Мандрагора Свободы (главы 1-18)

-…что эти гильзы ничего не доказывают, — договорил за нее комиссар. — По крайней мере, на данном этапе. Кто угодно мог пользоваться этим оружием.

Адачи неохотно кивнула и добавила еще одну длинную японскую фразу.

— Чего? — не понял Аттила.

— «Красивая деревня красиво горит», — сказала Вильма уже по-английски. — Эта деревня не горела… дождь. Животных тоже не тронули — среди домов бродили оставшиеся без хозяев домашние животные. Такое впечатление, что они просто хотели убить всех людей. И ничего больше. Не могу объяснить, почему, но мне это кажется странным. Когда я воевала на Новой Гвинее… — начала было полковник Адачи, но тут же захлопнула рот и отвернулась к окну.

Гром и молния.

Разумеется ты воевала на Новой Гвинее, подумал генерал Мартинес. Ему еще не приходилось встречать японца, который не воевал бы на Новой Гвинее. Они там все воевали, потому что больше не воевали практически нигде. Даже Вильма Адачи, которая была слишком молода, чтобы принять участие в мировой войне, успела повоевать на Новой Гвинее — в тамошних джунглях тоже скрывались недобитые индюшатники, а потом и всевозможные мятежные племена, не пожелавшие признавать власть японского императора. Новая Гвинея — самый ценный и чуть ли не единственный трофей (если не считать Новую Британию, Новую Ирландию и прочие мелкие острова в окрестностях), доставшийся японцам по итогам всемирной войны. Самая богатую добычу в Южных морях — Тимор, Яву, Сулавеси, Борнео — заполучили вьетнамцы (пусть они при этом и потеряли примерно в три раза больше народу. Или в пять. Кто их считал?); Австралия и вовсе досталась драконцам и суперменам. Поэтому японцам пришлось гордиться победами, которые они одержали, а не которыми могли бы одержать. Но в глубине души гордые сыны Ниппона были откровенно недовольны, поэтому изо всех сил пытались хранить хорошую мину при плохой игре и выдавать нужду за добродетель. Они распускали слухи о несметных сокровищах и богатейших залежах всевозможных полезных ископаемых, найденных в центре острова, а также пытались воспитывать папуасов в духе бусидо. Судя по всему, получалось не очень, хотя прямо сейчас и здесь, в Гринландии, под командованием полковника Адачи находились не только японские, но и папуасские солдаты. Человек двадцать, не больше.

«Интересно, сколько деревень сожгла полковник Адачи?» — задумался генерал Мартинес, но не успел найти ответ. На столе зазвонил телефон. Вильма схватила трубку, даже не спросив разрешения, прежде чем генерал успел отреагировать.

— У аппарата! — рявкнула она. — Да! Спасибо. Мы уже идем. — Трубка полетела обратно на рычаги. — Из госпиталя звонили. Абориген в порядке и неплохо себя чувствует. Врач разрешает нам с ним поговорить.

— Ну так чего же мы ждем? — подпрыгнул от нетерпения комиссар Кун. — Веди нас, моя прекрасная сестра!

Глава 4. Ключ на старт

«Спиролет почти мгновенно пересек едва маячившую внизу границу берега и понесся над Индийским океаном. Пять тысяч километров были незначительным расстоянием для такой быстроходной машины. Скоро Чара Нанди, напутствуемая призывами быстрейшего возвращения, выходила из спиролета, неуверенно переступая ослабевшими ногами».

И.Ефремов, «Туманность Андромеды».

* * *

В музей они так и не попали. Но до отлета оставалось предостаточно времени, поэтому сходили в кино — когда еще такой случай представится? Крутили новый истерн из времен завоевания Дикого Запада — «Хороший, плохой и арабский». Режиссер был типичным представителем «молодой школы», поэтому в конце почти всех убили. Суеверный Маркус решил, что это дурной знак, но вслух сказать об этом постеснялся. Деборе фильм почему-то понравился, что немного пугало — не так уж легко найти на Западном побережье девушку, которой нравятся истерны. «Я слишком много времени провел в Афганистане», — решил капитан Александер.

Ракетодром Суперменских ВВС располагался не в самой Мекке, а чуть южнее; впрочем, местным магометанам такое положение вещей все равно льстило. Они считали это лишним доказательством того факта, что именно отсюда пророк Мухаммед, мир с ними обоими, вознесся на небо. Не исключено, что так все и было. За годы скитаний по дальним странам Маркус научился верить в самые невероятные вещи и события.

Здание из стекла и бетона, окруженное стартовыми эстакадами, было выполнено в духе времени, и потому освежалось кондиционерами. Дебби и Маркус показали свои билеты и документы охранникам на входе и были отправлены в зал ожидания номер 26. Зал, рассчитанный человек на пятьдесят, откровенно пустовал, если не считать одного будущего пассажира, к которому почти одновременно прибавились еще четыре. Двое суперменов — точнее, супермен и супердевушка — появились на пороге на несколько секунд раньше Маркуса и Мендозы.

