— Готов, лейтенант? Защищайся!
— Погоди, погоди, дубовая башка! — из-за утеса к нам спешил мастер Триммлер. — Я поглядеть хочу! Не каждый день Серебряный дракон уроки дает.
Видно, гном определился с прозвищем для своего друга. Не иначе, как в отместку за то, что Добб звал его то "бородой", то "мелким". Сын гор отыскал большой нагретый солнцем валун чуть в стороне от площадки, которая должна была стать учебным полем боя, и уселся, сложив руки на груди.
— Тоже мне, зритель выискался, — пробормотал капрал, пряча польщенную ухмылку. — Защищайся, лейтенант!
Легко сказать: защищайся, мол, от мастера меча! Я подставил щит под его первый удар. На этот раз Добб не растолковывал каждое движение, справедливо полагая, что его дело — только как следует гонять нерадивого лейтенанта, а научить всему должен меч. Он атаковал стремительно и мощно, я еле успевал уворачиваться от его выпадов. Благо, в игру вступили Честный и усиливающий амулет на руке. Они образовали неразрывную связку, делая кисть твердой, а удар — мощным. Я чувствовал, как меч передает мне новое знание — дело не только в выпадах и защите, но и в умении двигаться. Своего рода танец. Я с удивлением понял, что перемещаюсь по площадке легко и быстро, а тело мое чутко реагирует на каждое движение капрала. Шаг, еще шаг, теперь отпрянуть, не дать ему достать меня... Я начал видеть рисунок боя и угадывать маневры Добба за несколько мгновений до того, как он их осуществлял. Только вот для полноценного парирования умения еще не хватало. Атака... защита... теперь резкий прыжок вперед... Капрал все еще оставался для меня недостижимым образцом мастерства. Поняв, что противник стал сильнее, он полностью изменил тактику. Теперь, вместо резких атак и рывков в мою сторону он раскачивался перед моими глазами, словно глоухт, гипнотизирующий свою жертву. Но по крайней мере сегодня ему еще ни разу не удалось выбить меч из моей руки.
— Молодцом, лейтенант! — выкрикнул он, одновременно почти невидимым для глаза движением подступая ко мне.
Мечи скрестились, мы сошлись очень близко, каждый старался пригнуть клинок противника. Добб отрывисто рассмеялся, глядя мне в глаза. И вдруг я увидел, как его взгляд меняется. Это было жутко: зрачки капрала расширились, становясь огромными и полностью скрывая серую радужку, белки приобрели знакомый синюшный цвет. Смех перешел в хищный оскал, который так и застыл на побледневшем лице. С яростным хэканьем он оттолкнул мой клинок и отпрыгнул в сторону. Честный, словно почуяв неладное, недобро блеснул, поймав солнечный блик. Паурониевый браслет налился напряжением, вливая в кисть руки всю силу, на которую был способен. Спокойно! В мечевом бою, как и в магии, важно хладнокровие и сосредоточенность. Я собрался, ловя взглядом малейшее движение Добба. Он ринулся на меня, завывая, как орочий хх'раис, и я едва успел щитом отразить удар невероятной, нечеловеческой силы. "Темная завеса", никаких сомнений не было. Добб снова и снова бросался в атаку, забыв об осторожности, не заботясь о защите. Только это меня и спасало: движения его перестали быть такими математически верными, бой уже ничем не напоминал танец. Видя перед собой одну ненавистную цель, капрал стремился лишь поразить ее. Я же, как ни странно, становился все спокойнее. Он околдован, остановить его практически невозможно. Добб будет переть на заданного волшбой врага с упорством тупой твари, пока или он меня, или я его... Несмотря на то, что вызванная чарами ненависть ослепляла капрала, он оставался очень и очень опасным противником. Практически непобедимым. Он отшвырнул ненужный теперь щит, и в руке его словно сама собой появилась дага. Взревев, Добб снова прыгнул вперед, и я даже не понял, как и когда он все же достал меня, но левое плечо пронзила острая боль. Я мысленно поблагодарил отводящий клинок амулет: если бы не он, удар скорее всего пришелся бы прямо в сердце. Вид крови подействовал на капрала как поганка на хх'раиса, он победно взвыл и усилил натиск. Если бы не браслет, я, наверное, не сумел бы удержать меч.
