

— Тащите его сюда, — велел комиссар, — и сразу к стенке.

Приказ был немедленно исполнен. Относительно молодого муллу в белом тюрбане, бормотавшего себе что-то под нос, прислонили к ближайшему дувалу. Напротив встали четверо бойцов с автоматами.

— По врагу народной власти, торговцу опиумом для народа — огонь, беспощадный огонь! — скомандовал товарищ Мельник.

Грянули очереди, и враг народа рухнул лицом в лужу собственной крови.

— Церковь с колокольней... — начал было комиссар.

— Мечеть с минаретом, — подсказал переводчик.

— Да один черт, — отмахнулся комиссар. — Заминировать и взорвать. Пройтись по домам, собрать, как его дьявола, псалтыри...

— Кораны у них, товарищ комиссар.

— Собрать псалтыри с коранами — и в печку! — рассвирепел товарищ Мельник, и переводчик на всякий случай отодвинулся подальше. — Проверить погреба, сараи, собрать все ружья, если есть — не мне вас учить. Тридцать минут на все про все. Потом выступаем. Выполнять!

— Есть, товарищ комиссар!

На этот раз бойцы превзошли сами себя и уложились в двадцать восемь минут с небольшим. Товарищ Мельник лично удостоверился в этом, следя за циферблатом огромных золотых часов с цепочкой — подарок военного министра Дальневосточной Республики.

— Отлично, — кивнул комиссар. — По машинам!

Танковая колонна потянулась прочь из деревни, оставляя у себя за спиной крепкую Советскую власть и тонкое облачко пыли. 11-я Красногвардейская рота 4-го полка 26-й дивизии двигалась на восток, на соединение с основными частями Красной Армии, продолжавшей наступление в сторону Британской Индии. Солнце постепенно клонилось к закату. Холодало.

"Ничего, вот дойдем до Индии, там тепло, — размышлял товарищ комиссар, удобно устроившись на броне командирского танка "Сталин-5". — Обезьяны там, слоны всякие. Слоны — животные полезные", — очень к месту вспомнил Владимир Матвеевич цитату из своего любимого пролетарского писателя. — "Ежели поставить слонов на службу Советской власти — вот они в Европе взовьются! Накося, слоны они теперь чьи?! Советские! А вот возьми крокодилов, к примеру. Крокодил — он кто? Крокодил — это..."

Но товарищ комиссар шестого ранга не успел завершить свою мысль, посвященную крокодилам, потому что в этот самый момент у него за спиной один за другим прозвучали два самых мерзких и отвратительных звука, какие только могут прийти в уши — сперва душераздирающий свист, и тут же вслед за ним — столь же душераздирающий грохот взрыва. Комиссар резко обернулся и успел увидеть, как взлетает в воздух — метров на двадцать вверх, не меньше! — башня хвостового танка.

— Засада! — заорал торчавший из люка командир второго танка, — слева по борту! Я его вижу! Оли!.. — танкист не договорил, да товарищ комиссар его уже и не слушал. Он действовал.

— Сойти с дороги! — закричал Мельник, ныряя в командирскую башенку. Опытный водитель комиссарского танка выполнил приказ без раздумий и промедлений. Вовремя! Едва головной "Сталин" слетел с грунтовки на нераспаханное поле, как в то самое место, где находился танк секунду назад, угодил второй вражеский снаряд. По броне застучали осколки, гравий и комья каменистой земли.

— Поворачивай башню! — скомандовал комиссар, уткнувшись в командирский перископ. Где враги, сколько их, откуда стреляют? Несколько секунд спустя он получил ответ как минимум на один из своих вопросов, когда разглядел вспышку среди пальм крошечного оазиса, примерно в километре слева по борту.

— В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы высоко росли, — пробормотал Мельник, уточняя расстояние по дальномеру. Одна тысяча двести, плюс-минус несколько метров. Хороший выстрел, снайперский. Один снаряд — один танк. В смысле, первый снаряд. А последовавшие? Комиссар осторожно выглянул наружу. БРАНГБАБАХ! Это был уже пятый выстрел, и снова мимо. Отсюда следует, что не так страшен враг, как его малюют. В первый раз ему просто повезло. Если противник собирается развивать успех... Комиссар отбросил эту пока ненужную мысль и пересчитал свои уцелевшие машины, успевшие сойти с дороги вслед за командирским танком. Всего шесть штук — семь минус один хвостовой. Новенькие красногвардейские "Сталины" пятой модели, радиофицированные, вооруженные скорострельными 63-миллиметровыми орудиями. Эффективная дальность огня... Мельник и эту мысль отбросил, потянулся за биноклем. Все лучше, чем перископ. Так, где же они? Вот! Дьявола в душу мать, неужели всего один?! Как это похоже на гордых и надменных маланцев[1]... "Ну да, был бы у меня такой танк, я бы тоже один против шести выходил, и даже против целой дюжины".