Мандрагора Свободы (главы 1-18)

Если бы великие державы и их граждане не устали от мировой войны, на древних руинах Новой Гринландии вполне могла бы разразиться еще одна война. Все, все победители — и вьетнамцы, и драконцы, и украинцы, и даже супермены с японцами хотели получить фунт мяса поближе к сердцу Новой Гринландии! Только каким-то чудом вчерашним союзникам удалось прийти к соглашению. Мандат Объединенных Наций, совместная оккупация, трехсторонние комиссии… Это было невыносимо. Но приходилось терпеть. До поры до времени.

Ах, да, аборигены… Союзники спасли их от индоокеанского рабства, но проблемы гринландцев на этом не закончились — их надо было спасать снова и снова. Как минимум десять тысяч лет Новая Гринландия была отрезана от внешнего мира — а двадцать лет назад бледнолицые и другие НЕзеленокожие пришельцы завезли на Южный полюс полный набор экзотических болезней. Экзотических для аборигенов, конечно. Вроде ветрянки или сифилиса. Чудовищные эпидемии косили гринландцев направо и налево. Кроме того, во время войны индюшатники вывезли в метрополию несколько урожаев местных фруктов и сожгли десятки тысяч гектаров вулканических джунглей. Поэтому войска ООН не только охотились за недобитыми индюшатниками, но и снабжали аборигенов продовольствием и другой гуманитарной помощью; а в гринландских деревнях постоянно дежурили военные врачи. Это было как-то связано с бременем белого человека и ответственностью за тех, кого приручил.

Гром и молния.

Генерал тяжело вздохнул, отвернулся от окна и вернулся к своему рабочему столу. За окном ночь, но его рабочий день только начинался. Восемь тридцать по местному стандартному времени. Мартинес зажег верхний свет (электростанция досталась в наследство от индостанских захватчиков), развернул настольную лампу, устроился поудобнее, поправил очки и взял в руки верхний документ из ящика с табличкой «Входящие бумаги». Эх, взять бы его да сжечь, сразу, не читая…

Но в тот день его простые и понятные человеческие желания не сбылись. По крайней мере, не сразу.

Примерно через двадцать минут дверь генеральского кабинета распахнулась без стука или другого подобного предупреждения, и в кабинет ввалилась полковник авиации Вильгельмина Адачи собственной персоной. В настоящее время полковник Адачи представляла в Гринландии Величайшую Японскую Империю, а также, согласно табелю о рангах, являлась вторым по старшинству офицером войск ООН и первым заместителем генерала Мартинеса. Это было совсем уже невыносимо. Женщина, азиатка, еретичка, язычница… ей бы в театре выступать или в веселом доме на жизнь зарабатывать, а она шастает туда-сюда в офицерском мундире и отдает приказы! Куда катится этот мир?! По крайней мере, такие мысли посетили генерала Мартинеса в день их первой встречи. Но сейчас, много месяцев спустя, японская амазонка его почти не раздражала. К черту эмоции, дело прежде всего. Дело она знала туго. Приказы выполняла беспрекословно. Конечно, все еще оставалось загадкой, как она в столь юном (тридцать с небольшим) возрасте получила столь высокий пост. Не исключено, что слухи, утверждавшие, будто Вильма является незаконнорожденной дочерью императора, были правдивы. Не исключено. Возможно. Хотя, кто их знает, этих японцев — быть может, с их точки зрения назначение в Гринландию — это ссылка и наказание. Что, разумеется, ни в коем случае не отменяет версию о незаконном родстве с императором — даже совсем наоборот…

Но никогда прежде полковник Адачи не входила к нему без доклада! Между прочим, имеет право (согласно табелю о рангах), но это на нее совершенно не похоже. Обычно она так никогда не делает. Вежливо стучит, просит разрешения войти. Неудивительно. Дисциплине — или дрессировке? — японских офицеров любая армия позавидует, даже чилийская. У них там в Азии все строго, чуть что — сразу головы рубят!

Короче говоря, стряслось что-то из ряда вон выходящее. Нетрудно было догадаться. Примерно 24 часа в сутки полковник Адачи выглядела как фарфоровая японская куколка — если быть совсем точным, как аккуратный оловянный солдатик. Мундир с орденами и эполетами, штаны с лампасами, фуражка с галуном, даже сабля на боку. Но прямо сейчас она стояла на пороге генеральского кабинета в грязном летном комбинезоне, с нее стекали потоки воды, голова непокрыта, волосы в полном беспорядке, под глазом синяк. «Третья мировая война», — решил Мартинес и почти угадал.

— Мой генерал, у нас ситуация, — заявила Вильгельмина. — Настоящая катастрофа.

— Я вас слушаю, — Мартинес немедленно вернул очередной недочитанный документ в ящик стола.

Полковник Адачи стремительным шагом пересекла кабинет и остановилась возле большой и красочной карты Новой Гринландии, висевшей на стене по левую руку от генеральского стола.