— Эй, эй, вы чего?!
Я не мог отвлекаться на посторонние звуки, но каким-то краем сознания понял, что это кричит мастер Триммлер. Потом боковым зрением увидел, как гном бегает вокруг нас, держась, впрочем, на почтительном расстоянии.
— Добб, ты ума лишился?!
Капрал не слышал своего друга, сейчас для него существовал лишь я — противник, враг, вызывающее неимоверную злобу существо, которое необходимо было уничтожить. Даже ценой собственной жизни. Рубаха пропиталась кровью, рука, державшая щит, начинала неметь. И я даже не мог сотворить хоть плохонькое заклятьице, потому что все мое внимание было сосредоточено на действиях Добба. А тот нанес один за другим еще несколько ударов дагой. Я понял: несколько мгновений — и меня не станет. Хоть бы мастер Триммлер догадался поднять шум! Но тот решил проблему по-своему. Неожиданно капрал застыл на месте, изумленно взирая на вашего покорного слугу, потом глаза его закатились, он тяжело рухнул на колени, а потом уже повалился лицом вперед, изрядно приложившись носом о каменистую площадку. За его спиной обнаружился гном, с расстроенным лицом разглядывающий собственный кулак.
— На черный день берег, — повинился он, разжимая ладонь и демонстрируя мне крупный слиток золота. Потом опустился на колени, перевернул бесчувственное тело своего друга и принялся похлопывать его по щекам. — Дубовая башка, ты чего, а? Ты... того, этого, — от волнения он даже заговорил, как Добб, — ты, дубовая башка, вставай давай!
Ради блага капрала, я надеялся, что его голова действительно так крепка, как утверждал мастер Триммлер. Тем временем с моей собственной головой творилось неладное. То ли от пережитого волнения, то ли от потери крови, в ушах зашумело, а потом мир вокруг словно сделался беззвучным. Перед глазами закружились черные мухи, к тому же сильно затошнило. Я понял, что сейчас свалюсь в обморок, как нервическая дамочка, и стиснул голову руками, насильно возвращая себя в реальность. Потом опустился рядом с гномом, осмотрел ногти Добба. Можно и к гадалке не ходить, волшба. Вокруг нас зазвучали встревоженные голоса, кто-то поднял меня подмышки, и, поддерживая с двух сторон, потащил с площадки. Сзади на плаще несли капрала. Я неосознанно ухватился за рукоять Честного — слава Лугу, он здесь. Щит, похоже, остался на поле боя.
— Спокойно, лейтенант, — проворчал Зарайя, взваливший мою руку себе на плечо. — Цело твое имущество. Вот только сам-то...
— Не пойму, что на Добба нашло, — о, это уже голос Флиннела.
— Да у нас вообще в последнее время странное творится, — спокойно ответил Зарайя.
Меня приволокли к месту привала, и побледневший от страха Дрианн принялся суетиться вокруг, вызывая у меня еще большее головокружение. С трудом сглотнув, я произнес:
— Не мельтеши... лучше найди мой мешок...
Мальчишка куда-то убежал и вскоре вернулся с мешком в руках.
— Дай сюда, — я принялся рыться в многочисленных склянках, выискивая заживляющую мазь.
Маг все же кое-как стянул с меня рубаху и осмотрел плечо.
— Раны глубокие, Рик, крови много вышло. Но кость нигде не задета, по-моему.
Еще нужно будет выпить общеукрепляющего сбора, он придает сил. Добба положили недалеко от меня, он все еще не пришел в чувство. Воины встревоженно переговаривались, и я очень хотел бы знать, кто из них тот урод, который чуть не угробил нас с капралом! "Нет худа без чуда, — мелькнула мысль. — Теперь зато я убедился, что Добб не предатель..." Вдруг сверху раздались крики: кто-то из солдат звал на помощь. Несколько человек кинулись за огромные валуны, среди которых начиналась и терялась где-то в высоте узенькая тропка. Вскоре рядом с Доббом уложили еще одного пострадавшего.
— Да он зверя какого-то вроде увидел, — рассказывал воин, которого, кажется, звали Ласс, — и пошел, говорит, подстрелю его...
