Все же я не улавливал смысла этой беседы. Ну, войны, ну, политика. Но при чем здесь бывший бастард, а ныне — лейтенант Имперских ястребов барон Рик Сайваар? Видимо, непонимание отразилось на моем лице, потому что Ридриг сказал:
— Потерпи, Рик, скоро мы доберемся до цели нашей встречи. Итак, наше государство находится в трудном положении и рискует потерять свою главенствующую роль в мире. Теперь любая смена власти, или внутренний переворот были бы катастрофой. Если бы то покушение удалось...
— То к власти пришел бы Келдин! — негодующе воскликнула Дарианна.
— Да, — подтвердил император, успокаивающе прикасаясь к руке дочери. — Согласно закону, корона переходит наследнику мужского пола. И лишь в случае отсутствия такового, трон достается женщине. Ты видел Келдина, Рик, можешь себе представить, какой из него получится монарх.
Это точно! Его высочество, по моему разумению, способен только ногти шлифовать. Ни отцовского спокойного величия и ума, ни сестринского пылкого характера у него не имелось.
— Итак, ты понимаешь, Рик, что страна находится в кольце. Но и это еще не все, — это уже вмешался Вериллий. — Помимо эльфов и парганцев, в игру вступила еще одна сила. И мы не знаем, кто это. Скорее всего, именно эта неведомая сила и двигала кайларом в тот миг, когда было совершено покушение.
— Но как же так? Убийца нападает на императора, в центре города, среди дня, и вы даже не знаете, кто за этим стоит?
Ну, не мог я поверить, что глава Совета магов, самый могущественный волшебник империи, да чего там, наверняка всего мира, не в состоянии отыскать врага.
— Я — маг, а не божество, — вздохнул Верховный. — Поверь, Имперские псы роют землю день и ночь, а лучшие волшебники Совета круглые сутки трудятся в своих лабораториях. Но пока мы можем сказать лишь, что имеем дело с магией Бездны.
— Да какая там магия Бездны, — возмутился я. — Обычный "Поцелуй саламандры"! Сложное, конечно, заклятие, но ничего сверхъестественного!
— Само заклятие — да, — тонко улыбнулся Вериллий. — Но вот энергия, питавшая убийцу, не совсем обычна. Через час после смерти его тело претерпело изменения. Попросту говоря, превратилось в лужу слизи. Так бывает, лишь когда колдун вступает в сговор с богами Бездны, отдавая им себя в обмен на силу.
— Ну, пусть так, — возразил я. — Но что мешает Совету разобраться с новым врагом?
— Перед магией Бездны мы бессильны, — развел руками Верховный. — Ни я, ни какой-либо другой маг не знаем о ней ничего.
Час от часу не легче! Я привык думать, что для Совета магов нет ничего невозможного. Кстати, так считает любой житель Галатона. А тут они расписываются в своей беспомощности. Да одно это хуже всех Белоглазых и парганцев с орками в придачу! Узнай об этом народ — такая паника начнется! Тем не менее, я все еще не видел причин, по которым два первых лица государства исповедуются перед бастардом. К сожалению, эти причины растолковали гораздо раньше, чем мне бы хотелось.
— Это подводит нас к главной цели нашей встречи, — произнес Ридриг. — Я хочу попросить тебя об услуге, Рик... нет-нет, не отвечай, пока не узнаешь, в чем она заключается. Ты можешь отказаться. Потому что это сопряжено с большой опасностью, и браться за это дело может только человек, уверенный в его правильности.
Император помолчал, собираясь с мыслями, и, когда он вновь заговорил, голос его звучал глухо и взволнованно.
— Я недаром упомянул о Ридриге Просвещенном. Скажи, ты никогда не задумывался, как у него получилось в течение десяти лет объединить разрозненные провинции, создать могучую империю, заключить мирный договор с эльфами, разрядить внутреннюю обстановку в стране, и присоединить колонии Южного континента? И все это при том, что у него почти не было единомышленников, все вокруг осуждали императора за излишне смелые нововведения.
