Медведь и Пингвин

— Позволь мне тебе не поверить, — отозвался Киндлер и тут же добавил: — Приближается большая война.

— Война? — переспросил Хеллборн.

— Разумеется, — решительно кивнул Франц. — И когда она начнется — мы не останемся в стороне. Как говорил один из моих американских друзей, "Мировая война без немцев — деньги на ветер".

— "А мировая война с немцами — немцы на ветер", — уточнил Джеймс Хеллборн.

— Мы готовы к жертвам и потерям, — гордо вскинул голову тевтонец. — Но готовы ли наши враги? И готов ли ты, друг мой?

— Еще раз назовешь меня другом... — Джеймс демонстративно положил руку на пистолет.

— Привыкай, Джеймс! — рассмеялся Киндлер. — Знаешь, почему? Знаешь, что мне нравится в этой войне? Наконец-то мы будем сражаться на одной стороне!!!

— Да зачем ты мне сдался? — презрительно произнес Хеллборн.

— Если ты не забыл (а ты не забыл!) — я представляю большую и могущественную организацию, — важно заявил тевтонец. — Мы прямо сегодня мы сможем поставить под ружье не менее сотни тысяч хорошо подготовленных и мотивированных солдат.

— Сто тысяч? — ухмыльнулся Джеймс. — Говори сразу "миллион" — чего стесняться, тут все свои!

— Был бы миллион — я бы так и сказал, — надулся собеседник. — Миллиона пока нет, но за сто тысяч я ручаюсь. У нас есть филиалы во всех нейтральных странах и бывших колониях отсюда и до Новой Гвинеи, база на Антихтоне и хорватские тренировочные лагеря. Если Его Величество — кто угодно из Их Величеств — или даже Его Превосходительство господин президент пожелает снова возродить Королевский Германский Легион, то наши парни с удовольствием оденут форму и пойдут на восток. Сначала Кенгисберг и Восточная Пруссия, потом Петербург и Москва, а если потребуется — и дальше, до самого Тихого океана.

— Какой еще К-к-кенигсберг? — Хеллборн так удивился, что даже принялся заикаться. — Ты совсем спятил, Франц? Нет, можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Ты давно сошел с ума, и твое безумие только прогрессирует. Даже если дело дойдет до войны — все, чего нам надо, так это выгнать русских из Южного Океана. Какая к черту Москва, какой Петербург?! Совсем с ума сошел.

— Sancta simplicitas! — расхохотался Киндлер. — Меня поражает твоя наивность, Джеймс. Столько лет провел в битвах и сражениях, но так ничего и не понял. Это не такая война. Это будет одна из тех войн, которые заканчиваются только тогда, когда втыкается флаг на развалинах побежденной столицы. Знаешь, в свое время древние римляне тоже так думали: "Мы только должны прогнать африканцев из Европы. Зачем нам этот Карфаген?!" Но был один человек, который видел дальше всех. Он знал, где должна закончиться война. На руинах вражеской столицы — и ни шагом раньше.

— Старый добрый профессор Киндлер возомнил себя Катоном, — усмехнулся Хеллборн. — Много на себя берешь, Франц.

— Я не беру, я знаю, — спокойно ответил тевтонец. — Карфаген будет разрушен.

— "Не будет мира в Карфагене", — машинально продекламировал Джеймс.

— Нет-нет-нет! — неожиданно взорвался Франц, — не так! Все неправильно! Это неверный, безграмотный перевод. Все цитируют эту строчку неправильно. Вот как выглядит оригинал:

Героев нет. Он них забыли,

Сраженных подлою изменой,

Пока дракон не сложит крылья -

НЕ будет мира с Карфагеном.

Понимаешь? Никогда не будет мира с Карфагеном, — повторил тевтонец. — Карфаген будет разрушен.

— У каждого свой Карфаген, — философски заметил Джеймс.

— У меня их несколько, — уточнил Киндлер.

— Ах, да... Кенигсберг, Эльзас, Данциг, — понимающе кивнул Хеллборн. — Я ничего не пропустил?

— Пропустил, но должны же мы с чего-то начать, — пожал плечами Франц. — А ты нам поможешь.