— О, какая встреча! — рыжеволосый голубоглазый великан, настоящий нордический викинг в темно-синей униформе суперменских ВВС приложился к ручке Деборы и осыпал ее поцелуями. У своему неглубокому удивлению, Маркус почувствовал легкий укол ревности, хотя на данном этапе вряд ли имел на это право. — Коммандер Мендоза! Рад, очень рад. Разумеется, меня предупредили, что мы будем работать вместе, но в нашей работе ни в чем нельзя быть уверенным — поэтому я и не был уверен, пока не увидел вас собственными глазами! Кто ваш коллега?

— Знакомьтесь, — Дебби не без труда высвободила свою правую ладонь из норманнского плена. — Капитан Маркус Александер, ВВС США. Полковник Харальд Валькенбург.

— Можно просто Харальд, — уточнил новый знакомый, пожимая руку Маркуса. Просто пожал и отпустил, без всяких глупых фокусов и демонстраций превосходящей силы. — Моя мать была датчанкой, — зачем-то добавил он. «И действительно, викинг», — подумал Маркус и мысленно похвалил себя за наблюдательность. — А это моя коллега, из нашего флота, лейтенант Клеопатра Вандербильт. — За спиной полковника маячила курносая, бледнолицая и почти наголо бритая блондинка лет 25, в голубом мундире суперменского ВМФ.

— Привет! — лениво сказала блондинка и надула шарик из жевательной резинки. Шарик звонко лопнул. Маркус вовремя вспомнил, что на дворе 60-е годы ХХ столетия, и младшие офицеры могут позволить себе такое, что еще несколько лет назад было немыслимо. К тому же, интуиция и некоторый опыт, приобретенный на службе, подсказывали ему, что мисс Вандербильт может себе позволить гораздо больше и еще чуть-чуть. Зуб даю на отсечение, решил Маркус, избалованная дочь богатых родителей, военная служба для нее — способ приятно провести время, а нынешнее путешествие в Гринландию — вместо каникул. Привезет домой электрического котенка, будет хвастаться перед подружками, потом подарит его служанке.

— Присаживайтесь, дамы и господа! — полковник Валькенбург решил сыграть роль добродушного хозяина, хотя, строго говоря, в зале номер 26 был таким же гостем и как и все остальные. Дамы и господа охотно воспользовались предложением. Расселись где попало, но довольно близко друг от друга. И как можно ближе к стеклянной стене, за которой открывался прекрасный вид на полупустое летное поле, убегающее за горизонт, заваленный под лучами полуденного солнца. — Но что я вижу! — супермен очень натурально изобразил изумление, хотя наверняка уже давно обратил внимание на пассажира, прибывшего раньше всех остальных. — Мы здесь не одни! Вы тоже летите с нами, мисс?..

— Робинсон, — отозвалась молодая женщина, сидевшая напротив и до этого момента делавшая вид, что читает газету. — Доктор Келли Робинсон, из Карфагена.

Еще одна голубоглазая блондинка, чуть постарше Клеопатры Вандербильт, тоже коротко постриженная, но не до такой степени, чтобы казаться лысой. Как ни странно, в гражданской одежде — но в одном из тех костюмов, которые напоминают военную форму. Рубашка и брюки из прочной хлопчатобумажной ткани темно-зеленого цвета, высокие ботинки, рядом на скамейке — панама такого же цвета. «Так это и есть униформа», — наконец-то сообразил Маркус. Добрая половина стран третьего мира носит такие же воскресные костюмы, только шевронов не хватает.

— Доктор чего, если не секрет? — поинтересовался тем временем Валькенбург — но перед этим в очередной раз представился сам и представил своих спутников, старых и новых.

— Археологии, — ответила Келли Робинсон. — Я работала некоторое время в Египте, теперь вот решила сравнить египетские пирамиды с гринландскими. Ваше правительство было так любезно, что предложило мне воспользоваться этим рейсом.

— Археолог из Карфагена отправляется на другой конец света, чтобы копаться в земле! — поджал губы полковник. — В каком странном мире мы живем… У вас, небось, и на родине работы невпроворот.

— Не после того, что они сделали с Карфагеном перед войной, — внезапно заговорила Клеопатра Вандербильт. — Сплошной железобетон и зенитные башни… археологи заинтересуются этим городом не раньше тридцатого века.

«Похоже, она совсем не так тупа, как хочет показаться», — отметил про себя немного удивленный капитан Александер. Очень хочет. Взять хотя бы текущую позу. Развалилась в кресле, как будто в целом мире больше никого нет, закинула ноги на спинку кресла из переднего ряда — и закинулась целой пачкой жевательной резинки. Продолжает надувать шарики…

— Это точно, — согласно кивнул Валькенбург. — Тридцатый век. Мне ли не знать.

— Тебе ли не знать, — поддакнула Клеопатра. Судя по ее тону, прямо здесь скрывалась какая-то тайна. Скорей всего — зловещая. Впрочем, тайной она оставалась недолго.

