— Идем...идем...идем...
— Мама...мама...
— Здесь...здесь...здесь...
Они ничего не делали, просто закружились в медленном, печальном хороводе, и шептали, шептали... Звуки их голосов усыпляли сознание, сковывали тело. Я ощущал, что превращаюсь в покорное существо, теряю волю и способность мыслить. Проклятый шелест пронизывал меня насквозь, сводил с ума. Хотелось почему-то пойти туда, к призракам, чтобы остаться с ними навечно, в пустыне, и по вечерам легко скользить по синему воздуху. Без мыслей, без чувств, без желаний... Грудь обожгло, вслед за этим пришло облегчение, и я вспомнил о навязанном дядюшкой обереге от духов. А я-то еще надевать его не хотел... Впрочем, даже действие амулета не могло полностью очистить мой разум от яда, несущегося на крыльях призрачного шепота. Рядом со мной стоял побледневший Дрианн. Его руки плетями безвольно свисали вдоль тела, глаза закатились, из горла вырывался полухрип-полустон.
— Стая...стая...
— Кровь...кровь...кровь...
— Убил...убил...убил...
Один из солдат, не выдержав этого всепроникающего шепота, упал на четвереньки и пополз туда, где кружились невесомые фигуры.
— Стоять! — сквозь зубы процедил Хамар.
Капрал тоже выглядел неважно: губы закушены, глаза напряженно прищурены, на лбу блестят капли пота. Но он держался. Чего нельзя было сказать о многих воинах. Еще один вдруг дико расхохотался и поднес к шее кинжал, с явным намерением перерезать себе горло.
— Куда? — злобно проскрежетал Йок, без лишних церемоний ударяя его под дых. Солдат выронил кинжал и согнулся, хватая ртом воздух.
Необходимо было прийти в себя и как-то действовать. Но я не мог полностью сбросить навеянное призрачными голосами наваждение. От них веяло каким-то покоем, странным, нечеловеческим обаянием, они манили, затягивали. Спас ситуацию мастер Триммлер. С воплем:
— Наших бьют! — он метнул в пляшущие тени свой топор. Оружие прошло сквозь бесплотные тела и вонзилось в песок, но эта неожиданная атака заставила призраков прянуть в стороны. Гном забегал вокруг роты, раздавая пинки, тычки, а то и полновесные оплеухи.
— Очнись, братцы! Лугу молитесь, Лугу!
Его бурная деятельность немного привела нас в чувство. А окончательно ко всем вернулся рассудок, когда мастер Триммлер виртуозно исполнил гномью народную песню про пивную кружку (это он потом нам перевел). Жуткие завывания сына гор оставили призраков без работы. Их нежный лепет был полностью перекрыт звуками, издаваемыми луженой глоткой гнома. Между тем на пустыню опустилось тяжелое покрывало ночи, на котором сияли крохотные прорехи звезд. Призраки отступили и растворились в темноте.
— Ушли? — спросил опасливо озиравшийся Салим.
— Что ж ты, гниль предгорная, не сказал, как с ними бороться? — напустился на него мастер Триммлер.
— Как нэ сказал? Сказал! — защищался проводник. — Сказал: нэ слюшай, нэ смотры!
— Они еще могут сегодня вернуться? — спросил я.
— Нэт! Только на закатэ! — твердо сказал Салим. — Ночью другое...
— Ну, славно, что хоть днем спокойно, — проговорил Сайм.
— Н-э-э-т, — грустно протянул Салим, — днем Дэви. И карачин.
Ну вот, помимо призраков, невыясненных Дэви и смутного "другого", являющегося ночью, еще и какой-то карачин появился!
— Что за зверь такой? — невозмутимо уточнил Сайм.
— Пустынный разбойник. Кочуют, туда-сюда, туда-сюда... башка рубят, грабят...
Да что это за дела такие?! Чего ж они все шарахаются-то "туда-сюда"?
— Привал! — решил я.
Кто его знает, может, хоть это самое "другое" погодит с визитом.
Выбирать подходящее место было бессмысленно. Все равно, куда ни глянь — везде расстилались собранные ветром невысокие складки песка. Солдаты, отчаянно ругаясь, надрали колючек и разложили костры. Сухие растения горели ярко, пламя, весело трещащее в ночи, разгоняло тоску и придавало бодрости.