— Здесь, — она протянула руку, не глядя вытащила красной флажок на булавке из специальной коробки на столе Мартинеса и изо всех сил вонзила флажок в карту. — Оазис Новая Австрия. Вот здесь, на северной границе — деревня аборигенов. Примерно двести жителей. Там работала наша медицинская миссия. Драконцы, чилийцы и японцы. Пять врачей, десять солдат охраны. Больше и не требовалось, аборигены были лояльны и настроены миролюбиво.

«Работала?.. Были? В прошедшем времени?» — обратил внимание генерал, но не стал раньше времени задавать новые вопросы.

— Примерно сорок восемь часов назад мы потеряли с ними связь, — продолжала японская летчица. — Тогда мы решили, что в этом виновата погода…

— Да, я помню, — кивнул Мартинес.

-…но молчание превышало все разумные сроки, и потому я решила самостоятельно провести расследование, — добавила Адачи. — Сегодня на рассвете я лично вылетела в Новую Австрию.

Внешне генерал Мартинес оставался невозмутим, но мысленно он содрогнулся от ужаса. Этой японской кукле сам дьявол не брат. Она просто сумасшедшая. Пилотировать вертолет в такую погоду, да еще в Новой Гринландии…

— Как мой заместитель вы не имели права… — начал было Мартинес, но Адачи — и это было просто неслыханно! — осмелилась его перебить:

— Имела. Это входит в круг моих обязанностей, а на случай иных чрезвычайных ситуаций у вас остается второй заместитель.

Мартинес не стал спорить, тем более что Вильгельмина напомнила ему кое-что важное.

— Кстати, второго заместителя нам-то здесь как раз и не хватает, — заметил генерал. — Все должно быть согласно протоколу. — Вильгельмина заметно нахмурилась — второго заместителя она терпеть не могла, но промолчала. Мартинес тем временем поднял телефонную трубку:

— Секретарь? Полковника Куна ко мне в кабинет, немедленно. Уже здесь?! Хм. Новости разносятся быстро… Да, пусть войдет.

Товарищ комиссар-полковник Аттила Кун, представлявший в Новой Гринландии коммунистическую Южную Африку — Драконию, появился на пороге через несколько секунд. Крепко сбитый и стремительно лысеющий, при этом неизменная французская бородка и очки в золотой оправе. Пижон. Впрочем нет, не совсем пижон. Как истинный коммунист, товарищ Кун презирал галуны и лампасы, и поэтому щеголял в темно-зеленой полевой униформе примерно на размер больше нужного — эта хитрая тактика позволяла ему скрывать стремительно растущий пивной животик. И, разумеется, никакого понятия о дисциплине или чинопочитании.

— Доброе утро, Роберто. Привет, Вильма! Че за фигня тут вообще происходит?

(Разумеется, разговор шел по-английски — этим языком почти побежденного общего врага владели все присутствующие, поэтому комиссар произнес нечто вроде «What the fuck is going on?» — но рассказчик этой печальной и вместе с тем поучительной истории может позволить себе небольшое художественное преувеличение).

Вильма Адачи тяжело вздохнула и продолжила почти с того самого на места, на котором остановилась:

— Оазис Новая Австрия. Связь с нашими людьми прервалась два дня назад. Я вылетела на туда на рассвете, чтобы расследовать…

— На рассвете? — почти искренне удивился товарищ Аттила и бросил короткий взгляд на оконное стекло. Тьма. Гром и молния. — Как тебе это удалось?! — у комиссара было очень своеобразное и немного подмоченное чувство юмора.

— В пять часов утра по местному времени! — рявкнула Вильма. — Не перебивай меня, болван! Деревня уничтожена. Почти все аборигены убиты. Двести с лишним человек. Мужчины, женщины, дети, старики — все.

— Все или почти все? — шутки кончились, теперь комиссар Кун задавал вопросы строго по делу.

— Мы нашли одного уцелевшего, прятался в кустах, — сообщила японка. — Я оставила его в лазарете — парень был откровенно не в себе и нес какой-то бред на редком гринландском диалекте — мы не поняли ни слова. Надеюсь, Гизела разберется. Мы допросим его, как только врач разрешит. Будем надеяться, что абориген нам что-то расскажет.

— Аборигены перебиты?! А наши люди? — вскинулся Мартинес.

— Со мной было только пятеро солдат, я решила не рисковать и убраться оттуда побыстрее, — неохотно призналась Вильма. — Ненадежная связь…

— Вы совершенно верно поступили, полковник, — поспешно сказал Мартинес. — Вы должны были доложить о происшествии.

-…поэтому мы потратили всего четверть часа на осмотр деревни, — продолжила Адачи. — Нашли шесть тел из пятнадцати — одного врача и пятерых телохранителей. Мы погрузили трупы в вертолет и привезли домой. Остальные — либо мы их пропустили, либо убийцы забрали их с собой. Не исключено, что живыми. Взяли в плен.

— Ну и кто бы это мог сделать? — задумался вслух Аттила Кун. — Неужели индюшатники вернулись?