Похоже, что солдат сорвался с кручи. Мрак его понес на охоту! Лицо ободрано до мяса, носа почти нет, на его месте торчит стесанный до половины хрящ. Одежда залита кровью. Дрианн ощупал грудь и бока несчастного, озабоченно нахмурился:
— Похоже, ребра сломаны...
Я протянул магу баночку, на дне которой оставались остатки мази.
— На, обработай его раны.
— А вы, Рик?
— Расходуй понемногу, там на двоих должно хватить.
Вспоминая то, что произошло потом, я до сих пор содрогаюсь от брезгливого ужаса, потом испытываю облегчение, а затем приходит жгучий стыд за первые два чувства. Я перед тобой в долгу, парень по имени Вардик. В неоплатном. Клянусь, я не подозревал о таком...
Маг, обмыв лицо солдата, представлявшее собой сплошное кровавое месиво, нанес тонкий слой мази и передал мне банку, в которой оставалось немного густой субстанции. Я уже сунул было туда палец, собираясь натереть зельем плечо, как вдруг Вардик захрипел и выгнулся дугой. Его руки и ноги словно одеревенели, посиневшие ободранные губы раскрылись в судорожной попытке сделать вдох.
— Что с ним? — я позабыл о своих ранах и кинулся на помощь парню.
— Бесполезно, лейтенант, он отходит, — тихо сказал Хамар.
Еще несколько мгновений тело солдата продолжало содрогаться, затем бессильно замерло. А я услышал громкий противный хруст: чья-то нога наступила на банку с мазью, которую я поставил рядом с собой. Я поднял голову, чтобы посмотреть, что за неуклюжий идиот лишил меня лечения. Светлые глаза спокойно встретили мой разгневанный взгляд. Лютый тщательно растер подошвой осколки банки.
— Яд, лейтенант, — невозмутимо проговорил он. — Кому же ты дорожку перешел?
Яд? Кто-то заменил склянку? Или добавил в нее отраву? У меня не укладывалось в голове, я даже подумал было, что Ом что-то перепутал, но его поддержал Дрианн.
— Рик... я думаю, это правда. Судороги, столбняк... Похоже на действие слюны морщана.
А впрочем, чему я удивляюсь? Артфаал же предупреждал меня... Мой неведомый враг не брезгует ничем. Кто? — этот вопрос жег мне душу, не давал покоя, сводил с ума. Кто?! Я обвел столпившихся вокруг воинов диким, полным затравленной ненависти, взглядом.
— Не время, лейтенант, — прошептал Лютый. — Займись своим плечом, потом поговорим.
— Спасибо, — строптивый полукровка снова спас мне жизнь.
— Сочтемся, — ехидная улыбочка, нахальный взгляд. Все как всегда.
— А ну-ка, молодежь... — растолкал солдат мастер Триммлер. — Давай перевяжу, лейтенант.
Он ловко перетянул мое плечо скрученной в жгут полоской ткани, промыл раны и наложил аккуратную повязку.
— Вот так вот. До Санмы заживет! — и, повернувшись к Доббу, жалобно вопросил. — Дубовая башка, ну ты как?
— Ничего... — вдруг слабо ответил капрал. — Только не помню ни Мрака... и нос разбит...
— Вот и хорошо, вот и ладненько, — засуетился гном. — На-ка лучше, рамса глотни, — и подсунул другу свою флягу.
О том, чтобы начинать восхождение, не могло быть и речи. Добб еще не очнулся как следует, да и я чувствовал себя не лучшим образом. Слава Лугу, кровь остановилась, но меня одолевала слабость и сонливость.
— Заночуем здесь, — решил Зарайя, по молчаливому согласию остальных принявший на себя командование ротой. — Ничего, к завтрему маленько оклемаются.
Кто-то заботливо подсунул под меня плащ, я закрыл глаза и отдался на волю волн, уносивших меня все дальше и дальше...
