Медведь и Пингвин

— Понятно, понятно, можешь не продолжать.

— Короче, удивительное фамильное сходство. Настоящее имя Виктории Хеллборн — Рейчел Марголина.

— ...

— Как я уже сказал, родственники разъехались по всему миру, — Заполянский был сама невозмутимость. — Помнишь генерала Марголлена? Он командовал 11-й дивизией белголландской морской пехоты во время войны. Твой кузен. Правда, я не сразу соображу в какой степени, да это и неважно. А генерал ван Рубен, который на самом деле Рубинчик, старый добрый дядюшка Дэвид? Он на самом деле твой дядюшка. Девичья фамилия его жены — Марголина. Твоя двоюродная тетка. Старая добрая Белголландская империя охотно принимала российских евреев — викинги тогда готовились к войне с Россией, и как будто специально издевались над Петербургом. Кстати, знаешь Тессу ван дер Марк, министра финансов новой Танзании? Она тоже Марголина. Ты ее видел? Вылитая Виктория Хеллборн в молодости...

— Довольно, — резко оборвал его Джеймс Хеллборн. — Допустим. Допустим, все это правда...

— Ты называешь меня лжецом?! — возмутился мосадовец. — Я же сказал, приезжай в гости. Я покажу тебе дневник, фотографии...

— Нет, не называю, но даже ты можешь ошибаться или добросовестно заблуждаться, — заметил Хеллборн. — Неважно. Допустим, все это правда. Вернусь домой — прикажу выбить на могиле моей матери еще одну фамилию. Ты ведь не ждешь от меня большего?

— Как раз жду, — укоризненно посмотрел на него Бруно. — Ты ведь не станешь просто так отмахиваться от народа своей матери?

— Мне сорок девять лет, — сказал Джеймс. — Я всю жизнь считал себя альбионцем, и как-то поздновато становиться евреем...

— Авраам сделал обрезание в девяносто девять лет, — небрежно сообщил Заполянский. — Моисей тоже не сразу узнал о своем истинном происхождении...

"Авраам? Моисей?! Точно сговорились, — вздрогнул Хеллборн. — Или Бруно просто подслушивал наш разговор в Кейптауне? Спросить его об этом? Нет, не стоит. Все может быть еще проще. Уж израильским офицерам никто и никогда не запрещал читать Библию..."

— Спасибо за информацию, — пробурчал Джеймс.

— И это все, что ты хочешь мне сказать? — не отставал Бруно.

"Иногда самый простой ответ — самый правильный".

— Я должен подумать, — прошептал Хеллборн. — Обдумать все это, понимаешь?

— Твое священное право, — немедленно согласился Бруно. — Не буду тебе мешать. — Мосадовец оставил кресло и сладко потянулся. — Раз уж я оказался в этом городке — навещу своих агентов, схожу на рынок за сувенирами и все такое. Как я уже сказал — можешь оставаться здесь сколько хочешь.

— Как я уже сказал раньше — только до утра, — передразнил его Джеймс.

— Полагаю, тебе снова потребуется транспорт? — уточнил подполковник Заполянский.

— Верно.

— Тогда я вернусь за тобой... скажем, в четыре ноль-ноль.

— Годится, — согласился Хеллборн.

— Договорились, в четыре утра. Отдыхай, развлекайся, не скучай.

Джеймс Хеллборн так и сделал. Пообедал, а потом и поужинал кошерными консервами, принял ванну, побрился и переоделся (в одном из шкафов нашлись костюмы на любой вкус), послушал радио, найденное в том же шкафу (батареек не было, приемник работал от динамо-машины). Музыка в этом сезоне очень даже ничего, международные новости гарантировали еще несколько часов тишины. Около девяти часов вечера Хеллборн выключил радио и отправился спать.

И все это время он старался не вспоминать про многочисленную династию Марголиных. Ни наяву, ни во сне. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз.

В три сорок утра Джеймс был уже на ногах. Ровно через двадцать минут — точно в срок — появился сган-алуф Бруно Заполянский. Они перекинулись парой ничего не значащих фраз, заперли входную дверь и спустились в подземный гараж.