— Мы не видели их вот уже три или четыре года, — заметил Мартинес. — Контрабандисты? Наркоторговцы? Расхитители гробниц? Для них это перебор…

— Даже для индоокеанцев перебор, — пробормотал комиссар Кун. — Как они были убиты?

— Застрелены, — коротко сообщила Вильма.

— Двести с лишним человек? — криво усмехнулся Аттила. — Вот и ответ. В последние пятнадцать лет индоокеанцы вынуждены экономить патроны. Вряд ли это они… Но постойте! Кто бы это ни был, мыможем стать следующими! Мы понятия не имеем, где они нанесут — если нанесут, конечно — следующий удар!

— Я уже приняла меры, — доложила Вильма. — Приказала усилить посты и связаться со всеми нашими гарнизонами и плевыми командами в других оазисах. Предупредить их. Если еще не поздно.

Генерал Мартинес и полковник Кун даже не стали спорить. Она и на это имела право. Протоколы на сей счет были чрезвычайно — и как бы не специально — изрядно запутаны. «У нас тут не строгая командная цепочка, а какой-то римский триумвират», — грустно подумал Мартинес. С этим надо что-то срочно делать… Обязательно. Как только разберемся с этим кризисом.

— Между прочим, — спохватился Аттила, — а что у тебя с лицом? Ты все-таки встретилась с убийцами? Что ты от нас скрываешь?!

— Что? — не поняла Адачи.

— Ты свою рожу видела?! — взревел комиссар. — У тебя синяк под глазом! Это от удара прикладом?

Вильма затравленно осмотрелась по сторонам. На противоположной от карты стене висело огромное зеркало, почти в человеческий рост, в безвкусной деревянной раме. К чести генерала Мартинеса, зеркало досталось ему в наследство от одного из прежних владельцев кабинета. Вот и пригодилось. Японка некоторое время любовалась своим отражением, потом достала огромный носовой платок и принялась размазывать грязь по лицу.

— Это я в пулеметный прицел врезалась, — наконец-то соизволила сообщить она. — Жесткая посадка.

— Хм. Допустим, я тебе верю, — пожал плечами Кун. — Что ты еще забыла нам рассказать? Давай, выкладывай, я же по твоему лицу вижу.

Вильма на какое-то мгновение замерла, после чего произнесла длинную (и скорей всего неприличную) фразу по-японски и полезла в один из многочисленных карманов комбинезона. Высыпала прямо на генеральский стол добрую пригоршню стрелянных гильз, покрытых легким налетом ржавчины, и снова вернулась к зеркалу. Генерал Мартинес бросил на трофеи короткий взгляд и только пожал плечами. Полковник Кун, напротив, принялся жадно рыться в кучке металлических цилиндриков с азартом знатока.

— Так, это винтовочные гильзы, а — это пистолетные. Половина тех, половина этих. Гильзы к винтовкам — примерно тридцатого калибра. А пистолетные… примерно 41 или 42. На фланцах какие-то цифры, некоторые совпадают — очевидно, номер серии. Больше ничего. Странно. Никогда раньше такие не видел. Хм, — комиссар извлек из кобуры на поясе револьвер, открыл барабан и выбросил на стол один патрон. Приложил к одной из трофейных гильз. — Откровенное несовпадение. У меня 45-й.

Вильма в очередной раз вернулась к столу, на ходу передергивая затвор своего пистолета. Приложила выпавший патрон к стрелянной гильзе. — У меня 8 с половиной миллиметров. Меньше.

Генерал Мартинес держал в среднем ящике стола дамский браунинг, но даже не подумал за ним полезть — постеснялся.

— О, а вот и старый знакомый! — Аттила жадно схватил одну из гильз со стола. — Это семь миллиметров, от драконской винтовки. Кто-то из наших отстреливался! Вот еще один, двадцать пятого калибра. От японского автомата.

— Наши не сдались без боя, — в голосе Вильгельмины Адачи прозвучала неприкрытая и неподдельная гордость. — Они погибли с честью…

— Врочем, это ни о чем пока не говорит, — Аттила Кун подобрал еще одну гильзу, покрутил ее в руках и бросил обратно на стол. — Помните, генерал, тот бородатый анекдот про коммандос в джунглях?

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Мартинес.

— Я не понимаю, — нахмурилась Вильма.

— Да не может быть! — воскликнул комиссар. — У этого анекдота столько вариантов… я почти наверняка уверен, что существует и японский. Ладно, расскажу тебе драконский вариант. Как-то раз, в самый разгар войны, встретились в самом сердце африканских лесов два отряда коммандос. В первом отряде солдаты носили драконскую униформу, несли драконское оружие и говорили по-английски с южноафриканским акцентом. Это были доминаторы. Во втором отряде солдаты носили униформу Доминации Спаги, имели оружие с карфагенских заводов и говорили по-французски с алжирским акцентом. Это были драконцы. Ха-ха-ха!

— Очень смешно, — неожиданно согласилась Вильма. — Хотя нет, на самом деле не очень. Но суть ясна. Ты хочешь сказать…