Проснулся, когда уже вечерело. Неподалеку спал Добб, оглашая окрестности истовым храпом, таким, что где-то далеко отдавалось эхо. Беднягу Вардика, наверное, уже похоронили. Рядом со мной сидели Дрианн и Лютый и о чем-то тихо беседовали. Остальные воины расположились чуть поодаль, собравшись в кружки вокруг нескольких костров. Я сел и огляделся: все на месте, не видно только мастера Триммлера. Но вот откуда-то раздалось его жизнерадостное завывание, и гном появился в поле моего зрения, таща на плече какое-то крупное животное. Он тяжело обрушил тушу зверя на землю и достал из кармана пучок травы.
— Это кого ты принес? — живо заинтересовался Йок Мелли.
— Красулю, — важно ответил сын гор.
Животное напоминало оленя, только рога у него были странные — огромные, закрученные спиралью. Между ними трепыхался белый хохолок гривки.
— Не, это хархар, — заспорил Зарайя.
— Да какая разница! Лучше бы освежевал.
Мастер Триммлер достал из своего мешка крошечный котелок, наполнил его водой из фляги и подвесил над огнем. Вскоре он принес его мне.
— Пей, лейтенант. Поможет. Я тут побродил неподалеку, нашел корень кровяника, у нас в предгорье тоже такой растет.
Я с сомнением покосился на исходящую ароматным паром горячую посудину.
— Да не бойся ты! — гном досадливо поморщился и глотнул из котелка.
— Видишь? Живой я! Пей, говорю, полегчает!
Обжигаясь, я выпил половину отвара. В самом деле, выхода не было. Кайлар мог отравить все мои зелья. Будь я в дядиной лаборатории, сумел бы распознать яд, а так — придется все выбросить от греха подальше. Гномье варево действительно помогло: в голове прояснилось, и я ощутил прилив сил. Ко всему прочему, сын гор размотал мое плечо и промыл раны оставшимся остывшим отваром. Спустя некоторое время мастер Триммлер принес нам зажаренное на углях мясо неизвестного науке зверя под названием красуля. Я с удовольствием поел, мясо было сочным и нежным. Зарайя выставил караулы, воины, еще немного посидев около костров, один за другим заваливались спать. Добб так и не проснулся. Памятуя о предстоящем визите Артфаала, я, кряхтя, поднялся и отошел как можно дальше от лагеря, выбрав уютное, с двух сторон закрытое нагромождением валунов, местечко. Дрианн с Лютым присоединились ко мне.
— Тебе одному не справиться, лейтенант, — пояснил Ом, разводя костер. — Будем по очереди дежурить.
— Рик, как вы думаете, кто все время на вас покушается? — спросил маг.
— Одного не пойму: зачем кайлар за тобой охотится? — добавил Лютый.
Мы с Дрианном переглянулись. Маг, конечно, уже знал имя того, кто нанял убийцу. С разрешения Артфаала я просветил мальчишку, но только в общих чертах. Сказал, что выполняю некую миссию, порученную мне самим императором, а Верховный маг пытается в этом мне помешать. Дрианн ужасно возгордился дружбой с такой героической личностью, как я, и утроил свои старания в занятиях. Теперь предстояло решить: рассказывать ли Ому?
— Расскажите, барон, — демон, как всегда, сверзился прямо из воздуха, слава Лугу, в кошачьем обличье.
Но и этого хватило, чтобы Лютый вскинул арбалет.
— Это свой, — успокоил я его. — Разрешите представить, Ом Лютый — Артфаал, он же лорд Феррли. Демон, мой Оберегающий.
Если Ом и удивился такой необычной рекомендации, то виду не подал, лишь вежливо поклонился моему наставнику. Разговаривать с ним капрал, понятно, не мог, мыслеречь относится к магическим способностям. Пришлось выступать переводчиком. Я вкратце обрисовал Лютому ситуацию. При упоминании Вериллия обычная сдержанность ему изменила, лицо исказила гримаса ненависти. Все ясно... Значит, я был прав, это и есть папаша нашего Ома.
— Добб с Эцони почти наверняка отпадают, — вдруг деловито произнес Лютый, — гном — тоже. За себя я ручаюсь, а если ты позволяешь его магичеству приближаться к себе, значит, у тебя есть доказательства его невиновности. Остается всего-навсего... — Ом на миг задумался, потом выдал результат, — восемьдесят три человека. Но я считаю, все гораздо проще, и искать надо среди капралов. Верховный — подонок, но не дурак, он должен был поручить это дело лучшему. Так?