"Как-то тесновато здесь", — хладнокровно отметил Джеймс Хеллборн.

Рядом с черной машиной Заполянского стояла еще одна черная машина — старый, видавший виды американский "корд". У переднего бампера ошивались двое парней в помятых дешевых костюмах явно с чужого плеча. Нет, эти ребята не из тех, что обычно носят гражданское платье. Одного из них Хеллборн мысленно окрестил "Очкариком" — потому что тот носил очки. Недорогие, но хорошие очки в тонкой стальной оправе. Судя по всему, ровесник Бруно — сорок с небольшим. Такой же высокий, но не брюнет, напротив, лысеющий голубоглазый блондин. Второй — гораздо моложе, лет двадцать пять максимум, угрюмый низкорослый крепыш с расплющенным носом, немедленно заработавший кличку "Боксер". Рыжеволосый и коротко стриженный. Породистый мерзавец. Знакомые лица, никаких сомнений. Нет, не старые друзья или враги — просто люди из бесконечного множества "как-то раз столкнулись в коридорах".

— Вице-адмирал Хеллборн, сэр? — первым заговорил Очкарик. Голос у него был чуть-чуть хриплый — скорей всего, в прежние времена парень много курил, но недавно бросил. — Вы не представляете, как мы рады вас видеть!

— С кем имею честь? — нахмурился Джеймс.

Очкарик охотно продемонстрировал золотой значок, украшенный буквами "NCIS New Albion".

— Я специальный агент коммандер Макхолланд, а это мой коллега, лейтенант Преториус, — Очкарик кивнул в сторону Боксера.

— И какого черта вы здесь делаете? — еще больше нахмурился сэр вице-адмирал.

— Извините, что беспокоим вас в столь ранний час, но мы будем очень признательны, если вы сядете в нашу машину, — коммандер Макхолланд был само добродушие.

— Мне не нравится ваше предложение, — Хеллборн потемнел так, что дальше некуда. — Вы не могли бы выражаться яснее? Зачем я должен садиться в вашу машину? Это что, арест?

— Как вы могли такое подумать?! — Очкарик очень натурально изобразил оскорбление в лучших чувствах. — Арестовать вас, здесь и сейчас?! Во-первых, у нас и мыслей таких не было. Во-вторых, даже если бы мы имели такие мысли — это невозможно. Мы находимся на пиндорамской территории, у нас здесь нет никаких полномочий. Мы просто два альбионских моряка в увольнительной, которые рады встретить в этом чужом городе знаменитого соотечественника. Мы хотим пригласить вас в гости. Наш корабль прямо сейчас стоит в гавани. Парни на борту будут рады вас видеть!

— А если я откажусь принять ваше приглашение? — поинтересовался Джеймс. — Просто повернусь и пойду в другую сторону?

— Мы печально посмотрим вам вслед, только и всего, — заметно огорчился Макхолланд. Угрюмое лицо молчаливого лейтенанта Преториуса тем временем говорило обратное: "Только попробуй повернуться. Далеко не уйдешь".

— Хм. И давно ваш корабль стоит в порту? — как бы между прочим уточнил Хеллборн.

— Всего несколько часов. Откровенно говоря, мы зашли в гавань только ради вас, — поведал Очкарик. — Наш корабль возвращался из Европы, мы находились ближе всех к Сальвадору, поэтому приказ переслали нам... — Макхолланд запнулся и замолчал.

Все это время Бруно Заполянский молча стоял где-то за спиной у Хеллборна и старательно делал вид, что его здесь нет. Теперь Джеймс повернулся к старому приятелю лицом, и их взгляды встретились.

— Бруно, это ты меня сдал? — прошипел Хеллборн. — А как же "один из нас"? Вот так просто отдаешь одного из своих на растерзание волкам?

— Не драматизируй, Джеймс, — невозмутимо сказал Заполянский. — Какие волки? Это же твои сограждане. Я бы никогда не сдал тебя оркам, бангам, апсакам, харрикейнерам или другой красной или коричневой сволочи. Полиция дружественного демократического государства — совсем другое дело.

— Действительно, это ведь и не предательство вовсе, — презрительно усмехнулся Джеймс.

