Дневники Иана "Богослова"

Марта порывисто выпрямилась, рыская лучом своего фонаря в колючей темноте впереди. Откуда-то из глубины помещения донёсся приглушённый тихий стон. Мои спутники сразу же встрепенулись, щёлкая предохранителями и затворами. Нервы у всех были на взводе.

Я быстро поднял руку.

— Спокойно! Никому не стрелять! Дайте больше света!

И тогда в лучах десятка фонарей нам открылась страшная картина: между подпирающих потолок бетонных колонн, на изогнутой крюком ржавой арматуре висел окровавленный человек в разодранной камуфляжной одежде. Опущенное на грудь лицо не позволяло понять, жив ли он ещё, но человек снова тихо застонал, едва подёргиваясь на крюке, торчавшем у него из-под рёбер.

— Он живой! — воскликнула Марта, бросаясь к раненному.

— Помогите ему! Скорее! — скомандовал я, тревожно озираясь по сторонам и не выпуская из рук свой автомат. Мой палец у курка нервно подёргивался.

Когда человека осторожно сняли с крюка и положили на бетонный пол, я сверился по сканеру с его датчиком.

— Это Игорь Ветров... Один из бойцов пропавшего отряда.

Ю Чен поспешно доставала из подсумка перевязочные пакеты. Марта помогала ей, пытаясь остановить кровотечение и привести раненного в чувства.

— Как он? — поинтересовался я у неё, чувствуя в груди лёгкий холодок при виде безжалостно располосованного кем-то тела коммунара.

— Плох... — отозвалась Ю. — Очень плох!

— Слишком глубокие проникающие раны, — сообщила Марта, бросив на меня тревожный взгляд. — Похоже, задета печень и лёгкое. Его свежевали, как кабана... Нужна срочная медицинская помощь, иначе он не протянет и пары часов!

— Много крови потерял, — согласилась Ю Чен. — Боюсь, мы бессильны здесь.

Она села на камень и беспомощно сложила на коленях окровавленные руки. На лице у неё появилась гримаса жалости, а на глаза навернулись слёзы.

— Спокойно! Всем спокойно! Только не паниковать! — приказал я.

Но в эту минуту я убеждал самого себя, лихорадочно обдумывая, как следует поступить в такой ситуации. Отправить один броневик в лагерь с раненным?.. Да, пожалуй, так и нужно сделать! Даже не один, а два! Второй для прикрытия и сопровождения. На всякий случай... Похоже, здесь всё спокойно. В случае чего, мы справимся сами.

Запись четырнадцатая

Пока выдалась свободная минутка, продолжу свой рассказ.

Я ошибался, думая, что бандиты ушли отсюда восвояси. Спустя несколько минут после того, как мы обнаружили раненного коммунара, снаружи неожиданно донеслись непонятные звуки. Мне показалось, что это приглушённые расстоянием вопли людей, и я гаркнул сорвавшимся голосом, оборачиваясь к воротам, через которые мы вошли:

— Всем боевая готовность!

Мои ребята, как по команде, переместились к входу, чтобы иметь больший сектор обстрела. С каждой минутой вопли слышались всё яснее. Звуки, отражаясь от зданий, приходили с разных сторон, то усиливаясь, то стихая. Наконец, со стороны большого провала в заборе, зиявшего чернотой справа от въездных ворот, послышались отчётливые голоса.

— Без моей команды не стрелять! — скомандовал я и включил обратную связь. — Семён! Ларс! Где вы? Нам нужна помощь!

— Что у вас там? — сразу же отозвался Журбин.

— Пока не знаю. Возможно, превосходящий вооружённый противник...

Меня оборвал раздавшийся в ночной тишине громкий отчаянный вопль, от которого я содрогнулся всем телом. Застывшая подле меня Марта, прильнувшая щекой к прикладу своего "Галила", беспомощно оглянулась. Мне показалось, что она готова кинуться вперёд, туда, откуда доносились крики, поэтому я предостерегающе положил руку ей на плечо и слегка сдавил его.

Тай Джен занял оборону подле Ю Чен, закрывая своим телом подругу и раненного коммунара, которого та опекала.