После ужина у костров остались только часовые, а остальные, уставшие и словно выжатые после встречи с призраками, завалились спать. Я выбрал место как можно дальше от огня, дабы не привлекать внимания к появлению Бродяги, и стал ждать. Мне хотелось задать ему множество вопросов, но кот не торопился. Я начал было засыпать, как вдруг почувствовал слабое, неуловимое движение воздуха. Обратная тяга? Непохоже... Ощущение близкое, но несколько иное. Тонкая струйка мертвенного холода змейкой подползла к ногам, осторожно коснулась и замерла, будто прислушиваясь. Потом двинулась выше... Я лежал тихо, не понимая, что происходит, и не зная, как на это отвечать. Вдруг сумасшедшим биением зашлось сердце, тело охватила странная слабость. А холодок все поднимался, медленно и вкрадчиво приближаясь к груди..
— Боритесь, барон! — зашипели мне в ухо. — Я помогу!
И в меня хлынула сила Мрака, темная и нерассуждающая. Где-то внутри, не знаю даже, в сознании, или в сердце, она схватилась с тем холодом, который пытался заполонить тело. Резкая боль, руки и ноги свело судорогой, кости ломило и выкручивало, из горла рвался мучительный стон...
— Боритесь! — шипел демон. — Не сдавайтесь!
Я позволил Темному источнику овладеть сознанием, слился с ним, и вместе, невероятным усилием, принялся выталкивать из себя мерзкий озноб. Не скажу, что в этот раз прикосновение Мрака стало более терпимым, но я чувствовал, что сейчас — он мой союзник. Наконец, холод отступил, вслед за ним меня покинула и Темная сила. Тяжело дыша и обливаясь потом, я с трудом уселся и вопросительно уставился на Бродягу.
— Копье Стратаны вам в печенку, барон! — негодующе произнес в моей голове тот. — Говорил вам мой почтенный друг Генериус: учитесь! Как вы могли не распознать действие порчи?
Ох ты, действительно, как это я забыл? Читал же в книгах, что при проникновении порчи ощущается сильный приступ озноба!
Сердито фыркая, кот припал к песку и куда-то пополз на пузе. Вскоре вернулся, держа в зубах крохотный пузырек. Уронив его на песок, Бродяга брезгливо прочихался и сказал:
— Даже мне противно! А вы бы после направленной порчи усохли через неделю-другую. Или, наоборот, раздулись бы от водяной болезни! И это с учетом действия противомагического амулета! Иначе хватило бы трех дней.
Желтые глаза яростно сверкнули, пузырек вспыхнул черным пламенем и, треснув, раскрошился в мелкую пыль. Кот аккуратно наскреб лапой сверху кучку песка.
— Вот так, дорогой барон! Будьте осторожнее. Ваш противник, побоявшись в открытую швырнуть заклятием, подготовил порчу. А ведь есть еще чары, сводящие с ума, колдовство, приманивающее враждебные сущности, да просто старый добрый яд, наконец!
— Все это делает Вериллий? — осторожно спросил я.
— Он могущественен, но не всемогущ! На таком расстоянии никакие вредоносные чары не подействуют. Конечно, остается еще Астрал. Но, судя по его попытке напустить на вас паразита, сам Верховный не в силах воздействовать на ваше астральное тело.
— Но кто? Вы знаете?
— Этого я вам, любезнейший, сказать не могу.
Я поник. Если демон не хочет открыть мне имя кайлара, можно начинать готовиться ко встрече со Слепой невестой.
— Не кисните! — прикрикнул на меня Артфаал. — Не все еще потеряно! Буду по мере сил помогать, как и раньше.
— Так и это тоже вы?... — я только сейчас понял, что в прошлые разы поддержка Темной магии тоже исходила от Бродяги.
— Ну, наконец-то, — пробормотал кот. — С логикой у вас трудновато, милейший барон. Конечно, я. А на мой отказ не обижайтесь. Против вас сражаются адепты Мрака. Если я сейчас раскрою их заговор, это станет известно моему повелителю, и мне не поздоровится. Так что, я, выполняя просьбу моего дорогого друга, присматриваю за вами ровно столько, сколько могу.