— Вот видишь, сам все прекрасно понимаешь, — как ни в чем ни бывало сказал Бруно. — Нам сейчас только не хватало поссориться с Новым Альбионом. Тем более, что ты наверняка ни в чем не виноват, и быстро со всем разберешься. Так что, как только ты закончишь дела с этими джентльменами, я рассчитываю на твою помощь.

— Что?! — Хеллборн едва не задохнулся от возмущения. — И у тебя еще наглости хватает?! Что бы я стал тебе после этого помогать...

— Станешь, — спокойно произнес мосадовец. — Нет, не мне и не ради меня. И не ради моей страны. И даже не ради НАШЕГО народа. Ради твоей матери. Ты сам рассказывал, она была добра к тебе, ты ее любил. Вот ради нее ты нам и поможешь. Чтобы больше никто не смел похищать новорожденных младенцев у мертвых родителей.

— Как скажешь, Бруно, — горько усмехнулся Хеллборн. — Прощай.

— До свидания, Джеймс.

— Как скажешь, — повторил Хеллборн и повернулся к ожидавшим его альбионским агентам. — Что теперь? Багажник?

— Мне было неудобно об этом говорить, — промямлил коммандер Макхолланд, — но вы правы. Багажник. Так будет безопаснее. Вам не стоит светиться в городе, вас могут узнать пиндорамские шпионы.

— Хорошо, пусть будет багажник, — покорно согласился сэр вице-адмирал.

"Мир полон наивных людей, — думал Джеймс Хеллборн, в то время как черная машина неслась по улицам Порт-Сальвадора в неизвестном направлении. — Алексей Суздальский, Франц Киндлер, Бруно Заполянский — каждый из них думал, что знает всю правду".

Каждый из них не знал ровным счетом ничего.

Потому что 96, 97 и даже 98 процентов — все равно что ничего, когда речь идет про Джеймса Хеллборна.

Глава 9. Высокое искусство охоты на ведьм.

Часть первая.

__________________________ _______________

"Он знает иностранные языки — о, это преступник!

При обыске у него не обнаружено ничего компрометирующего — какой ловкий преступник!

Он смущается — ага, это преступник!

Он не смущается — еще бы, ведь это преступник!"

Эмиль Золя, "Я обвиняю".

* * *

________________________________________

— Это какой-то позор, — констатировал Джеймс Хеллборн.

Кают-компания корабля была огромна — здесь можно было спокойно играть в футбол. Футбол европейский, американский или альбионский — на любой вкус. Но, скорей всего, американский — крейсер проекта "Перри Мейсон" построили в США, во второй половине 30-х и сбагрили Новому Альбиону в рамках ленд-лиза. Давно это было, однако ржавая посудина все еще бороздила океаны, теперь уже под флагом Объединенной ЮАР. Но совсем не этот факт вызывал глубокое возмущение заслуженного вице-адмирала.

— У нас на "Матильде" таких условий не было. И на "Макнамаре" не было. И на "Латимерии" тоже не было. Даже на адмиральском "Коршуне" не было. Мы были железными людьми в стальных кораблях, мы были готовы... — Хеллборн оборвал себя на полуслове. Все это было давно и неправда. Правдой была суровая реальность, в которой кают-компанию линейного крейсера украшал гигантский кофейный аппарат и машинка по изготовлению мороженого. В этом и заключался позор окружающей действительности.

Господи, какие идиотские мысли лезут в голову... Это все от агорафобии и одиночества. К счастью, долго оно (одиночество) не продлится, предположил Хеллборн и оказался прав.

На пороге пустовавшей (если не считать самого Джеймса Хеллборна) кают-компании появилась давешняя сладкая парочка — коммандер "Очкарик" Макхолланд и лейтенант "Боксер" Преториус. Вот теперь они явно чувствовали себя в своей тарелке — в полевой униформе Республиканского Флота, с минимальным количеством нашивок и звездочек. Преториус тащил кучу папок и тубусов — совсем как Хеллборн несколько дней назад, в кабинете президента. Макхолланд, как старший по званию, шел налегке.