Голоса быстро приближались сразу с двух сторон, наполняя здание цеха сквозь громадные глазницы пустых окон. Затем на площадку перед цехом вывалилась толпа возбуждённых, беснующихся людей, вооружённых ножами, обрезками арматуры и дубинами. Это скопище, как ни странно, состояло в основном из молодых людей с тупыми, словно бы одурманенными наркотиками, лицами. Вначале они даже не заметили нас, скрытых полумраком тёмного входа. Впереди толпы двое обнажённых по пояс молодцов с телами в наколках волокли за волосы истерзанную женщину в оборванных окровавленных одеждах.

Должно быть, это Инга Друвис, догадался я, мелком глянув на свою планшетку, где всё ещё горели два огонька с именами.

Тут с противоположной стороны на территорию завода ворвалась ещё одна толпа, возглавляемая бритоголовым здоровяком, потрясавшим над головой винтовкой "Вектор", явно трофейной, отобранной у кого-то из наших бойцов.

— Мы поймали их! — вопил он. — Мы выпотрошили их, как крыс!

— А у нас их женщина! — громко похвалялся один из молодцов, державших бедную пленницу за волосы.

— Тащите её сюда! Вздёрнем и её на крюк! Поганые коммунары! Выпустим ей кишки!

— Нет! — заревела толпа. — Хотим свежего мяса!

— Мяса! Мяса!.. — орали наперебой несколько десятков хриплых глоток.

В эту минуту бритоголовый заметил нас. Я встретился с ним взглядом. Его глаза, как у дохлой рыбы, наполнились смесью удивления, опаски и злобы. Я почти физически почувствовал его желание выстрелить в меня, но я оказался быстрее него.

Выпущенная мной очередь, сразила бандита наповал, разорвав в клочья его голую грудь. И тут же со всех сторон грянули отрывистые очереди моих напарников. Марта холоднокровно и прицельно клала бандитов одного за другим, уверенно продвигаясь к воротам, навстречу совсем обезумевшей от страха и неожиданности толпе. Это именно она сняла двумя точными выстрелами экзекуторов, издевавшихся над раненной коммунаркой. Теперь та, не шевелясь, лежала в пыли, и я старался держать её в поле своего зрения, боясь, что женщина пострадает ещё больше в пылу боя.

Мой "Змей" грозно рокотал двойными очередями, разбрасывая в стороны стреляные гильзы и мёртвые тела. Толпа обратилась в бегство, теснясь в провалах забора. И в эту минуту со стороны дороги грянул грозными раскатами MG с нашего "Пандура". Стефан с разгона загнал броневик на груду битого кирпича, а Наран с безразлично-отрешённым видом поливал головы мечущихся по заводскому двору отморозков раскалённым свинцом. Через несколько минут всё было закончено, хотя под трупами кое-где всё ещё шевелились раненные бандиты.

— Собрать всех выживших на заднем дворе! — приказал я, чувствуя, как всё ещё дрожат колени от лихорадки боя. — Наших раненных товарищей в броневик, доставить на базу!.. Семён! Янсен! Вы где застряли?

— На подъезде! — отозвался Журбин. — Десятку гадов удалось сбежать! Преследовать их?

— Что у вас там произошло? — взволнованно кричал в рацию Ларс.

— Преследовать никого не нужно. У нас есть тяжело раненные. Ваша задача доставить их как можно быстрее в госпиталь!

— Поняли тебя!

Когда броневики уже уехали, я, вместе неотлучной Мартой, вернулся к остальным товарищам, присматривавшим за пленными. Моя помощница выглядела необычно возбуждённой.

— У-у-у! — протянула она, втягивая широко раскрытыми ноздрями воздух и блаженно жмуря глаза. — Ты пахнешь порохом! Это так сексуально!

Я искоса взглянул на Марту: лицо перепачкано пороховой гарью и чужой кровью, а глаза горят дерзким огнём, как у дикой кошки. Такой я её ещё не видел. Но сейчас я думал о другом. Я вспоминал давние наставления Сиракуза, и теперь выбирал место будущей казни с особой тщательностью. Глубокая яма, заполненная мазутной мутью, там, где когда-то был склад топлива, показалась мне, как нельзя лучше, подходящей для этого.