Призвав на помощь все свои скудные познания в области истории, я ответил:
— Ему удалось привлечь на свою сторону магов, с их помощью он и навел порядок. До Ридрига первого волшебство в стране было запрещено. А потом, в благодарность за поддержку, он издал закон, разрешающий некоторые виды магии и создал Совет магов.
— Да, так написано во всех летописях. Но подумай: несколько сотен лет волшебники подвергались гонениям, тех, кого подозревали в колдовстве, сжигали на кострах. Существовали даже специальные войска, которые занимались отловом магов. Уничтожались книги заклинаний, научные труды, даже лаборатории алхимиков! Неужели Ридриг первый сумел бы собрать целое войско хорошо обученных, сильных чародеев? Откуда им было взяться, если все необычное, выходящее за рамки человеческого понимания, год за годом старательно выкорчевывалось?
— Ну, тогда не знаю...
— Никто не знает. Да, Ридриг действительно принял закон о разрешении Светлой магии, открыл университет и создал Совет магов. И через несколько лет это дало первые результаты: волшебство впервые в истории Галатона служило людям, исцеляло и обучало, строило и созидало. Но император разрешил магию совсем не в благодарность за помощь, нет, мудрый монарх просто осознавал необходимость использования столь мощной силы во благо страны.
Ридриг замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли переводя дыхание после долгой речи. Дарианна нетерпеливо воскликнула:
— И кто же помог Просвещенному? Ведь ты же знаешь, отец, правда?
— Я знаю лишь то, что рассказал мне мой отец, — ответил император. — А ему — его, так эта история передавалась от отца к сыну внутри нашей династии. Я должен был бы рассказать ее всего один раз — на своем смертном одре, принцу Келдину. Но решил нарушить традицию. Итак, слушайте. Эта легенда гласит, что Ридриг призвал на помощь силы, ранее никогда не вмешивавшиеся в ход человеческой истории.
Я внимательно слушал: люблю старинные сказки! Видимо, Вериллий разделял мое мнение, потому что внимал императору с искренним интересом, смешанным с изумлением.
— Принято считать, что первыми созданиями в мире Аматы стали эльфы — недаром их называют Первозданными. Но легенда утверждает, что это не так. Существует более древняя раса — раса Изначальных, которая появилась в мире независимо от древних богов — Абсолюта и Хаоса, создавших всех остальных разумных существ.
— А кто же их создал? — удивился я.
— Легенда этого не объясняет. В ней говорится лишь, что от этой расы, некогда многочисленной, осталась лишь малая горстка, небольшое племя, которое обитает где-то в джунглях Зеленого сердца.
Ну, про Зеленое-то сердце можно каких угодно легенд наплести, все равно никто не проверит! Это — огромные, совершенно непроходимые и неизученные джунгли в центре Южного континента. О них сложено много сказок и преданий, и то, которое поведал Ридриг, еще не самое удивительное. Я лично слышал с десяток: и про жутких чудовищ, обитающих в сырых тропических лесах, и про чудесных зверей, обладающих волшебными свойствами, а уж про всякие магические племена-то чего только не придумано! Те немногочисленные смельчаки, как правило, из ученых магов, которые отправлялись в джунгли, чтобы попытать удачи и найти что-нибудь такое волшебное, назад не возвращались. Тем временем, император продолжал:
— Пятьсот лет назад к Ридригу первому явился один из Изначальных и предложил ему свою помощь. Именно благодаря ему удалось спасти Галатон и превратить его в великую империю.
Хм, как-то неубедительно. С чего бы Изначальным проявлять такое милосердие? Почему им в джунглях не сиделось? На лицах Дарианны и Вериллия тоже отразилось сомнение. Император пояснил:
— Легенда говорит, что Изначальный предложил сделку: за помощь Ридриг должен был отдать ему тысячу детей — тех, на кого укажет маг.