Преториус швырнул папки на просторный стол (можно играть в теннис два на два), за которым уже сидел Хеллборн, потом отступил назад, скрестил руки на груди и принялся подпирать стену.

Макхолланд, в свою очередь, опустил задницу на стул и начал протирать очки огромным носовым платком в цветах имперского бангладешского флага. Трофей что ли? "Небось, в сувенирной лавке купил, — нахмурился Хеллборн. — Я этого пижона на бенгальском фронте не видел". Но вслух Джеймс сказал другое:

— А я думал, вы мне покушать принесли.

— До обеда еще далеко, но я распорядился, — отозвался Макхолланд. — Нам принесут поесть и больше не будут беспокоить. Кают-компания в нашем полном распоряжении.

— Какой обед, если я даже не завтракал? — возмутился Хеллборн.

— Не беспокойтесь, сэр, мы не планируем морить вас голодом, — пообещал Очкарик.

— А что вы планируете?

— Поговорить. — Макхолланд нашел в куче папок картонную коробку с диктофоном. — Раз, раз, раз-два-три. Сегодня 31 июня 1961 года, 9 часов 35 минут утра по бортовому времени. Мы находимся в кают-компании, на борту военного корабля ЮАР "Перри Мейсон", в центральной Атлантике. Присутствуют: вице-адмирал сэр Джеймс Хеллборн, специальный агент NCIS коммандер Томас Макхолланд и младший агент NCIS лейтенант Роберт Преториус. Это предварительная беседа.

— Вы позволите очень маленький вопрос, прежде чем мы начнем? — спросил Джеймс Хеллборн.

— Прошу вас, — пожал плечами Очкарик.

— Как наши дела на фронте? — поинтересовался Хеллборн.

— На каком фронте? — удивился специальный агент.

— На Огненной Земле, — пояснил Джеймс.

— Ах, вы об этом... Нет никакого фронта. Президент обсуждает эту проблему на переговорах с иностранными послами и лидерами, только и всего, — рассказал Очкарик. Джеймсу показалось, что Макхолланд внимательно следит за реакцией Хеллборна на эти новости. Еще ему показалось, что Макхолланд разочаровала данная реакция, но он изо всех сил скрывает свое разочарование.

— Хм. Спасибо. Вы не станете возражать, если я буду вести записи по ходу нашей беседы? — Джеймс достал блокнот, прихваченный на конспиративной квартире "Моссада" в Сальвадоре.

— Как вам будет угодно. Но вам придется показать блокнот мне, прежде чем мы оставим это помещение, — предупредил Макхолланд.

— Как вам будет угодно, — эхом откликнулся Джеймс, торопливо исписывая страницу за страницей. — Итак? — спросил он несколько минут спустя, откладывая карандаш. — В чем меня обвиняют?

— Вас пока ни в чем не обвиняют, — немедленно ответил Очкарик.

Хеллборн хитро улыбнулся, снова открыл блокнот и показал собеседнику первую страницу. "ВАС ПОКА НИ В ЧЕМ НЕ ОБВИНЯЮТ" — гласили большие печатные буквы.

Макхолланд пожал плечами и добавил:

— Как я уже сказал, мы просто хотим с вами поговорить.

Хеллборн перевернул страницу и показал следующую: "МЫ ПРОСТО ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ".

— Вы слишком уверены в себе, мистер Хеллборн, — заметил коммандер. — Вы уверены, что ничего не хотите нам рассказать?

Джеймс перевернул сразу несколько страниц. "ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО НИЧЕГО НЕ ХОТИТЕ НАМ РАССКАЗАТЬ?" — гласила пятая или шестая.

Макхолланд пожал плечами и едва слышно кашлянул. Преториус резко шагнул вперед — почти прыгнул, ловким движением вырвал блокнот из рук Хеллборна и спрятал в нагрудный карман своего мундира.

— Браво! Вам удалось меня удивить! — воскликнул Джеймс. — А я-то думал, что вы и дальше будете говорить полицейскими штампами!

— Мы здесь все большие поклонники вашего чувства юмора, — сказал Очкарик, — но только не сегодня, сэр. Откровенно говоря, мы рассчитываем на серьезный разговор.