Южная Африка в океане времени

Сторм-юнит-лидер Джозеф Саммерфильд, командир батальона, был суров, высок и с трудом помещался в своем танке. Это был классический старый добрый англичанин неопределенного возраста, где-то между 30 и 40, голубоглазый и сухопарый, но без усов. (Усы с некоторых пор были не в моде у английских танкистов — они как-то очень быстро обгорали и не помещались в противогаз). Свое эсэсовское звание Саммерфильд не очень любил и предпочитал, что бы его называли по старинке — майором. Но знаки отличия на черном комбинезоне и столь же черной пилотке носил добросовестно. Как и наушники. Наушники, впрочем, в этот раз не понадобились. Командир головного дозора лично явился в деревню, чтобы доложить о своих открытиях и приключениях. И правильно сделал — Саммерфильд приказал по возможности хранить режим радиомолчания.

— Мне удалось восстановить картину событий, сэр, — начал командир разведчиков. Майор поморщился. Чиф-платун-лидер (сержант) Грейсон до войны служил в полиции, и потому нередко вел себя как полицейский. — Семь поврежденных или уничтоженных русских танков "Стил-5", один танк элоев — "Олифант".

Саммерфильд кивнул, и Грейсон продолжил:

— "Олифант" прятался в оазисе, примерно в 1300-х ярдах от дороги. Один русский танк он подбил сразу, остальные решили его атаковать. Элои перестреляли русских по очереди, кроме последнего, который ухитрился подойти вплотную. В буквальном смысле — русский танк уткнулся пушкой в башню "Олифанта". Очевидно, к этому моменту элойский танк был поврежден или неисправен, поэтому буры покинули машину. Как и русские. Завязалась рукопашная схватка и перестрелка. Скорей всего, русские победили — я нашел рядом с танками четыре трупа в южноафриканской униформе и два трупа в советской. После этого уцелевшие русские взорвали свой неисправный танк вместе с "Олифантом" и ушли в неизвестном направлении. Или были уведены.

— Что вы имеете в виду? — уточнил майор.

— На поле битвы побывали мародеры, — пояснил сержант Грейсон. — Со всех танков поснимали пулеметы — кроме совсем разбитых; оптические и другие приборы, боеприпасы, у трупов (если те не сгорели) поснимали часы и обчистили карманы.

— Это могли сделать русские или буры? — задумался Саммерфильд. — Был еще один танк — или танки. Они же подобрали — или взяли в плен уцелевших — и уехали.

— Не думаю, сэр, — покачал головой бывший полицейский. — Русские или буры — неважно, они бы не стали бросать тела своих товарищей. Обязательно бы похоронили. Они слишком щепетильны в таких вопросах.

— Торопились, не успели? — предположил командир батальона.

— Наоборот, — возразил сержант. — Таинственные грабители как раз не торопились. Все аккуратно почистили. А тела бросили.

— Кто-нибудь другой? — у майора Саммерфильда было еще много версий. — Афганцы или монголы, нанятые англичанами Георга?

— Афганцы могли почистить карманы, но вряд ли бы стали разбирать танки на запчасти, — снова покачал головой Грейсон. — Это был кто-то другой.

Список подозреваемых стремительно сужался.

— Что говорят аборигены? — Саммерфильд повернулся к переводчику.

— Ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знают, — отбарабанил переводчик. — Клянутся Аллахом, всеми святыми и пророками.

— Позвольте мне, сэр, — вклинился в разговор капитан Тульфах, командир арабских легионеров. — Позвольте мне потолковать с этими шиитскими собаками. Я знаю эту подлую расу, предательство у них в крови...

Саммерфильд заколебался. На беду свою он был слишком хорошо знаком с методами капитана Тульфаха. Но потом Саммерфильд представил, что могут натворить штук шесть пулеметов в неправильных руках, а также гранаты или взрывчатка, не говоря уже о секретных документах или фантастических приборах, снятых с танка пришельцев из будущего...