— И он согласился? — вырвалось у меня.
Тысяча детей, сгинувших в джунглях Зеленого сердца! Оказывается, такова плата за пятьсот лет благополучного существования.
— Пойми, Рик, у него не было выбора, — извиняющимся тоном проговорил император. — Страну раздирали войны и бунты. Тысяча жизней за жизни миллионов — достойный обмен. К тому же, Изначальный заверил Ридрига, что детям ничего не грозит — они станут преемниками великих магов. Изначальным требовались ученики, которым они могли передать свои знания.
Да уж, недаром говорят: политика — грязное дело. Казалось бы, Ридриг Просвещенный — самый почитаемый монарх, почти возведенный в ранг бога, и нате вам — отдал детишек невесть кому, лишь бы соблюсти политические интересы! Многое в этой истории казалось мне странным и непонятным, концы с концами явно не сходились. К примеру, зачем этим великим магам понадобились ребятишки? И почему именно наши? Что, своих наделать не могли? Или взять кого поближе, из племен континента, например? Забавная сделка: создать великую империю, а взамен попросить тысячу голодных ртов.
— Ты должен найти племя Изначальных, Рик, — огорошил император. — И убедить их прийти на помощь, как пятьсот лет назад.
Вот это порадовал, так порадовал! Добраться морем до Южного континента — и это притом, что я не переношу качки, залезть в джунгли, и разыскать племя, которое, возможно, существует лишь в воображении Ридрига. Кстати, даже если произойдет чудо, и я проделаю все это, не сломав себе шею, то как мне убеждать Изначальных прийти на помощь империи? И еще...
— Но почему именно Рик? — Вериллий прервал мои размышления, озвучив вопрос, который, собственно, меня и мучил.
— В легенде говорится, что Изначальный запретил Ридригу искать его племя. Но предрек: через пятьсот лет Галатон снова постигнет беда. Проснутся неведомые доселе силы, и захлестнут мир, сея войны, смерть и разрушения. И тогда явится спаситель, лишь он сумеет помочь империи. Я уверен, что речь идет о тебе, Рик.
Ага, вот уже и пророчество появилось — все как положено. Так мне и надо, нечего было лезть не в свое дело. Теперь уж не отвертеться: жизнь спас, за что и ношу честное имя Сайваар. Идеальная кандидатура! Похоже, Вериллий ни о легенде, ни о пророчестве ничего не знал, поскольку его лицо выражало крайнюю степень удивления и озадаченности.
— Но почему ты мне раньше ничего не сказал? — спросил он императора.
— Пойми, я и так нарушил традиции рода! — ответил Ридриг.
Великие отбросили придворный этикет, разговаривая, как старые друзья.
— Ну, и каким же образом мальчик разыщет это загадочное племя?
— Не знаю. Но надеюсь, это немного облегчит ему работу, — император протянул мне массивный перстень, украшенный гербом. — Когда решишь, что пришло время действовать, покажи печать полковнику. Даю тебе право распоряжаться ротой по твоему усмотрению.
Час от часу не легче. Теперь оказывается, что сгинуть в Зеленом сердце предстоит не мне одному, но еще и сотне солдат.
— Предположим, Рик справится и найдет Изначальных, — не успокаивался Вериллий. — Что он предложит им в обмен на помощь?
— То же, что и в прошлый раз, — твердо ответил император.
А вот это уже без меня! Я вскочил на ноги, намереваясь покинуть комнату. Если для достижения мира в империи требуется погубить тысячу детей, то гент цена такому миру! Выдернуть ребят из семей и отправить в джунгли неведомо с какой целью — чистой воды изуверство. Может, Ридриг этого и не понимает, но уж я-то знаю, что такое полное сиротство и одиночество.
— Подожди, Рик, — мягко остановил меня Верховный. — Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и поэтому предлагаю компромисс: ты находишь Изначальных и узнаешь, что случилось с детьми, которых отдали пятьсот лет назад. И если поймешь, что они прожили счастливую жизнь — предлагай сделку. Если же нет...