— Наглость — твое первое, а не второе счастье, — констатировал Джеймс. — Сдается мне, ты меня с кем-то перепутал. Неудивительно. Ты забрался далеко от дома, заблудился...

— Сегодня мой дом находится во власти чужаков, — глухо проговорил старый тевтонский шпион. — Но скоро все изменится. Мы ударим снова, а ты будешь с нами.

— Ты это серьезно? — поднял брови Хеллборн. — Даже если дело зайдет далеко на север, зачем мне твой Кенигсберг?

— Я серьезен как сама смерть, — отвечал Франц Киндлер. — Кенигсберг не только наш, но и твой. Потому что ты один из нас.

"Один-ноль", — чуть было не сказал Джеймс Хеллборн, но вовремя прикусил язык.

— Ты один из нас, — повторил Франц. — Ты немец.

— Ты что-то путаешь, — спокойно сказал Джеймс.

— Нет, не путаю, — покачал головой собеседник. — Я потратил много лет, но все-таки докопался до истины. Хеллборн — это ведь немецкая фамилия, — Киндлер важно поднял указательный палец. В этот момент ему остро не хватало профессорских очков.

— Да что ты говоришь! — иронически улыбнулся Джеймс Хеллборн. — Верно, немецкая. Один из предков, правоверный протестант, спасался от католических рыцарей и перебрался в Англию во времена Елизаветы — чуть раньше Робинзона Крузо. Женился на англичанке и прочно забыл обратную дорогу. Уже тогда Хеллборны не хотели иметь ничего общего с Германией, ха-ха-ха! Только фамилия и осталась — неоднократно искаженная. И что теперь? Не прошло и четырехсот лет, как заявляешься ты, мой потерянный германский брат, и ждешь, что я кинусь тебе в объятия? Ха-ха-ха!

— Да, ты прав, — подозрительно легко согласился тевтонец. — Было бы нелепо апеллировать к столь давнему родству. С таким же успехом я мог бы назвать тебя немцем на том основании, что в Британию перебрались твои саксонские предки — во времена короля Артура...

— Слышу профессора истории, — продолжал улыбаться коварный альбионец.

— Проблема в том, что немцем был не только твой прапра-прапрадед, но и твоя родная мать, — в свою очередь победоносно улыбнулся Франц. — Да-да, Джеймс, твоя матушка, Виктория Хеллборн, была немкой. И не вздумай это отрицать.

"Два-ноль".

— Ты снова путаешь, — сказал Хеллборн. — Моя мать была русской.

— Нет, это у вас в Новом Альбионе, Америке и прочих англофонских странах все время путают подданство и происхождение, документы и кровь, — резко возразил Киндлер. — Твоя мама была подданной Российской Империи, но она была немкой.

— Виктория Хеллборн? Виктория Александровна Белкина, ты хотел сказать, — поджал губы Джеймс. — Немка. Историческое открытие. Мне приходилось слышать про тевтонцев по фамилии Белов, но Белкина...

— Белкин — фамилия ее первого мужа, — заявил тевтонец. — Русский офицер, он погиб где-то в Африке.

— В Остафрике? — машинально уточнил Хеллборн. — Ваша работа?

— Где-то в Эфиопии, — недовольно поморщился Киндлер, — это неважно. После смерти супруга она уехала на Гавайские острова, где познакомилась с твоим отцом. Остальное тебе более-менее известно. Ее девичья фамилия — Стеллер, баронеса фон Стеллер. Ее отцом был барон Александр фон Стеллер, потомок баварских Стеллеров, остзейский дворянин, генерал на русской службе.

"Три-ноль".

— Виктория Александровна больше никогда не встречалась со своими родителями, — продолжал Франц. — Так уж получилось. Война, потом еще одна война, революция, еще одна война — сам должен понимать. После революции барон фон Стеллер и его супруга перебрались в Восточную Пруссию. Вскоре местный парламент провозгласил независимость, и Александру фон Стеллеру предложили должность в новой восточно-прусской армии. Барон охотно согласился, и служил новой — новой ли? ведь это была Германия, пусть и маленькая — и служил новой родине до 1940 года. А в 1940 году пришли русские и убили его.