— Хорошо, капитан, — хладнокровно кивнул Саммерфильд. — Я поеду вперед и лично изучу поле битвы, а вы... действуйте на свое усмотрение. Как только окажусь за пределами деревни. Если найдете что-то интересное — передайте джуниор-сторм-лидеру Бенджамину, — майор указал на командира второго танка.

— Будет исполнено, сэр! — радостно ухмыльнулся легионер, предвкушая веселое времяпрепровождение. Майор Саммерфильд не разделял его оптимизма и даже не собирался разделять. Вместо этого он окликнул молодого парня в комбинезоне танкиста, скромно стоявшего в стороне: — Роберт, самое время сделать несколько снимков. Типа "Аборигены радостно встречают своих фашистских освободителей". Ну, не мне тебя учить.

Роберт Филипс, американский журналист, согласно закивал и потянулся за своим фотоаппаратом. Парень был опытный и проверенный, он знал, кто его кормит, поэтому в качестве снимков можно было не сомневаться. Как уже было сказано выше, Филипс носил униформу британского имперского танкиста, при этом в его кармане лежал канадский паспорт, а на поясе висел револьвер. Чужой паспорт и оружие плохо совмещались с высоким званием нейтрального журналиста, но Роберт знал, на что шел и ровным счетом ничего не терял. Это была не та война, на которой соблюдались женевские конвенции.

Кроме всего прочего, Филипс был далеко не единственным владельцем канадского паспорта в 4-й дивизии в частности или армии короля Эдуарда в целом. Идеи англо-саксонского фашизма нашли самый живой отклик в сердцах заморских кузенов, и сотни, если не тысячи американцев пересекли океан, дабы сразиться за единую и неделимую Британскую Империю. Впрочем, на другой стороне американцев тоже хватало — всяких республиканцев, социалистов, либералов и даже коммунистов. Правительство Дяди Сэма пока не решило, к какому лагерю примкнуть, и потому смотрело на заморские приключения своих граждан сквозь пальцы.

Разумеется, самые дальновидные и предприимчивые из американцев пошли другим путем и вместо того, чтобы вступить в ряды, принялись делать деньги. Майор Саммерфильд не имел ничего против. Он — как и другие имперские полководцы — возлагал большие надежды на новенькие "канадские" танки, поступившие на вооружение его батальона. В истинном духе англосаксонского братства танк получил имя "Адмирал Клинтон" — в честь сэра Джорджа Клинтона, в далеком 18 веке поочередно исполнявшего обязанности губернатора Нью-Йорка и Ньюфаундленда, и таким образом оставившего след в истории трех или четырех братских народов.

Когда командирский "Клинтон", сопровождаемый вездеходом Грейсона, добрался до поля, где погиб отряд комиссара Мельника, со стороны деревни уже доносились выстрелы, а в небо поднимался легкий черный дымок. Джо Саммерфильд твердо решил не обращать на это внимание.

— Ну, что тут у вас? — поинтересовался майор, спрыгивая на землю.

— "Oh-pole-pole-kto-tebya-useyal-mertvymi-kostyami", — пробормотал капитан Уайт, командир второй роты, машины которой в настоящее время охраняли поле битвы. После чего усмехнулся и добавил: — "Vot lezhit severyanin, a vot varyag. Moya zhe druzhina cela!"

— Ничего не понимаю, — признался Саммерфильд.

— Красные и буры поубивали друг друга, — охотно пояснил Уайт. — Что может быть лучше, сэр?

— Позвольте вам напомнить, капитан Уайт, — нахмурился командир, — что в настоящее время красные являются нашими союзниками. Попрошу вас об этом не забывать. Особенно если нам придется с ними встретиться, вероятность чего в настоящих условиях крайне высока.

— Прошу прощения, сэр, — Николас Уайт нахмурился еще больше, но совершенно справедливо решил не развивать тему. — Больше не повторится.

— Так-то лучше, — кивнул Саммерфильд и постарался выкинуть этот разговор из головы. У него без того было предостаточно забот и проблем, не хватало еще отвлекаться на детские обиды подчиненных.