— Просьбу?..
— Конечно! — хрюкнул демон. — Неужели вы думаете, что я делаю это из добрых побуждений? Вы были несносным мальчишкой, господин барон. Дергали меня за хвост, сгоняли со стола. Хотя я честно пытался с вами подружиться, опять же, уважая мастера Генериуса, который заверял меня, что у вас большое будущее.
Интересно! Что же дядюшка мне ничего такого никогда не говорил?
Артфаал понял мое замешательство.
— Вы никогда не задумывались, барон, почему дядюшка взял из воспитательного дома именно вас? Смею предположить, там были дети более покладистые и послушные.
— И почему же?
Честно говоря, я всегда считал, что дядя Ге просто пожалел меня.
— Да потому что почувствовал магические способности! После он не раз гадал, в попытке определить ваше будущее: и на картах, и на кофейной гуще, и в Зеркале судьбы. Всегда выходило одно и то же. Вы должны стать великим магом. Только теперь, наблюдая за вашими неловкими попытками остаться в живых, я начинаю сомневаться...
— И вы пошли за мной...
— Да никуда я не пошел! — запальчиво перебил демон. — Что за примитивное мышление такое! Я наблюдаю за вами из Мрака, и, когда у меня есть время, свободное от исполнения обязанностей, помогаю вам.
Надо же, оказывается, у него есть обязанности! А вот новость о дяде Ге меня расстроила: что же, выходит, он никогда не испытывал ко мне теплых чувств, просто готовил преемника? Об этом я и спросил Артфаала.
— У мастера Генериуса, несмотря его чрезвычайную одаренность, есть один недостаток, — насмешливо проговорил тот. — Он до крайности сентиментален. Конечно, он считает вас сыном.
От сердца немного отлегло.
— А какие обязанности вы исполняете во Мраке? — осторожно поинтересовался я.
— Я же демон! Хотя и отступник... Как все, души мучаю, — просто и обыденно ответил Бродяга.
— Что такое отступник?
— Не все сразу, драгоценнейший барон! — неожиданно развеселился демон. — Сейчас давайте-ка спать. Враг убежден, что сразил вас порчей, значит, впереди спокойная ночь. Пользуйтесь случаем. Кстати, попытайтесь сделать вид, что чувствуете недомогание. Любопытные вещи могут выясниться, — он сладко зевнул. — Я же, оказавшись в вашем мире, всегда пользуюсь случаем выспаться. Во Мраке, знаете ли, с этим не очень... работы много...
Как всегда устроившись на моей груди, Артфаал тут же захрапел.
Я постарался успокоиться и закрыл глаза. Вскоре усталость взяла свое, и я крепко уснул.
* * *
— Я наслал на него порчу, мой господин. Думаю, три — четыре дня, и с бастардом будет покончено.
— Я бы не был так уверен. Не кажется ли тебе, что ему помогают какие-то внешние силы?
— Я разглядел его амулеты, мой господин. Хорошие, конечно, но это не артефакты. В них не хватит магии, чтобы противостоять мне.
— Не хвастайся! Тем более что пока нечем. Его не сумел уничтожить даже Астральный паразит. Мальчик очень силен.
— Ошибусь ли я, если посмею утверждать, что в вашем голосе звучит нежность, мой господин?
— Не твоего ума дело! Хотя очень жаль, он мог бы стать достойным преемником... так что коготь?
— Подозреваю, бастард о чем-то догадался. На его груди нет артефакта.
— Бездна! Такая ценная вещь! Попытайся вернуть ее.
— Слушаюсь, мой господин...
* * *
— Вставайте, лейтенант! Пойдем по холодку! — стоя надо мной, горланил мастер Триммлер.
Холодка, конечно, и в помине не было. Прохладная ночь сразу же сменилась горячим днем, оставив утренней свежести считанные мгновения. Едва рота построилась, проводник снова завопил, на этот раз:
— Карачин! — и бросился за ближайший бархан.
На горизонте взметнулось и стало стремительно приближаться облако песка.
— Тревога! — выкрикнул я.