Выживших в перестрелке бандитов было четверо. Сейчас они уже не выглядели такими бравыми, уверенными в своей безнаказанности молодцами. Даже наркотическое похмелье, казалось, отпустило их. Они жались к обшарпанной кирпичной стене, испуганно и обречённо косясь на окружавших их людей в форме и с оружием.

— Так скольким коммунарам вы выпустили кишки? — холодно спросил я, становясь напротив них и стискивая за спиной руки.

Бандиты потупились от моих слов, но вдруг один из них, чувствуя близкий конец, слезливо заголосил:

— Не убивайте меня! Это не я! Я никого не убивал из ваших! Правда! Это всё...

Он назвал какую-то кличку или прозвище, которое я не разобрал.

— Это он убивал, а не я!

Я пристально смотрел ему в глаза. Врёт! Выгораживает себя, цепляясь за жизнь. Не убивал этих, значит, убивал, насиловал, издевался над другими. Жил всегда по принципу: я король мира, а все остальные — пыль под моими ногами. Теперь пришла неизбежная расплата. Самое главное, чтобы они знали об этой неизбежности.

— В глубине души ты знаешь, что заслуживаешь это... — бросил я ему и добавил. — Если, конечно, у тебя она есть — душа.

— Ладно. Давай всех по одному! Вот здесь! — кивнул я Тай Джену и указал на яму с мазутом.

Китаец сурово нахмурил брови и с готовностью передёрнул затвор своего АК.

Когда казнь была завершена, всё запротоколировано, а трупы, валявшиеся повсюду, собраны нами в одном из пустых ангаров, я распорядился сделать небольшую передышку перед возвращением на базу.

Вацлава, Нарана и Стефана я поставил дозорными на дороге, ведущей в городок. Остальные же расселись на камнях под луной. Горячка боя прошла, и ребята даже пробовали шутить.

Марта откупорила банку тушёнки и с жадностью ела, ковыряя мясо ножом, то и дело, пытаясь накормить и меня. Но еда не лезла мне в горло.

За время работы в САВЭКСе я научился анализировать поступающую информацию, сводя разнородные факты в одно целое и, пускай и смутно, видя общую картину происходящего и даже грядущего. Эти навыки можно было бы назвать предчувствием или интуицией. И вот сейчас она подсказывала мне, что произошедшее не было простым разбойным нападением на группу коммунаров. Слишком дерзким выглядело оно, а за скоплением в одном месте такого количества бандитов просматривалась организованность действий.

Марта в ответ на эти мои предположения грустно заметила, что, возможно, "Третий закон" начал работать в обратном направлении, ведь даже в физике Ньютона силу нельзя вычислить точно. Что уж говорить о физике человеческих отношений, где даже метафорически погрешность может быть огромна, а ответный удар заведомо изрядно крепче исходного. А ответный ему удар ещё крепче — и так будет продолжаться до бесконечности.

Но что же делать, спросил я её, не подставлять же другую щёку?

Совсем нет, ответила она, просто ответный удар должен быть более хлёстким и демонстративным, нежели сильным. Об этом стоило бы задуматься с самого начала и искать другие подходы к решению накопившихся проблем.

Что ж, пожалуй, в чём-то она была права: если будет даже бесконечный обмен ударами, но ослабевающими, то сумма ряда будет стремиться к конечному пределу. Возможно, так в дальнейшем можно будет избежать тяжёлых последствий. Об этом стоило задуматься членам Совета Коммун. Мы могли бы вынести этот вопрос на всеобщее обсуждение и поделиться своими мыслями и опытом.

Запись пятнадцатая

Это последняя моя запись в этом дневнике. Спрячу его где-нибудь здесь, среди камней. Возможно, когда найдут наши тела, найдут и его, и он что-то да расскажет о нас нашим потомкам... Хотелось бы верить, что я прожил свою жизнь не напрасно...