В буквальном смысле детские обиды.

Капитан Николас Уайт покинул Советскую Россию еще ребенком, с остатками семьи, спасавшейся от революции. Разумеется, тогда он носил совсем другую фамилию, что-то вроде "Beloseveropomorsky", но ни один англичанин в здравом уме и твердой памяти не смог бы ее выговорить. Поэтому, когда молодой князь Николай поступал в британское военное училище, он выбрал себе самый простой и очевидный псевдоним. Просто перевел первый слог своей фамилии. Николас никто не страдал избытком фантазии. Если не считать этого небольшого недостатка, он был хорошим и исполнительным офицером, поэтому командиры и Саммерфильд в том числе были им довольны.

Тем временем майор Саммерфильд осмотрел поле боя и согласился с выводами сержанта Грейсона. Некоторое время постоял у подбитого "Олифанта".

— Было бы неплохо записать его на наш счет, — задумчиво пробормотал сторм-юнит-лидер. — Жаль, этот малыш, — он кивнул на "Сталин-5", возвышавшийся рядом, — портит всю картинку.

— Мы могли бы его отбуксировать, — тут же предложил Уайт.

— Не торопитесь, — вмешался Филипс. — Я могу сделать так, что русский танк в кадр не попадет.

— Это не русский танк, — себе под нос проворчал князь Николай, но его уже никто не слушал.

— Сэр! — внезапно закричал радист, выбравшийся из командирского танка. — Срочно! Восточный дозор на связи!

Майор Саммерфильд немедленно вернулся к своему "Клинтону" и нахлобучил наушники.

— Девятый лидер слушает!

— Колонна белых танков, сэр, сидят у нас на хвосте, движутся в вашу сторону, — срывающимся голосом доложил голос в наушниках. — Минимум двенадцать танков, шесть колесных бронемашин. Танки неизвестной модели, низкий силуэт, длинное орудие — примерно 100 миллиметров, овальная башня...

Майор Саммерфильд внимательно слушал. Судя по описанию, это был "Тиран", очередное бурское чудовище — имперская разведка уже докладывала о таких. В девичестве это был советский танк из будущего, известный как Т-55. Южноафриканцы захватили немало таких машин на развалинах Анголы, Замбии и Мозамбика, модернизировали и приняли на вооружение. А теперь пустили в ход.

— Ваши приказы, сэр? — поинтересовался командир восточного патруля.

— Возвращайтесь к нам, лейтенант, — приказал Саммерфильд. — Если они последуют за вами — прекрасно. Мы их встретим. Мы принимаем бой!

И принялся немедленно отдавать приказы. "Клинтоны" девятого батальона, прятавшиеся в окрестных кустах, канавах и апельсиновых рощах, принялись стягиваться в один бронированный кулак. Вернулись из пресловутой деревни легионеры капитана Тульфаха и танк лейтенанта Бенджамина.

— Нашли что-нибудь? — коротко спросил Саммерфильд, стараясь не смотреть на зеленое лицо Бенджамина.

— Так точно, сэр! — совсем уже неприлично заулыбался Тульфах. — Оружие, приборы, документы. Все сложили в том грузовике.

— Поставьте его в тыл, — столь же коротко приказал командир и вернулся к своим картам и планам.

Джозеф Саммерфильд хладнокровно подсчитывал шансы. От боя уклоняться в любом случае нельзя. Если он вдруг (что немыслимо) попытается сбежать, африканеры просто вызовут "марсиан" и те накроют с воздух весь батальон. Только сблизится и атаковать. Тогда вражеская авиация не страшна. Они не станут бомбить, опасаясь попасть по своим.

Элои будут уверены в легкой победе и охотно вступят в сражение. Но они еще не видели на что способны наши новые "Клинтоны" и потому не знают, что их ждет...

У противника двенадцать танков и шесть броневиков. Да, южноафриканцы любят свои броневики и стараются без них не воевать. У нас восемнадцать танков, не считая пехоты на грузовиках и джипах. Все шансы на нашей стороне.