"Леди и джентльмены, Ее Превосходительство президент Российской Республики госпожа Мария Спиридонова!" — вспомнил Джеймс Хеллборн. Как будто вчера было — а на самом деле двадцать один год назад, в Лондоне, в посольстве Транскавказской Советской Республики. Кровавая Мэри внезапно появилась на сцене и толкнула одну из самых известных своих речей...

— ...Я счастлива приветствовать вас сегодня, в этот праздничный и торжественный день, в одном из величайших городов нашего мира! К сожалению, я вижу на лицах некоторых из вас печать недоумения и даже враждебности. "Как она посмела?" "Что она себя позволяет?" Дамы и господа, когда вы говорите или думаете так — "как ОНА посмела!", то имеете в виду не меня, а Россию!!! Это Россия посмела! Это русский народ собрался с силами и вернул себе то, что принадлежало ему по праву! Земли, пропитанные кровью множества поколений наших предков, которые кто-то посмел присвоить себе, пока мы задыхались в огне революции и гражданской войны, стремясь построить новый и лучший мир — не только для русского народа, но и для всех людей нашей планеты! Нет, мы больше не говорим о мировой революции; мы протягиваем вам не кончики наших штыков, но руку мира и дружбы. Мы не стремимся вновь поработить нации, вместе с нами страдавшие в царской России — тюрьме народов, которые вместе с нами, плечом к плечу, сражались за нашу и вашу свободу в тяжелые годы Революции. Нет, совсем нет! Я вижу здесь наших добрых друзей и союзников, государственных мужей и офицеров Речи Посполитой (в воздух поднялись две дюжины бокалов), и я счастлива сообщить всем присутствующим, что около часа назад солдаты Войска Польского и армии Первого Литовского Фронта вступили на территорию Восточной Пруссии, дабы положить конец этому искусственному и нежизнеспособному образованию, больному ублюдку Версальского договора, гнезду тевтонских агрессоров, вот уже семь веков подряд несущих смерть и страдания братским славянским народам! И мы говорим вам — никогда больше! НИКОГДА! Слава России! Героям слава!!!...

— ...ДЖЕЙМС, ТЫ МЕНЯ ВООБЩЕ СЛУШАЕШЬ?! — возмущенный голос Франца Киндлера вернул его из далекого прошлого. — У барона Стеллера еще один сын был — старший брат твоей матери, твой дядя. Настоящий немецкий романтик, сплошной Вертер в голове. И представляешь, во время гражданской войны этот потомственный германский аристократ примкнул к коммунистам! Он еще до войны страдал этими бреднями — "свобода, равенство, братство" и прочая якобинская чепуха. Разумеется, ничего хорошего его не ждало — как ты знаешь, победоносные спиридоновцы со временем почистили свои ряды от бывших царских офицеров. Но Стеллеру-младшему, можно сказать, повезло. Попал в плен к белогвардейцам и получил двенадцать пуль в голову. Красные режимы любят мертвых героев — ему даже памятник на месте казни поставили. А детей — мальчик и девочка, твои кузены — советское государство взяло на полное содержание. Выросли, получили хорошее образование, сделали прекрасную карьеру. К сожалению, оба погибли на очередной войне — уже на второй мировой. Впрочем, брат стопроцентно погиб, на Северном фронте, а вот сестра пропала без вести...

"Четыре — ноль".