Рассыпавшись цепью и по возможности скрывшись за барханами, солдаты принялись заряжать арбалеты. Вскоре в облаке стали угадываться силуэты всадников, над пустыней разносились их громкие воинственные выкрики. Ближе, ближе... десятков пять, а то и шесть, не меньше. Бородатые люди в черных одеждах, одни из них размахивали кривыми саблями, другие вскинули арбалеты.
— Щиты! — выкрикнул Зарайя, и я едва успел загородиться, как в щит ударил арбалетный болт, едва не пробив его насквозь.
Позади меня со стоном упал солдат, обеими руками зажимая сквозную рану на бедре, из которой фонтаном била кровь.
Щелкнули арбалеты Ястребов, несколько всадников упали на песок. Молодой разбойник, из глаза которого торчал болт, раскинув руки, повис на стремени головой вниз. Испуганный конь помчался вперед, таща за собой мертвого седока. Болты поразили не только людей, но и скакунов. Один, раненый, издал вопль, полный почти человеческой муки, и понесся куда-то, не реагируя на крики хозяина. Другой, словно споткнувшись, тяжело рухнул и забился в предсмертной агонии, придавив ногу всадника. Карачин с визгом пролетели мимо нас, размахивая кривыми саблями, и я успел заметить, как отрубленная голова одного из солдат покатилась по песку, оставляя на нем кровавые брызги. Проскакав с четверть фихта, разбойники остановились, развернули коней и ринулись обратно. Солдаты перезарядили арбалеты.
— Что делать будем? — выкрикнул Дрианн.
Времени, как, впрочем, и всегда, не оставалось, нужно было срочно что-то предпринимать. Огненный шар? В такой каше велика вероятность поразить своего, тем более что всадники чрезвычайно подвижны. "Железный кулак" хорош для боя с сильным, но одним противником, а не с целым конным отрядом. Надо что-то, что ударит сразу по нескольким всадникам, или хотя бы остановит их. Где ты, Бродяга, когда твоя помощь так нужна мне?.. Вокруг летел песок... песок? Я принялся за плетение, бросив Дрианну:
— Помогай!
Скорее, скорее, только бы ничего не перепутать. Рисунок, обращение к земле... надеюсь, сквозь песок она откликнется на мой призыв... есть! Я припал к источнику, одновременно ощущая поддержку Дрианна. Еще немного, вплетем анимочары... Сейчас, ребята, только произнесу активирующее заклинание...
Между тем разбойники метались от воина к воину, и, несмотря на стойкое сопротивление Ястребов, наносили нам непоправимый урон. Погиб Кар, удар сабли сверху наискось развалил его тело почти пополам. Хамар, непонятным образом вцепившийся в стремя, повис на лошади, ловко взметнул свое тело, усевшись верхом позади седока, и полоснул его ножом по горлу. Взбесившийся конь пронесся мимо меня, обдав фонтаном взметнувшегося из-под копыт песка, и я потерял капрала из виду. Заметил только, что вслед за ним устремились двое всадников.
Крики, визг, ржание... Флиннел, присев за трупом коня, с непередаваемым спокойствием выпускал болт за болтом, каждый раз поражая если не человека, то лошадь. Мастер Триммлер, не без своеобразного изящества управляясь с топором, разделался с одним карачин, но на него тут же набросился другой. Странно, но разница в росте ничуть не мешала гному, напротив, он как-то умел ее обернуть в свою пользу. Добб, то ли уронив, то ли отшвырнув щит, орудовал мечом и дагой одновременно. Где-то слышался смех Ома. Сумасшедший. Пешим против всадников сражаться трудно...
Значит, для начала избавимся от лошадей. Прости меня, Эгония! Готовое активированное заклятие горячей волной пронеслось по песку. Он вздыбился, затем на его поверхности закружились крошечные смерчи и устремились к ногам коней. Образовавшиеся вскоре на их месте глубокие воронки, огибая людей, мчались за несчастными животными и засасывали их по самое брюхо в песок. Достаточно, они выберутся еще не скоро, а у ребят теперь появилось преимущество. Изрыгая проклятия, карачин спешивались и вступали в схватку. Здесь уже Ястребам не было равных. Один из разбойников, указывая на меня, что-то громко выкрикнул. Тут же другой, хищно оскалившись, ринулся ко мне. Времени на плетение заклятия не было, и я выхватил меч. Не подведи, Честный!