— Я провел в Карфагене несколько лет во время войны, — объявил во всеуслышание Харальд Валькенбург. — Ну, так получилось. Я бы на двадцать лет моложе, глупее, и носил на рукаве нашивку с буквами «N.I.G.»

«Вот это новость!» — на этот раз по-настоящему удивился Маркус, что должно быть отразилось на его лице.

— Маркус, не делай вид, что ты шокирован, — усмехнулся суперменский полковник. — Мендоза, тебя это тоже касается. И регулярно молитесь всем богам, реальным и вымышленным, чтобы вам никогда не пришлось оказаться в подобной ситуации. Как я уже сказал, я был на двадцать лет глупее, поэтому я считал, что имею право на ошибку, преступление — и даже на ошибку, которая хуже преступления. В конце концов, добрая половина наших находилась там же. Не всем повезло вовремя оказаться к востоку от Суэца. С другой стороны, были и такие, кто пожелал остаться на восточном фронте… некоторые из них сидят до сих пор, а многих расстреляли на месте, сразу после капитуляции, без суда и следствия. Как сейчас помню, я смиренно сдался первому союзному танку, который появился на улицах Марсополиса, и мысленно приготовился к аналогичной судьбе. Но меня почему-то амнистировали и оставили на службе. Я даже догадываюсь, почему — война закончилась, и наши мудрые вожди решили, что мой богатый опыт борьбы с коммунистами пригодится в грядущей войне. И вот я здесь. Впрочем, почти все мои ровесники и однокурсники — те кто еще жив, конечно — уже давно генералы, но мне генералом не быть. Так мне сказали. Мир жесток и несправедлив!

— Вы не должны перед нами оправдываться, Харальд, — осторожно заметил Маркус.

— Вот именно, не должен, — снова поддакнула лейтенант Клеопатра.

— Да у меня и мыслей таких не было! — изобразил удивление Валькенбург. — Оправдываться… это надо же… за кого вы меня принимаете? Это я так, для поддержания разговора. Но в главном вы правы, давно пора сменить тему. Робинсон, Робинсон… — задумчиво протянул полковник. — Не самая популярная карфагенская фамилия. Доктор, вы случайно не имеете какое-то отношение к генералу Робинсону?

— Это мой отец, — ответила Келли и заметно помрачнела.

— Достойный человек и великий полководец. Мы несколько раз встречались во время войны, — торопливо уточнил Валькенбург, заметивший перемены во внешности собеседницы и потому поспешивший в очередной раз сменить тему. — Что пишут в газетах? Неужели это «Хиндустани Таймс»?! Редкая гостья в наших краях. Что беспокоит их, волнения Малвы?

— Арийцев древних спор между собою, — подхватила Келли Робинсон. — Ничего не поняли и ничему не научились.

— Вы так считаете? — прищурился супермен.

— Я понимаю их, как никто другой, — заявила доктор Робинсон. — Потому что поняла и научилась. Но не они. Новые лидеры Хиндустана — мнение простого народа мы узнаем не сразу — открыто говорят о восстановлении Индоокеанской империи во всем ее блеске и могуществе. Они уже присвоили ее название — у империи было несколько названий, помните? Империя была прекрасна, говорят они, империя была идеальна, империя не сделала ничего дурного; к сожалению, у империи был один совсем небольшой недостаток, который и привел к поражению и краху — благодаря неведомому капризу судьбы во главе империи стояли бледнолицые слизняки, ангрези и фаранги. Но теперь, когда империю возглавят истинные арийцы, все будет по-другому. Они не повторят старых ошибок и не сделают новых. Хиндустан восстанет из пепла — сильный, крепкий, могучий — как никогда раньше! От берегов Австралии до Мадагаскара, и от Гималайских гор до Южного Ледовитого океана…

— Хиндустан зиндабад!!! — неожиданно завопил полковник Валькенбург.

— Зиндабад! — столь же внезапно подхватила Клеопатра. — Джай Хиндустан! Джай Кайсар! Кайсар-И-Хинд! Кайсар-И-Хинд!!!

— Что?.. — растерялась Келли.

— Не обращайте внимание, — ухмыльнулся суперменский полковник. — Просто не мог удержаться… В свое время я немного повоевал за Новую Голландию. Это была вторая война, которую я проиграл. Как сказал поэт, «Постоянство — первый шаг на пути к совершенству». Мои солдаты по старой привычке шли в бой с криками «Зиндабад!», «Джай гуру!», ну и так далее.

— Понятно, — кивнула доктор Робинсон. — А вы, Клеопатра? Тоже там воевали?..

— Неужели я похожа на человека, который воевал за Новую Голландию? — удивилась почти лысая блондинка и надула новый розовый шарик.

— Не знаю, — пожала плечами арехеолог из Карфагена. — Тогда откуда?..

— С кем поведешься, — ухмыльнулась Клеопатра и покосилась на полковника Валькенбурга.