Мандрагора Свободы (главы 1-18)

1. Капитан корабля, первый пилот — коммодор Фамке ван дер Бумен, ВВС Супер-Египетской Республики.

2. Второй пилот — фельдмаршал авиации Мэгги Хан, ВВС Великой Ниппонской Империи.

3. Бортстрелок-1 — капитан Маркус Александер, ВВС Вестазии.

4. Бортстрелок-2 — сержант Томас Мак-Диармат, полиция Индоокеании (в отставке); Армия Красного Дьявола (в отставке).

5. Бортовой врач — бригадный генерал Намибия Санта-Круз, Драконская Красная Армия.

6. Офицер связи — коммандер Дебора Мендоза, ВМФ Вестазии.

7. Офицер по науке — фрегаттен-капитан доктор Келли Робинсон, Карфагенский Федеральный Флот.

8. Офицер по лингвистике — лейтенант Гизела фон Вицлебен, Чилийская Императорская Армия.

9. Офицер юстиции — капитан Альберт Шнайдер, Министерство Обороны Украины.

10. Бесполезный груз — лейтенант Клеопатра Вандербильт, ВМФ Супер-Египетской Республики.

С моих слов записано верно:

Коммодор ван дер Бумен, 31.6.1962.

подпись,

квадратная печать,

круглая печать,

треугольная печать,

квадратная печать с лакедемонским орлом.

Глава 18. Да ну ее в болото!

« — Впереди черный континент, полный смертельных ужасов, — заныл Жиль Хабибула. — У нас нет оружия, мы голые, как младенцы. Ни кусочка еды! Бедный старый Жиль, обреченный голодать на чужих берегах злого моря!»

Джек Уильямсон, «Космический легион».

* * *

— Oh, how many've fallen into that void, wide open far away. Уж сколько их упало в эту бездну, разверзтую вдали! — задумчиво пробормотала Фамке ван дер Бумен. — Настанет день, когда и я исчезну с поверхности Земли. Застынет все, что пело и боролось, сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос. И золото волос!

— Да за что мне такое наказание?! — Клеопатра Вандербильт была решительно готова то ли завыть, то ли заплакать от беспросветного отчаяния. Она в очередной раз провалилась в грязь по колено, в то время как многоопытная Фамке уже давно стояла на твердом сухом месте. — Что ты такое несешь? Тоже мне, золото волос, чудовище с зелеными глазами…

— Вот и выросло поколение! — удрученно покачала головой Фамке. — Ну да ладно, откуда тебе знать. Это одна русская поэтесса написала. В мою честь, разумеется. Она гостила у нас в Египте, перед самой войной. Потом вернулась в Россию — не помню точно, какую из трех, их тогда было даже больше, чем сейчас. У нее еще был бурный роман с капитаном Н. из четвертого гусарского полка. Когда Марина (так ее звали) уехала, бедняга едва не застрелился от отчаяния. Но не успел. Его убили на дуэли совсем по другому поводу. Как по мне, все равно глупая смерть. Но, по крайней мере, на него не пал тяжкий грех самоубийства!

— Tiz-ael-nab-by [1], — выдохнула Клео. — Про грехи она мне тут будет рассказывать, вы только послушайте… — Лейтенант Вандербильт наконец-то выбралась на твердую кочку, где уже сидели капитан Шнайдер и Келли Робинсон, и рухнула без сил.

— Расскажешь кому-нибудь — не поверят! — продолжала Фамке. — «Опять баронесса Фамке фон Мюнхгаузен и ее удивительные истории!» Да-да, это один из тех самых случаев. Но хотя бы в этот раз у меня есть целая куча свидетелей!

— Я готов свидетельствовать в вашу пользу, — прохрипел капитан Шнайдер. — Но только в этот раз!

— Спасибо, господин прокурор, — милостиво кивнула мисс ван дер Бумен.

Случилось маловероятное, то есть даже невероятное. Старт из самой гущи битвы, свирепое сражение в воздухе, аварийная посадка в полярной ночи — но все пассажиры и члены экипажа «Птеродактиля» остались живы. Даже ни одного серьезного ранения. Ушибы, царапины и легкий испуг — только и всего.

— Какая прелесть, — заметила Мэгги Хан, стоявшая по левую руку от Фамке. — Эти грибы съедобны?

— Где? — принялась крутить головой Фамке. — Ах, эти… Да, конечно. Но только один раз.

Грибы были прекрасны, потому что светились в ночи колдовским фиолетовым светом. Повышенное содержание фосфора, скорей всего.

— Жаль, здесь нет моего императорского повара, — сказала Мэгги. — Он бы с тобой не согласился.

— Привыкли у себя в Японии есть всякую гадость. — вздохнула Фамке. — С другой стороны, когда мы воевали на Новой Гвинее… — Она покосилась на Клеопатру и плотоядно облизнулась. Клеопатра не заметила этот взгляд, поэтому никак не отреагировала.