— Но вернемся к твоей матери, — продолжал тевтонский шпион. — Барон Стеллер, странный человек, очень восхищался этой глупой британской королевой, и назвал дочку в ее честь — Виктория. Очень удачное имя — оно помогло твоей матери раствориться в альбионском обществе задолго до проклятого 1913 года. Ты представляешь что бы с ней было, если бы ее соседки и подружки, эти гордые альбионские дамы, узнали, что она чертова немка?! В то время как их мужья, сыновья и братья сражаются против кайзера на Западном фронте или в Северном море? Ее бы просто затравили. Но те, Кому Положено Знать — Люди, Принимающие Решения, настоящие правители Нового Альбиона — знали. И поэтому карьера твоего отца была безнадежно испорчена. И потому его отправили на верную смерть. Твоя мать этого не перенесла — прости, что лишний раз напоминаю. О, эти мерзавцы, погубившие твоих родителей, благосклонно отнеслись к сироте — почти как Мария Спиридонова к твоим кузенам. Новый Альбион тоже любит мертвых героев! Такого героя ОНИ неоднократно пытались сделать из тебя — просто чудо, что ты выжил. А кроме того ОНИ получали наслаждение, наблюдая за тем, как ты убиваешь своих братьев по крови и расе. И когда ОНИ поняли, что мертвого героя из тебя не получится — тебя вышвырнули пинком под зад. Как, ты еще не видел сегодняшние газеты?! — удивился Франц. — На первых полосах — "Вице-адмирал Дж.П.Хеллборн, 49 лет, заслуженный ветеран Второй Планетарной Войны, был вынужден покинуть пост генерального директора Республиканской Секретной Службы. Он обвиняется в коррупции, невыполнении приказов и превышении служебных полномочий..."

"Значит, угрозы Суздальского не были пустой болтовней. Интересно, что еще он для меня приготовил?"

— Ты заметил фамильное сходство, когда убивал своего кузена Владимира Стеллера? — без всякого перехода поинтересовался проклятый тевтонец.

"Нет, не заметил, — подумал Хеллборн. — Он сидел ко мне спиной. Я задушил его цепочкой от наручников".

— А когда трахал Надежду? Ах ты проказник! — рассмеялся Франц. — Ну-ну, ничего страшного. Она всего лишь кузина, это не считается инцестом. Тогда как маленькая рыжая мисс Вирджиния Вульф... Постой, постой, Джеймс, что ты делаешь?! — внезапно заволновался тевтонец. — Убери пистолет. Ты ведь не будешь стрелять в старого друга...

— Заткнись и убирайся вон, — холодно произнес Джеймс Хеллборн. — Считаю до десяти, а потом пускаю тебе пулю в голову. Раз...

— Все-все, Джеймс, я уже ухожу. Но запомни...

— Два! Три! ЧЕТЫРЕ! — рявкнул Хеллборн.

— Запомни, это будет великая война, величайший из крестовых походов! — поспешно воскликнул Франц Киндлер. — И ты будешь рядом с нами, стоять на вершине мира и смотреть на этих жалких муравьев, которые копошатся у нас под ногами...

— Пять! ШЕСТЬ!

— Потому что ты один из нас!!! Ты можешь прогнать меня, ты можешь даже меня убить. Но теперь ты знаешь правду — а ее убить или прогнать невозможно. Теперь она всегда будет с тобой. Теперь ты знаешь, кто ты такой на самом деле — ты знаешь, чего ты стоишь и на что способен.

— Семь! Восемь!

— Ты готов занять свое место под знаменами тевтонских рыцарей!

— ДЕВЯТЬ!!!

Дверь захлопнулась. Джеймс Хеллборн остался один.

Хотя нет, теперь их было трое.

Джеймс Хеллборн, Германская Правда и Будущая Война.

— — — — — Глава 7

Судьба клоуна.

"Александр умер, Александра похоронили, Александр превратился в прах".

У. Шекспир, "Гамлет, принц датский".

* * *

Прогнав Франца Киндлера, Джеймс Хеллборн заодно отогнал подальше всякие мысли, связанные с Вагнером, Вертером и Вартбургом. Сейчас не время думать об этом. Только не сейчас.

Еще раз осмотрев номер и тщательно заперев дверь, Хеллборн пристально изучил папку, полученную от Лео Магрудера. Действительно, все очень туманно и неопределенно, из этих крупиц информации большой пользы не извлечь. Но и это лучше, чем ничего. Джеймс тяжело вздохнул, сжег документы в туалетной комнате и спустил пепел в унитаз. Осталось дождаться вечера и агента, которого обещал привести Магрудер. Потом двинемся дальше.

В ожидании бразильских шпионов Хеллборн позвонил в обслуживание номеров, заказал обед из пяти блюд, а к нему — целый термос чая. Чай оказался неплох. Интересно, с того же склада наркополиции или свежий импорт? Судя по счету — импорт, но этим бразильцам, то есть пиндосам нельзя доверять.