Время терпело, поэтому майор собрал своих офицеров на совещание и объяснил им план сражения.

— Мы могли бы запереть их в этом дефиле, сэр, — предложил один из командиров. — Подбить головную машину, а потом...

— Нет, — с сожалением возразил Саммерфильд, — плохое решение. Если они застрянут, то просто вызовут авиацию. Нет. Мы должны выпустить их и позволить развернуться в боевые порядки. И только тогда атаковать. Увы. Другого выхода нет.

Так они и сделали.

Элойские танки вырвались из ущелья и на несколько необыкновенно долгих минут как будто замерли в недоумении. "Неужели все-таки вызывают авиацию?!" — подумал Саммерфильд. Нет, нельзя этого допускать. Больше ждать нельзя, терять нечего, а выиграть можно все. Или почти все. Жаль, солнце в зените, а не слепит противнику в глаза. Ну что ж, по крайней мере, никто не получит преимущества. Это будет честная схватка. Может быть.

— Полный вперед! — в полную силу своих легких завопил сторм-юнит-лидер в микрофон рации. — За Императора!!! Англия и Ланкастер!

— ЗА ИМПЕРАТОРА!!! — одновременно ответили семнадцать с лишним глоток.

Командирский танк первым открыл огонь.

"Адмирал Клинтон" был машиной грубой и примитивной, но надежной и обладавшей необыкновенной разрушительной мощью. Основное вооружение нового американского танка состояла из двух пушек. Легкий полуавтомат калибра 37 мм в командирской башенке, который на текущей войне годился разве что для борьбы с пехотой, и сверхмощное противотанковое орудие калибра 90 мм в нижней части длинного корпуса. У 90-миллиметровки имелся только один серьезный недостаток — она могла стрелять только вперед, прямо по курсу.

Других недостатков у этого оружия практически не было.

Джо Саммерфильд едва не разрыдался от радости, когда первый же снаряд поразил одну из белоснежных южноафриканских машин. Точно в маску — и башня "Тирана" оторвалась от корпуса, как отрубленная голова. Да! Да! ДА! Получите, бурские ублюдки! Помни "Гаробус"!!!

Капитаном погибшего в Атлантике монитора "Гаробус" был Алан Саммерфильд, кузен Джозефа.

Лиха беда начало, но первый блин не стал комом. Второй, третий... Не прошло и пяти минут, а уже не менее четырех вражеских танков превратились в пылающие костры или просто кучу обломков.

Но элои не остались в долгу. Первые залпы "Тиранов" создали у Саммерфильда впечатление, что новые танки врага не отличаются высокой точностью стрельбы. Хорошо бы еще понять, чья здесь вина — пушек или недостаточно опытных стрелков. Но через некоторое время африканеры пристрелялись, и теперь уже несколько "Клинтонов" превратились в могилы для своих экипажей. Саммерфильд отчетливо видел, как у одного из "Клинтонов" от прямого попадания треснул корпус — как яичная скорлупа. Никто не выбрался наружу — через несколько секунд из трещины брызнуло пламя, и танк взорвался, как хорошая противотанковая граната — какая ирония. Другому "Клинтону" вражеский снаряд угодил в гусеницу — сорванные катки разметало во все стороны как шары на бильярдном столе. Обездвиженный танк превратился в легкую мишень и был добит выстрелом следующего белого "Тирана".

А потом произошло нечто невообразимое.

Увлеченный битвой с "Тиранами", майор Саммерфильд на какое-то время позабыл про южноафриканские броневики. Скорей всего, слабозащищенные машины остались где-то в тылу вражеского отряда, в ущелье. И только теперь открыли огонь.

Оружие, которое они пустили в ход, плохо поддавалось описанию. Нет, не марсианские тепловые "лучи смерти" — но уж лучше бы они.

В считанные секунды на поле битвы упали с неба несколько десятков — или сотен?! — снарядов, каждый из которых ненамного уступал по своему могуществу главному калибру "Тиранов" или "Клинтонов".