Да, не зря прожил, потому что в этой жизни был человек, который по-настоящему, искренне любил меня! Этот человек — Марта... Моя Марта...

Как просто и трогательно звучали её слова признания перед лицом смерти.

— Ты любишь меня, Иан? — спросила она и на моё невнятное мычание сказала без затей: — А я люблю тебя! Почему, не знаю... Увидела и люблю.

Я долго смотрел ей в глаза, а потом впервые за всё это время мы поцеловались. Взаимный порыв, неожиданно пробудивший во мне, казалось, давно умершие чувства. И они в одно мгновение захлестнули меня с головой, без остатка. Это было чудесно, это было прекрасно, это было поистине божественно! И пусть на губах Марты ощущался кисловатый привкус пороха, но эти губы казались мне нежными лепестками благоухающей розы...

Вот она отстреливается от напирающих со всех сторон бандитов, как всегда прикрывая меня: чистая, добрая, ранимая, несмотря ни на что...

Чёрт! Патроны кончаются! И у Марты последняя обойма...

Ничего, не страшно! Мы с ней уже всё решили: живыми им нас не взять! Но просто так мы не уйдём — заберём с собой столько, сколько сможем, взорвав бомбочку УБТ, припасённую как раз на такой случай. Кнопку мы нажмём вместе с Мартой, когда закончится последний патрон...

Жить счастливо и умереть в один день... Мечта влюблённых всех времён! Жаль, что пожить счастливо нам с Мартой так и не пришлось...

Странно признавать, но Сиракуз и тут оказался прав: страха нет, нет совсем. Сам себе удивляюсь. Пускай страшатся смерти эти гады! В этом новом мире им положено бояться. Надеюсь, так будет всегда. Верю, что когда-нибудь общественное воспитание сведёт на нет возможность появления таких вот людей, — сознательно идущих на преступления против личности. Так же, как исчезли теперь преступления ради обогащения...

Эх! Пожить бы ещё чуток, увидеть всё самому!

Всем вам, наверное, будет странно читать потом эти строки... Не поймёте, что же с нами случилось... Почему всё так заканчивается?

Ладно. Патроны у Марты ещё есть, значит, есть ещё немного времени рассказать обо всём. На почерк не обижайтесь и капли крови на бумаге вас тоже пускай не пугают...

Словно, гром среди ясного неба, мои размышления о будущем Коммун прервал оглушительный взрыв. С недоумением и ужасом я увидел, как наш "Пандур", стоявший на часах в заводских воротах, взлетел в воздух, объятый пламенем.

— Гранатомёт! — заорал тогда во всё горло Гуннар, вскакивая со своего места и хватаясь за оружие. — Нас обстреливают, Иан! Справа!

Гуннар успел выпустить длинную очередь в темноту, припав на одно колено.

А я, всё ещё ошеломлённый, увидел там, в провале забора тёмные фигуры с оружием в руках, и тут же грянули ответные выстрелы — целый шквал смертельного огня, сразивший наповал сразу нескольким моих ребят: Эйнара, Анджело и Виктора Белограя.

— Всем в укрытие! — срывая голос, заорал я, хватая за шиворот споткнувшуюся на камнях Ю Чен и швыряя её в зияющие чернотой ворота заводского цеха.

В ту же минуту с другой стороны на территорию завода ворвалась ещё одна группа вооружённых стрелковым оружием людей. Это уже не были прежние одурманенные наркотиком беснующиеся дикари. Эти действовали на удивление слажено и профессионально, а у меня из опытных бойцов остались только Тай Джен и Марта. Ю Чен, кажется, ранена. Гуннар совсем ещё мальчишка, вчерашний школьник.

Дело плохо. Впятером мы остались против нескольких десятков хорошо вооружённых бандитов. И связи с базой больше нет — рация уничтожена вместе с броневиком — просить поддержки не у кого. Отступать? В чистом поле нас перестреляют за несколько минут. Уже светает. Скоро утро...

Нет, нужно держать оборону! До последнего патрона, до последнего вздоха. Уничтожить как можно больше этой мрази! А этот полуразрушенный цех станет нашим последним рубежом...