— Ну, долго вы там еще?! — крикнула Фамке.

Подбитый самолет погружался в болото очень медленно, поэтому на его борту все еще кипели всевозможные спасательные работы.

— Почти закончили! — отозвался Маркус. Александер с Мак-Диарматом пытались отсоединить верхний пулемет, единственный уцелевший. Он весил примерно двенадцать килограмм, к нему осталось менее двадцати патронов, но Фамке настояла на спасении бортового оружия:

— Вы знаете, что водится в этих болотах?!

— Знаю, — неохотно признался Томас Мак-Диармат и первым отправился выполнять приказ.

— Ни воды, ни еды, ничего, — сообщила Намибия. — Что делать? Не пить же из этого болота! Дождевую воду будем собирать?

Фамке задумалась, прислушалась, осмотрелась.

— Пройдем вверх по течению, в ту сторону. Там должен быть водопад. Дебора, есть какая-нибудь связь?

Коммандер Мендоза вызвалась поколдовать над радиопередатчиком, поскольку утверждала, что имеет самый богатый опыт в этой области. На вопрос Фамке она не ответила.

— Она не слышит, у нее наушники на голове, — сообщила Гизела фон Вицлебен.

— Ну так подергай за плечо, что ли, — посоветовала Фамке. Гизела так и сделала.

— Ни с кем связаться нельзя, — наконец-то отозвалась Дебби. — Передатчик слишком слаб. Я даже локальные мандрагорские переговоры не могу поймать. Но мы можем принимать станции из внешнего мира. Я включу на полную громкость, это должны послушать все. Слушайте, слушайте. Оно того стоит.

Оно действительно того стоило. Потерпевшие кораблекрушение солдаты и офицеры Объединенных Наций стояли на берегах маленького уютного болота где-то в сердце заполярных гринландских джунглей — и слушали, слушали, слушали…

— Когда я поймала первую передачу, то решила, что это мандрагорская дезинформация, — призналась Мендоза. — Но не столько разных станций сразу!

-…будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, — скрипел в динамике голос, очень хорошо знакомый всем присутствующим, — мы будем защищать нашу Родину, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах и на суше, мы будем драться в полях и на холмах, мы никогда не сдадимся. Даже, если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда Британская Империя за морем, вооруженная и под охраной Британского флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, новый мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого!!!

— Вы только что прослушали речь… — ворвался в эфир голос диктора.

— Вот теперь вашим мандрагорцам точно кранты [2]! — возликовала Фамке. — Классный старикан, много раз встречались и мило беседовали. Будь я немного помоложе, не раздумывая бы отдала ему руку и сердце.

— Не наоборот? — усомнился Шнайдер. — Будь он помоложе…

— Нет, не наоборот, — возразила госпожа ван дер Бумен, — я сказала именно то, что имела в виду. Но не будем о грустном. Эй, пулеметчики! Вы уже закончили?! Поторопитесь, выступаем через десять минут!

— Какого черта ты здесь раскомандовалась?! — прошипела слегка ожившая Клео Вандербильт.

— Заткнись, дура, — зевнула Фамке.

— Будь мы не на войне, я бы уже давно вызвала тебя на дуэль! — взревела Клеопатра.

— Не будет никакой дуэли, плебейка, — снова зевнула Фамке. — Я просто прикажу своим феллахам побить тебя палками и прогнать со двора.

— Нет у тебя никаких феллахов, нищенка индонезийская, — отвернулась леди Вандербильт.

— Вы напрасно ссоритесь, дамы, — подала голос императрица Мэгги, — командовать-то все равно буду я.

— Слышь, ты, королева папуасов, — в третий раз зевнула Фамке. — Все твои титулы и звания прямо сейчас не имеют никакого значения. Я командир корабля, поэтому ты будешь выполнять мои приказы.

— Лучше быть королевой папуасов, чем вторым человеком в Риме! — гордо сказала Мэгги. — И ты больше не командир корабля. Твой корабль с минуты на минуту выпустит последний пузырь. На земле я старше всех по званию, я императрица и генералиссимус, поэтому командовать буду я.

— Ну, допустим, — равнодушно пожала плечами голландско-египетская летчица, — и каков, в таком случае, дальнейший план ваших и наших действий, ваше величество, превосходительство и прочая, прочая, прочая?

— Отступай сегодня, сражайся завтра, заведи войско врага в место смерти, — без запинки отбарабанила Мэгги и слегка приосанилась.

— Что это за бред?! — не выдержала Клеопатра.

— А не скажите, — внезапно заинтересовался капитан Шнайдер. — Это маньчжурская интерпретация кодекса Бушидо? Очень интересно, продолжайте.

— Не Бушидо, а Бусидо, болван, — беззлобно откликнулась Фамке.

— Бушидо, — нахмурился Шнайдер.

— Бусидо, — не сдавалась Фамке.

— Бушидо! — заметно рассердился Шнайдер.