— Никакая счастливая жизнь не заменит семьи! — выкрикнул я, на мгновение забыв, с кем разговариваю.
— Согласен, — тут же нашелся Вериллий. — Но ведь можно отдать детей из воспитательных домов и сиротских приютов. Вдруг это изменит их судьбу в лучшую сторону?
Голос мага звучал мягко и вкрадчиво.
— К тому же, ты можешь извлечь из этого путешествия и личную выгоду. Ведь тебе ничего не известно о твоих родителях, правда, Рик? Должен сознаться, я пытался найти о них хоть какие-то сведения, но — увы! Даже главе совета это оказалось не под силу. Если Изначальные так могущественны, возможно, они сумеют приоткрыть завесу тайны. Наверняка у них есть великие провидцы, оракулы, гадатели. Подумай.
— Да, подумай, сынок, — со вздохом поддержал император. — У тебя есть одна ночь. Завтра я хочу услышать ответ. Помни: ты можешь отказаться.
В своей комнате я рухнул на кровать и закрыл глаза. Перед мысленным взором сразу возникли заплаканные детские лица, зловещие джунгли, и мрачные фигуры в капюшонах, видимо, так мое сознание изобразило Изначальных. Так что решим, а, Рик-бастард? Прокрутившись в кровати до утра, я четко осознал: выбора у меня нет. Приказа о моей отправке в колонии никто не отменял, значит, придется принимать участие в боях. А учитывая мой нулевой военный опыт и полное неумение держать в руках оружие, шансов выжить не остается. Сам голову сложу, да еще и солдат за собой утяну. При таком раскладе проще уцелеть в джунглях Зеленого сердца. Но даже если предположить, что благодаря какому-нибудь чуду я не погибну в первой же драке и благополучно вернусь на родину, что меня ждет? Да и не только меня, кстати. Империя рухнет в пучину войн, погибнут невинные люди, в мире воцарится хаос, и все это благодаря тому, что новоиспеченный барон с громким именем Сайваар струсил и не попытался совершить предначертанное. Но дети... как же дети? Не могу я торговать их судьбами! Может быть, они нужны Изначальным как рабы, или, не дай Луг, для какого-нибудь чудовищного ритуала? Как человек, на собственной шкуре испытавший лишения, жестокость и людское равнодушие, я обостренно воспринимаю любую несправедливость по отношению к детям. Не могу, например, спокойно пройти мимо плачущего малыша. А уж если вижу, что кто-то обижает ребенка, просто впадаю в звериную ярость. Так что предлагать несчастных ребятишек как плату за помощь я ни в коем случае не стану. Разве что меня убедят, что так для них будет лучше. Большая политика, задери ее Бездна! С другой стороны, рано об этом переживать. Во-первых, неизвестно, существуют ли вообще эти самые Изначальные, во-вторых, если и существуют, не факт, что я сумею до них добраться. Ну, а если уж сбудется во-первых и во-вторых, то на месте разберусь. В конце концов, предложу им взрослых. Чем плохо? Тысячу бродяг, например. Или тысячу любителей диджаха. И для Изначальных польза, и нам в империи дышать свободнее станет. Когда луч утреннего солнца проник сквозь крохотную щелку между плотными портьерами, превратив пылинки на своем пути в жемчужную дорожку, решение было принято. Я попробую, да явит мне Луг свое милосердие, пройти сквозь джунгли, разыскать неведомое племя и попросить его о помощи. Я должен хотя бы попытаться. Ради дядюшки Ге, Галианны, Мельды, ради ее мясника, ради тысяч простых людей, которым и так несладко живется, и которые не заслуживают войны. Я попробую. И кто знает, возможно, наградой за это станут сведения о моих родителях. Раньше я старался не задумываться о них, чтобы не травить душу обидой, горечью и сомнениями. А теперь... Ведь какими бы они ни были, это мои мать и отец.