— А вы знаете, как в Европе называют кодекс Бусидо? — не могла не вмешаться Клеопатра. Но полковника Харальда Валькенбурга больше не было рядом, поэтому за него отозвалась Келли Робинсон:

— Как?

— Бушидо.

— Как?! — очень натурально изобразила удивление Келли.

— Бушшшшшшидо! — повторила леди Вандербильт и разразилась воистину гомерическим приступом хохота, переходящим в откровенную истерику.

Но в тот день и в тот час, на том самом месте, даже обычно беспощадная Фамке не посмела бросить в нее камень.

___________________________

[1] — очень грязное египетское ругательство.

[2] — есть мнение, что слово «кранты» — индийского происхождения, см.:

https://ru-etymology.livejournal.com/1389378.html

, а за годы европейского владычества в Индии, как в нашем, так и в альтернативных мирах, немало индийских слов перекочевали в английский, португальский и другие европейские языки.

_

ПОЧТИ КОНЕЦ 3-й КНИГИ

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ : О ТЕХ, КТО ОСТАЛСЯ ПОЗАДИ

«Даярам вспомнил слова гуру: «Ты сейчас вступаешь в нижний мир, где одной душевной силы, как бы она ни была велика, тебе будет недостаточно!» — и, благодарно улыбнувшись, опустил тяжелый пистолет в карман».

И.Ефремов, «Лезвие бритвы».

___

Пролог: Прах былого. Мандрейк-Сити, март 1958 года.

В развалинах кафедрального собора им пришлось столкнуться с отрядом сингальских солдат-рабов. Последнее творение безумных ученых Тамиланки — полулюди, полуобезьяны, существа с нежной молочной шерстью и забавными мордочками. Тамилы нарекли их «хануманами», в честь древнего шиваистского бога войны; от мандрагорцев они немедленно получили прозвище «анхуманы» — «нелюди». Их внешность просто не могла не быть обманом, мороком, иллюзией, фальшивой маской, под которой скрывались чудовища. Жестокие, опасные, хитрые — хитрые, но, к счастью. недостаточно умные и самостоятельные. Хозяева и создатели недостаточно доверяли своим боевым зверям: как и все обитатели этого мира, они впитали склонность к предательству с молоком матери. Поэтому отряд из десяти хануманов сопровождали два офицера-оператора. Один из них был застрелен сразу, другой ранен. Обезьяночеловеки, оставшиеся без командиров, растерялись, сбились в кучу — и весь отряд был уничтожен одной-единственной противотанковой гранатой. Строго говоря, не все хануманы были убиты на месте, но трое или четверо выживших после взрыва были тяжело ранены и не могли оказать никакого сопротивления. Несколько выстрелов в голову быстро избавили их от мучений, и поле боя в очередной раз осталось за мандрагорцами. Потерь среди них не было.

Коммандер Пек мог гордиться своими бойцами. Десять дней назад это была сборная солянка — моряки, оставшиеся без кораблей, танкисты без танков, два сбитых летчика; и даже две машинистки из министерства безопасности — хорошая домашняя девочка Ширли и офисная шлюха Берта. На десятый день непрерывных боев в строю остались только самые лучшие. Настоящие мандрагорцы. Теперь это был сплоченный отряд, где каждый знал свое место и был готов идти за командиром даже не в пресловутые адские бездны, а куда угодно. Просто куда угодно.

— Один из офицеров еще жив, — доложил Скотт, бывший лейтенант пожарной охраны, а теперь правая рука Пека. Старые звания больше не имели никакого значения, только преданность и способности. — Что с ним делать?

Ширли немедленно извлекла из ножен на поясе трофейный малайский крис, снятый два дня назад с мертвого джанибека. Ее намерения были прозрачнее детской слезы. Сама Ширли раз и навсегда разучилась плакать еще в первый день вторжения, выбираясь из-под обломков своего кабинета.

— Ширли, отставить. Тащите его сюда, — приказал Пек. — Нам есть о чем поговорить.

Тамильский капитан почти не пострадал — доктор Морган, отрядный медик, быстро привел его в чувство. Осколок лишь слегка царапнул тамила по черепу и заставил его потерять сознание на несколько минут. Небольшая перевязка, и можно жить дальше.

Как долго? Хороший вопрос.

Пек отобрал у Ширли кинжал и покрутил его перед носом пленника.

— Сейчас я буду задавать тебя вопросы, а ты будешь отвечать, — объяснил мандрагорец. — Понимаешь?

— Вы меня все равно убьете, — с хладнокровностью трупа отозвался тамил. — Так какой смысл?

— Будет больно, — честно предупредил Пек, продолжая играться с кинжалом.

— Я готов, — заметно побледнел смуглолицый пленник.

Коммандер вздохнул и вернул крис девушке:

— Ширли, он твой.

— Я знаю, — кивнула машинистка, возвращая трофей в ножны.

— Я его имел в виду, — Пек кивнул на пленника и отошел в сторону.